Шатун

Стою в карауле. Мороз - 45. А я пацан правильный, в смысле - старший сержант, нет чтобы в кочегарку пойти и поспать на горячих трубах, стою, мёрзну.

Обычно я разводящим или начальником караула ходил, а тут по случаю то ли массового побега из какой-то зоны, то ли национальных волнений в городе, я уж не помню, караул сержантский сделали, и я первый раз часовым заступил. Первый, потому что я и рядовым-то никогда не был. Сразу ефрейтором стал еще в карантине, так как должность соответствующая - первый номер расчёта (оператор) заправщиков компонентами ракетного топлива. А после карантина и доподготовки ещё лычку добавили.

Вот я весь такой из себя правильный стою, зная, что сержант с первого поста уже давно видит третий сон в кочегарке, стою и дубею, охраняя особо секретную воинскую часть внутри технической позиции нашей части. Освещение - никакое. На 1 км - целых 2 лампочки по 100 ватт. А я всё стою. Силу воли тренирую, ага. Дал себе слово, что честно отстою весь час.

Час проходит, и я  понимаю, что замёрз. Я же грамотный, всё свободное время в библиотеке нашего полка проводил  и знаю, читал, как выглядит замерзание. Оказывается, не обманывают писатели-то, всё, как в книгах ощущаю: и тепло вдруг стало, и на сон потянуло, и мысли всякие в голове. В основном про чудика одного, который тоже вот так, согласно полковой легенде, стоял на этом посту при 45 градусах. Правда, жары. Стоял, в смысле - лежал на подруге, и в позе вооруженного миссионера с автоматом на спине защищал честь нашей ракетной части перед ненасытными городскими девственными разносчицами триппера.

В такой позе этот боец и был застигнут проверяющим генералом из Москвы. За бабу на посту получил 5 суток гауптвахты, а за то, что не бросил автомат и ублажал подругу с оружием, да ещё с пристёгнутым штык-ножом, после ареста был отправлен на 10 дней в отпуск на родину.

И я стою весь такой замёрзший уже второй час, двинуться не могу, только мысли в голове еле шевелятся про то, стоит ли триппер 10 дней отпуска на родину, и почему до сих пор не дали отпуск таджику из нашего дивизиона, который за время службы умудрился подцепить гонорею 8 раз!

А весь караул спит, и смены нет. Кто спит в кочегарке, а кто, вместе с офицером, в караулке.

Вдруг что-то хрустнуло за колючкой, я насторожился. По спине пробежал холодок, а ноги стали ватными. Если раньше я их не чувствовал, то теперь чувствую, что они размякли, и если бы не замёрзли,  то я бы просто упал. И руками двинуть не могу, хотя понимаю, что самое время скинуть с плеча автомат, снять с предохранителя, шмальнуть очередь в темноту за забором и для приличия крикнуть :"Стой, кого замочил!"

Неожиданно из-за туч выскочила кровавая Луна и словно фонариком осветила диверсантов.

Мать моя женщина, да по ту сторону колючки рыжие собаки. Стайка такая из 15-20 особей с острыми клыками.

Сибирь, Забайкальский край, город химиков. Нет, не молящихся на таблицу Менделеева, а за грехи в мирской жизни отбывающих срок на химии, поэтому в городе нет бездомных собак. Да и для местных аборигенов собака - это ещё и унты с мясом. А собака - животное умное, чувствует, когда жареным пахнет. Как каким-то чудом свободу получит - бегом в тайгу. Отсюда и дикие стаи, которые в отличии от волков, не боятся людей. Для них двуногие - это всего лишь мясо.
 
Тем временем собачки неистово ищут способ добраться до лакомого куска, то есть - до меня, а я, в отличии от мурашек на спине,  двинуться не могу. А твари клыкастые разминаются, рядом с забором прыжки пробуют. У некоторых по высоте почти получается.

Но тут одна псина находит место под колючкой с щелью побольше и начинает копать. Через минут пять  лаз готов, и она протискивается на типа охраняемую мной территорию, разок пискнув, зацепившись шерстью. Но что такое несколько потерянных на загривке ворсинок по сравнению с предстоящим шикарным ужином?
 

Вслед за ней одна за другой это же проделывают ещё четверо посмелее, и компания из пяти хвостов окружает меня, сужая всё больше круг, быстро передвигаясь по часовой стрелке.

Я понимаю, что вот-вот одна из них бросится мне сзади на шею, и как только я это осознаю, рядом с оставшимися за колючкой неожиданно и беззвучно появляется здоровенный на килограмм 300 шатун. Те, за колючкой, увлечённо наблюдающие за приготовлением ужина, не успевают даже среагировать, как подкравшийся медведь лапой глушит двоих.

Тут в себя  приходит вожак, который первым перелез под колючкой и устремляется на помощь собратьям, а за ним остальные. Но мишка, не набравший жирка на зиму, их лай и мелкие укусы даже не замечает. Схватив в пасть первую жертву, он лапой отбрасывает вторую на метров пять в сторону леса, а потом опять и опять всё дальше и дальше, видно выучил заранее наш распорядок и знает, что вот-вот  из дзота в охраняемой мной части появится голова латыша, почти земляка, заступившего по ту сторону в караул, и спросит у меня закурить.

- Рома, закурить есть?
- Сирийские, -  отвечаю я, удивившись наличию у себя голоса.
- Сойдёт! Ты, что? из бани?
- Из какой бани?
- Да от тебя пар идёт, словно ты только что из парилки вышел. И что это за лай в лесу?
- Шатун пару псин завалил.
- Рыжих?
- Ага.
- Прошлой зимой тут...
- Кто у вас дежурный?- перебиваю его, - Случайно, не капитан контуженный? Если не он, пусть звякнут в караулку нашим, я третий час уже стою. У меня оба телефона не работают.
- Понял, потом расскажу, бегу. Хотя, дай ещё одну. Всё, побежал. Считай, уже звякнули.

Сменили, а через неделю я поехал в отпуск. Не спал офицер в караулке. Проверка это была из штаба корпуса.


Рецензии