Я люблю тебя до слез

Кому-то не хватает одной женщины,
и он переключается на пятую,
десятую… А другому не хватает
жизни, чтобы любить одну-
единственную…
                *      *      *
Есть три  ловушки, ворующие
счастье: сожаление о прошлом,
тревога за будущее и
неблагодарность за настоящее.

…Лето было в самом разгаре. Духота днем стояла невыносимая, радио и телевидение настойчиво советовали маленьким детям  и нездоровым людям, по возможности, не покидать помещения, а если  такой возможности нет, то, выходя на улицу, хотя бы запастись бутылкой воды и необходимыми лекарствами.
Все эти проблемы совершенно не волновали двух молоденьких шестнадцатилетних девушек, еще школьниц, которые все утро пробыли на пляже, а теперь вернулись домой к одной из них, и совершенно не знали, чем еще занять свои хорошенькие головки.
Кондиционер работал на полную мощность, в комнате было уже достаточно комфортно для любых занятий,  но девушкам  дома явно не хватало развлечений.
Немного передохнув, они решили обзвонить всех своих друзей. Но  основная часть из них давно разъехалась на каникулы, другие занимались своими важными делами, и только несколько человек поболтали с ними с удовольствием. Однако и после всего этого оставалось еще много времени до вечера, когда они пойдут на свидание с двумя молодыми ребятами, с которыми познакомились сегодня на пляже. Девушкам было очень интересно узнать, на что клюнули эти мальчики  -   на дорогую иномарку с шофером, присланную дедом,  которая привезла и увезла их с пляжа, или на их хорошенькие мордашки. Выяснить это для них не составляло особого труда,  они проделывали это уже не единожды.
Дед иногда разрешал внучке пользоваться своей служебной машиной, потому что любил ее до безумия и баловал, как мог, особенно если это не занимало много его личного времени, которого ему всегда так не хватало.
Пытаясь хоть чем-то занять  себя, хозяйка дома (вернее, дочь хозяйки) включила компьютер, и навестила в интернете своих «одноклассников». Почти никаких свежих сообщений не поступало,  а те, что были, не представляли для нее никакого интереса.
- Лен, у тебя в «одноклассниках»  сколько друзей? – спросила Ольга, которая и была дочерью хозяйки дома.
- Точно не помню, по-моему, около трехсот, - ответила ее подруга Лена, сидя на диване и лениво перелистывая толстый глянцевый журнал.
- Ничего себе! У меня значительно меньше. Сейчас посмотрю точно.
 И в самом деле, оказалось, что до трехсот количество ее друзей не дотягивает.
            - Слушай, а знаешь, что я сейчас придумала? Давай,  попробуем найти в «одноклассниках»  знакомых  моей мамы!
- Оль, ты в своем уме? Это же взрослые дядьки, о чем с ними можно говорить? Да и от матери, если узнает,  может достаться на орехи! А тебе это надо?!
- Да ладно! Мы по-умному сделаем! Зачем нам лезть в  новые записные книжки? Там все ее друзья и знакомые, с которыми она сейчас общается. Мы возьмем совсем старую, и оттуда выудим какую-нибудь фамилию и имя!
- Ой,  ну зачем тебе это сдалось, скажи, пожалуйста? – никак не соглашалась подруга. - Ищешь приключений на свою голову!
- Ну, тогда сама предлагай, чем будем заниматься!
И Ольга плюхнулась на диван рядом с подругой, схватив с журнального столика почти такой же журнал.
Но в голову ничего интересного не приходило. Тогда Лена согласилась, что, в принципе, можно, конечно, попробовать разыскать кого-нибудь из знакомых  Изольды Владимировны. Ведь ничего плохого они делать не будут – так, просто поболтают несколько минут, и всё…
Ольга сразу помчалась в спальню матери, и уже через несколько минут вернулась с «удачным уловом» - пухлой записной книжкой - сильно потрепанной, с выскакивающими оттуда отдельными листками. Книжка была аккуратно перетянута резинкой, чтобы эти листы случайно не затерялись. По тонкому слою пыли на обложке было видно, что ею уже давненько не пользовались.
Перелистав книжку, подруги были немало удивлены количеством знакомых Ольгиной матери,  большинство из которых были мужчинами.
- Ну, с кого  начнем? – спросила Лена.
- Ты знаешь, никак не могу решить…
И Ольга стала в очередной раз перелистывать книжку с начала до конца. На букве «К» она увидела телефон, тщательно закрашенный авторучкой до такой степени, что бумага в некоторых местах даже прорвалась. Его, конечно, уже не прочесть. А вот, фамилию, если очень постараться, прочесть было можно.
- Вот! Пожалуй, я нашла, что нам нужно.  Наверно, этот тип ей очень насолил когда-то, вот она его телефон так и замазала. Так что, разыграть его немножко можно. Уж этот маме жаловаться не будет. Посмотри у меня в письменном столе лупу, надо хорошенько рассмотреть фамилию!
- Держи!
        И две симпатичные головки склонились над листком, пытаясь разгадать непростую загадку.
Под лупой девочки с большим трудом смогли, наконец, прочесть фамилию человека, телефон которого был с такой силой зачеркнут в записной книжке Изольды Владимировны. Хотя подружки и столкнулись здесь со значительными трудностями, но в конце-концов определили, что телефон этот принадлежал Александру Красовскому.
- Не знаю, что представляет из себя этот Красовский, но фамилия мне нравится… Красовский – как звучит, а? – мечтательно прикрыла глаза Ольга.
- Да, наверно, он совсем старый, лет сорок! – сказала Лена, и пожала узкими плечиками.
- Ага. Если не больше. Ведь маме тридцать пять, а она всю жизнь встречается с мужчинами постарше, - согласилась подруга.
- Ну, что, ищем?
- Давай!
Они ввели в компьютер данные для поиска, определив возраст «от 40 до 50».
Компьютер выдал им одну-единственную кандидатуру, Красовского Александра, сорока четырех лет от роду.
- Ну, что? Идем к нему?
- Нет проблем!
Его страница оказалась пустой – ни одной фотографии, никаких записей. Видно, в «одноклассниках» он совсем недавно, и еще не успел толком ничего заполнить.
- Ой, как неинтересно! И что мы теперь будем делать?
- Как что? Оставим сообщение!
И Ольга просто так написала: «Здравствуйте! Я вам никого не напоминаю?»
В «посетителях» у Красовского высветилась её фотография, и этот текст.
  Сидящий на другом конце этого тандема человек, увидев фото молодой девушки, схватился за сердце, и привычным судорожным движением стал искать в кармане рубашки маленький стеклянный флакончик с нитроглицерином.
На него с экрана смотрела его собственная копия, только в юном женском варианте… Те же светлые волосы, высокие скулы, васильковые глаза, небольшой прямой нос. И даже губы были такими же – верхняя потоньше, а нижняя потолще, что делало иногда выражение лица немного капризным.
Он отошел от компьютера, вышел на лоджию, никак не приходя в себя. Потом подумал, что это ему привиделось… Снова вернулся к экрану. Лицо девушки, как две капли похожее на него в молодости, продолжало улыбаться ему, и надпись осталась та же самая – никакой мистики.
Потом Красовский выключил компьютер, и подошел к зеркалу. В зеркале он  увидел совершенно седого, высокого, очень худого мужчину с глубокими складками морщин, идущими от носа к губам. Было очевидно, что еще несколько  лет назад он был статным красавцем, но болезнь или крупные жизненные неприятности сделали его старше, чем он был на самом деле, и почти совсем приглушили тот шарм, на который западали, наверное, многие девушки, знавшие его прежде…   
…Они познакомились семнадцать лет назад. Рано утром Александр увидел на улице молодую девушку в коротеньком платьице и туфельках на тонких каблуках. В руках девушка несла огромный букет цветов, а на плече ее висела объемистая сумка, вероятно, с книгами.
- Девушка, подарите цветок на память! – просто так попросил он, уверенный, что она холодно и высокомерно откажет ему, потому что  явно нарывался своей просьбой на знакомство, а немногие девушки-москвички в те времена признавали уличные знакомства нормой хорошего поведения.
Но девушка неожиданно улыбнулась. На щеках у нее оказались чудные ямочки. Потом она протянула ему весь букет, и сказала:
- Можете выбрать любой, на свой вкус!
Он выбрал скромную ромашку, и спросил:
- А могу я узнать, кто же получит остальное? – явно не думая получить ответ и на этот  свой вопрос. Она могла сказать, что уж это его никак не касается.
Но девушка охотно рассказала ему,  что учится в институте, и сегодня у нее последний экзамен, вот они  всей группой собрали деньги на букет, и теперь подарят его своей преподавательнице. Так у них было положено – каждому преподавателю  на экзамене – обязательно букет.
- Я понимаю, что вы, конечно, не обязаны отвечать, но в каком же институте вы учитесь? Наверно, в медицинском? – спросил он наобум.
- Да, в  первом медицинском, на первом курсе.
- Я понимаю, что слишком задерживаю вас, но не мог бы я задать вам последний вопрос – как вас зовут?
- Подумаешь, секрет! Меня зовут Изольда. Имя, конечно, редкое. Это моя мама настояла. В молодости она была в восторге от Изольды Извицкой и Олега Стриженова в старом-престаром фильме «Сорок первый», и смотрела его, наверно, тысячу раз. И, если бы у нее родился мальчик, то был бы обязательно Олегом. А родилась девочка. Вот так я и стала Изо-льда. А теперь, пожалуйста, извините, я должна бежать!
Девушка очень понравилась Александру. Он был в восторге оттого, как она вела себя с ним -  не высокомерно, но и не заигрывая. Однако то, что она не спросила, как  зовут его, говорило о том, что он как мужчина не вызвал у нее особого интереса.
А девушка «изо-льда» его очень заинтересовала, он никак не мог выкинуть из головы эти чудесные ямочки на ее щеках. Поэтому  купил самые красивые белые розы, какие только смог найти в ближайшем цветочном магазине,  пошел в первый медицинский, который находился неподалёку, быстро выяснил, где сдают сегодня экзамены первокурсники, и приготовился   терпеливо ждать.
Ждать пришлось совсем недолго. Уже через час из дверей института стали выбегать стайки первокурсников, уже сдавшие последний в этой сессии экзамен. Вот среди второй такой стайки он и обнаружил «объект своего наблюдения», который весело сбегал с лестницы с заметно полегчавшей сумкой на плече. Видно, сегодня она уже навестила институтскую библиотеку, и сдала то, что уже не нужно.
