Васькина война Глава 12

               
                Глава 12

   Чуйский тракт был знаком Василию со студенческих лет. За время учебы приходилось несколько раз за лето проезжать по его пыльной дороге. За прошедшие годы тракт сильно изменился: дорожное полотно стало шире, везде была нанесена разметка. Радовало обилие указателей поворотов, подъемов и спусков. Асфальт был положен качественный, и машина неслась по нему, почти не сотрясаясь.  Сыч быстро приноровился к поведению автомобиля и теперь только подкидывал газку. Быстро промелькнули придорожные поселки. Остались за спиной Дубровка, Рыбалка, Соузга. У Черемшанки остановился и набрал в канистру свежей воды, пахнущей особым, непередаваемым запахом гор. А вот и Манжерок.
…«Дружба–это Манжерок,
Верность–это Манжерок,
Это место нашей встречи–
Мажерок…» – фальшивя, пропел Василий, отбивая пальцами музыкальный ритм по рулю ЗИЛка.

 Настроение было отличным: машина шла ходко, без проблем, прекрасный, теплый день, солнышко, чистый горный воздух.
Проезжая мимо торговых рядов с сувенирами, медом и вениками, озорничая, решил посигналить установленным на крыше ЗИЛка пневматическим морским ревуном, напоминающим пионерский горн. Результат ошеломил не только Василия, но и продавцов палаток. Мощный рев сирены гулко заметался между бортов долины. Завизжали перепуганные торгашки, опрокидывая лотки. В след машине понеслась гневная брань и загрозили кулаками, закрутились возле виска пальцы: «Придурок»…
Второй раз включил ревун за Шебалино, когда стоя в колонне машин, устал ждать перехода многотысячного табуна лошадей через дорогу. Их гнали на Бийский мясокомбинат своим ходом. Табун моментально разделился на две части, освободив тракт. Полудикие лошади с храпом, давя друг друга, ринулись кто куда, прорвав реденькую цепь погонщиков. Василий прибавил газу, чтобы побыстрее скрыться с места произведенных беспорядков.
   Промелькнула Усть – Сема. Вспомнилось, как здесь чуть не погиб в студенческие годы, с бравадой решив прокатиться по бурным порогам на двухместной байдарке, с таким же неопытным сплавщиком. Естественно, перевернулись сразу же, на первом камне.До сих пор в глазах стояли волны двухметровой высоты, черные, проносящиеся мимо скалы. В последний момент, порядком нахлебавшегося ледяной воды и потерявшего силы, выловили спасатели. Вспомнив этот случай, невольно поежился плечами: «Брр–р–р…»

   Проезжая Эликманар восстановил в памяти, что здесь на порогах погибли туристы – водники из Горно–Алтайского пединститута, и как их искали по всей Катуни ниже по течению.
 
 Шебалино встретило проливным дождем такой силы, что пришлось остановиться –«дворники» не успевали разгребать воду. Остановился и джип, приткнувшись позади, чуть ли не в кузов. И опять нахлынули воспоминания…
 
   Полевая практика по зоологии за Шебалино, в урочище Марчела, едва не закончилась трагедией. Василий и его будущая жена Таня получили задание сделать чучела любых мелких птиц. Преподаватель выдал двустволку, патроны с мелкой дробью и картечью (на случай встречи с крупным зверем). Пошли по лугу к лесочку, где порхали разные птички. Таня несла ружье. Кстати, стреляла она, довольно, неплохо.
 
— Вась, смотри – заяц! — указала она пальцем в сторону невысоких кустиков.

Не раздумывая пальнула туда. Из зарослей выглянула изумленная девушка с заспанным лицом: «Кто стрелял и зачем? А где мой платок?» Выяснилось, что платок девушка растянула на ветках от солнца, вместо зонтика, а сама улеглась позагорать. Пестрый платок зеленовато-серого цвета нашли в десяти шагах от нее. А если бы Таня взяла пониже…Трудно представить, чтобы тогда было…

— Да, есть что вспомнить, — подумал Василий.

   За Шебалино асфальт закончился, и пошла грунтовка. Она была прогрейдирована, лишь местами попадались неглубокие ямки, которые, в общем-то, не доставляли хлопот. Всю дорогу Василий ощущал за собой патронаж невидимых охранников: «Ниссан» то приближался до пятидесяти метров, то отставал, почти на километр.
Сыч помнил наставление Тани и не отрывался от охраны слишком далеко – сбавлял скорость, если терял их из виду. Хотя куда там соревноваться по скорости старенькому ЗИЛку с японским скороходом – могли бы догнать мигом!

