Елиcавета

     Щел­чок за­жигал­ки, ко­нец си­гаре­ты ны­ря­ет в язы­чок пла­мени, глу­бокий вздох, и ядо­витая го­речь уже на язы­ке, дым тон­кой струй­кой вы­пущен изо рта… Слыш­но, как в подъ­ез­де за спи­ной щел­ка­ет двер­ной за­мок, раз­да­ет­ся шум ка­бины лиф­та, как с гро­хотом от­кры­ва­ют­ся ав­то­мати­чес­кие две­ри, и ты за­мира­ешь… Су­дорож­но вспо­мина­ешь, все ли при­вела в «по­рядок», ук­радкой про­веряя, не ос­та­лось ли на ру­ках сле­дов? Впро­чем, крас­ный лак на­дёж­но скро­ет ос­татки кро­ви под ног­тя­ми…

      Но се­год­ня бес­по­ко­ить­ся не о чем — ты все сде­лала пра­виль­но и ак­ку­рат­но, бе­зуп­речно ис­полнив мно­го раз отыг­ранный сце­нарий… Две­ри подъ­ез­да рас­па­хива­ют­ся, и из не­го вы­ходит при­поз­днив­ший­ся со­бач­ник со сво­им пи­том­цем. Пес, чуя те­бя, нас­то­рожен­но ры­чит, а ты от­во­рачи­ва­ешь­ся, по­казы­вая, что ни он, ни хо­зя­ин те­бя не ин­те­ресу­ют. Муж­чи­на рав­но­душ­но бро­са­ет «Фу!» и тя­нет со­баку в сто­рону, уво­дя в бли­жай­ший сквер.

      Обош­лось… Ты нап­расно па­нику­ешь — он уже вряд ли оч­нется и под­ни­мет тре­вогу, вы­питый поч­ти до дна, за­быв­ший­ся в бес­по­кой­ном смер­тель­ном кош­ма­ре, там, на треть­ем или чет­вертом эта­же ти­повой па­нель­ки, в ти­повом спаль­ном рай­оне ог­ромно­го ме­гапо­лиса, в нас­пех рас­сте­лен­ной пос­те­ли.

      Сно­ва глу­бокая за­тяж­ка, вид про­гора­ющей си­гарет­ной бу­маги и огонь­ка, не­от­вра­тимо приб­ли­жа­юще­гося к филь­тру, за­вора­жива­ет.

       А он, по­жалуй, был кра­сив, хо­тя его ли­цо ты уже пом­нишь смут­но и, на­вер­ное, не уз­на­ла бы, до­ведись вам слу­чай­но встре­тить­ся. Да и внеш­ность для те­бя не глав­ное, как бы ни ба­наль­но это з­ву­чало…

      Зяб­ко по­ежи­ва­ясь на хо­лод­ном ноч­но­му вет­ру (веч­ность: да­же в аду те­бе бу­дет хо­лод­но), плот­нее за­пахи­ва­ешь во­рот­ник паль­то и ле­зешь в рюк­зак за те­лефо­ном. Черт де­ри, ты ни­как не мо­жешь вспом­нить наз­ва­ние рай­она, ку­да при­вез те­бя твой се­год­няшний од­но­разо­вый лю­бов­ник. А ведь он го­ворил, но ты, как всег­да, не осо­бо их слу­ша­ешь. Ну и лад­но, это не так уж и важ­но.

      Сов­ре­мен­ные гад­же­ты мо­гут ре­шить поч­ти все твои проб­ле­мы — от­кры­тое при­ложе­ние в те­лефо­не, се­кун­ды, и твое мес­то­поло­жение оп­ре­деле­но по спут­ни­кам, — ты да­же не вгля­дыва­ешь­ся, где на­ходишь­ся: во­дите­ля так­си при­ведет на­вига­тор, а мес­то наз­на­чения мож­но выб­рать из спис­ка; па­ра ка­саний эк­ра­на, и «че­рез пять ми­нут подъ­едет ма­шина, жди­те, во­дитель уже в пу­ти».