Когда Изольда увидела того молодого человека, которого видела утром, она остолбенела.
- Господи, вот что значит сессия! Я десять минут разговаривала с человеком, и даже не заметила, что он красив, как греческий бог!
А красивый мужчина уже шел ей навстречу с букетом роз, чуть застенчиво улыбаясь.
- Изольда, вы меня узнали? Сегодня утром я выпросил самый замечательный цветок из вашего букета! И теперь вот, решил отдать долг. Вы не возражаете?
- Да, но как вы узнали?...
- Ну, это было совсем нетрудно. Вводных данных вполне достаточно!
- Ой, мне так неудобно! Я отдала вам одну маленькую ромашку, а вы потратили на эти розы целое состояние!
- Какие пустяки! Чтобы познакомиться с такой очаровательной девушкой, как вы, я готов скупить все цветы в округе!
- Вы мне льстите!
Девушка опять улыбнулась, и он опять увидел миленькие ямочки на ее  щеках. Она чуть наклонила голову, и явно ждала продолжения разговора, чего и хотел добиться Александр.
- Если вы сдали сегодня последний экзамен, означает ли это, что теперь вы на каникулах и абсолютно свободны до сентября?
- Означает…
- Так, может быть, мне будет позволено пригласить вас сегодня куда-нибудь, куда вы сами пожелаете – кино, театр, ресторан?
- Я бы пожелала сходить в Парк культуры. Кажется, сто лет там не была!
- Замечательно! Я не был там двести лет!
- Ой, какие же мы с вами старые! – сказала девушка и весело расхохоталась.
- Тогда я буду ждать вас в шесть часов вечера, у касс!
- Ой, я же не знаю даже, как вас зовут!
- Разрешите представиться. Александр. К сожалению, не Македонский.
- А зачем нам второй Александр Македонский? Нам и одного достаточно, вон сколько бед он натворил, пока завоевывал мир!
- Ну, тогда просто Саша?
- Да, мне так больше нравится… Ну, мне пора. Мама дома волнуется, ждет результатов. До встречи вечером, Саша!
Александру не хотелось отпускать ее ни на минуту. Это был нехороший признак – он почти влюбился, а ему сейчас никак нельзя было этого делать, так как он уже не принадлежал себе, и после краткосрочного отпуска должен был отправиться в места, откуда редко возвращались. А если и возвращались, то все равно не имели права на сильные привязанности, потому что при первой же надобности опять должны были идти в самое пекло.
Но впереди были две недели полной свободы, и приличная сумма денег, которую ему выдали по окончании школы. Школа, конечно, была особой. Про такую обычно говорили: «Вход – полтинник, выход – рубль». И задания после нее давались нешуточные. Поэтому и хотели подсластить отъезд курсантов отпуском и деньгами. Ох, не скоро потом они смогут погулять с девчонками в Парке культуры и угостить их сливочным пломбиром!
Он никак не мог дождаться назначенного времени, и уже в половине шестого маячил около касс. Проходящие мимо девушки бросали на него многозначительные взгляды, но его это нисколько не задевало. Он хотел увидеть Изольду, только ее. Его не смущало даже, что она совсем юная, а ему уже двадцать семь.
Стрелки еще не подошли к шести, как он увидел ее. Она была в брючках и тонкой блузке, на ногах – те же туфельки на тонких каблуках, которые весело цокали по тротуару. Походка ее была летящей, казалось, один порыв ветра посильнее – и она поднимется в воздух, и улетит. Дополнял картину легкий аромат дорогих французских духов.
Александр был в светлом костюме и  темной рубашке с воротником «апаш». Как говорили ему друзья, в этом наряде он был особенно неотразим для дам, хотя надевать его он мог очень и очень редко, в основном одеваясь в  костюмы цвета хаки.
Он был высокого роста, Изольда тоже выше среднего, но по сравнению с ним, казалась Дюймовочкой.
Так как входные билеты были куплены заранее, им оставалось только пройти через турникет.
В парке в этот  час народу было немного. Молодые мамаши уже отвезли малышей домой,  чтобы покормить и уложить их спать, а молодежь появлялась  попозже – часов после восьми. Тогда тут и начиналось настоящее гуляние. Но Александр и Изольда не нуждались в каком-либо обществе, им было хорошо вдвоем, поэтому они просто гуляли по аллеям, разговаривали, узнавая друг о друге все новые и новые подробности. Потом, проголодавшись, пошли в кафе и просидели там почти до самого закрытия, став уже настоящими друзьями.
Характер Изольды был легким. Они не обижалась по пустякам, старалась не замечать мелких неловкостей, которые иногда случаются между малознакомыми людьми, была очень доброжелательна и умна.
Кроме того, она была красива. Брюнетка с яркими черными глазами, похожая на испанку, с черными, как смоль волосами, собранными сзади в коротенький хвостик, с алебастровой кожей, которая почти не нуждалась в косметике, и красивой фигурой – все это, конечно, не оставляло мужчин равнодушными. И в то же время, такая простота в общении просто подкупала всех. Казалось, что она еще не осознала всю силу своего женского очарования, ни разу как следует не рассмотрев  себя в зеркале…
В общем, эти двое останавливали на себе не одну пару завистливых глаз, но совсем не замечали окружающих.
К сожалению, когда человеку хорошо, время летит очень быстро, и Изольде было уже пора домой. Конечно, Саша проводил ее до подъезда, где и поцеловал в первый раз на прощанье. Она не делала вид, что это ее оскорбило, она тоже наслаждалась общением с ним.  Не видя препятствий ко второму поцелую, он обнял ее покрепче, и почти потерял голову. А когда и в ее глазах он тоже увидел зарождающуюся страсть, то был счастлив, как ребенок.
Через несколько минут он выпустил ее из своих объятий, и на секунду ему показалось, что она была  этим огорчена, но боялся показаться ей слишком навязчивым, поэтому поцеловал в щеку на прощание, взяв слово, что завтра они встретятся снова, утром, чтобы быть вместе целый день. Она не возражала…
На следующий день он катал ее на речном трамвайчике, потом повез в ресторан обедать, а вечером они пошли в кино на последний сеанс, где сидели на последнем ряду и целовались весь фильм, не запомнив даже его названия.
Поздним вечером, когда он привез ее домой, снова было долгое прощание, и в ее глазах он видел плохо скрытое желание, подавляемое лишь неопытностью и скромностью.
- Ты знаешь, дорогая, как бы я  не хотел отпускать тебя сегодня…
- Но я не могу…
- Я знаю, и не настаиваю. Но послезавтра я уезжаю в теплые края. Поедем вместе? Только ты и я.
Честно говоря, эта мысль только что пришла ему в голову,  но это было как раз то, что надо! Он хотел обладать ей, но за это мог на полторы недели сделать ее принцессой.
- У меня есть возможность подумать?
- Да, до завтра. Утром я позвоню тебе. Если ты согласна, завтра же надо ехать за второй путевкой. У тебя есть заграничный паспорт?
- Есть, только что получила.
- Ну, и прекрасно! Тогда я буду ждать твоего решения, дорогая…
И опять его губы прикоснулись к ней, а она совсем потеряла голову.
Вернувшись к себе, Александр не мог уснуть ни  секунды, думая, как решит поступить его любимая. Когда стрелки часов подошли к девяти утра, он уже набирал ее номер. Судя по тому, как быстро Изольда подняла трубку, то звонка она ждала с не меньшим трепетом.
- Что ты решила, дорогая?
- Я уже собираю вещи, и ничто и никто не сможет меня остановить!
Вероятно, последняя часть фразы означала, что она выдержала нелегкий бой с родителями, которые никак не хотели отпускать свою юную дочь в такую даль с незнакомцем.
Александр тут же поехал в туристическое бюро и взял две горящие путевки в Грецию с вылетом на следующий же день. Конечно, столь быстрое оформление влетело ему в копеечку, но ведь всем известно, за все хорошее надо платить…
И вот уже самолет в Шереметьево поднимает их в воздух, и уносит в сказку на десять дней. А чтобы жизнь Изольде действительно показалась сказкой, он постарался. Был заказан лучший номер в пятизвездочном отеле,  самые интересные экскурсии с гидом-переводчиком только для них двоих, вечером – обед в лучших ресторанах. Кроме того, ее ожидали несколько роскошных вечерних туалетов, купленных в самых дорогих бутиках. От этого потеряет голову даже не такая неискушенная девушка. В ее маленьких очаровательных ушках, которые он так любил целовать, заполыхали разноцветными огоньками бриллиантовые сережки, а на пальчике – перстенек, который она ошибочно посчитала верным признаком того, что его предложение руки и сердца не заставит себя ждать, и уже в конце  поездки ее дальнейшая судьба будет решена.
В первый же день прилета, после того, как было закончено оформление документов, и они оказались, наконец, в своем номере-люкс с огромной кроватью, больше похожей на небольшое  поле для гольфа, достаточно было лишь одного поцелуя, чтобы они оказались в постели. Это казалось для Изольды настолько естественным, что не было ни стеснения, ни стыда перед открывшейся наготой, хотя все это происходило с ней впервые. Была только страсть, захватившая их обоих целиком.
Наверно, если бы не надо было хоть изредка принимать пищу, они так и провели бы все эти дни в своём номере. Но, утолив свой первый сексуальный голод, они решили все-таки утолить голод желудка, что и сделали в ближайшем ресторанчике, потом пошли на пляж искупаться и позагорать, покатались на взятой напрокат машине, которой мастерски управлял Александр, и вечером пошли ужинать в ресторан. Изольда была хороша в стильном платье от известного французского кутюрье. Наверно, не было в ресторане мужчины, не повернувшего своей головы вслед знойной красавице. Но, заметив, что следом за ней идет двухметровый красавец-блондин с фигурой Аполлона, сразу понимали, что их шансы равны нулю.
Изольде было, отчего потерять голову. Ее родители уже давно стали очень состоятельными людьми, но воспитывали ее в строгости, считая, что излишнее баловство испортит дочь. И поэтому у нее не было ни дорогих нарядов, ни, тем более, бриллиантовых украшений. В Москве она нисколько не выделялась среди своих менее обеспеченных друзей, а в институт ездила, как и большинство москвичей, в переполненном душном вагоне подземки, хотя у отца была дорогая автомашинаа и шикарный служебный автомобиль с шофером, который отвозил и привозил его с работы. Мать тоже ездила на своей автомашине, причем лихо водила ее сама.
