Переход бытия в свое другое

 
Всякое наличное бытие неизбежно переходит в свое небытие, являя свою преходящую природу и исчезает, но как категория имеет отличие от обозначенной этой категорией конечности. "Восхотев, родил Он нас словом Истины, чтобы нам быть некоторым начатком Его созданий. "Категория, - обозначая конечность бытия наличной вещи, сама таковой не является, показывая собой то, что бытие вечно в нематериальной форме понятия. Мир материальных тел разлагается, переходит в добрую почву для новой жизни, но оказывается постоянен в вечной форме своего нематериального бытия. Жизнь в форме бытия белковых тел определяет биологическую суть человека, но не определяет его Человеческой сути. Иисус, имея биологическое тело, начинает Свою жизнь с Самосознания Духа в вере и любви к Отцу. Достигая ума Христова, Он становится одно с Отцом, являет Его Собой, воплощает Живую Истину.
Бытие есть обратная сторона небытия и не существует само по себе. Бытие, как не существующее, содержится в самом небытии и этот заложенный проект Духа определяет становление Иисуса ко Христу - "Бог сего Иисуса сделал Христом" - а человека к Богу во Христе.
Когда Парменид утверждает, что бытие есть, а небытия нет, то в этом обнаруживается бытие самого небытия, так как если нет того, чего нет, то остаётся одно его бытие. Возникает двойное отрицание, которое из отрицания становится утверждением. Получается, что в самом изречении Парменида заложена его противоположность - небытие есть. Эту противоречивость снимает в категории становления Гераклит...
Бог не оставил греков пока была жива мысль в среде этого народа, но Библия представляет другую линию Духа. Иудаизм, развивая свое представление о Боге, имел в своем вавилонском опыте богатый материал сказаний и притчи различных народов, что было скрыто представлено в текстах истории еврейского народа, как иносказание и тайное знание. Бог наложил на текст печать Духа и это определило Библию как слово Божие. Вместе с тем дальнейшее становление Духа заложило в неё возможность того болезненного превращения в христианство, о котором пророчествовала мысль древних мудрецов, руководимых Богом. Религиозная мысль иудеев обозначила непреодолимое различие Бога и человека, мучительно страдая в нём она мечтала о единстве. Влияние греческой мысли стало решающим в появлении христианства. Чистоту Духа, которую несла греческая мысль Бог вложил в своего Сына, дав во Христе единство Бога и человека в Истине. Благая Весть сняла страдание вечного стремления к Истине и невозможности достичь Его, в христианском обретении Бога в Духе и Истине любви.
Рассматривая бытие как всеобщую категорию в чистоте от всякого наличного бытия вещей, можно обнаружить пустоту равную небытию. Только в наличном бытии, само бытие обретает конкретность, переходит в "это" или "то". Единое в своей чистоте бытие Создателя распадается на многое, разнообразное то и это в создании мира. Это многое бытие в своей наличной определенности противоположно абстрактно всеобщему единому бытию Отца, как часть противоположна целому. Теперь всякая исчезнувшая из наличного бытия вещь входит в Его всеобщее бытие, соединяется с Ним в потустороннем мире мысли, возвращаясь к изначальному эйдосу. Этим обозначается первый круг отрицания, за которым неизбежно придет его смерть и второй круг, поправ смертью смерть даст новую жизнь во Христе всему живущему. Второе отрицание отрицает первое в его непосредственном разнообразии и простой множественности, утверждает изначальное в Боге, но не как пустую абстрактность Отца, а как наполненную содержанием единичность Сына в Духе и Истине.
Человек, поскольку создан по Божьему подобию, имеет известное отличие от животных - дух, проявляющий себя в рефлексивной мысли. Но Бог отличается от человека тоже в Духе, который проявляет Себя в уме Христовом. Этот ум Божий есть только у христиан, которые прошли совместный путь со Христом. В них зачатки убогого интеллекта в представляющем мифологическом сознании и скованной рассудком косной морализированной мысли, подверглись развитию, ударившись о стену обезьяньих инстинктов, патологической праздности и дикой животной конкуренции. Это столкновение привело к внутреннему страданию в рефлексивном самоанализе, что позволило выйти наконец к свободе и творчеству в Духе и Истине ума Христова.
Мысль использует универсальный инструмент, помогающий снять в анализе внешнюю кожуру, чтобы обнаружить Истину бытия. Это диалектическое противоречие. Разделочный нож ничто, умертвляет в анализе всё конечное, тленное, внешнее, преходящее, раскладывает по полкам в склепе Духа разложенную на части внешнюю жизнь. Анализ обнаруживает, что бытие в своей внешности изменчиво преображаясь, скрывает под покровом некий план того, каким оно должно стать в себе и для себя во всеобщем понятии Истины. Этот план или генетическая потенция в понимании существенного делает существование христианина чем-то большим чем простое присутствие в преходящем здесь и теперь временном процессе. Истинное бытие в Божественном Духе маячит впереди, показывая то, что он не есть, подвергая отрицанию непосредственно наличное, душевное, призывает к опосредованию в мысли, самосознанию, вынуждает к становлению в Духе со Христом. Возникает экзистенциальный страх несоответствия высшему Творцу и потери накопленного христианином богатства во внутреннем интеллектуальном мире присвоенных знаний.
Но это все ничто по сравнению со следующим за этим тотальным отчуждением равным смерти. Тот, кто замечает свое нахождение в застойном болоте повседневности, обнаруживает свет того мира и стержневую ось в своем существе, вступает в противоречие со сбивающим внимание кричащим возбужденным миром яркой потребительской жвачки. Отсюда внутреннее бытие интеллигентского субъекта в сознании не совпадает с его физической координатой внешнего бытия и представляет собой нищету духа в тотальности отчуждения от внешней жизни мира и богатства пустых знаний. Это отчуждение возникает из-за переживания внутреннего несоответствия Истине с одной стороны и осознания бессмысленности внешнего физического существования в бесконечном круге суеты чувственных желаний - с другой. Только столкнувшись с темным ликом небытия можно попасть в эту ситуацию тотального обесценивания. В отсутствии ценности жизнь утрачивает направление ко всякой внешней цели. Серп "ничто" срезает жизненную поросль непосредственных желаний и чувств субъекта под корень, обнаруживая величественные камни непреходящего в пустынном ландшафте сознания. Оскоплённое серпом времени бытие становится мертвой пустыней преходящего, обозначая из себя антитезис себе самому. Бытие обнаружило свою конечность через ничто. Никакой предсмертный визг внутреннего мира и пасущихся в сознании множественных стад личностных позиций, несущихся теперь с обрыва в море, не должен волновать приготовленного к жертве христианина. Столкновение с мраком небытия обнаруживает чистоту в смерти конечного, как мерило и критерий Истинной жизни. Но небытие не всесильно, это всего лишь антитезис бытия. Оно тупит свою холодную, мертвящую сталь анатомического скальпеля о камни вечного Божественного Я, и только в этом вечном Я христианин обретает Жизнь и Истинное бытие.