      До­курен­ная си­гаре­та бро­шена в ур­ну, ты раз­гля­дыва­ешь крас­ный кру­жочек на кар­те в те­лефо­не, дви­жущий­ся к точ­ке, ко­торой от­ме­чена ты. Пять ми­нут, это дос­та­точ­но дол­го, можно ещё по­курить.

       Ри­ту­ал пов­то­ря­ет­ся: ты с нас­лажде­ни­ем вы­пус­ка­ешь се­рый дым и поп­равля­ешь лям­ку рюк­за­ка, вос­по­мина­ние о се­год­няшней охо­те вы­зыва­ет улыб­ку.

                ***

      В по­пуляр­ной сре­ди ок­рес­тных офи­сов се­тевой за­бега­лов­ке в цен­тре го­рода, где с по­луд­ня до че­тырех по­да­ют ланч по спец­пред­ло­жению, днем всег­да мно­голюд­но. Это иде­аль­ное мес­то для зна­комс­тва.

      Здесь со­бира­ет­ся раз­но­шерс­тная тол­па офис­но­го план­кто­на, что­бы на от­ве­ден­ный сак­раль­ный час, ко­торый де­лит ра­бочий день по­полам, выр­вать­ся из пыль­но­го се­рого офи­са, об­су­дить мес­тные сплет­ни, поф­лирто­вать, по­обе­дать. Сю­да заб­ре­да­ют за­лет­ные фри­лан­се­ры для встре­чи с кли­ен­та­ми или прос­то для то­го, что­бы ско­ротать вре­мя с чай­ни­ком «Мо­лоч­но­го о­олон­га» и но­ут­бу­ком.

      Выб­рать сре­ди них под­хо­дящую «жер­тву» опыт­но­му охот­ни­ку не сос­та­вит ни­како­го тру­да.

      Ткнув в пер­вое по­пав­ше­еся и сде­лав за­каз офи­ци­ан­ту, ко­торый, де­монс­три­руя вы­уч­ку и про­фес­си­она­лизм, ни­чего не за­писы­ва­ет, а лишь ки­ва­ет го­ловой и, быс­тро пов­то­рив, мчит­ся за­бивать выб­ранные блю­да в тер­ми­нал, она поп­ра­вила во­лосы, ус­тра­няя изъ­ян в поч­ти иде­аль­ной при­чес­ке.

      В двадцать первом ве­ке некрасивой быть не страш­но — чу­дес­ные дос­ти­жения кос­ме­толо­гии ус­тра­нят все не­дос­татки: средс­тва для во­лос до­бавят пиг­мента, глад­кости, объ­ема и блес­ка, а все­воз­можные «кон­си­леры», «хай­лай­те­ры», «BB-кре­ма» скро­ют не­ес­тес­твен­ную блед­ность и за­щитят от сжи­га­юще­го ко­жу уль­тра­фи­оле­та, убе­рут тем­ные кру­ги, не­ров­ности и про­чие не­дос­татки, ко­торые в прош­лые вре­мена зат­рудня­ли та­ким, как она, по­яв­ле­ние на пуб­ли­ке.

      Ог­ля­дев зал, она ос­то­рож­но при­нюха­лась и по­мор­щи­лась: с кух­ни до­носи­лись за­пахи ис­порчен­ной еды и не­мытых тел ра­бот­ни­ков-не­лега­лов из сред­ней Азии, а ещё что-то под­го­рело. Да, про­бовать пи­щу здесь оп­ре­делен­но не сто­ит, а вот ко­фе мож­но, ко­фе, как ни стран­но, су­дя по за­паху, здесь неп­ло­хой.

      Отог­нав пос­то­рон­ние мыс­ли (не есть же она сю­да приш­ла, да и к че­му прес­ная за­кус­ка, ес­ли с глав­ным блю­дом ма­ло что срав­нится), она сос­ре­дото­чилась на по­сети­телях. Здесь, в глу­бине за­ла, ку­да не по­пада­ли лу­чи яр­ко­го ве­сен­не­го сол­нца, мож­но бы­ло на­конец снять тём­ные оч­ки и, ак­ку­рат­но сло­жив, уб­рать в ко­жаный фут­ляр.

