Салман Рушди. Христофор Колумб и королева Изабелла

Салман Рушди. Христофор Колумб и королева испанская Изабелла консумируют свои отношения (Санта-Фе, 1492 год от р.Х.)
Salman Rushdie. Christopher Columbus & Queen Isabella of Spain Consummate Their Relationship (Santa Fe, AD 1492)
[from ‘East, West’ collection / из сборника «Восток, Запад»]
© Salman Rushdie, 1994
© Александр Андреев, 2020, перевод



Колумб, иностранец, следует за королевой Изабеллой целую вечность, до конца не теряя надежды.

~ В каких характерных позах?

Гордых, но просительных; высоко держит голову, но преклоняет колено. Он заискивающий, но бесстрашный; его наглая вульгарность остаётся безнаказанной благодаря обаянию мошенника. Однако с течением времени раболепные аспекты его стойки заостряются; своеволие морского волка поистёрлось. Как и его башмаки.

~~ Его надежда. На что?

Начнём с очевидных ответов. Он надеется на предпочтение. Хочет привязать расположение королевы к шлему, словно рыцарь из романсов. (Шлема у него нет.) Надеется на деньги и на три парусника, «Нинью» «Пинту» «Санта-Марию»; хочет в тысяча четыреста девяносто втором плыть на них в океане голубом. Но когда он впервые прибыл ко двору, и королева сама спросила, чего он желает, он склонился к её оливковой руке и, задержав губы в одном дыхании от великого кольца её власти, прошептал единственное, опасное слово.



«Консумация».



~ Эти неизъяснимые иностранцы! Ай да самообладание! «Консумация», надо же! А потом за ней, хвостиком, месяц за месяцем, будто у него есть шанс. Его корявые послания, его фальшивые серенады под её створчатым окном, которое приходится захлопывать, преграждая путь освежающему ветерку. У неё есть дела поинтереснее, мир завоёвывать и всё такое, кем он себя возомнил?

~~ Иностранцев можно травить. Они могут также, ввиду языковых трудностей, не понимать намёков. Опять-таки давайте не забывать, что держать при себе нескольких иностранцев считается de rigueur. Они придают месту некую космополитичность. Они часто бедны и, следовательно, готовы выполнять необходимую, но грязную работу. Более того, они служат предостережением от благодушия, их присутствие среди нас напоминает нам, что есть места (как ни трудно это принять), где нас самих будут считать иностранцами.

~ Но так разговаривать с королевой!

~~ Иностранцы забывают своё место (оставив его позади). Дай им время, они начнут считать себя ровней нам. Это неизбежный риск. Они привносят в нашу строгость итальянскую льстивость. Не допускать: затыкать уши, отворачиваться. Они обычно не хотят причинить вред и редко заходят слишком далеко. Королева, не сомневайтесь, способна о себе позаботиться.



Колумба при дворе Изабеллы быстро начинают считать чумовым. Он слишком ярко одевается и слишком много пьёт. Одержав военную победу, Изабелла празднует её одиннадцать дней псалмами и суровыми распевами священников. Колумб валяется у собора, размахивая бурдюком. Человек-дебош.

~ Посмотрите на него, на пьянчугу с огромной лохматой головой, набитой дурью! Дурак с горящими глазами, мечтающий о золотом рае за Западным Пределом Сущего.



«Консумация».



Королева играет с Колумбом.

За завтраком она обещает ему всё, чего он пожелает; после обеда начисто игнорирует, глядя сквозь него, как через марлю.

В день его именин она вызывает его в свой будуар, распускает служанок, велит себя расчесать и на миг позволяет погладить грудь. Потом зовёт охрану. Отправляет его на сорок дней на конюшню и в свинарник. Он сидит, забытый, на пережёванном лошадьми сене и устремляется мыслями к далёкому сказочному золоту. Ему снится аромат духов королевы, а просыпается он от тошноты в хлеву.

Забавляться с Колумбом доставляет королеве удовольствие.

А доставляемое королеве удовольствие, напоминает он себе, может помочь ему достичь цели. Свиньи роют землю возле его ног. Он скрипит зубами.

«Доставлять королеве удовольствие правильно».



Колумб размышляет:

Мучает ли она его только ради забавы?

Или: поскольку он иностранец, и ей непривычны его нравы и его мысли.

Или: поскольку её палец с кольцом, ещё горячий от памяти его губ его дыхания, был – как это сказать? – тронут. Да: щупальца тепла протянулись от её пальцев к её сердцу. Поднялась турбулентность.

Или: поскольку её разрывает выбор между возможностью принять его схему с самоотречением влюблённого – и более светской и по-другому (злонамеренно) приятной возможностью уничтожить его, рассмеявшись, наконец, после столь долгой прелюдии в его глупое лицо просителя.

Колумб утешает себя возможностями. Однако не все возможности утешительны.

