Портрет по буквам

Основная моя деятельность в криминалистике – рисование "субъективных" портретов со слов очевидцев. Кроме профессии художника в этом деле пришлось овладеть специальными познаниями в области психологии и типологии внешнего облика человека. Обычно криминалист составляет "фоторобот" в программе, предлагающей тысячи вариаций готовых элементов лица, из которых выбрается "нужный". Но мне проще рисовать сразу то, что "видит" очевидец. Его сознание в работе с художником, в отличие от работы на компьютере, не переутомляется большой массой предлагаемых вниманию образов, и тот мысленный образ, что запечатлён в памяти, остаётся свежим и не "замусоренным".
 
Вначале я обычно беседую со свидетелем, стараясь вникнуть в детали происшествия, попутно изучая его психологию и сложившиеся за время происшествия отношения с разыскиваемым. "Вживаюсь" в ту ситуацию и в какой-то момент начинаю "видеть" глазами свидетеля. Тогда приступаю к рисованию, развивая основные приметы от общего к частному. При детализации портрета использую независимый от моего личного представления объективный метод, основанный на принципе обратной геометрической прогрессии. Этот метод однажды я увидел, посмотрев на большое дерево глазами аналитика и, подобно Архимеду, чуть не воскликнул: "Эврика!"

Суть этого открытия заключается в том, что когда мы ищем то, чего никогда не видели, но знаем некоторые признаки, то подобно дереву можем их узнать в каком-то отклонении от ствола одной ветви. Далее, находясь на знакомой ветви, мы опять находим узнаваемое разветвление и – чем дальше, тем тоньше становятся ветки и точнее детали… В конечном счёте мы быстро находим конкретный разыскиваемый лист на древе с бесконечным количеством листьев!

Как это работает?
Рисуя элемент лица в портрете, я делю его на два основных противоположных признака (больше/меньше, шире/уже…) и, отсекая "непохожие" из них, сужаю ветвь "узнавания" – до полного совпадения с мысленным образом в памяти очевидца. Эта методика более детально раскрыта в моём пособии для специалистов «Метод дифференцированного сравнения в составлении субъективных изображений», Псков, 2006 г.

Иногда бывало, я даже сам удивлялся необычному развитию образа на листе, а свидетель утверждал и даже настаивал именно на этой выявленной необычности. Позже, когда оперативники находили преступника по портрету, оказывалось, что он обладал именно той неожиданной для меня особенностью!
Бывало также, что свидетель, вдохновлённый совместной работой, сам брал в руки карандаш и вместе со мной вырисовывал портрет…

Человек встречается с горем, несчастьем, испытывая, может быть впервые в жизни сильный эмоциональный стресс. Для меня это – ежедневная работа, к которой привыкаешь, открывая в ней некоторые закономерности... Так я обратил внимание на определённую связь признаков внешнего облика человека и его характера. А впоследствии, изучая науку о почерке, обнаружил такую же взаимосвязь. В этом необычном соединении наук – почерке и внешности – для меня открылось неизведанное поле деятельности!

Изучая буквенные закорючки рукописных текстов и их взаимосвязь с определёнными признаками внешности, я собрал достаточный исследовательский материал для возможности рисовать портреты авторов рукописных текстов.
Однажды моя супруга, библиотекарь, принесла маленькую записку и говорит:
– Вот тебе задачка – нарисуй портрет – ты этого человека не знаешь.
Я беру блокнот и карандаш и начинаю анализировать почерк: разгон небольшой – форма головы средних пропорций, соединительные элементы в буквах рациональные – мужская психология, надстрочные элементы невысокие – скромняга парень, но верхний элемент буквы «б» задирается кверху – амбиции… Прорисовываю портрет в трёхчетвертном ракурсе, волосы тёмные, короткие, глаза выразительные, с открытыми веками, лоб высокий, нос прямой, тонкий, губы с выраженными вершинками… Готово! Показываю супруге:
– Похож?
– Вроде да…

На следующий день этот парень приходит к нам в гости, за беседой я стараюсь нарисовать его с натуры, но рисунок что-то не идёт. Наверно влияние эмоций… В общем, мы решили, что предыдущий портрет оказался более похожим!
Вот это наука!.. Так мы познакомились с нашим другом Димой Богдановым, с которым вы ещё встретитесь в моих рассказах.

...
Вспомнил, как в 90-е годы в Пскове при очередном осмотре серийных квартирных краж была обнаружена записка с рукописным текстом на вырванном из тетради в клетку листке: "Я тиха и спокойна, я никого и ничего не боюсь". Записка выполнена шариковой ручкой, уверенным крупным округлым почерком. Как правило, у преступника после совершения серии удачных "дел" возникает непреодолимая потребность заявить о себе, это как в фильме «Место встречи изменить нельзя».

В нашем случае все кражи были совершены технично, одинаковым способом взлома однотипных замков. И никаких улик, кроме индивидуальных признаков взлома. Подозрительных лиц в подъезде соседи не замечали. И тут вдруг – записка! Да ещё какая – от имени женщины! Если бы я тогда по "горячим следам" мог нарисовать её портрет! Но тогда эта записка была лишь приложена к протоколу, как обычный почерковедческий материал – для сравнения с почерком подозреваемого.

Более чем через 20 лет, вновь анализируя почерк этой записки, могу с уверенностью сказать, что перед нами вырисовывается довольно самодостаточная личность, с ровным и своеобразным характером, осторожная и прагматичная, склонная к авантюризму... В отношениях с близкими – это добрый и душевный человек, оптимист по натуре. Однако, судя по оригинальности соединения отдельных элементов в буквах, душа этой женщины имеет некий надлом, толкнувший её переступить границу закона…
Смоделировав элементы лица по признакам букв, у меня получился интересный типажный портрет, который можно было бы передать "операм".
Но актуальны ли дела по тем давним преступлениям и раскрыты ли они, я пока не интересовался… – живу вдали от цивилизации, на хуторе, в тесном общении с природой.

***
Есть надежда, что этот научно-эмпирический опыт когда-нибудь заинтересует систему уголовного правосудия или, может быть, историков-архивистов…