      О, ка­жет­ся, есть! Мо­лодой че­ловек нап­ро­тив — пол­ный жиз­ненных сил, спо­соб­ный ра­довать­ся… А ка­кие гла­за! Они как буд­то из­лу­ча­ют свет и теп­ло. Его внут­ренний ис­точник энер­гии, си­лы, меч­та­ний и стрем­ле­ний го­рит ров­но и силь­но на фо­не ос­таль­ных по­сети­телей.

      Сре­ди бе­лых во­рот­ничков, «серь­ез­ных» и «ста­биль­ных», с ку­чей проб­лем, сла­бых ду­шой и те­лом, пре­быва­ющих в пос­то­ян­ной деп­рессии, раз­дра­житель­ных, аг­рессив­ных, пус­тых он ка­жет­ся та­ким яр­ким, вкус­ным, гром­ким, же­лан­ным, что азарт, пе­реме­шан­ный с жаж­дой об­ла­дания, поч­ти ли­ша­ет её рас­судка, тре­буя не­мед­ленно что-то пред­при­нять.

       Ес­ли дол­го и прис­таль­но смот­реть на че­лове­ка, то он обя­затель­но пос­мотрит в от­вет; взгляд «гла­за в гла­за» поз­во­ля­ет при­кос­нуться к ду­ше, но ма­ло кто вы­дер­жи­ва­ет та­кой взгляд боль­ше се­кун­ды — чем доль­ше не от­во­дишь гла­за, тем боль­ше об­на­жа­ешь свою ду­шу и про­ника­ешь в чу­жую, тем проч­нее ус­та­нав­ли­ва­ет­ся связь меж­ду ва­ми.

      Их пер­вый зри­тель­ный кон­такт длит­ся все­го лишь полсе­кун­ды, и она сда­ет­ся пер­вая, бо­ясь вспуг­нуть до­бычу, пе­рифе­ричес­ким зре­ни­ем счи­тывая ми­мику его ли­ца и са­модо­воль­но от­ме­чая, что за­цепи­ла.

      Лю­ди та­кие стран­ные! За мил­ли­оны лет эво­люции они на­учи­лись мно­гому: го­ворить, чи­тать, пи­сать, ри­совать, со­чинять му­зыку, вы­ражая свои мыс­ли и эмо­ции, но со­вер­шенно ут­ра­тили ба­зовые спо­соб­ности вос­про­из­во­дить и чи­тать ба­зовые не­вер­баль­ные сиг­на­лы, пе­реве­дя «язык те­ла» в об­ласть сле­пых ин­стинктов. Ей, бо­лее со­вер­шенно­му су­щес­тву, ни­чего не сто­ит ими­тиро­вать че­лове­чес­кие зна­ки те­ла, зав­ле­кая жер­тву: блед­ная ко­жа; уча­щен­ное ды­хание; при­от­кры­тые гу­бы; ли­хора­доч­ный блеск по­луп­рикры­тых глаз с чёр­ны­ми рас­ши­рен­ны­ми зрач­ка­ми, за­топив­ши­ми поч­ти всю ра­дуж­ку; рас­фо­куси­рован­ный взгляд од­новре­мен­но на объ­ект и в ни­куда; тон­кий па­лец, ук­ра­шен­ный мас­сивным перс­тнем, мед­ленно про­водит ли­нию по за­потев­ше­му бо­калу с ле­дяной во­дой…

      Она фи­зичес­ки чувс­тву­ет, что он смот­рит на неё. Охот­ни­ца ос­то­рож­но втя­гива­ет воз­дух, схо­дя с ума от за­паха и поч­ти фи­зичес­ки ощу­щая кок­тей­ль из гор­мо­нов, уже иг­ра­ющих в его кро­ви. Гу­бы пе­ресы­ха­ют от азар­та и нап­ря­жения, и она ак­ку­рат­но, поч­ти не­замет­но об­ли­зыва­ет их, цеп­ляя язы­ком ос­трые, не­дав­но об­то­чен­ные в сто­мато­логии зу­бы.