— Бухают, видать, пацаны, — думал Сыч, — было бы, что ценного в машине – не отстали ни на метр. Интересно, что за груз я везу? Надо как-то бы глянуть. Но где и как? Только ночью.

   И вскоре такой случай подвернулся. Таня предупреждала Василия, чтобы не ночевал в селах – только на трассе и желательно, подальше от населенных пунктов.
Поднявшись на Семинский перевал, Сыч дал запарившему двигателю охладиться. И сам решил тоже отдохнуть. Сказывалась травма позвоночника – ноги стали неметь. Плюнув на все предостережения Тани, вышел из кабины, прошелся вокруг ЗИЛка, разминая их. Услышал шум подъезжающей машины и оглянулся. Это был «Ниссан» с охраной. Поравнявшись с ним, на дверце опустилось тонированное стекло и показалось лицо мордастого охранника. Выплюнув жвачку «мордан» зло глянул на Василия: «Тебе же было сказано – не покидать кабину, только в туалет! — прогудел он, — или хочешь, чтобы мы тебя вразумили?»
Опустилось стекло и со стороны пассажиров, Василий разглядел в салоне троих крепышей явно не русского обличия.
 
— Не ворчи, ноги затекли, вышел размяться, — дружелюбно сказал он, — сейчас поедем.

Закрыв капот, Сыч завел двигатель и покатил под гору.
Оставив за собой двести километров, въехал в Онгудай. Тихо, на первой скорости стал проезжать село.
 
— Не хватало еще, чтобы наехать на овцу, или куриц, снующих через дорогу, — думал Василий.

Вдоль трассы на деревянных ящиках из-под вина сидели торгашки, предлагая различную снедь.  Василий остановился возле одной из них. К машине подбежала молодая алтайка, бойко протараторила перечень, чем она торгует. Сыч к питанию не был привередливым, попросил принести пучок зеленого лука, пирожков с картошкой и полторашку молока.
Рассчитавшись с девушкой, удивился ценам: «Ни фига себе, вот заламывают!»

Выехал за Онгудай, остановился и стал есть. Джип с охранниками встал неподалеку. В боковое зеркало Василий увидел, что и они трапезничают: в окно вылетала пустая полторашка, а потом пакет с объедками. Послышался нетерпеливый сигнал: «Поехали!»
И тут с машиной начались проблемы, словно ее кто-то сглазил: двигатель не захотел запускаться. Помучив стартер минуты две, Сыч не стал садить аккумулятор, и выключил зажигание. Вылез из кабины, открыл капот. Подергал и пощупал провода, снял крышку трамблера, протер контакты. И снова попытка запуска двигателя не удалась.
 
— Придется проверять свечи, — подумал он, — пусть движок остынет, а то руки обожжешь.

Прилег на сиденье и закрыл глаза, погрузившись в дрему. Из полусна его вырвал гулкий шлепок ладони по дверце: «Что случилось? Почему стоим?» – спросил охранник.
Василий пояснил, что двигатель не заводится, нужно вывернуть и посмотреть свечи.

— Ну, так выворачивай, смотри, какого хрена разлегся? — стал командовать охранник, видимо, получивший инструкции не церемониться с Василием.

Вступать в конфликт смысла не было – могли прикончить его тут же и потом концов не найдешь. Сыч молча натянул верхонки и полез в двигатель.
Охранник толокся рядом, подгоняя его: «Давай, давай, шустрее шевели ластами, лапоть!»
Наконец, терпение Сыча лопнуло, и он замахнулся большим торцевым ключом на соглядатая. Тот в испуге отпрыгнул он него, и матерясь, сел в джип.

— То-то же, — удовлетворенно подумал Василий, — а то висишь тут над душой.

Заменив пару свечей, попробовал завести двигатель. Он, пару раз чихнув и выстрелив, наконец, заурчал. Поехали дальше. Впереди был Чике–Таман.  В семидесятые годы перевал был сложным, с серпантином и дорога была довольно узкая. Подъехав ближе, Василий ее не узнал – был спрямлен «тещин язык» и сама трасса была довольно широкой, с карманами безопасности, на случай аварийного съезда с дороги. Четыре километра непрерывного подъема снова сильно разогрели двигатель и перед самой вершиной вновь начались проблемы: он затроил, застрелял, и едва вытянув на гребень, окончательно заглох. Это уже стало напрягать: «Чертова Танька, могла бы получше машину найти! Подсунула какую-то рухлядь, да еще охранники достают.  Пусть только еще сунется этот мордан – челюсть выверну!» — озлобившись на все происходящее, думал Сыч.
Подъехал джип. Охранник, опустив стекло, спросил: «Ну, чо в этот раз?»

