Лютня, плащ и тысяча неприятностей

Старую повозку трясло нещадно; на каждой кочке она подпрыгивала и с тяжёлых уханьем падала, словно грузная баба во время народных гуляний. Уве, закутанного в плащ с головы до ног, матало вдоль лавки, в то время, как Эрла умудрилась обрести равновесие на ящике с какими—то тряпками.

- Напомни мне, какого чёрта мы здесь? – просипел мужчина, в очередной раз меняя положение вдоль лавки против своей воли, - Я чувствую себя матросом в шторм.

- Отдать швартовые! – тут же громогласно заявила Эрла и, расхохотавшись, ударила по струнам лютни.

- О нет, этот перебор… - Уве закрыл уши ладонями, но повозку вновь тряхануло, и он полетел с лавки прямо на покрытый слоем грязи пол.

- Что нам делать с пьяным матросом,

Что нам делать с пьяным матросом,

Что нам делать с пьяным матросом

Рано-рано утром? – тут же лихо затянула Эрла, притопывая в такт музыке.

— Снова попса, - хмуро отозвался с козлов один из возничих-крестьян.

—Не попса, а классика, - парировала девушка, не переставая играть, - Не хотите про матросов - сыграю что-нибудь поновее. Представляю вашему вниманию балладу знаменитого в Иллифе барда Стасиана Алуйского!

Эрла небольшим проигрышем перевела хулиганский мажор в страдальческий минор.

- Для тебя, для тебя, — завела она неожиданно низким, медовым голосом, —

Сотню орков положил я для тебя,

Только мне ты побогаче предпочла,

И его настигла в темечко стрела….

Второй возничий раздражённо вздохнул: казалось, он уже сейчас готов был их высадить, лишь бы не слушать завываний эльфийской бабы. Уве подполз к облучку и дальновидно вдавил в протянутую ладонь возничего монету, покупая тем самым гарантию на ещё несколько вёрст.

- Эрла, прошу тебя по-хорошему, - заткнись! Наше путешествие становится всё дороже с каждым твоим выступлением, - голос Уве не предвещал ничего хорошего, но развеселившуюся в край девушку это мало волновало.

- А не спеть ли мне песню… - неожиданно завопила она во всё горло. Лошади тут же ответили ей испуганным ржанием.

- А не спеть! – прервал её мужчина и прицельно пнул коробку, на которой сидела Эрла. Послышался грохот, звон рвущихся струн и непереводимый эльфийский мат.

- Ну наконец-то! – хором вздохнули крестьяне.

***

Остаток пути они проделали почти в полной тишине. Дорога наконец стала менее ухабистой; мерное цоканье копыт прерывало лишь бурчание Эрлы, осматривающей свой инструмент. Уве слегка откинул полог у края повозки и устремил внимательный взгляд в быстро темнеющее небо. Дневной зной постепенно спадал, но повозка не стала двигаться быстрее, а наоборот, замедлялась, пока не остановилась совсем. Можно было подумать, что на ночлег, но уговора на него не было, как и глухого леса на пути между Маррисом и Каруфой.

- Вылезайте, господа путешественники, - послышался голос возничего, - Приехали.

- Что, уже Каруфа? - ехидно отозвалась Эрла, не отрываясь от инструмента.

- Можно и так сказать, - ответил ей резкий, незнакомый голос. Ткань распахнулась, и в лицо путешественникам ударил свет факелов, - Конечная.

Их грубо выволокли к костру и связали, предварительно срезав кошельки и вытряхнув из их скудных сумок всё содержимое.

- Так, от мужика избавьтесь, - тут же распорядился детина с пышной бородой – главарь шайки, - А бабу того… - грабители сально заулыбались, но не рискнули без команды приближаться к связанной Эрле, - …продадим, - закончил главарь, почесав бороду, но, столкнувшись с недовольными взглядами своих подчинённых, пояснил, - А вы что подумали? Право слово, товарищи! Мы же с вами культурные люди, а не озабоченное зверьё! Эльф нынче редкость; за такую кралю лорд-герцог кучу деньжищ отвалит!

- А то! – кивнула девушка, выпячивая грудь, которая тут же была оценена всеми, в том числе и главарём. - Только уж простите, до лорда-герцога вы не доедете.

Лицо Эрлы озарила очаровательная улыбка – рядом с ней не было второго пленника.

Раздался едкий смех, и шею одного из бандитов стянула грубая верёвка. Стоящий рядом мужчина тут же среагировал и одним взмахом меча отсёк Уве руку, вторым же – до середины рассёк лицо. Только вот смех не прекращался, а под откинувшимся капюшоном замерший от страха бандит увидел оскал сотни зубов и зрачки сотен глаз. Смех удвоился, утроился, разносясь по ночному лесу, а из-за деревьев, один за другим, потянулись к костру точные копии Уве: от лохматой головы до кончиков щетинистых лап.

В повисшей тишине раздался гулкий хлопок, и пронзительно звякнули струны. Эрла стояла с лютней в руке, а у её ног валялся без сознания главарь банды.

- Кто сказал, что лютня не ударный инструмент? – гоготнула она. Между пальцев свободной руки её плясали искры магии. – Ну что, повеселимся? Уве, фас!

И в одно мгновение воздух переполнился криками, треском электрических разрядов и противным чавканьем сжираемой плоти.

***

Ни одна птица в лесу не решилась петь в эту прохладную летнюю ночь.

- Мы, похоже, в нехилом плюсе, - Эрла разделила все найденные монеты на несколько частей, каждую из которых тщательно пересчитала и убрала в небольшие кошельки.

- Умеешь же ты попадать в неприятности, - хмыкнул Уве, надвигая на лицо капюшон и устраиваясь у костра. Эрла же, закончив с монетами, принялась деловито разглядывать карту, найденную у главаря, и с каждой минутой всё больше и больше хмурилась.

— Уве? – в конце концов протянула она.

— Хм?

— Ты знаешь, а Каруфа, оказывается, в противоположной стороне. Кажется, я неправильно прочитала указатель…

- Эрла, мать твою!

Уве разом вскочил на ноги и схватил эльфийку за плечи, но, увидев её виновато-щенячьи глаза, медленно разжал пальцы.

- Вот как ты только умудряешься, - сокрушенно выдохнул он, признавая поражение.

- Но ведь за это ты меня и любишь, - улыбнулась Эрла.

- За это я тебя и люблю.