Земной путь поэта Лермонтова ч. 15

Ну, кому понравится такой диагноз болезни общества? История создания романа не совсем обычна. Разрешение цензуры на выпуск произведения было получено только в феврале 1840 г. Оно было издано в Санкт-Петербурге, в типографии Ильи Глазунова и Ко. Книга в апреле 1840 г. поступила в продажу, а через год вышла вторым изданием, в которое включалось предисловие к произведению в целом, созданное Лермонтовым, по-видимому, в феврале 1841. Повесть «Герой нашего времени», Николаю I не понравилась, и он после её прочтения отметил «...это жалкое дарование, оно указывает на извращённый ум автора». Назревала новая опала. А вот литературный критик В. Белинский отозвался весьма восторженно: «Слог повести - то блеск молнии, то удар меча, то рассыпающийся по бархату жемчуг! Основная идея так близка сердцу всякого, кто мыслит и чувствует, что всякий... увидит в ней исповедь собственного сердца». Виссарион Белинский также отмечал, что, что у молодого русского поэта М.Ю. Лермонтова «роскошный» и даже «дьявольский» талант, в котором таится что-то великое".

Провозглашать я стал любви
И правды чистые ученья:
В меня все ближние мои
Бросали бешено каменья.

Пушкин по жизни был всегда среди друзей; Лермонтову же присуще одиночество и ему сопутствует камнепад. А за три месяца до смерти, 12 апреля, на прощальном вечере у Карамзиных Михаил Юрьевич был грустен и, по воспоминаниям Ростопчиной, «во время всего ужина и на прощание... только и говорил об ожидавшей его скорой смерти». Оставляя Петербург, Лермонтов был в угнетённом состоянии и не переставал уверять своих друзей, что он уже не вернется живым. Он знал, что не доживёт до глубокой старости, и не погибнет на войне. Его ожидает иная участь: смерть на плахе – дуэли. Незадолго до гибели, в 1841 г. в стихотворении «Сон» он опишет свою кончину:

В полдневный жар в долине Дагестана
С свинцом в груди лежал недвижим я;
Глубокая ещё дымилась рана,
По капле кровь точилася моя.

По свидетельству князя А.И. Васильчикова, секунданта Лермонтова, «в правом боку дымилась рана, в левом - сочилась кровь, пуля пробила сердце и лёгкие». Писатель В.Ф. Одоевский, прощаясь с ним в столице, подарил ему записную книжку в толстом кожаном переплёте «с тем, чтобы он вернул её всю исписанную». Михаил Юрьевич, проживая летом 1841 г., вероятно, ощутил высокий прилив вдохновения и стал торопливо заполнять её небольшими по объёму, но исполненные высокой поэзии и глубокого смысла стихотворениями. Каждое из них стало впоследствии подлинной жемчужиной русской поэзии: «Дубовый листок оторвался», «Нет, не тебя так пылко я люблю», «Выхожу один я на дорогу», «Морская царевна», «Пророк» и другие. Михаил Юрьевич так и не успел исписать записную книжку до конца и по его смерти она была возвращена Владимиру Одоевскому - Е.Е. Хостатовым 30 декабря 1843 г. В ней оказались ещё такие шедевры, как: «Спор», «Сон», «Утес», «Они любили друг друга», «Тамара», «Свиданье...» Читая последние поистине волшебные, преисполненные высокой душевной музыки строки, понимаешь, сколь страстно поэт желал жить и творить. В стихах Лермонтова слышатся прежние мотивы, где он сравнивает себя с «бедным листочком дубовым...».

Дубовый листок оторвался от ветки родимой
И в степь укатился, жестокою бурей гонимый;
Засох и увял он от холода, зноя и горя
И вот, наконец, докатился до Черного моря.

У Черного моря чинара стоит молодая;
С ней шепчется ветер, зеленые ветви лаская;
На ветвях зеленых качаются райские птицы;
Поют они песни про славу морской царь-девицы.

И странник прижался у корня чинары высокой;
Приюта на время он молит с тоскою глубокой,
И так говорит он: «Я бедный листочек дубовый,
До срока созрел я и вырос в отчизне суровой.

Один и без цели по свету ношуся давно я,
Засох я без тени, увял я без сна и покоя.
Прими же пришельца меж листьев своих изумрудных,
Немало я знаю рассказов мудреных и чудных».

«На что мне тебя? - отвечает младая чинара, -
Ты пылен и желт - и сынам моим свежим не пара.
Ты много видал - да к чему мне твои небылицы?
Мой слух утомили давно уж и райские птицы.
Иди себе дальше; о странник! тебя я не знаю!
Я солнцем любима, цвету для него и блистаю;
По небу я ветви раскинула здесь на просторе,
И корни мои умывает холодное море».

Последний период творчества Михаила Лермонтова связан с глубоким переосмыслением его жизни. В своих произведениях автор анализировал собственный опыт, предназначение, цели и убеждения. Именно в это время, весной 1841 г., за несколько месяцев до гибели, поэт написал стихотворение «Листок», которое по праву можно считать автобиографичным. Данное произведение весьма метафорично, так как поэт сравнивает себя с дубовым листком, который «оторвался от ветки родимой» и отправился в странствия «жестокой бурей гонимый». Уже в первых строчках произведения содержится намёк на кавказские ссылки Лермонтова, которые вынудили поэта покинуть родное имение и блистательно московское общество, отказаться от светской жизни и многочисленных друзей. По сути, Михаил Юрьевич оказался на чужбине. Причем, против своей воли, как дубовый листок, сорванный порывом ветра и перенесенный в степь. Опаленный солнцем, пожелтевший и запылившийся, он ищет пристанища на берегу Чёрного моря. Точно также и поэт пытался найти себя в новом, чужом для него и совершенно безразличном мире, рассчитывая на то, что далёкий Кавказ сможет стать его второй родиной. Этого, к сожалению, не случилось, уж слишком разными были мировоззрения поэта и тех людей, которые окружали его на чужбине. Именно Кавказ не уберёг поэта и стал его последним приютом... Стих "Листок" подтверждает это. Дубовый листок попытался прибиться к корням гордой красавицы-чинары, одиноко стоящей на морском берегу.