Теперь же Изольда была на десятом небе - все ее желания тут же, как в сказке, исполнялись.
Кроме того, она чувствовала себя любимой женщиной, причем ее  мужчиной был не восемнадцатилетний студент-сокурсник, а немного загадочный красавец, неожиданно появившийся  в ее довольно-таки прозаической жизни. Конечно, и в школе, и в институте за ней ухаживали юноши, ее ровесники, но это было совсем не то, и не вызывало в ее сердце совсем никакого отклика. Тем более что ее строгая мама все время внушала ей, что пора любви еще не настала, и что все это будет у нее в избытке, но только  в будущем, и время торопить не надо…
И вот, это будущее неожиданно свалилось на нее, сразу окунув во взрослую атмосферу восемнадцатилетнюю девушку, и закрутило в вихре чувственных удовольствий. И эти удовольствия щедро дарил ей Александр, взамен получая точно такие же удовольствия для себя.
В одну из ночей, когда их отдых в Греции подходил к концу, она, сдерживая стоны удовольствия, вдруг неожиданно прошептала:
- Я люблю тебя! Боже, как я тебя люблю!
И сразу поняла, что сделала это напрасно. Ведь Александр, несмотря на то, что был с ней так предупредителен и ласков, никогда не говорил ей о своих чувствах. Внешне в их отношениях ничего не изменилось. Он по-прежнему буквально носил ее на руках, но какая-то незримая стена вдруг встала между ними.  Она не понимала, что случилось, что могло измениться от ее слов, и решила, что со временем это пройдет,  и все будет по-прежнему, еще не зная о том, что как раз времени-то у них уже почти не осталось…
На следующий день они улетали в Москву. Уже сложены в чемоданы почти все  вещи, и на плечиках в гардеробе оставлен  последний наряд для вечернего выхода. Не придумав, чем еще порадовать любимую, Александр заказал в номер шампанское, фрукты и несколько букетов белых роз, которые должны  принести в номер, пока они будут ужинать в ресторане.
Вернувшись в гостиницу, Изольда ахнула от удивления. Весь номер был убран цветами,  на столе горели свечи в серебряном подсвечнике, делая обстановку еще уютнее и романтичнее. Шампанское ожидало своего часа в ведерке со льдом.
Выпив по бокалу холодного шампанского, они  танцевали под тихую музыку, лившуюся из проигрывателя, сначала просто глядя глаза в глаза, потом их тела все сильнее и сильнее прижимались друг другу, как будто собираясь стать одним целым, пока все вокруг вообще не перестало существовать…
…На следующий день самолет увозил их из этой сказки в обычную жизнь. Всю дорогу Александр держал руку Изольды в своей руке, то поглаживая ее, то целуя по очереди каждый пальчик.  А мысли его были уже далеко…
Взяв в Шереметьево такси, Александр довез Изольду до дома, и поцеловал на прощанье. Она вопросительно смотрела на него. Ну, должен же он сделать сейчас что-то важное, или хотя бы сказать, что позвонит вечером. Но он молчал. Больше того, выражение его лица было хмурым и как будто чем-то недовольным, создавая разительный контраст с тем Сашей, которого она знала все эти дни.
Пауза затягивалась.
Потом, как будто набравшись храбрости, он сказал:
 - Прости, но я не смогу больше видеться с тобой…
- Но почему? – почти что закричала она, перебив его.
- Я уезжаю. Надолго. Скорей всего навсегда. Прощай.
Она еще не могла полностью осознать того, что ей говорил любимый. Ведь этого просто не может быть! Ну, как же так?
И вдруг он произнес последние слова, от которых у нее зашлось сердце: 
- У меня осталось еще много денег, возьми их себе! Там, куда я еду, мне они будут уже не нужны…
- Что? Ты хочешь сказать, что все эти дни просто покупал меня, как уличную девку?
И след от ее маленькой руки еще долго горел на его щеке…
…Он ушел, не оглядываясь. Ничего объяснить любимой он не мог, не имел права, а просто стоять, и продлевать ее и свои мученья было не в его силах. Все закончилось. И, хотя последние дни и были для них сказкой, но эта сказка не имела хорошего конца, да и не могла его иметь… Ему это было известно уже заранее, а для нее стало еще большим шоком, чем он мог предположить…
…Изольда вернулась домой. Встретившие ее родители сразу почувствовали неладное, но людьми они были деликатными, и не стали с порога расспрашивать дочку о том, что у нее случилось, дав ей возможность хоть немного прийти в себя. Если захочет, сама все расскажет. А если нет – ну, что ж! Заставлять ее изливать душу никто не будет. Родители Изольды хоть и были строгими воспитателями, но свою единственную дочь любили без памяти, и были готовы на все, лишь бы она была счастлива.
Несколько дней Изольда провела дома, закрывшись в своей комнате, лишь изредка выходя на кухню, чтобы хоть что-нибудь поесть. Но потом жажда выговориться привела ее в комнату матери, которая в это время была одна. Дочь бросилась к ней на шею, и разрыдалась.
- Ну, ну, дорогая, перестань! В жизни нет ничего такого,  чего нельзя было бы исправить! Тем более, в твоем возрасте. Что бы там ни было, ты вернулась, ты жива и, кажется, здорова, а во всем остальном мы попытаемся разобраться, если ты  расскажешь мне, что случилось. Вытри слезы, моя хорошая. Ведь ты здесь, с нами, и мы никому не дадим тебя в обиду, слышишь?
Она гладила темноволосую головку дочери, стараясь хоть немного успокоить ее своим прикосновением.
Через несколько минут ласка матери подействовала, Изольда   перестала рыдать, и только судорожно всхлипывала.
Понемногу мать смогла, наконец, выяснить, что произошло с ее дочерью, но мотив поступков Александра привел в тупик и ее.
Потом Изольда бросилась в свою комнату, и вернулась оттуда с толстой пачкой денег в руках, которую она все-таки обнаружила у себя в сумочке, хотя точно помнила, что кинула ее в лицо Александру вслед за пощечиной.
- Смотри, что он подарил мне на прощанье! Я что, была для него «ночной бабочкой»? За что он так обидел меня, мама?
Мать взяла из рук дочери пухлую пачку и прикинула сумму, с недоумением покачав головой.
- Девочка моя, «ночным бабочкам» на прощанье не дают таких денег!  Здесь что-то не то. Но понять, что, я не могу. Подождем вечера. Придет отец, мы все ему расскажем. Может быть, он сможет нам хоть что-нибудь объяснить!
Приехавший отец тоже мало что мог сказать по этому поводу, но потом, наедине с женой сказал:
- Зачем он брал с собой нашу дочь и тратил на нее такие деньги, когда самая дорогая опытная проститутка обошлась бы ему в десять раз дешевле! Тут есть все-таки что-то непонятное. Может быть, ему действительно, необходимо срочно уехать из страны. Ну, всякие же случаи бывают. Надеюсь только, что это не криминал. А вообще, постарайся внушить дочери, что историю эту надо как можно быстрее выкинуть из головы…
…После приезда дочери прошло уже два месяца. Она больше не говорила об Александре, пытаясь поскорее забыть о том, что произошло. Как будто ей просто приснился сон, в котором она ненадолго превратилась в прекрасную принцессу, а, проснувшись, обнаружила себя лежащей в собственной постели, разбуженной противным звоном будильника.
Единственно, что теперь волновало Изольду – это тошнота, появившаяся по утрам. Как и все девушки в ее возрасте, она уже прекрасно знала, что это может означать. И, еще не будучи уверена в том, что ее «прекрасная сказка» закончилась беременностью,  поделилась с матерью своими подозрениями.
На следующий же день отец повез ее в свою клинику, в которой он был и главным врачом и  ее единоличным владельцем.
Уже первый осмотр подтвердил, что Изольда ждет ребенка. А следующий анализ показал, что у нее отрицательный резус, и гарантия родить здорового ребенка дается только на первую беременность. Дальше с рождением детей могут быть серьезные проблемы.
- Будешь рожать! – безапелляционно сказал отец.
- Нет! Мне не нужен его ребенок! Избавьте меня от него! Я никогда не смогу его полюбить! – кричала Изольда.
- Детка, такие решения не принимаются сгоряча, - убеждала Изольду мать, которая, конечно, тоже поехала с ней в клинику. – Давай, подумаем все вместе, обсудим все, и примем единственно правильное решение. Согласна, дорогая?
- Мамочка, ну, за что мне все это? – горько заплакала дочь.
От жалости к ней у родителей сжалось сердце, но помочь ей, сделать ее такой, какой она была до отъезда, не могли даже они, при всем своем желании…
…А в это время где-то далеко шел бой.  Он шел уже давно, и был очень кровопролитным. В ход пошли не только автоматы, но и гранаты, и мины. Одна граната, брошенная боевиком, разорвалась так близко от высокого офицера, что он замертво упал на землю. Друзья успели вытащить его в безопасное место. Он был еще жив, но весь посечен осколками, и совсем истекал кровью.
Спасло его только чудо – рядом оказалась развороченная взрывом медицинская машина, доверху набитая перевязочными материалами и лекарствами. Так как все бойцы этого отряда были знакомы с медициной, то смогли тугими повязками остановить кровь, хоть и с большим трудом, а подоспевший вертолет вывез его и еще нескольких раненых туда, где их могли подлечить, чтобы потом снова отправить воевать. Врачи насчитали у него на теле восемнадцать ран. Некоторые из них были совсем поверхностными, над некоторыми врачам пришлось повозиться. Когда раненый пришел в себя после наркоза и узнал, сколько ранений получил, он прошептал: «По одной за каждый год жизни моей девочки…». Окружающие не поняли из сказанного ничего, и посчитали, что этот бред - результат его контузии…
А в Москве в этот вечер решался вопрос жизни и смерти его ребенка. Чаша весов перевешивалась то в одну, то в другую сторону, и его мнение здесь не имело никакого значения – он не мог передать, как любит свою «принцессу изо льда», как был бы рад сыну или дочери, не мог послать ей даже весточку о себе. Да и что он мог написать? Жди, я весь изранен, приеду – будешь всю жизнь за мной ухаживать? Нет, эта страница жизни была для него перевернута навсегда…
…Так и не придя к согласию в тот вечер, семья Изольды  отложила  решение этого важного вопроса на несколько дней, ожидая, когда страсти немного поулягутся.