      Ее роб­кая улыб­ка и его ми­молет­ное сму­щение — от­ветная улыб­ка. Еще нес­коль­ко ка­саний взгля­дами, и де­ло сде­лано: на­жив­ка заг­ло­чена. Она зо­вет офи­ци­ан­та, что­бы рас­пла­тить­ся, не до­жида­ясь сда­чи, вста­ет, оде­ва­ет­ся — внут­ренне пос­ме­ива­ясь над про­мель­кнув­шим ра­зоча­рова­ни­ем сво­его ви­зави.

      Ба­лан­си­руя дву­мя ста­кана­ми ко­фе «с со­бой» на под­став­ке, сум­кой и па­кета­ми с по­куп­ка­ми, она ещё раз ог­ля­дыва­ет свой сто­лик про­веряя: «Ни­чего не за­была?»

       Раз­во­рачи­ва­ясь, она де­ла­ет нес­коль­ко ша­гов по нап­равле­нию к вы­ходу (и его сто­лу). Нес­коль­ко ша­гов, и, поч­ти по­рав­нявшись, од­но не­лов­кое дви­жение — ста­каны с ко­фе ед­ва не па­да­ют на пол:

        — Черт, — ти­хо чер­ты­ха­ет­ся она, рас­те­рян­но ог­ля­дывая зал и при­киды­вая мар­шрут сре­ди плот­но рас­став­ленных сто­ликов. По­вер­нувшись к не­му, она вдруг не­уве­рен­но спра­шива­ет:

      — Из­ви­ните, а вы уже по­обе­дали? Вас не очень зат­руднит по­мочь с ко­фе — бо­юсь, что оп­ро­кину на се­бя, я не очень рас­счи­тала: на­до бы­ло заб­ро­сить сум­ки в ма­шину, она тут сов­сем ря­дом, но очень хо­телось есть… Мне прав­да не­лов­ко про­сить… но, по­жалуй­ста!

       От­ка­зать ей не­удоб­но, да и не очень хо­чет­ся. Он за­бира­ет зло­получ­ные ста­каны и тя­нет­ся к па­кетам.

        — Нет-нет, па­кеты я до­несу са­ма, по­моги­те с ко­фе…

                ***

       Поз­дний ве­чер то­го же дня...

      Две­ри ста­ромод­но­го ки­ноте­ат­ра, оди­ноко сто­яще­го на бе­регу ре­ки в цен­тре го­рода, рас­пахну­лись пос­ле ве­чер­не­го се­ан­са, вы­пус­кая в ве­сен­ний ве­чер нем­но­гочис­ленных зри­телей.

      — У те­бя та­кие хо­лод­ные ру­ки! Ты за­мер­зла? — они уже об­ни­ма­ют­ся на на­береж­ной, и от её хо­лод­ных ла­доней, ле­жащих на шее, бе­гут му­раш­ки.

      — У ме­ня пло­хое кро­во­об­ра­щение, я всег­да мер­зну, — улы­ба­ет­ся она в от­вет, гип­но­тизи­руя сво­ими не­воз­можны­ми гла­зами, го­рящи­ми от от­ра­жен­но­го лун­но­го све­та. — Ты сог­ре­ешь ме­ня? Мы мо­жем се­год­ня по­ехать к те­бе? — поч­ти шеп­чет она, и хо­лод­ное ды­хание об­жи­га­ет моч­ку его уха.

      Этот взгляд буквально завораживает. Ему кажется, что глаза Елисаветы становятся больше, будто бы расплываются по лицу. Зрачок расширен так, что вот уже не видно радужной оболочки. Все это происходит слишком быстро, слишком странно, слишком стремно, но остановиться уже невозможно.