Она абсолютный монарх. (Её муж абсолютный ноль, пустышка, холоднее не бывает. О нём больше ни слова.) Она женщина, чьё кольцо целуют часто. Для неё это ничего не значит. Она привычна к лести. Она ей активно сопротивляется.

Она тиран, числящий в своём хозяйстве среди прочего личный зверинец из четырёхсот девятнадцати шутов, одни карикатурно уродливы, другие прекраснее рассвета. Он, Колумб, просто её четыреста двадцатый дурак. Тоже вполне правдоподобный сценарий.

Значит, или: она понимает его мечту о мире за краем света, тронута ею так сильно, что мечта пугает её, и она то поворачивается к ней, то отворачивается;

Или: она вообще его не понимает, и понять не пытается.

«Выбирай».

Ясно, что он не понимает её. Остаются факты. Она Изабелла, всепобеждающая королева. Он её (хоть и шумный, многоцветный, злоупотребляющий вином) человек-невидимка.



«Консумация».



Сексуальные аппетиты мужчин угасают; у женщин они с годами продолжают расти. Изабелла – последняя надежда Колумба. У него заканчиваются возможные покровители, аргументы в свою пользу, интерес к флирту, волосы, энергия.

Время еле тащится.

Изабелла галопирует в седле, выигрывает битвы, вышибает мавров из крепостей, её аппетиты растут с каждым днём. Чем больше земель она поглощает, чем больше воинов захватывает, тем голоднее становится. Колумб сознаёт, что всё внутри него постепенно съёживается, и ругает себя. Он должен видеть всё как есть. Он должен прийти в себя. Что ему тут светит? Иногда она заставляет его чистить нужники. В другие дни его посылают обмывать тела, а тела после битвы чистыми не назовёшь. Солдаты, идя на войну, надевают под доспехи большие подгузники, ибо страх смерти открывает кишечник, каждый раз открывает. Колумб не создан для такой работы. Он велит себе покинуть Изабеллу, раз и навсегда.



Но есть проблемы: немолодой возраст, недостаток покровителей. Как только он уйдёт, о путешествии на запад придётся забыть.

Философская концепция, согласно которой жизнь абсурдна, никогда его не привлекала. Он человек действия, проявляющий себя в делах. Но без путешествия на запад ему придётся принять бессмысленность жизни. И это будет поражением. Невидимый в жаркой тропической расцветке, безответный, он остаётся, следуя за ней по пятам, надеясь на экстаз от её взгляда.

«Поиск денег и покровительства, – говорит Колумб, – не так уж отличается от поиска любви».

—

~ Она всесильна. Замки падают к её ногам. Евреев изгнали. Мавры готовы капитулировать. Королева в Гранаде, скачет во главе войска.

~~ Она подавляет. Ей никогда не было отказа ни в чём.

~ Все её сны вещие.

~~ Действуя на основе информации, полученной во сне, она составляет планы победоносных битв, расстраивает заговоры ассасинов, узнаёт об изменах и продажности, которыми шантажирует и лоялистов (чтобы обеспечить поддержку), и врагов (чтобы обеспечить их поддержку). Сны помогают ей предсказывать погоду, заключать договоры и выгодно инвестировать в торговлю.

~ Она ест как лошадь и не набирает ни грамма.

~~ Земля обожает её шаги. Тени бегут от блеска её глаз.

~ Лицо её как цветущий полуостров в море волос.

~~ Её сундуки с сокровищами неиссякаемы.

~ Её уши как мягкие знаки вопроса, предполагающие некую неуверенность.

~~ Её ноги.

~ Её ноги не столь прекрасны.

~~ Она полна недовольства.

~ Ни одна победа не удовлетворяет её, ни один пик наслаждения не кажется ей достаточно высоким.

~~ Смотрите: вот у ворот Альгамбры Боабдиль Неудачливый, последний султан последнего оплота за все века Арабской Испании. Глядите: сейчас, в этот самый миг, он сдаёт ей ключи от цитадели... есть! И когда ключи всем весом падают из его ладони в её, она... она... зевает.



Колумб оставляет надежду.

Пока равнодушная к триумфу Изабелла въезжает в Альгамбру, он седлает мула. Пока она теряет время в Львином дворике, он отбывает в суматохе кнутов локтей копыт, быстро скрываемых облаком пыли.

Невидимость заявляет права на него. Колумб подчиняется её воле. Он отказывается от своей судьбы и знает, что отказывается. Он скачет вдаль от королевы Изабеллы в безнадёжной ярости, скачет день и ночь, и когда мул под ним умирает, он взваливает на плечи свои нелепые цыганские лоскутные сумки, чьи вульгарные цвета теперь смягчены пылью; и идёт пешком.