Родители посоветовались между собой и пришли к выводу, что единственный  приемлемый вариант – это роды. Ведь если избавиться от этого ребенка, то дочь вообще может остаться бесплодной, а если  и сможет родить, то очень велик риск, что  ее дети будут больны. Решили исподволь готовить ее к тому, чтобы оставить беременность. Сейчас не те времена, когда одинокая мать вызывала насмешки  и осуждение окружающих, а ребенка во дворе дразнили «безотцовщиной». Некоторые современные мужчины даже предпочитают жениться на женщинах с детьми, когда вопрос с пеленками и памперсами уже решен до свадьбы…
Итак, в течение недели ее ненавязчиво убеждали в том, что она должна смириться с неизбежным, что любовь к ребенку обязательно придет, как только она его увидит – такого маленького и беззащитного. Ну, а если все-таки нет, то его будет воспитывать бабушка, которая сама еще была очень молода, и вполне могла бы  родить, если бы захотела.
Изольда не хотела идти напролом против воли родителей. Она и так принесла в семью много волнений и хлопот, поэтому, наконец, согласилась на то, что те ей советовали.
Шло время.  Ребенок рос у нее под сердцем, не мешая будущей маме посещать занятия в институте. Особых проблем со здоровьем у нее не было, а ежемесячные осмотры в отцовской клинике исключали любые неожиданности. Только сейчас Изольда смогла в полной мере оценить всю любовь своих родителей к себе – ради нее они готовы были на все.
Через какое-то время воспоминания об Александре, которые она все время гнала прочь, вернулись. Все плохое немного сгладилось, и вспоминалось только хорошее. Наверно, она все еще любила его, хотя  и сама плохо сознавала это. Знала только, что каждый день он снится ей во сне, и она просыпается вся в слезах…
Учеба в институте отнимала много сил. Для того чтобы хорошо знать предмет, надо было много и серьезно заниматься. А  специальностью себе она выбрала хирургию. Знаменитым кардиохирургом был и ее отец. Быть хоть немного похожей на него стало теперь ее мечтой.
Время родов приближалось. Однако, несмотря на то, что Изольда знала свой срок с точностью до дней, все равно это случилось неожиданно. Схватки застали ее по дороге из института домой. Выручил молодой человек, случайный попутчик. Увидев, что молодая беременная женщина согнулась пополам от боли и совсем не может идти, он посадил ее на ближайшую скамейку, вызвал «Скорую», а потом дождался вместе с ней ее приезда. Чуть раньше «Скорой» примчалась и мать Изольды, которой тоже позвонил любезный юноша. Она сразу  сказала, что очень хотела бы отблагодарить его за такое участие в судьбе дочери, и в результате написала ему в записную книжку их домашний телефон.
 Отвезли Изольду в клинику к отцу. Но, несмотря на все усилия врачей, ей сильно досталось в этот день. Роды были тяжелыми. Родила она только на следующее утро. Через некоторое время после того, как все кончилось, ей на грудь положили маленький сверток.
- Это ваша дочка, - сказала ей акушерка. - Смотрите, какая  хорошенькая!
Она посмотрела на своего только что родившегося ребенка, и увидела лицо, которое было копией Александра. Потом ей показалось, что и дочь наблюдает за ней – ее большие васильковые глаза внимательно разглядывали мать…
Изольда, конечно, была освобождена от всех забот, связанных с ребенком. Дома была мать, которая не работала и занималась только тем, что вела домашнее хозяйство. Три раза в неделю к ним приходила домработница, делавшая почти всю основную домашнюю работу, поэтому молодой мамочке сидеть дома с ребенком  было совсем не обязательно. И вот уже через неделю после выписки из клиники она была снова на занятиях в институте, и  изо всех сил пыталась нагнать пропущенное, чтобы, не дай Бог, не отстать от сокурсников.
Наконец, объявился и «спаситель», помогавший Изольде на улице. Он позвонил по телефону, поговорил с матерью, справился о здоровье молодой мамочки и младенца,  и произвел на Ирину Ивановну неизгладимое впечатление своей эрудицией, прекрасным русским языком и наличием двух высших образований. Звали его Ильей, он только что разменял четвертый десяток и был топ-менеджером в солидной иностранной фирме.
Ирина Ивановна сказала, что с удовольствием увидела бы Илью у себя в гостях, и если он вдруг надумает их навестить, то будет всегда рада, и она сама, и муж, и  дочь.
- А муж дочери? – спросил Илья без обиняков.
- Ну, с этим совсем просто. Такового у нас не существует. Знаете, молодежь сейчас предпочитает не связывать себя семейными узами!
Узнав, что Изольда не замужем, Илья напросился на чай  уже на следующий вечер. Так как Изольда обычно приходит из института домой после пяти, он сказал, что заедет поздравить ее с рождением девочки часов в семь, сразу после работы.
Ирина Ивановна рассказала обо всем дочери, но та не проявила интереса к предстоящему визиту потенциального жениха.
- Прошло еще слишком мало времени, -  с сожалением подумала мать.
На следующий день в семь вечера раздался звонок в дверь. Ирина Ивановна пошла открывать, шепнув дочери в последний раз, чтобы та была с гостем полюбезнее.
Внешне Илья производил очень приятное впечатление. Не красавец, но лицо открытое, доброжелательное. Правда, на голове уже заметна небольшая лысина, но при нынешней экологии такое случается с мужчинами сплошь да рядом. Поговорить может на любую тему, одет хорошо, живет в своей собственной двухкомнатной квартире, отдельно от родителей. Совершенно не скрывает, что очарован Изольдой, несмотря на то, что та не делала ничего для того, чтобы ему понравиться.
И опять родители исподволь подводили ее к тому, что ее дочке, Оленьке, нужен отец, а Илья – парень перспективный, и с помощью отца Изольды может достичь в жизни многого. И самое главное, он ее любит. А женщина может и не любить мужа, а просто позволять любить себя…
Через некоторое время Изольда опять сдалась, и пошла под венец с Ильей, имея о своем будущем муже и о семейной жизни вообще весьма и весьма смутное представление.
Бракосочетание состоялось летом, и сразу после очень скромной свадьбы, на которой настояла  Изольда, молодые поехали  отдыхать за границу.
- Только не в Грецию! – предупредила Изольда.
- Это почему же? – удивился молодой супруг.
- Просто там я уже была, хочется побывать и еще где-нибудь,  - с трудом нашлась с ответом Изольда.
К несчастью, Изольда очень редко оставалась с Ильей наедине, и поэтому единственно, на что он решался при родителях – это поцелуй в щеку на прощанье. Теперь же она оставалась наедине с совершенно чужим ей мужчиной, и не представляла, как она сможет жить с ним вместе.
Приехав на место, они заняли свой номер, который, конечно, не был столь роскошен, как тот люкс в Греции, но был чистым и светлым.
Первое, что сделал ее муж, оставшись с ней наедине – это впился в ее рот слюнявым поцелуем, одновременно грубо схватив ее за грудь. Изольда вздрогнула от боли и омерзения, и оттолкнула его от себя.
- Дорогая, ты что? Ведь я твой муж и имею право…
- Извини, , дорогой,  просто я еще не привыкла к тебе!
- Ну, и сколько же тебе нужно времени, чтобы привыкнуть?
- Хотя бы сегодняшнюю ночь!
- Жалко! – игриво произнес Илья, - У меня на нее было много планов!
- Отложим эти планы на завтра, прошу тебя!
- Ну, как скажешь! Тогда пойдем, посмотрим местные достопримечательности, да и поужинать тоже не мешало бы!
После ужина они поднялись к себе в номер, Илья ушел в душ, потом приняла душ Изольда, а когда вышла из него, молодожен уже крепко спал, при этом громко храпел, и причмокивал во сне губами как ребенок.
- Господи! Что я натворила? – с ужасом глядя на спящего, подумала Изольда.
На следующий день она попыталась сделать так, чтобы к концу дня  муж сильно устал. Они много плавали в море, сходили на местный рынок, осмотрели окрестности. И действительно, к  вечеру оба просто валились с ног. Но от исполнения супружеских обязанностей Илья отказываться не стал. А Изольда решила перетерпеть процесс, зажмурив глаза и закусив губу.
Попыхтев над женой несколько минут, Илья вдруг обмяк,  чуть постонал, перекатился на кровать и вдруг спросил, хорошо ли ей с ним было. Поняв, что на эту ночь свои супружеские обязанности она выполнила, Изольда вздохнула с огромным облегчением и сказала, что она просто в восторге от происшедшего. Губа ее еще очень долго кровоточила …
…Так она прожила с мужем  две недели. И каждый вечер он считал своим долгом несколько минут «доставлять удовольствие» своей молодой жене. От этого губы ее  покрылись сплошной кровавой коркой, которую уже не могла  скрыть ни одна помада.
После приезда домой Изольда сразу подала документы на развод. Все были удивлены. Особенно муж, считавший, что просто «осчастливил» ее, взяв замуж с ребенком непонятно от кого, несмотря даже на некоторое неудовольствие отца с матерью. На этот раз родители Изольды решили не вмешиваться в жизнь своей девочки, хотя и были расстроены. Дочь сама знает, что ей нужно. А их дело – не подталкивать ее больше к непродуманным поступкам, а просто вовремя дать дельный совет, если она будет в нем нуждаться.
К счастью, делить им с Ильей было нечего, за время своего краткого брака они не успели ничего нажить, общих детей у них тоже не получилось, и поэтому их  развели быстро. Единственно, что она оставила от мужа – это его фамилию. Почему  так поступила, она и сама не смогла бы объяснить. Так что теперь она стала Изольдой  Владимировной Карташовой.
…Подлечив в госпитале свои ранения, Александр снова был отправлен туда, где требовалось его присутствие. К этому времени бойцов в их отряде стало уже значительно меньше. Слишком серьезно сопротивлялись боевики, против которых они воевали.