— Чо, чо, через плечо! — зло бросил Василий, — садитесь сами и езжайте на этой колымаге.

— Ты не лезь в бутылку, не в твоей ситуации хвост поднимать, — спокойно ответил «мордан», — давай, меняй свечи, да поедем.
 
— Их больше нет, — развел руками Сыч, — езжайте до Чибита, купите там и привезите.

Охранники несколько минут посовещались, а потом джип укатил.

— Вот, теперь есть возможность глянуть на груз, — подумал Василий.

Когда  джип скрылся из видимости, он запрыгнул в кузов и расшнуровал палатку. Отогнув край, с удивлением увидел автомобильные карданы от грузовиков. Их было штук тридцать – сорок.
 
— Вот, что брякало всю дорогу на кочках и ямах, — подумал Василий, — но почему такая секретность и охрана?

Ничего не поняв, все аккуратно завязал, как и было, спрыгнул с кузова и стал выворачивать свечи.
 
— Так и есть, опять пару штук пробило, — подумал он, — вверну старые, может быть удастся хоть скатиться с перевала вниз, а то ночью тут дуба дам.

Ввернув старые свечи вместо пробитых, крутнул стартер. Мотор, опять чихнув несколько раз, подтраивая, заработал. Не форсируя двигатель, потихоньку двинулся к спуску.
 
— Лишь бы не заглох, — была мысль, — иначе тормоза пропадут и тогда писец…

Не разгоняясь на спуске, потихоньку скатился до конца горы и тут двигатель опять заглох. Не предпринимая попыток к ремонту, Василий улегся на сиденье, закрыл дверцы на защелки и уснул. Проснулся от стука в дверцу. Это приехали охранники из Чибита с новым комплектом свечей. Сыч быстро их заменил, и они покатили дальше. Стемнело. Теплый воздух дня сменился высокогорным ночным холодом. Для машины это было хорошо. Изредка проносился встречный транспорт, но все реже и реже.  Василий ехал не останавливаясь. Джип догнал его, помигал фарами.
 
— Что хотели? — остановившись, спросил он у охранников.

— Мы поедем вперед, привезем продуктов, а ты остановись на ночевку здесь, — ответил «мордан».

— Ладно, поезжайте, я доеду до родника, подолью в радиатор, да себе в канистру.

За Купчегенем дорога пошла вдоль реки Чуя. Вспомнилась песня про Кольку Снегирева и его любовь Раю.
 
— До чего же здесь красивые места, — подумал Василий, — сколько раз проезжаю мимо, а налюбоваться не могу…

   Джип укатил, а Василий постоял, давая остыть двигателю.  Положив руки на руль, с полчаса прикемарил. Снилось ржание коней, топот копыт, боевые крики дерущихся людей. И он стоял возле машины странной конструкции, крутя двигатель «кривым стартером», пытаясь ее завести. И тут, словно кто толкнул его в бок: «Проснись!» Василий резко распахнул глаза. Никого, тишина… Было слышно, как стрекочут в траве цикады, да изредка пощелкивает остывающий двигатель. Вздохнув, попил воды, поежился от ночной прохлады. На душе было как-то смутно, тревожно. Словно кто-то невидимый и неосязаемый холодными щупальцами прошелся по позвоночнику, улегся ледяным комком в желудке. Это состояние было знакомо Сычу по его первому бою. Но здесь, на гражданке, совсем другое дело. Вспомнилось предупреждение Тани о том, что на трассе случаются налеты банды на автомобили. Рука невольно скользнула к поясу с кобурой. Пусто... От этого чувства, словно голый на пляже стало совсем неуютно.

— Черт, даже нож не разрешили мне взять, - с досадой подумал Василий.

Достал большой торцовый ключ - баллонник и положил рядом на сиденье. 
Завел двигатель и потихоньку поехал к Чибиту.
 
Неожиданно в свете фар на дороге увидел следы недавней аварии: поперек трассы лежала мертвая лошадь, валялась перевернутая телега. Вокруг были раскиданы какие-то тряпки и чемоданы.
 
— Ни фига себе, — про себя подумал Василий, — кто это вас так? Вроде бы навстречу не проезжала ни одна грузовая машина, и никто не обгонял. Странно…

Подъехав ближе, осветил фарами место происшествия. Начисто забыв предупреждение Тани не выходить из кабины, Сыч открыл дверцу и опустил ноги на подножку. В этот момент ему в живот уперся ствол обреза, и сверкнуло пламя. Выстрел из ружья картечью в упор, почти надвое развалил тело Василия. Схватившись руками за живот, он сложился подобно перочинному ножу и упал лицом на дорогу. Тут же подскочили двое мужчин, схватили его за шиворот и сбросили с трассы в кювет. Сыч увидел, как в кузов запрыгнул человек, услышал треск разрезаемого брезента, а потом мат: «Нет тут ни хрена, карданы какие-то».