      Всё происходящее кажется ему неправильным, и где-то на периферии сознания мелькает мысль, что надо бы это прекратить, пока не поздно, но алкоголь и дофамин в крови напрочь изгоняют здравый смысл и окончательно притупляют всю осторожность. Может, он действительно сошел с ума?

      — Да, по­еха­ли, но я не ждал се­год­ня гос­тей, так что в хо­лос­тяцкой бер­ло­ге бар­дак. — Она вни­матель­но наб­лю­да­ет, как ме­ня­ют­ся эмо­ции на его ли­це: не­дове­рие, рас­те­рян­ность, ре­шимость… — Вы­зову так­си, у те­бя уже гу­бы си­ние; по­ка дой­дем до мет­ро — ты прев­ра­тишь­ся в труп…

      По­чему-то пос­ледняя фра­за очень ве­селит, и она сме­ет­ся.

                ***

      — Это судь­ба, что мы се­год­ня встре­тились? — он от­ры­ва­ет­ся от те­бя, что­бы от­крыть дверь в квар­ти­ру.

      Твои ис­ку­сан­ные гу­бы го­рят: вы це­лу­етесь всю до­рогу в так­си под сер­ди­тые взгля­ды во­дите­ля. Ва­ши лас­ки бо­лее чем от­кро­вен­ны: его ру­ки вез­де, они под одеж­дой, под бель­ем; ты бес­стыд­но раз­дви­га­ешь но­ги, насколько позволяет узкая юбка, оголяя резинку чулок и впус­кая его паль­цы внутрь. Вы про­дол­жа­ете в лиф­те — он при­жима­ет те­бя к сте­не, рас­сте­гивая паль­то… и не сра­зу по­нима­ет, что уже на нуж­ном эта­же.

      — Ты ве­ришь в судь­бу? Мне ка­жет­ся, что судь­бу при­дума­ли лю­ди, что­бы оп­равды­вать свои пос­тупки, при­вед­шие к за­коно­мер­но­му ре­зуль­та­ту, — чуть нас­мешли­во от­ве­ча­ешь ты. Впро­чем, сей­час ты мо­жешь го­ворить что угод­но…

      Хи­мия влюб­леннос­ти — он слов­но при­нял до­зу: его сер­дце бь­ет­ся ча­ще, кровь ак­тивнее пуль­си­ру­ет в ве­нах, ощу­щение эй­фо­рии и эмо­ци­ональ­но­го подъ­ема.

      Ты раз­де­ва­ешь­ся пря­мо в при­хожей. Мед­ленно, не от­во­дя взгляд — твоя одеж­да, вещь за вещью, па­да­ет на пол, но те­бя это ма­ло за­ботит. В твоей руке остается только серебристый квадратик.

      Пред­вку­шение сво­дит с ума, ты го­това наб­ро­сить­ся на не­го пря­мо в ко­ридо­ре, но опыт под­ска­зыва­ет, что спе­шить нель­зя: он ещё не го­тов.

      Он сто­ит нап­ро­тив и удив­ленно смот­рит на про­ис­хо­дящее, про­тяги­ва­ет ру­ку, что­бы дот­ро­нуть­ся, но ты от­талки­ва­ешь её, ухо­дя от при­кос­но­вения:

       — Ты же не со­бира­ешь­ся заняться этим в коридоре? — ты, уже аб­со­лют­но го­лая, шутишь и улыбаешься. — Это было бы неудобно.

      В от­вет по­луча­ешь нер­вный сме­шок, он ве­дет те­бя в тём­ную ком­на­ту, то­роп­ли­во стя­гива­ет пок­ры­вало с кро­вати, бро­сая пря­мо на пол. Пу­та­ясь, сни­ма­ет джем­пер, фут­болку и по­вора­чива­ет­ся к те­бе, рас­сте­гивая ре­мень на джин­сах. Ты не по­мога­ешь, ты жад­но рас­смат­ри­ва­ешь его те­ло и ждешь… ког­да бок­се­ры упа­дут на пол по­верх ос­таль­ных ве­щей.