За тот бой, где его так сильно ранило, Александр был награжден и повышен в звании. Теперь только оставалось выяснить, что будет раньше – или он дослужится до генерала, или налетит на очередную гранату… Ведь подходил к концу лишь первый год его нелегкой службы, и служить осталось, как говорится, «начать и кончить»… 
С годами задания становились все сложнее и сложнее, в них требовалось меньше физической силы и выносливости, но от этого они не становились менее  опасными. Во время одного  из таких заданий он опять был ранен, причем очень тяжело. Пуля, выпущенная боевиком из автомата, почти убила его, пройдя совсем рядом с сердцем, и оставшись там навсегда. И опять врачи смогли вытащить его с того света, но здоровье молодого офицера было подорвано окончательно.
Система уже хотела совсем отрыгнуть его, оставив   с крошечной пенсией и убогой однокомнатной квартиркой  где-нибудь на самой окраине Москвы доживать свой уже недолгий век на заслуженном отдыхе, а в праздники позволив приходить   на торжественные собрания, надев все свои ордена и медали. Если, конечно, он до этих собраний доживет…
Но случилось непредвиденное. Здоровый, еще совсем молодой  организм не хотел мириться с болезнью, как мог сопротивлялся ей, и в результате Александр пошел на поправку, немало удивив этим врачей и свое руководство, почти списавшее его со счетов.
Так как он все-таки был одним из самых опытных сотрудников, решено было оставить его в аппарате, присвоить очередное звание полковника и создать нормальные условия для жизни. По этой причине Александр в одночасье стал обладателем хорошей квартиры в элитном доме, служебной машины, которая доставляла его на службу и обратно, и приличного денежного содержания.  А так как тратить деньги ему было не на что, то они каждый месяц так и оседали на его счету в банке.
Теперь в его обязанности входила подготовка новых молодых бойцов, готовых идти куда угодно и делать что угодно, если этого от них потребуют. Они так же не будут принадлежать себе, но по своей молодости не вполне осознают, на что обрекают свою жизнь, а когда осознают, что потеряли, будет уже слишком поздно что-либо исправить…
…Что он мог сейчас изменить в своей судьбе? Жениться? Завести детей? Поехать в отпуск путешествовать? Все это было для него возможно, но не нужно. По вечерам он допоздна оставался на работе, приходя домой только переночевать, а если и приходил домой пораньше, то только затем, чтобы бездумно пялиться в экран телевизора, не слыша ни слова и не видя почти ничего. Такое существование не было жизнью. Чтобы жить по-настоящему, надо было стряхнуть с себя  оцепенение, но для этого его организм имел еще недостаточно сил. Это было все равно, что перейти через горный хребет. Сумеешь преодолеть вершину -  все покатится вниз само собой, а нет – будешь взбираться на него до какого-то места и падать вниз, и так без конца, напоминая своей жизнью бесполезный труд несчастного  Сизифа…
…Изольда не только догнала своих однокурсников в учебе после рождения ребенка, но и во многом перегнала их. Во-первых, потому, что имела такое желание. Во-вторых, потому, что имела для этого все возможности. И в то время как ее группа препарировала лягушек на практических занятиях в институте, она уже начала заниматься серьезным делом. Клиника отца была в ее полном распоряжении, и в свободное от основных занятий время она могла приходить туда, и сначала просто присутствовать на сложнейших операциях, глядя, как их проводят опытнейшие врачи, потом помогать в роли операционной сестры, а через некоторое время – и ассистировать хирургу. Конечно, все это делалось под тщательнейшим контролем отца, который только приветствовал такое отношение дочери к будущей профессии.
А она не хотела быть просто хорошим врачом – она хотела быть кардиохирургом экстра-класса, лучшей из лучших, чтобы ее знаменитый отец мог ей гордиться.
Чтобы быть в курсе всех новинок в медицинском мире, она  в совершенстве выучила английский язык, и читала всю периодику в подлиннике, причем не только читала, но и старалась применить все это на практике, днями пропадая в прозекторской.  Она до боли в пальцах училась делать все сложные манипуляции, описанные в медицинских журналах, на уже умерших людях, чтобы потом получить возможность выручать из беды живых.
Через некоторое время, когда учеба в институте уже подходила к концу, к ней в голову стали приходить мысли о собственных методиках. Когда она оттачивала их, доводя до виртуозности, то показывала отцу. Тот приходил от способностей дочери в восторг, а многие из них  перенимал для своих собственных операций. Причем не скрывал ни от  кого, что та или иная операция сделана по методу Изольды Карташовой. В журналах, даже зарубежных, стали появляться ее статьи. Преподаватели не могли нахвалиться прилежной студенткой, и прочили ей блестящее будущее.
А сокурсники не понимали ее поведения. Ведь в будущем она будет владеть шикарной клиникой отца, и может только «стричь купоны» с богатеньких пациентов, не затрудняя себя «копанием в трупах» и прочими не особо приятными делами.
  Одни считали ее выскочкой и задавакой, другие – «синим чулком», потому что она никогда не приходила на их вечеринки, не встречалась с сокурсниками, и никогда не просила у них даже малейшей помощи. Никто в группе не был с ней на «короткой ноге», но она этого и не хотела. Изольда была «кошкой, которая гуляет сама по себе». После своего короткого романа и столь неудачного замужества она поняла, что мужчины ее больше совсем не интересуют, а девушки  просто завидуют, и поэтому друзей  или подруг ей не найти.
Но окружающие ее мужчины не могли понять, почему она отказывает им всем во внимании. В их понимании такая красивая молодая девушка, тем более уже побывавшая замужем, должна обязательно иметь влиятельного обеспеченного друга, который мог бы за ней ухаживать, дарить цветы и дорогие подарки, а в награду   имел возможность гордо идти на приеме или в ресторане рядом с ней.
Родители голову сломали, что бы сделать такого для дочери, чтобы ее жизнь была наполнена не только медициной, но и обычными женскими радостями. Ее поведение заставляло их сильно переживать, ведь время шло, а она по-прежнему оставалась одна. Единственно, что радовало отца с матерью – это то, что их внучка Оленька сумела все-таки растопить сердце матери, и та относилась к ней если не с любовью, то, во всяком случае, с теплотой. Да и нельзя было не полюбить этого ласкового ангела со светлыми завитушками волос на голове и широко распахнутыми васильковыми глазами.
Как и все дети, Оленька была очень наблюдательна. Она быстро поняла, что бабушка и дедушка обожают ее просто так, потому что она есть,  а любовь матери надо завоевать, и поэтому сильно старалась. И ее старание было вознаграждено. Все чаще мать брала ее на руки и целовала румяные щечки, в свободное время водила в цирк или в зоопарк, покупала всякие красивые вещи и игрушки. И Оленька была счастлива, потому что очень любила свою красивую мамочку, всегда приятно пахнущую французскими духами…
…Не придумав ничего лучше, родители Изольды решили купить ей квартиру, чтобы та пожила отдельно от них и, может быть, устроила  судьбу по своему  собственному выбору.
Так как вложения в недвижимость в то время были весьма выгодным делом, решено было купить сразу большую  трехкомнатную квартиру в элитном доме, в хорошем районе. Конечно, внучка оставалась с ними до того возраста, когда она сможет сама о себе заботиться, не мешая и так слишком занятой матери, но подразумевалось, что в будущем она  тоже должна переехать к ней.
Итак, Изольде было предложено выбрать из нескольких вариантов самый подходящий. Сначала она говорила, что ей этого не нужно, что ей хорошо и с родителями, тем более что мать ухаживала за ней до сих пор как за маленьким ребенком, но, подумав, решила согласиться. А потом и вовсе вошла во вкус, и, выбрав себе самую шикарную из предложенных квартир, с удовольствием начала налаживать в ней свою жизнь. Она вдруг поняла, как это чудесно – оговаривать с дизайнером цвета обоев, подбирать к ним гардины, покупать мебель, посуду и все остальные необходимые для жизни вещи. И не только необходимые, но и просто красивые безделушки. Все это требовало колоссальных затрат, потому что Изольда покупала все только самого высшего качества. Без конца брать деньги у отца она не могла, потому что считала, что и так пробила крупную брешь в бюджете семьи. Тут она и вспомнила про деньги, оставленные для нее Александром. Так или иначе, они пропали бы при очередном обмене или обвале цен, которые без конца происходили в стране, и поэтому  решила потратить их на свои самые неотложные нужды. 
И вот, наконец, Изольда с уверенностью могла  сказать, что ремонт в ее квартире уже закончен, и все купленные вещи очень удачно вписались в интерьер. Можно было приглашать гостей на новоселье, ведь даже отец с матерью еще не видели всего этого великолепия.
Поэтому в ближайшие выходные к ней в гости были приглашены родители, сослуживцы и несколько хороших знакомых отца. Некоторые из них пришли с женами, поэтому народу собралось достаточно, человек тридцать, но места за столом в этой огромной квартире  хватило на всех.
Конечно, все присутствующие имели такие же хоромы, как и у нее, а то и получше, но все равно с удовольствием нахваливали  отменный вкус хозяйки дома.
Чтобы не заниматься готовкой, которую она так не любила с детства, Изольда заказала всю еду в своем любимом ресторане, в котором кормили хотя и дороговато, но зато очень вкусно. К каждому блюду были подобраны соответствующие напитки. Накрывали на стол и обслуживали гостей два официанта, нанятых на вечер Изольдой.
Для того чтобы не стать среди дам «белой вороной», Изольде пришлось посетить «салон красоты», где  красиво уложили ее блестящие черные волосы и сделали макияж, а также бутик, где на платье из темно-красного шифона она потратила бешеные бабки. Но оно этого стоило, так как красиво подчеркивало все достоинства ее фигуры и очень шло к ее черным волосам и темно-карим цыганским глазам.
Вечер был очень приятным, все гости любезными и остроумными, еда и напитки пришлись по вкусу всем. Официанты бесшумно меняли блюда и подливали вино в опустевшие бокалы, играла негромкая музыка, все были оживлены и веселы.
Мужчины, пришедшие без спутниц, наперебой ухаживали за хозяйкой дома, но она никому не отдавала предпочтения, оставаясь для всех одинаково обаятельной и любезной, но совершенно холодной.
Среди гостей был заместитель отца, импозантный мужчина лет пятидесяти. Он находился сейчас в стадии развода со своей женой. Изольда знала об этом, отец подробно рассказывал ей обо всех сотрудниках клиники, считая, что это может сильно пригодиться дочери в будущем, когда она займет, наконец, его место.
