Побудь в нашей шкуре

               
               
               
Владимир Фёдорович, генеральный директор ведущего предприятия по заготовке леса в Приморье, ехал на отдалённый участок своих угодий. Его водитель сосредоточился на грунтовке, которая была подмыта после  ливней, а Владимир Фёдорович старался вздремнуть. В последние годы его бизнес процветал. Более двух миллионов гектаров леса а аренде, при фактическом освоение чуть более миллиона кубометров древесины, в его руках почти вся тайга севера края, есть, где развернуться!  Его злил запрет на вырубку кедра. Понятно, что без ущерба природе никак не обойтись, так что теперь, не жить по-человечески? Хотя Владимир Фёдорович был абсолютно уверен, что в течение пяти лет снова примут закон, разрешающий рубку кедра, а уж тогда он возьмёт своё! Да он и сейчас брал. С организацией  дерево-обрабатывающих заводов значительно расширился  ассортимент добываемой древесины. Использованные участки оставляли фактически голыми, всё шло в дело. Восстановлением лесов он не утруждал себя, считая, что природа сама восполнит ущерб.
А сегодня он был не на шутку обеспокоен пропажей трёх начальников участков в течение одного месяца. Люди пропадали бесследно необъяснимым образом. Расследования местной милиции не дали должных результатов, поэтому Владимир Фёдорович решил самолично разобраться с ситуацией на месте.

  Владимир Фёродович очнулся от лёгкого шума, но такого устрашающего, что по всему телу побежали мурашки. Он лежал в опилках на сучьях какого-то которого спиленного дерева на дальнем участке. Странно, но не слышно было ни работы техники, ни матов рабочих, лишь ветер гулял по вырубке и что-то шептали оставшиеся в живых берёзы. Он был совсем один, и сейчас, как никогда, почувствовал свою уязвимость….
- Люди!!! – Закричал он. Но звук его голоса вернулся к нему с голой вершины под корень вырубленной сопки и больно ударил по ушам.
- Иди! Иди – вторило эхо.
Владимир Фёрович побрёл в сторону бытовок.
- Наверное, сидят там и курят, разгильдяи, как всегда…
- Да…Да… - вторило эхо.
Он пошёл порядка двух километров, но ни бытовки, ни людей на участке не  обнаружил.
- Ау, где же все?
- Нету, нету… - прокричало эхо. Владимир Фёдорович застыл.
- Это что за эхо такое неправильное? Вдруг он понял, что остался один  глубоко в тайге. Он запаниковал, сердце  заколотилось в груди, сбилось дыхание…
- Что, страшно? – Откуда-то сверху он услышал устрашающий шёпот.
- Кто здесь? – Владимир Фёдорович быстро перекрестился.
- А ты что, не видишь? Оставшиеся в живых берёзы да ёлки. Давно тебя  ждём, Вова.
- Врёшь, деревья не могут разговаривать!
- Ещё как могут! Ты же нас слышишь, - Поцарапанный ствол берёзы вдруг изогнулся дугой и ветви отхлестали Владимира Фёдоровича прямо по лицу, спине, а потом и по заднице.
- Да вы что, с ума здесь посходили?
- Заткнись, ворюга! Ты что думаешь, берёзы только белые и красивые? Мы можем быть злыми и жестокими, когда нас убивают.
- Что за бред? Я сплю, сплю…
А берёза не унималась:
- Рассказывай, вредитель, как ты Родину продал! Родные леса под топор пустил!
- Послушайте, господа…
Но его лепет утонул в возмущённом шелесте листвы. Вдруг стало твориться нечто невероятное. Исковерканные техникой стволы молодняка, шевеля, как  щупальцами,  облезлыми ветвями и лохмотьями коры, приближались к нему. Всё это было похоже кошмарный сон, это и был сон, только Владимир Фёдорович никак не мог проснуться и освободиться от чудовищного наваждения.
 А деревья и кусты уже обступили его плотной стеной, и каждая ветвь пыталась причинить ему боль.
- Прекратите, прекратите, - кричал он, - не надо, я не хочу!
- Мы тоже не хотели, Вова, но ты нас убил и продал наши мёртвые тела. Ты - убийца, Володя! Когда же ты насытишься? Наверное, никогда! Ты стал вырубать сердце тайги по истокам и берегам рек, нарушая законы бытия, ты уничтожаешь целые миры! Но мы гуманнее, ты останешься жить, только станешь деревом. Побудь в нашей шкуре, почувствуй, каково это…
     Травы оплели его ноги, и Владимир Фёдорович вдруг ощутил, как  врастает в землю, почувствовал её влагу и вкус.  Казалось, кровь по его сосудам побежала быстрее. Тело стало быстро вытягиваться. Пальцы рук превратились в корявые ветви с зелёной листвой, которая тут же потянулась к яркому солнцу. Его кожа превратилась в бересту, он вдруг стал слышать и понимать весь мир: разговор птиц и бабочек, песни ручьёв, музыку ветра, язык цветов и трав.
" Оказывается, деревья чувствуют даже больше людей!" -  Радость уж было наполнила его душу, но в этот момент он услышал плач, крики и стоны тайги, которую он исковеркал.
- Плачут, как люди, - подумал он.
   Его лицо всё ещё розовело на белоснежном стволе берёзы, пока наконец  не превратилось в  большой кап* с удивительным  портретным сходством с генеральным директором лесодобывающей компании…

- Петрович, смотри! Точно этой берёзы не было неделю назад! Сам дорогу  расчищал.
- Ты что, хочешь сказать, что такое дерево выросло за неделю? Да ей  минимум шестьдесят лет! А кап, глянь, какой, прям портрет нашего бывшего генерального! Дай-ка пилу. Всё равно берёзу эту валить надо, всю дорогу  перегородила. Себе кап возьму, на память о начальнике.
- Петрович! Не делай  глупостей, брось пилу! - зашёлся  в безмолвном крике Владимир Фёдорович. Каждая клетка его организма была переполнена страхом и отчаянием. Его руки-ветви зашелестели  листвой, жалобно заскрипел ствол, протестуя, но на это никто не обратил внимания. Пила врезалась в плоть дерева, разрывая в клочья белоснежную бересту…

*Кап (капокорень) — нарост на дереве с деформированными направлениями роста волокон древесины. Обычно встречается в виде округлого выроста на стволе или ветке, наполненного мелкими древесными узелками спящих почек.