      Ты не­тер­пе­ливо тол­ка­ешь его на кро­вать и за­бира­ешь­ся свер­ху.

      Вы дос­та­точ­но воз­бужде­ны, и пре­людии не тре­бу­ет­ся. Осед­лав, мед­ленно опус­ка­ешь­ся, иг­но­рируя лег­кую боль от рез­ко­го втор­же­ния, при­выка­ешь к чувс­тву на­пол­неннос­ти, и на­чина­ешь не спе­ша дви­гать­ся, вы­бирая мак­си­маль­ную ам­пли­туду. Его ру­ки при­дер­жи­ва­ют те­бя за бед­ра, но ты не хо­чешь, что­бы все за­кон­чи­лось слиш­ком быстро, по­это­му пре­сека­ешь по­пыт­ки зас­та­вить те­бя ускориться шлеп­ком по бед­ру.

      Тя­гучее, му­читель­ное удо­воль­ствие раз­ли­ва­ет­ся по те­лу — ты прик­ры­ва­ешь гла­за, что­бы пог­ру­зить­ся в ощу­щения: ме­няя угол, нак­ло­ня­ясь впе­ред и про­водя сос­ка­ми по гу­бам. Теп­лый влаж­ный рот ло­вит один и слег­ка при­кусы­ва­ет, вы­зывая твой пер­вый низ­кий стон. Все про­ис­хо­дит рит­мично и не­тороп­ли­во — ты то от­ки­дыва­ешь­ся на­зад, то сно­ва нак­ло­ня­ешь­ся к не­му, поз­во­ляя лас­кать грудь, или це­лу­ешь… по­кусы­ва­ешь гу­бы.

      Он сно­ва не­тер­пе­ливо на­чина­ет по­давать­ся навс­тре­чу, но ты при­жима­ешь его ко­леня­ми, пы­та­ясь удер­жать на мес­те, пе­рех­ва­тывая ру­ки, за­водя за го­лову и вдав­ли­вая в по­душ­ку. Он сда­ет­ся и при­нима­ет иг­ру. Ты пос­те­пен­но на­бира­ешь темп, и он подс­тра­ива­ет­ся под дви­жения, вы­бивая из те­бя всхли­пы-сто­ны. Вы оба уже поч­ти на гра­ни, но те­бе тре­бу­ет­ся боль­ше кон­такта — ко­жа к ко­же. Ты опус­ка­ешь­ся ни­же, при­кусы­вая жилку на шее.

       Он го­рячий, взмок­ший, ли­цо ис­ка­жено гри­масой, на лбу от нап­ря­жения прос­ту­пили ве­ны, гла­за за­тума­нены — поч­ти у фи­ниша; его жи­вот­ная страсть пе­реда­ет­ся фи­зичес­ки. Ты боль­но ку­са­ешь его, рассекая кожу и подбирая языком первую каплю крови, од­новре­мен­но гла­дя по влаж­ным во­лосам, как бы из­ви­ня­ясь, а он сто­нет-ры­чит в от­вет.

       — Суч­ка, — пош­лое ру­гатель­ство об­жи­га­ет уш­ную ра­кови­ну, и ты по­нима­ешь, что все: сры­ва­ешь­ся, опус­ка­ешь­ся до кон­ца, сжи­мая пуль­си­ру­ющие мыш­цы, улав­ли­вая через тонкий слой латекса, как он кон­ча­ет внут­ри те­бя.

      Его го­лова пус­та, сер­дце бе­шено сту­чит, ды­хание сби­то как пос­ле из­ну­ритель­но­го ма­рафо­на. А внесенный с уку­сом яд уже поразил подглоточные нервные узлы и доб­рался до моз­га, вы­зывая дви­гатель­ный па­ралич. Он уже не мо­жет ни закри­чать, ни по­шеве­лить­ся, ни дышать, только ужас плещется в глазах.