Листок просил у неё немного – всего лишь тени от раскидистых ветвей, которая смогла бы защитить его от палящего южного солнца. Взамен странник обещал рассказать чинаре много удивительных историй о своих путешествиях. Но увлекательные рассказы оказались чинаре без надобности. «Ты много видал – да к чему мне твои небылицы?», — таков был ответ гордой красавицы. Если проводить параллель с жизнью поэта, то сходство очевидно, так как талант Лермонтова, перед которым многие преклонялись в России, оказался никому не нужным на Кавказе с его восточной культурой и совершенно иными жизненными ценностями. Более того, коренные жители гор с пренебрежением отнеслись к попыткам поэта установить с ними дружеские отношения, так как считали, что по своему статусу Лермонтов, имеющий дворянское происхождение, но находящийся в опале, занимает гораздо более низшую ступень, чем уважаемый всеми джигит. «Ты пылен и желт – и сынам моим свежим не пара» — эти строчки подтверждают тот факт, что Лермонтов был отвергнут местным обществом и, в частности, первыми кавказскими красавицами, которые поначалу пленили пылкое воображение поэта. В последней строфе стиха «Листок» красавица-чинара открыто прогоняет чужестранца, советуя ему идти дальше и искать свое счастье в других местах. В этих краях она – полноправная хозяйка, её жизнь протекает счастливо, размеренно, она наполнена негой, любовью и теплом. В ней нет места тому, кто попытался столь вероломно нарушить её покой, и попросил помощи.

Сейчас уже трудно судить о том, имел ли в действительности место подобный диалог между Лермонтовым и кем-то из темпераментных жителей Кавказа. Однако факт остается фактом – изгнанника, вынужденного покинуть российскую столицу, на юге никто не ждал. Надеясь обрести душевный покой среди горных аулов, Лермонтов очень скоро осознал, что местный уклад жизни, размеренный и преисполненный вековой мудрости, вызывает у него чувство уныния. В то же время резкий и вспыльчивый характер поэта отталкивал от него местных жителей. В итоге поэт чувствовал себя бесконечно одиноким и никому не нужным, понимая, что вряд ли на земле можно отыскать такое место, где он сможет быть по-настоящему счастливым, свободным и востребованным, как литератор. Все написанные Лермонтовым шедевры, князем Одоевским были напечатаны. Вскоре после отъезда Лермонтова из Петербурга командующему войсками на Кавказской Линии и в Черномории ген.-адъютанту П.Х. Граббе был направлен приказ: «дабы поручик Лермонтов непременно состоял налицо во фронте, и чтобы начальство отнюдь не осмеливалось ни под-каким предлогом удалять его от фронтовой службы в своём полку» (8). 23 апреля 1841 г. приказом по Тенгинскому полку М. Лермонтов был назначен в батальон К.К. Данзаса, в 12-ю мушкетёрскую роту. 9 мая 1841 г. Михаил Юрьевич покинул Москву и выехал на Кавказ. Вместе с ним в дальний путь отправился А.А. Столыпин, который вновь поступил на службу и был прикомандирован к Нижегородскому драгунскому полку.

По дороге они останавливались в Туле у А. Меринского и заезжали в усадьбу «Мишково» Мценского уезда Орловской губ. к М.П. Глебову, будущему секунданту Лермонтова на его последней дуэли (9). В пути поручик Тенгинского полка М.Ю. Лермонтов заболел лихорадкой и заехал 23 мая на освидетельствование докторами в Пятигорск. Там получил от коменданта полковника Ильяшенкова позволение остаться в городе на лечение и пользование кавказскими минеральными водами до получения облегчения. 13 июня Лермонтов отправил господину командиру Тенгинского полка полковнику и кавалеру С.И. Хлюпину рапорт, в котором сообщал подробности своей задержки и прилагал заключение медиков. В нём отмечалось, что Михаил Лермонтов одержим золотухой и цинготным худосочием, сопровождаемым припухлостью и болью десен, а также изъязвлением языка и ломотою ног, - поэтому рекомендовано продолжать пользование минеральными водами в течение всего лета 1841 г.(10). В последних письмах бабушке от 9-10 мая и 28 июня 1841 г. Михаил Юрьевич опять задается вопросом: «выпустят ли» его в отставку? Не выпустили. Генерального Главного штаба граф П.А. Клейнмихель иезуитски ответил Е.А. Арсеньевой, что не советует поэту подавать прошение на этот счёт. Сам же 30 июня 1841 г. передал предписание командиру Отдельного Кавказского корпуса ген. от инфантерии Е.А. Головину «о запрещении царя отпускать поручика Лермонтова от фронта в Тенгинском полку», то есть от неотлучной строевой службы, чтобы не давать повода «отличиться».

Продолжение следует в части  16                http://proza.ru/2020/11/24/938