Вокруг него лежит цветущая равнина, завоёванная её войсками. Колумб не видит ничего, ни плодородия земли, ни неожиданного убожества побеждённых замков, глядящих вниз с утёсов. Призраки побеждённых цивилизаций стекают незамеченными вниз по рекам, чьи имена – Гвадалэто и Гвадалто – хранят эхо уничтоженного прошлого.

В небе над головой вычерчивают свои арабески терпеливые сарычи.

Мимо Колумба длинными колоннами проходят евреи, но трагедия их высылки не оставляет на нём следов. Кто-то пытается продать ему толедский меч; он отгоняет продавца взмахом руки. Утратив собственную мечту о кораблях, Колумб оставляет евреев на пути к кораблям их изгнания, ожидающим в гавани Кадиса. Изнеможение лишает его чувств. Этот старый мир слишком стар, а новый мир – ещё не найденная земля.

«Потеря денег и покровительства, – говорит Колумб, – столь же горька, как безответная любовь».



Он идёт, превозмогая усталость, за пределы выносливости, за границы себя, и где-то на этом пути теряет равновесие, падает за грань безумия, и там, за кромкой рассудка, он видит, в первый и единственный раз в своей жизни, видение.



Это сон во сне.

Ему снится Изабелла, лениво оглядывающая Альгамбру, величайший алмаз, отнятый ей у Боабдиля, последнего из Насридов.

Она вглядывается в большую каменную чашу, которую держат в воздухе каменные львы. Чаша наполнена кровью, и в ней королева видит – то есть Колумбу снится, что она видит – собственное видение.

Чаша показывает ей, что всё, весь известный мир, теперь принадлежит ей. Всё в нём в её руках, она может делать что заблагорассудится. И когда она осознаёт это – снится Колумбу, – кровь сразу сворачивается, превращаясь в густую, кишащую червями грязь. После чего Изабеллу из утомлённых, но и мстительных, грёз Колумба до мозга костей потрясает осознание того, что её никогда, никогда, НИКОГДА! не удовлетворит обладание Известным. Только Неизвестное, возможно, даже Непознаваемое, способно удовлетворить её.



Внезапно она вспоминает Колумба (он представляет себе, как она его вспоминает). Колумб, человек-невидимка, мечтающий проникнуть в невидимый мир, неизвестный и, возможно, даже непознаваемый мир за Пределом Сущего, за каменной чашей повседневности, за густой кровью моря. Колумб в этом горьком сне заставляет Изабеллу наконец увидеть правду, заставляет её признать, что он ей нужен не меньше, чем она ему. Да! Теперь она это знает! Она должна должна должна дать ему деньги, корабли, всё на свете, а он должен должен должен понести её флаг и её покровительство за край края земли, к возвеличиванию и бессмертию, навсегда привязывая её к себе куда более крепкими узами, чем узы земной любви, суровыми и обожествляющими узлами истории.



«Консумация».



В безумном сне Колумба Изабелла рвёт на себе волосы, бежит из Львиного дворика, криком призывает герольдов.

«Найти его», – приказывает она.

Но Колумб в своём сне не позволяет себя найти. Он заворачивается в пыльный лоскутный плащ-невидимку, и герольды скачут туда-сюда напрасно.

Изабелла визжит, взывает, умоляет.

Сука! Сука! Ну как, теперь нравится, глумится Колумб. Своим отсутствием при её дворе, этой последней самоубийственной невидимостью, он оставил её сердце без предмета желания. Так ей и надо.

Сука!

Она погубила его надежды, так? Вот и славно. Таким поведением она и себя унизила. Воздаяние по заслугам. Долг платежом красен.

—

Под конец сна он позволяет её посланникам найти себя. Стук копыт, отчаянные взмахи рук. Его умоляют, ему льстят, предлагают мзду. Но слишком поздно. Остаётся только сладко раздирающая душу радость от убиения Возможности.

Его ответ герольдам: покачивание головой.

«Нет».



Он приходит в себя.

Он на коленях посреди плодородной долины, в ожидании смерти. Он слышит приближающийся стук копыт и поднимает глаза, почти уверенный, что увидит ангела-истребителя, скачущего к нему, как завоеватель. Его чёрные крылья, скуку на лице.

Герольды Изабеллы окружают его. Они предлагают ему еду, питьё, коня. Они орут.

~ Добрые вести! Королева призывает тебя!

~~ Твоё путешествие: чудесные новости.

~ У неё было видение, и она испугана.

~~ Все её сны вещие.



Герольды спешиваются. Они предлагают мзду, умоляют, льстят.

~ Она убежала из Львиного дворика, выкрикивая твоё имя.

~~ Она пошлёт тебя за каменную чашу известного мира, за густую кровь моря.

~ Она ждёт тебя в Санта-Фе.

~~ Ты должен прибыть немедленно.

Он встаёт, как вознаграждённый любовник, как жених в день свадьбы. Он открывает рот, и с губ чуть было не слетает горький отказ: нет.

– Да, – говорит он герольдам. Да. Я приду.

*