Импозантного мужчину звали Сергеем Иванычем, с Изольдой он был знаком не первый день, и явно симпатизировал ей. Но разница в возрасте была огромной, поэтому он не старался ухаживать за ней больше, чем все остальные мужчины клиники, относясь к ней как к дочери шефа и будущей хозяйке. Сегодня же легкое опьянение и нервное напряжение последних дней из-за всех неприятных перипетий, связанных с предстоящим разводом, сыграли с ним злую шутку.  Вдруг Изольда стала для него такой безумно желанной, что он не мог оторвать от нее взгляда, и совсем потерял  свою седую породистую голову.   
Ближе к одиннадцати часам вечера гости стали разъезжаться, почти последними уехали родители, а Сергей Иваныч все тянул с отъездом, и потом вдруг заявил, что сначала поможет ей управиться с посудой на кухне, потому что торопиться ему некуда, ведь дома ждет обиженная, обозленная на него женщина, которая раньше была его женой.
Вопреки ожиданию, его помощь была принята благосклонно, и через несколько минут он уже ставил на поднос тарелки и фужеры, сняв галстук, засучив рукава своей дорогущей белоснежной рубашки и подвязав фартук хозяйки.
Изольда с удивлением наблюдала за своими ощущениями. Ведь это был первый мужчина, с которым она осталась наедине, и который не вызывал у нее такого знакомого чувства отвращения.
После того, как комната приобрела свой обычный вид, и фартук с груди Сергея Иваныча исчез, она появилась из своей спальни в легком атласном халатике. Получив явное приглашение, мужчина не стал терять времени зря, и их вечер был продолжен в ее спальне.
Сергей Иваныч был очень нежен, и изо всех сил старался доставить ей удовольствие. И только сейчас Изольда  поняла, что мужчины делятся не только на очень любимых и отвратительных, но и просто тех, с кем приятно иногда провести ночь, которая совершенно не затрагивает  никаких чувств, но чуть-чуть притупляет сексуальный голод молодой женщины.
Родители оказались правы. Наконец, Изольда стала жить обычной жизнью. Хотя они и не одобрили ее выбора – слишком старым был ее избранник, на что она с улыбкой ответила, что не замуж же она за него собирается. Конечно, им хотелось бы, чтобы жизнь дочери устроилась полностью, но к этому она была совсем не готова.
Сергей Иваныч воспринял их отношения очень серьезно. Он задаривал Изольду цветами и дорогими подарками и пытался каждую ночь, проведенную с ней, сделать праздником. Она на все это только холодно улыбалась. А когда после развода он предложил ей пожить вместе, чтобы получше узнать друг друга, она все с той же холодной улыбкой ответила ему категоричным «нет». С этого дня их роман быстро пошел на убыль, хотя отношения  оставались по-прежнему дружескими. Ведь с самого начала и ему и ей было ясно, что  все это скоро должно закончиться.
Время шло, мужчины появлялись и исчезали из ее жизни, почти не оставляя следа, если не считать номеров телефонов в ее записных книжках. И по-прежнему работа была главной в ее жизни…
…В четырнадцать лет Ольга переехала жить в  квартиру матери, что почти не изменило образа жизни Изольды. Ольга же была в восторге. Она во всем старалась быть похожей на мать, и очень сильно расстраивалась, что так разительно не похожа на нее. Но Изольда только хохотала, и говорила, что ее дочь в сто раз красивее, потому что она никогда в жизни ни у кого не видела таких необыкновенно ярких синих глаз. Хотя, здесь она, конечно, лукавила. Эти глаза иногда еще продолжали появляться в ее снах. Правда, теперь они вызывали не слезы, а только легкую грусть…
…Итак, все началось с того, что шутница-Оленька набрала на компьютере  данные о человеке, давно вычеркнутом из жизни матери. Долго не получая ответа на свое послание, девушка почти забыла об этом, занятая более важными, на ее взгляд, делами. А потом и вовсе убежала с подружкой на очередное свидание, и почти забыла о том, что сделала, чего не скажешь о том, другом, незнакомом для нее человеке.
Немного придя в себя от испытанного шока, он составил, наконец, ответное послание той девушке, которая прислала ему письмо. Он просил ответить, по возможности на три вопроса: откуда она о нем узнала, как ее зовут, и как зовут ее родителей.
Придя домой после свидания, Ольга, как обычно, сразу полезла в свой ноутбук проверить почту, и увидела, что Александр Красовский готов к диалогу.
Конечно, всей правды она ему писать не собиралась – мать бы ей этого никогда не простила, ведь были же, наверно, веские причины, по которым она с такой  ненавистью вычеркивала из своей жизни этого человека! Несмотря на молодость и наивность, Ольга очень хорошо это понимала, и уже почти жалела, что ввязалась во все это.
Но ответить надо было. Она знала, что молчание только подогреет его интерес к ней, и решила не тянуть.
Она написала, что попала к нему случайно, набрав просто первое попавшееся имя, потому что посчитала его очень красивым, зовут ее Ольга (что было единственной правдой),   маму зовут Зинаида Ивановна, а папа – Илья Васильевич. Хотя она знала, что муж матери не ее  отец, других вариантов у нее не было, да в этом случае и не имело особого значения.
Ответ от  Красовского пришел сразу же. Он просил ее о свидании, хотя бы на несколько минут. Конечно, он понимает, к каким выводам может привести ее это предложение, но  для него это очень важно, просто необходимо. И если бы она пришла в любое удобное для нее место, в любой удобный для нее час, он был бы за это очень ей благодарен. Если же у нее остаются какие-то сомнения, то она может взять с собой подругу или друга.
И в конце – приписка: «Очень вас прошу об этом!»
Конечно, что и говорить, некоторые сомнения у нее были, появилась даже мысль рассказать обо всем матери, но потом Ольга отмела все свои страхи. Она пойдет на встречу с этим человеком, причем, пойдет одна, безо всяких подруг и друзей. Почему она должна бояться какого-то там Красовского Александра сорока четырех лет отроду!
Тут же к Красовскому ушло сообщение, что она готова встретиться с ним завтра же, в семь часов вечера, в центре, у памятника Пушкину.
Ответ был кратким. «Спасибо. Обязательно буду».
На следующий день Оленька тщательно оделась и  причесалась, стараясь придать себе как можно более взрослый вид, хотя и не ждала от этого свидания ничего особенного. Просто какая-то блажь стареющего дядечки, только и всего.
И вот уже за пятнадцать минут до назначенного срока девушка маячила у памятника, но Красовский появился только ровно в семь. Он вышел из машины, которая тут же уехала, и направился прямо к ней. Оленька увидела высокого стройного офицера в форме с погонами полковника. На что она сразу обратила внимание  - это такие же, как у нее, синие глаза. В руках у Красовского был букет из трех белых роз, которые он преподнес девушке. Это ее немного смутило. В их молодежной «тусовке» дарить цветы девчонкам было не принято. Но получить цветы из рук мужчины было приятно. Тем более такого мужчины. Она не могла понять, что так притягивало ее к нему, но не могла отвести от него взгляда, он же не мог оторвать глаз от нее.
Для того чтобы снять возникшее смущение, он пригласил Оленьку выпить кофе, и она неожиданно приняла предложение. Найдя небольшое, но очень уютное кафе, которых сейчас предостаточно в центре, они заняли столик и заказали кофе и пирожные. Когда офицер снял фуражку, Оленька увидела, что у него густые, красиво причесанные, но абсолютно седые волосы.
Заказ принесли быстро, и за кофе мужчина стал расспрашивать девушку. Его интересовало все – сколько ей лет, где она учится, чем занимаются ее родители. На первые два вопроса она ответила честно – ей шестнадцать, она учится в школе. А по поводу занятий родителей соврала, сказав, что мама у нее работает метрдотелем в ресторане, а папа – барменом там же. Что заставило ее сказать именно это – она и сама не могла понять. Только знала, что говорить надо, в основном, правду, потому что в дальнейшем можно запутаться в собственной лжи, а в том, что она увидит этого человека еще не раз, девушка была  почему-то уверена.
В кафе они просидели недолго. Когда кофе был выпит и пирожные съедены, он сказал:
- Я обещал, что не займу у вас много времени, и свое обещание готов сдержать. Куда прикажете вас доставить, Оленька?
- Если можно, до Чистых Прудов, до метро, пожалуйста.
- Ну, конечно!
Он быстро набрал номер на мобильном, расплатился за кофе, и они вышли из кафе на улицу.
Через несколько минут его машина лихо подкатила к тротуару. Девушка села в салон, ожидая еще каких-нибудь вопросов от загадочного полковника, но он молчал, и только иногда она ловила на себе его взгляд. Этот взгляд даже такой неопытной девушке давал понять, что сегодняшнее свидание очень необычно, и что когда-нибудь все, наверное, получит свое разъяснение, но пока терялась в догадках.
Дорога не заняла много времени, потому что жаркая летняя Москва была полупуста, и пробок на дорогах не было. Они уже были около метро, машина плавно затормозила и остановилась.
Красовский вышел из автомобиля, и галантно открыл дверь для девушки. Теперь им оставалось только сказать друг другу «прощайте». Ведь он просил у нее о свидании, она пообещала его, и выполнила обещание. Теперь они в расчете. Но почему-то ей не хотелось вот так уходить. Она ждала, и ждала, сама не знала чего. Ведь не любовного же романа с человеком втрое старше себя!
- До свидания, Александр…Я не знаю вашего отчества…
- Александр Николаевич.
- Да-да, Александр Николаевич. Была рада с вами познакомиться.
- И я тоже, Оленька, был очень рад с вами познакомиться. Может быть, вы разрешите мне изредка наведываться  к вам интернете? Или вам это будет неприятно? Скажите сразу!
- Нет-нет, я буду ждать ваших писем! – воскликнула девушка, и тут же осеклась, так как совершенно ясно дала понять, что заинтересована в продолжении знакомства.
Смутившись, Оленька протянула свою ладошку для прощания, а он неожиданно склонился и поцеловал ей руку, вызвав неожиданную бурю эмоций в сердце шестнадцатилетней девочки…
Потом мужчина быстро сел в автомобиль, тот резко развернулся и умчался в противоположную сторону.
А Оленька спустилась в метро, проехала еще остановку, а потом вышла на своей станции и пошла домой. Девушка не хотела, чтобы он узнал, где на самом деле живут они с мамой Изольдой.