— Кабину ошмонайте капитально! — сказал мужской голос с алтайским акцентом, — очистите дорогу! Угони машину к  пасеке!

Несколько человек столкнули телегу в кювет, к «мертвой лошади» подбежал еще один, дернул ее за уздечку, лошадь вскочила на ноги. Послышался звон выбрасываемых на дорогу ключей, рыкнул двигатель и ЗИЛ унесся.
 
   Василий понял, что жить ему осталось всего ничего. С такими ранами долго не живут. Здесь не город, до ближайшей больницы с хирургическим оборудованием сотни верст. Мысленно попрощался со всеми родными: с женой, детьми и родителями. Попросил у всех прощения.
 
— Как-то все несуразно получилось, — думал он, — ссора с женой… Даже не простились: ни до свидания, ни прощай… И детей не видел – где-то играли… Трудно представить, что меня скоро не будет. Жалко оставлять этот окружающий мир с его красотой: снег на ветвях деревьев, капли росы на предутренней траве, щебет птиц в предрассветной тишине, нити паутин на кустах, разноцветная радуга-дуга, аромат цветов у дома, дуновение свежего ветерка, стрекотание кузнечиков, шум листвы березок...

   Медленно, по каплям, уходила жизнь. Василий ни о чем не жалел – наконец-то он перестанет приносить проблемы окружающим людям, имя его забудется.
Не было зла и на Таню. Сравнил свою и ее жизнь и стало жалко эту женщину, не по своей воле ступившую на скользкий путь.

   Охранники спохватились, когда машина с грузом отсутствовала уже почти час. Развернулись и поехали обратно. Но машина, словно в воздухе растаяла!
 
— Он что-то говорил про родник, — вспомнив, сказал один из охранников, — кто знает, где этот родник?

Никто из мужчин этого не знал. Поехали медленно, внимательно всматриваясь в полотно дороги.

— Смотрите, там что-то блестит! — воскликнул сидящий впереди «мордан», — Чуча, мухой позырь, что там такое!

Один их сидевших в салоне открыл дверцу, передернул затвор автомата и крадучись пошел к блестящим предметам.

— Это ключи! — поднял он большой никелированный ключ.

Следом за Чучей вышли еще двое, поводя стволами автоматов по сторонам.

— Посветите по кювету, — дал команду главарь.

Чуча спустился с насыпи и пошел вдоль дороги. Вскоре послышался его крик: «Сюда!»
Все побежали на зов, спустились вниз. Увидели лежавшего скрюченного Василия.

— Что случилось? — стали трясти они его, — где машина?

— Я ранен, а машину угнали бандиты на какую-то пасеку, — слабеющим голосом прошептал Василий и провалился в небытие.

Охранники осторожно вытащили из кювета тело Василия, и положили на дорогу.

— Не жилец, — посмотрев на его живот, сказал «мордан».

Достал трубку спутникового телефона и набрал номер Татьяны. Доложил о происшествии.

— Что шефиня говорит? — спросили охранники у главаря.

— Сказала, что сейчас вышлет сюда санитарный вертолет. К рассвету он прилетит. Только доживет ли парень до рассвета? При таких ранах долго не живут, максимум часа два – три. Принесите аптечку, и перевяжите его.
 
Часа через полтора послышался гул винтокрылой машины. Вертолет сел на шоссе. К Василию подбежали два врача, поставили какие-то уколы, быстро перенесли в кабину, и он улетел.

— Странная Танька у нас, — задумчиво проговорил «мордан», — полумертвого лаптя жалко, а груз нет. Велела завтра искать, и пока не найдем, в город не возвращаться.

   И снова Василий увидел себя со стороны. Четко, словно на экране телевизора, рассмотрел, как снимали с него окровавленную одежду, распластали тело на операционном столе. Явственно слышал профессиональный разговор оперирующих врачей и медсестер: «…скальпель…тампон…зажим…шпатель…дренаж…зашиваем…»

Сознание вернулось в палате. Медсестра пригласила доктора. В палату зашел немолодой седоголовый человек, небольшого роста. Представился Василию лечащим врачом.

— Ну, ты даешь, водила, живой, живее всех живых! — пошутил он. — Как самочувствие?

Василий попытался говорить, но не смог – язык ему не повиновался.
Врач померил температуру, нахмурив брови, что-то стал говорить медсестре. Из всего перечня терминов уловил только два знакомых слова: перитонит, сепсис… И снова провалился в небытие.