      Ты должна торопиться ; страх портит вкус, да и мозг без кислорода долго не живет. Со смертью пища становится непригодной для тебя: некрозные процессы в свежем трупе начинаются почти сразу, отравляя кровь. Ты с усилием поспешно рас­се­ка­ешь ос­трым кра­ем сво­его перс­тня ар­те­рию, стараясь сделать надрез как можно глубже, пачкаясь в ярко-красной крови с головы до ног. Алые потеки на бледной коже, на простынях, запах железа… от голода немного подташнивает и кружится голова. Ты жадно при­пада­ешь к ране гу­бами, ощущая теплый солоноватый вкус, обладающий неповторимым букетом, и блаженно закрываешь глаза.

                ***

      Шур­ша­ние шин, и из-за уг­ла по­каза­лось так­си. Как и обе­щано — се­рое «BMW». Те­лефон звяк­нул, опо­вещая о том, что ма­шина по­дана, во­дитель плав­но на­жал на тор­моз и ос­та­новил­ся у подъ­ез­да, ря­дом с ко­торым ты спеш­но ту­шишь оку­рок о край почти заполненной ур­ны. Пос­ледний взгляд, бро­шен­ный на тем­ные ок­на, и ты идешь к ма­шине.

      — Здравс­твуй­те, — при­ветс­тву­ешь во­дите­ля и, сев на зад­нее си­денье, на­щупы­ва­ешь ре­мень бе­зопас­ности, что­бы прис­тегнуть­ся. Бе­зопас­ность — твой пун­ктик, те­бе бе­зум­но нра­вит­ся тон­кая чёр­ная лен­та по­перек те­ла, как на тра­ур­ной фо­тог­ра­фии, ко­торая приш­пи­лива­ет те­бя к си­денью, слов­но ред­кую ба­боч­ку в кол­лекци­он­ной ко­робоч­ке.

      — Здравс­твуй­те, — от­зы­ва­ет­ся во­дитель; ты за­меча­ешь его лю­бопыт­ный взгляд в зер­ка­ле зад­не­го ви­да, но не смот­ришь ему в гла­за, как буд­то по тво­ему взгляду он смо­жет уз­нать все тай­ны. — Едем на В…ко­го, 6а, все вер­но?

      — Да, В…ко­го, 6а, — ма­шиналь­но пов­то­ря­ешь ты и спе­шишь дос­тать из кар­ма­на паль­то те­лефон, что­бы спря­тать­ся за ним от не­нуж­ных раз­го­воров. За ок­ном ос­та­ют­ся пей­за­жи нез­на­комо­го рай­она — те­бе аб­со­лют­но все рав­но Би­бире­во это или Бра­те­ево, что за ули­ца ос­та­лась за спи­ной.

      — На­вига­тор по­казы­ва­ет: про­бок нет, — сно­ва пы­та­ет­ся за­вязать раз­го­вор во­дитель, но ло­вит от­ветный вни­матель­ный взгляд в зер­ка­ле и в ужа­се умол­ка­ет. Твоя улыб­ка об­на­жа­ет мо­лоч­но-бе­лые клы­ки, и ма­шина ви­ля­ет на до­роге.

      — Это за­меча­тель­но, но осо­бо не го­ните, по­ез­жай­те ак­ку­рат­но — я ни­куда не спе­шу, — об­манчи­во спо­кой­ным го­лосом уте­ша­ешь блед­но­го во­дите­ля, креп­ко вце­пив­ше­гося по­белев­ши­ми паль­ца­ми в руль.

      Охо­та окон­че­на, ты сы­та. Единс­твен­ное, хо­чет­ся, так это пос­ко­рее доб­рать­ся до сво­ей квар­ти­ры; снять одеж­ду, про­питав­шу­юся за день всякими за­паха­ми; бро­сить её, не раз­би­рая, в кор­зи­ну для белья; заб­рать­ся под об­жи­га­ющие струи ду­ша; дол­го те­реть­ся жес­ткой мо­чал­кой, смы­вая с се­бя смазку, чу­жой пот и кровь. «Не за­будь выб­ро­сить те­лефон, — на­поми­на­ешь ты се­бе о де­шевом ап­па­рате с од­но­разо­вой кар­той, — ты не дол­жна сно­ва по­пасть­ся!» Ме­ры пре­дос­то­рож­ности ты соб­лю­да­ешь тща­тель­но, так­систу наз­ван чу­жой ад­рес за три ули­цы от тво­его до­ма, а собс­твен­ную ма­шину ты пар­ку­ешь вда­ли от ка­мер.