Вернувшись домой, Александр не мог найти себе места. Действительно, эта очаровательная девушка была очень похожа на него, но ведь бывают совпадения. Чего он хотел добиться? Удостовериться, что это его дочь? Но у него никогда не было знакомой по имени Зинаида. Но эти глаза… Как же они похожи на его собственные! И разрез, и цвет… Ну, а то, что она нашла его в интернете? Может быть, это совсем не случайность, как объяснила девушка, и его имя и фамилию Оленька нашла в записной книжке матери? Но как выяснить все это, не напугав ребенка до смерти? Тут надо хорошенько подумать, чтобы не испортить всего сразу, и не оборвать той тоненькой ниточки, которая, кажется, уже протянулась между ними…
Он включил компьютер, включил просто так, не ожидая никаких  сообщений. Ведь у него не было друзей, которые вошли бы на его страничку, и вообще эта страничка была просто  блажью. Единственной блажью,  которую он себе позволил за последние годы…
…На его страничке красовалось сообщение, отправленное только что, несколько минут назад: «Спокойной ночи, Александр Николаевич! Оля.»
От этих обычных слов сердце Александра забилось неровно, он привычно пошарил в кармане рубашки и вытащил лекарство. Но оно не помогло. И мужчину, который выдерживал нечеловеческие стрессы в течение стольких лет, вывели из строя четыре обыкновенных слова, написанных почти незнакомой девушкой, потому что никто и никогда в его жизни не желал ему «спокойной ночи».
Принятое лекарство так и не подействовало, боль в груди становилась все сильнее, сил оставалось только на то, чтобы позвать на помощь…
«Скорая» приехала быстро, и отвезла его в госпиталь, где он уже был почти как дома. Тут его знали все врачи и медсестры. Также все они знали, насколько серьезно его положение. Поэтому не стали затягивать с осмотром до утра, а тут же вызвали всех необходимых специалистов, сделали необходимые анализы и снимки.
Просмотрев снимки,  врачи решили собрать консилиум, который единогласно признал, что дело Красовского «швах». Пуля, которая находилась совсем рядом с сердцем Александра, уже начала свое смертоносное движение, и развязку этой истории предсказать было совсем нетрудно.
Медики связались с руководством полковника, объяснили ситуацию. Те, в свою очередь сказали, что такого ценного работника, конечно, жаль. И если есть хоть какой-то способ  спасти полковника, надо его испробовать, даже если шансы на это один к ста…
Никто из хирургов госпиталя не решался взять на себя такую ответственность – столь сложных операций здесь не проводили никогда.
  Решили посоветоваться с иностранными коллегами. Лучшими кардиохирургами считались немецкие врачи, поэтому обратились к ним. Те попросили прислать все сведения о больном и его снимки. Благо, по интернету все это происходит мгновенно.
Через несколько минут в госпиталь позвонил немецкий коллега.
- К сожалению, господа, мы не можем вам ничем  помочь. Больной нетранспортабелен, а у вас нет нужного для нас оборудования. Да и в любом случае успех операции очень и очень сомнителен.
- Так что же, отступить, и просто колоть ему обезболивающие, пока пуля не прикончит его?
- Я бы предложил бы вам лучший вариант. У вас в Москве оперирует доктор Карташова. Говорят, эта молодая женщина творит чудеса. Попробуйте связаться с ней. Может быть, она вытащит вашего парня!
- Но я не знаю никакой Карташовой!
- Ну, как же! Ее отец – владелец одного из самых крупных  в Москве медицинских  центров,  господин Ивановский Владимир Васильевич. Свяжитесь с ней через него!
Итак, в семье Ивановских в два часа ночи прозвенел тревожный телефонный звонок. Владимир Васильевич взял трубку, не ожидая от этого звонка ничего хорошего. Наверняка, звонят из центра, и нужно будет вместо спокойного сна в собственной постели под теплым боком жены мчаться в ночь, чтобы снова кого-то вытаскивать с того света.
Но на сей раз его прогноз не оправдался.
- Владимир Васильевич? – спросил незнакомый мужской голос.
- Да, это я! С кем имею честь?
- С вами говорит доктор Глушко Константин Павлович, главный врач  военного госпиталя!
- Слушаю вас внимательно, Константин Павлович!
- Дело в том, что нам нужна ваша помощь. У нас в госпитале умирает молодой мужчина по поводу давнишнего ранения…
И он подробно объяснил отцу Изольды ситуацию.
- Но чем же я могу вам помочь? Вы что, хотите перевести его ко мне в клинику? Так ведь его ни в коем случае нельзя трогать.
- Дело в том, милейший Владимир Васильевич,  что мы связались с нашими немецкими коллегами, и те посоветовали нам обратиться за помощью к вашей дочери… доктору Карташовой. К сожалению, без вас мы не сможем связаться с ней, а счет идет на часы, если уже не на минуты…
- Да, у моей дочери есть несколько отработанных методик, и среди них  та, что могла бы помочь именно этому больному, но в данном случае… Мне кажется, это очень сложное, почти безнадежное дело, и если все окончится неудачей, то это может плохо отразиться на деловой репутации моей дочери…
- Но речь идет о жизни боевого, заслуженного офицера, получившего ранение в борьбе с террористами. Я очень вас прошу, пусть она примет решение сама. Со своей стороны я лично гарантирую вам, что любой исход дела не будет придан огласке без согласия на то вашей дочери! Слово офицера!
- Ну, в таком случае, я сдаюсь! – сказал профессор, и продиктовал номер телефона своей дочери.
Теперь уже звонок раздался в квартире Изольды. Честно говоря, главный врач не очень надеялся на успех, потому что, если бы дочь Ивановского и вправду была хорошим кардиологом, он бы обязательно знал об этом, так как «врачи от  Бога»  у нас наперечет, и знают друг друга по именам. Наверняка, это какая-нибудь фифочка, под крылышком отца написавшая серенькую диссертацию, и допущенная им лишь к «наложению послеоперационных швов». Единственной надеждой было то, что именно ее посоветовал найти немец, а уж их (немцев) на мякине не проведешь…
Услышав звонок телефона, Изольда быстро взяла трубку и сразу оценила ситуацию. Не прозвучало ни одного слова о «репутации», не было сказано никаких «но».
Ответ ее состоял из четырех слов:
- Сейчас буду. Готовьте больного.
Когда Изольда приехала в госпиталь, мужчина уже лежал на операционном столе. Быстро просмотрев все подготовленные для нее материалы, Изольда сделала первый надрез…
Операция шла уже несколько часов. За это время сменился ее ассистент и операционная сестра, буквально валившиеся с ног от усталости, а она сама по-прежнему, шаг за шагом, отводила беду от лежащего на операционном столе человека. Лицо его было закрыто кислородной маской, и в исхудавшем, густо покрытом шрамами теле высокого мужчины Изольда не смогла узнать свою бывшую, свою единственную любовь…
Еще несколько тревожных минут – и пуля, которая была виновата в болезни Александра, была извлечена на свет двумя тоненькими пальчиками Изольды и громко звякнула о дно металлического лотка. Теперь предстояло сделать так, чтобы измученное сердце стало биться  как надо. Для этого требовалось еще время.
И вдруг  ассистент воскликнул:
- У нас кончается кровь!
- Как? – воскликнула Изольда, - вы перед операцией на сердце не запаслись кровью?
- К сожалению, у него очень редкая группа – первая, резус отрицательная. Операция срочная, у нас не было времени пополнить запас. Здесь все, что осталось.
- Будем надеяться, что он справится, а мы успеем вовремя!
Но сердце стукнуло один раз, потом, через несколько секунд, еще раз, а потом  на осциллографе потянулась прямая нитка – пациент был в состоянии клинической смерти.
- Я делаю прямой массаж сердца, а вы готовьтесь к прямому переливанию! – приказала Изольда.
- Но ни у кого из нас нет такой группы, а на поиски донора нет времени! – в отчаянии воскликнул ассистент.
- Донор я. У меня резус-отрицательная первая!
Под сильными руками Изольды сердце Александра забилось вновь, сначала как бы нехотя, но потом все лучше и лучше. Тогда она легла на кушетку рядом с больным, засучила рукав халата, и ее кровь маленькими рубиновыми каплями стала через капельницу переливаться в Александра, чтобы дать ему шанс остаться в живых.
Ассистенту оставалось только наложить швы.
Когда все было готово, Изольда спросила:
- Ну, как его состояние?
- Стабильное. Кажется, он выкарабкается. А как вы? Мы уже взяли семьсот граммов.
- Берите еще, я потерплю…
И потеряла сознание…
Когда ассистент и медсестра вышли из операционной, в коридоре они заметили профессора Ивановского.
Не увидев Изольды, он воскликнул:
- Где моя дочь?  Почему не выходит моя дочь?
- Она стала донором для этого больного, потеряла слишком много крови. Не волнуйтесь, сейчас ей поставили капельницу, она пришла в себя…
- Сейчас же дайте мне возможность увидеть ее! – закричал отец, но не двинулся с места, зная, что в операционную его все равно не пустят.
Тотчас из операционной выкатили каталку, на которой лежала бледная как смерть Изольда. К счастью, молодая женщина  уже была в сознании.
- Господи, что ты делаешь, девочка моя! – воскликнул Владимир Васильевич, кидаясь к дочери, и укоризненно качая головой.
- Папа, кажется, у меня получилось! – еле слышно прошептала Изольда. Он выживет, если сумеет пережить этот день…
А отец уже набирал номер на мобильном, чтобы вызвать из своей клиники «Скорую», отвезти дочь к себе, и принять все необходимые меры – капельницы, усиленное питание, витамины…
…С этого дня Александр пошел на поправку. Конечно, сначала ему приходилось очень нелегко. Сердце с трудом привыкало к новому состоянию. Но теперь ему уже не мешала пуля.  И потихоньку оно наливалось былой силой. Через несколько дней Александр  с трудом, но смог встать с постели и сделать первые несколько шагов, а через несколько недель уже занимался физическими упражнениями, чтобы вернуть хотя бы часть своей былой силы.  У него, наконец, появился аппетит, и он с удовольствием съедал все, что ему было положено на завтрак, обед и ужин. На щеках его появился румянец, а сами щеки немного округлились, убрав в себя большую часть морщин. Но до полного выздоровления было еще далеко – прошло ещё слишком мало времени.
