Первая ёлка

          Наблюдать за детьми – одно удовольствие! Они непосредственны, добры и всепрощающие, и у них на всё есть своё мнение. Когда-то Корней Чуковский собрал целую книгу высказываний  детей. Мне же Бог подарил удивительного внука, который за несколько лет «наговорил» мне целых три книги.


          Свою первую ёлку Санька не видел: ему было двадцать дней от роду, и он сладко проспал все праздники в кроватке. Но даже когда открывал глаза, взгляд его, блуждая, не останавливался на лесной красавице.
          Поэтому настоящую ПЕРВУЮ ёлку Саня увидел, когда ему исполнился годик, прямо в день рождения, то есть за три недели до Нового года.  Дело в том, что его дедушка и бабушка по маме живут в Бурятии в посёлке, который уютно расположился у подножья Саянских гор. А так как все хотели увидеть и понянчить его, Саня катался между посёлком и  Иркутском, не подозревая о своей исключительности.
          Дед работал егерем. И в канун дня рождения принёс из леса замечательную ёлочку, специально срубленную для внука. Саня не знал, что в соседней комнате  за закрытой дверью творится таинство, - дед и баба  устанавливают и наряжают для него ёлку. Он проснулся, обрадовался, что мама  рядом, поел, полежал и пошёл в путешествие по дому, держась за стены. Но мама не дала далеко уйти. Она надела на него тёплый комбинезон с шапочкой, валенки, посадила на санки и повезла на прогулку. Сначала они проехали по двору, где стояли в полу-разобранном виде трактор и легковая машина. Дед  любил копаться в машинах, разбирать их, но руки не доходили, чтобы собрать обратно. Так и стояли во дворе памятники современной цивилизации припорошенные снегом, вызывая бурное Санькино восхищение.
          Потом они с мамой заехали в огород и разрисовали его полозьями санок вдоль и поперёк. С ними радостно бегали три охотничьи собаки деда, поэтому лая, визга и писка было предостаточно.
          Наконец бабушка помахала в окне рукой, пора было возвращаться.
          Раскрасневшийся с мороза Санька, держась за дверь обеими ручками, перелез через высокий порог и замер. В центре комнаты стояла наряженная ёлка. В это время дед включил гирлянду, и ёлка засветилась разноцветными огоньками, маня к себе малыша. Санька от неожиданности замер, потом восхищённо засмеялся, и, не отводя взгляда от ёлки, нетвёрдо ступая, двинулся навстречу неведомому. Ёлка пахла лесом, морозом и хвоей, и Саньке  эти запахи  явно нравились. Он  с восторгом смотрел на неё, показывал всем пальчиком, мол, «смотрите, какое чудо!», и ходил вокруг чаплинской походкой.
          После Нового года Саньку привезли в Иркутск. В городе поставили для него искусственную высокую и пушистую ёлку. На всякий случай, чтобы Санька ничего лишнего не сунул в рот, ёлку не стали наряжать снизу, оставив пустые ветки. Наверху сидели бисерные птички с длинными хвостами, висели разноцветные шарики, мигали огоньки и тихонько звонили колокольчики, создавая праздничное настроение.
          Дня два годовалый Санька ходил возле ёлки, присматривался, что-то соображая. Потом понял, что ёлку нарядили не полностью, и стал украшать её снизу по-своему. Он развесил на ветвях свои плавки,  мокрые колготки и голубой нагрудник для кормления. Потом стал заталкивать между густыми ветками игрушки. Ёлка была густая, и игрушки хорошо держались в ветвях. Похоже, Саньке нравилась эта работа, он отходил подальше и любовался творением своих рук. Мы не мешали его творчеству, наблюдая за всем этим действом из коридора. Наконец он решил, что  работа завершена, развернулся и, качающейся походкой, прошёл по своим делам мимо нас.
          Когда в январе убирали ёлку, из неё посыпались засохшие кусочки хлеба, сыра, печенья, когда-то недоеденные внуком, а может специально оставленные  им для украшения новогодней красавицы.