   Пришел в себя от прохладных прикосновений чьих-то рук. Открыл глаза. Перед ним сидела жена Таня, вытирая платочком слезы. Она что-то говорила, но Сыч не слышал ни звука. Уши словно заложило, как при прыжках с парашюта.
 
— Одно ухо у меня не слышало от контузии, почему второе не слышит? — подумал он.

 С трудом произнося слова, спросил об этом Таню. Она ушла, вернувшись с доктором.
Доктор попытался с ним говорить, но безуспешно.

— Что с ним? — спросила Таня, — почему пропал слух на втором ухе?

— Видимо, это последствия перитонита и сепсиса, — пояснил врач, — мы сейчас назначим ему восстанавливающую терапию. Угроза сепсиса миновала, ваш муж имеет поистине, железное здоровье. Другой бы умер там, в горах.
Спасибо нашей знаменитой бизнесвумен Татьяне Сытиной, она оплатила санитарный вертолет. Так что вы ей обязаны за спасение мужа.

— А как мне найти ее, чтобы отблагодарить? — спросила Таня.

— К сожалению, помочь в этом я не могу, — пояснил врач, — этим происшествием занимается милиция.  Что-то там не все гладко. Сегодня после обеда с вами побеседует следователь из Облотдела внутренних дел.

— Что он натворил? — с испугом спросила жена Василия.

— Не знаю, — ответил хирург, — это не моя компетенция, все вопросы к следователю.

Таня побыла в палате еще немного, подождала, когда Василий уснет, и вышла на улицу. В тревожных раздумьях пролетело время. Она вошла в хирургический корпус и поднялась в палату. Здесь уже сидел незнакомый человек в накинутом на плечи халате. Поздоровался и представился следователем Облотдела внутренних дел.

— Мне нужно провести допрос потерпевшего, — пояснил он, — но у него, как сказал врач, полная потеря слуха. Вы не смогли бы в этом помочь?
 
— Как я вам могу помочь? — не поняла Таня.

— Писать ему вопросы, которые я буду задавать, — пояснил следователь.

— А что, сами писать уже разучились?

— Нет, не разучился, но у меня почерк такой, что иногда сам не могу разобрать, что написал, — улыбнулся следователь, — да и ваш почерк он знает.

— Хорошо, — согласилась Таня, — задавайте вопросы.

Следователь подал Тане папку с чистыми листами и стал диктовать вопросы:

— Кто отправлял груз?

— Кто его сопровождал?

— Что было в кузове машины?

— Где было совершено нападение?

— Видел ли он лица нападавших?

И таких вопросов было больше десятка. Таня поочередно показывала Василию написанное, и он тихим голосом отвечал. Рассказал абсолютно все, начиная от первой встречи с Таней в ресторане, грубой подставе с пистолетом, и до последних минут в горах.
Следователь включил диктофон и сам записывал что-то в блокнот. Закончив допрос, попрощался со всеми и ушел.

— Васька, Васька, ты мой неугомонный, и почему к тебе липнут все неприятности, как к расплавленной смоле? — снова расплакалась Таня. — Что теперь будет с нами? Ты ведь стал полным инвалидом, и тебе нужна инвалидная коляска. На что мы ее купим? И банк достал уже – звонят каждый день. Я отключила телефон.

— Не плач, Танюша, — нежно ответил Сыч, — встану я на ноги, вот увидишь! И слух мне вылечат, буду слышать, все будет хорошо!

Прошло две недели пребывания Василия в областной больнице Горно–Алтайска.
За это время Сыч заметно окреп, хотя очень расстраивала потеря слуха – общаться было очень трудно. Несколько раз приходил тот же следователь, задавал еще кое-какие уточняющие вопросы.

Таня потом написала Василию, что его знакомую бизнесвумен Таню арестовали, доказав, что она занималась торговлей наркотиками. ЗИЛ–130, угнанный бандой уголовников нашли. В карданах обнаружили следы психотропных веществ.
Их ввозили в Монголию пустыми, а там «заряжали» наркотой, и потом отправляли на Алтай. Василия использовали втемную. В общем, была раскрыта целая сеть наркоторговцев. Лейтенантом гор отдела внутренних дел занялась служба собственной безопасности и теперь ему тоже грозит реальный срок. Таня похлопотала перед высоким медицинским начальством и Василия перевезли в Бийск, поближе к дому.
 
В его жизни началась новая война – война с болезнью и чиновниками. Кто в ней победит – покажет время. 

          (эпилог http://proza.ru/2020/07/15/1002)