                ***

За десять лет до этих событий.

Вы­дер­жки из ис­то­рии бо­лез­ни:
«Па­ци­ен­тка Ели­саве­та Б., восемнадцать полных лет.
Место работы: студентка.
Клинический диагноз: шизофрения.
Паранойдная форма.
Галлюцинаторно-паранойдный синдром.
Дата госпитализации: 11.10.20…

Причина госпитализации: больная поступила в Городскую Психиатрическую больницу №6 сан.транспортом по направлению районного ПНД. Направлена в связи с ухудшением состояния: появились «голоса», стала разговаривать без собеседника, но к врачу сама не обращалась. На прием пациентку привела мать. Согласие на госпитализацию и лечение получено.

Жалобы на момент осмотра: пациентка считает себя здоровой и никаких жалоб на момент осмотра не предъявляет.

Анамнез.
Сведения о наследственности:
Отец: сведений об отце нет.
Мать: пятьдесят два года, здорова, работает бухгалтером. Отношения с дочерью прохладные. Родных братьев и сестер нет. Воспитывалась больше бабушкой, чем матерью (в связи с чем, неизвестно). Сейчас проживает с матерью в удовлетворительных социально-бытовых условиях. Мать неоднократно была замужем, сейчас в разводе. В семье психически больных, психопатических личностей, больных наркоманией, алкоголизмом, совершавших суицидальные поступки, страдавших туберкулезом, сифилисом, злокачественными опухолями, заболеваниями обмена веществ не было.

Анамнез жизни.
Возраст и здоровье отца во время зачатия, здоровье матери, какая была по счету и как протекала беременность и роды не известно. О развитии в раннем возрасте не известно. В семье единственный ребенок. В школе, со слов пациентки, «училась хорошо», самый любимый предмет был «русский язык». Образование одиннадцать классов, обучается на первом курсе института. О других фактах за этот период ничего не известно. Никакого профессионального образования не имеет, не работает.

Половое развитие и половая жизнь.
Половой жизнью не живет. Данные о менструальном цикле (из истории болезни): месячные с тринадцати лет, регулярные, умеренные, безболезненные по пять дней через каждые двадцать восемь. В браке не состояла.

Социально-бытовые условия: климатические и бытовые условия удовлетворительные. Материально обеспечены. Семья состоит из матери и дочери.

Перенесенные заболевания: детские инфекции — ветряная оспа. Со слов пациентки, когда «пошла в школу, заболела пневмонией». Данных о других заболеваниях в истории болезни и со слов пациентки нет.

Анамнез заболевания.

Пациентка считает себя здоровой. Не курит, алкоголь не употребляет. Со слов матери, больна в течении полугода. Со слов пациентки, полгода назад она подверглась сексуальному насилию. Мать уговорила её не заявлять в полицию, так как это «стыдно». В процессе насилия получила повреждение шеи и считает, что была укушена вампиром. Утверждает, что укус исчез после того, как она «стала превращаться в вампира». Слышит голоса указывающего характера (своего вампира «отца»), считала, что голос велит убить мать и выпить её кровь. Хотела убить домашнюю собаку, чтобы выпить кровь.

Оценка личности больного.

При опросе о друзьях говорит, что в детстве у нее было много подружек, и они «играли в куклы». В настоящее время упоминает об Ирине (одногруппнице), с которой они «вместе тусуются». Ответы на вопросы дает медленно, нехотя, после ответа быстро «уходит в себя». Верит в Бога, носит нательный крест, просит позвать священника, чтобы спасти свою душу. Считает себя здоровой и не хочет оставаться в больнице, так как «скоро обратится окончательно и всех здесь убьет…»