Теперь он был уже почти тем же самым Сашей Красовским, с которым познакомилась Изольда  семнадцать лет назад. Вернее, не тем же самым, а таким, каким бы он мог стать в сорок четыре года, если бы не его ранение, то есть, был вполне узнаваем.
А Изольда тоже лежала в больнице, только у отца. Отменный уход и забота, конечно, сделали свое дело. Ей уже вполне можно было уйти домой, но отец все оттягивал этот день, чтобы еще и еще раз проверить, все ли в порядке с его дочерью.
Главный врач госпиталя сдержал свое обещание, и навестил Изольду в больнице. Он рассказал ей все последние новости о состоянии больного, которого она оперировала, и поблагодарил ее за все, что та для него сделала.
- Ну, что вы, на моем месте это сделал бы каждый настоящий врач!
- Скажите, вы разрешите мне опубликовать результаты вашей операции? Многие будут удивлены. У вас же совсем новая методика, она уникальна…
- Если кто-то захочет ознакомиться с моей методикой, милости прошу в нашу клинику – расскажу все, что знаю, ничего не утаю. А в другой рекламе я не нуждаюсь. Да и публикации по этой теме уже есть, правда,  книга вышла крошечным тиражом. Если хотите, я подарю вам экземпляр.
- Буду очень рад ознакомиться.
Изольда вызвала медсестру, та позвала в палату профессора Ивановского, который  и принес книгу дочери.
На титульном листе значилось, что книга написала доктором медицинских наук И.Карташовой…
Через день Изольда с отцом заехала за Оленькой к бабушке, и отправилась к себе домой. Оля была рада, что мама ее вышла из больницы, и что она снова будет дома. Она ластилась к матери, как котенок, и Изольда поняла, что тоже очень соскучилась по своей доченьке и страшно рада, что они снова вместе.
…Пролежав в больнице около месяца, Александр был полностью готов к выписке.
Перед этим его навестил  главный врач. Он сказал, что своей жизнью полковник Красовский целиком и полностью обязан доктору Карташовой, которая, на его взгляд, сделала просто невозможное, потому что от операции отказались все врачи, даже немцы.
- Да, и еще… Теперь в тебе почти литр ее крови! Вот это женщина! Я бы на твоем месте поблагодарил ее, как только наберешься сил!
- Ну, конечно! Я сам в последнее время только об этом и думаю. Ведь мы теперь с ней, вроде как, кровные родственники!
- Да… Талант! И, главное, просила не публиковать результаты операции, а ведь это значит лишиться заслуженной известности. Уникальная женщина, и красоты – удивительной.
- И где же я могу ее разыскать?
- Она работает в клинике профессора Ивановского.
- Я ее обязательно найду, как только выйду отсюда!
- Ну, этого ждать не так уж долго! Думаю, дня два-три – и ты свободен, как ветер!
- Спасибо вам за все!
- А вот мне-то как раз не за что. Все она, голубушка…
Через три дня Александр был выписан из больницы, и поехал домой.
Первое, что он сделал, когда приехал к себе – это включил компьютер. Больше сообщений от Оленьки не было.
-  Она обиделась на меня, потому что не получила ответа, и больше никогда мне не напишет, - подумал он с сожалением…
…Теперь, когда Александр снова был уже почти здоров, он совершенно другими глазами осмотрел свое жилище и решил, что что-то в жизни надо изменить обязательно. Ну, хотя бы сделать ремонт и  поменять мебель. Поэтому он с энтузиазмом стал заниматься этим делом. А так как в наше время эта проблема вполне решаема при наличии определенной суммы денег на счету, то он быстро договорился с фирмой об обоях, плитке, паркете и сантехнике, заказал мебель и гардины на окна по каталогу, и отбыл в санаторий на долечивание, решив, что нанесет визит  доктору И.Карташовой после санатория, уже полностью выздоровев.
Приехав в санаторий, он подумал, что должен, наконец-то, отдохнуть как следует, и поэтому целые дни проводил на море, загорал, купался и гулял по берегу, вдыхая целительный воздух морского прибоя. Ни в каких лекарствах и уколах он больше не нуждался, и это было ново для него, потому что за годы болезни он привык к ним. Многие женщины обращали на него внимание. Он снова был здоров и красив, его тело снова бугрилось мышцами, а синие глаза с веселым удивлением смотрели на мир. И единственно, что связывало его с тем, прошлым временем, была абсолютно седая шевелюра на голове…
Теперь он снова был полон жизни, у него были мечты – он хотел, наконец, разыскать Оленьку, чтобы еще раз поговорить с ней. А еще  он мог теперь попытаться разыскать ту женщину, которая была для него самой дорогой, которая снилась ему, и о которой он не мог позволить себе думать до сих пор, будучи практически инвалидом…
Месяц отдыха пролетел незаметно. Врачи удивлялись, насколько хорошо больной поддается лечению. Эффект был поразительный. Приехал сюда изможденный долгой болезнью человек, а уезжал загорелый красавец-мужчина, наверняка разбивший не одно сердечко местных красавиц…
Приехав домой после санатория, Александр мог оценить работу мастеров, нанятых им для ремонта. Ребята  сделали все на совесть. Квартира приобрела комфортабельный вид, и сияла чистотой. Даже мебель была собрана и расставлена по своим местам. Конечно, мастера расставили мебель по своему вкусу, поэтому сразу предложили переставить все так, как захочется заказчику. Но Александру нравилось все как есть. Он с удовольствием рассматривал свою квартиру, как будто увидев ее в первый раз.  Да он и в самом деле видел ее впервые. Ведь до сих пор она была для него лишь местом, где он мог переночевать.
Мастера уехали, довольные щедрой платой за свою работу. Александр же, усталый от дороги, лег отдохнуть и проспал почти сутки спокойным, освежающим сном здорового человека…
Проснувшись на следующее утро, он узнал телефон клиники профессора Ивановского по справочной. Потом позвонил туда и поинтересовался, когда он сможет увидеться с доктором Карташовой. Любезный женский голос поинтересовался, по какому вопросу нужно поговорить ему с доктором.
- Она оперировала меня несколько месяцев назад, теперь я хочу, чтобы она увидела результат!
- Доктор Карташова принимает посетителей в клинике с трех до пяти вечера каждый день, кроме выходных. Ждем вас в любой день!
И любезный голос сразу отключился.
Теперь предстояло решить, что же он принесет в подарок той женщине, которая спасла его жизнь, буквально держала его сердце в своих руках, когда оно, совершенно уставшее от болезни, не хотело больше биться, а потом отдавала свою кровь до тех пор, пока сама не потеряла сознание…
Еще не видя этой женщины, он уже любил ее как мать. Нет, не как мать. Воспитанный в детском доме, он никогда не знал любви к матери. Он любил ее как сестру. Ведь сестрой можно назвать любую женщину, тем более медика.   И теперь ему предстояло решить, чем он мог выразить ей свою благодарность. Нести в клинику женщине конверт с деньгами он не мог, хотя в наше время это и стало нормой. Нет, только не это. Он не хочет оскорблять ее таким образом. Ведь, наверно, не о деньгах думала она, его дорогая «доктор Карташова», когда выручала его из беды, и наполняла его сердце своей собственной кровью…
После долгих размышлений он, наконец, решил, что подарит ей. Конечно, в одной руке его был огромный букет необыкновенной красоты из чайных роз.  Правда, его любимыми цветами были белые розы, и только их он дарил своей ненаглядной Изольде. Поэтому для доктора он купил чайные. От букета шел нежный аромат, приятно круживший голову. А еще он купил для нее флакон французских духов.
Выбирал он их очень долго. Девушка-продавщица без конца подносила ему все новые и новые флаконы, а он  никак не мог ни на чем остановиться, и только потом понял, что подсознательно ищет те духи, которые были у Изольды в день их первого свидания. И вот, через час мучений для себя и продавщицы, он, наконец, почувствовал знакомый запах.
- Вот, это то, что надо, - воскликнул он.
- Это очень дорогие духи, повезло той женщине, которая получит их в подарок!
- Для этой женщины даже такого подарка недостаточно! Я все равно всю оставшуюся жизнь буду ей обязан!
- Ах, так это в благодарность кому-то, а не любимой женщине! – обрадовалась продавщица, плененная синими искрами глаз симпатичного покупателя.
Но тот даже не заметил той девушки, которая так старалась угодить ему в выборе подарка…
…Итак, он стоял перед кабинетом. На табличке золотыми буквами было написано: «Доктор медицинских наук Карташова И.В.».
И человек, который столько раз рисковал жизнью, вдруг спасовал. Он боялся постучать в дверь. Только через несколько минут, собрав себя в кулак, он постучал, и, услышав из-за двери «Войдите!», распахнул дверь.
Кабинет был просторным, залитым солнечным светом. Тихо гудел кондиционер, делая воздух в комнате свежим и прохладным. Несмотря на то, что это было рабочее помещение, сразу видно, что владелица его - женщина. В нем было уютно по-домашнему. Все это  Александр оценил за доли секунды. Потом он перевел взгляд на сидящую за письменным столом женщину, и остолбенел.
Перед ним сидела… его Изольда!
Конечно,  неожиданное появление Александра в её кабинете  и для нее стало шоком, но она быстро преодолела его, и совершенно спокойным голосом спросила:
- Что вам угодно?
- Это…вы? – еле выдавил Александр, решив, что женщина просто  оказалась очень похожей на его любимую.
Женщина усмехнулась, и довольно холодно ответила:
- Да, это я. Так, что вам угодно?
- Если вы доктор Карташова, то я просто зашел поблагодарить вас за то, что вы для меня сделали…
И он протянул ей свой необыкновенный букет. Она спокойно вышла из-за стола, взяла у него цветы, и поставила их в красивую хрустальную вазу, вероятно, тоже подаренную ей кем-то из благодарных больных, спасенных ею, предварительно налив в нее воду из-под крана.
- И еще, примите вот это…
Он поставил на краешек стола коробку с хрустальным флаконом. Она открыла коробочку, вынула флакон, и брызнула на руку капельку духов.
- Да, вы угадали, это мой любимый запах… Спасибо!  Ну, а теперь напомните мне, пожалуйста, за что вы дарите мне столь дорогие подарки…   
Она снова села в кресло за свой письменный стол, и рукой предложила Александру сесть в кресло напротив. Сделано это было как раз вовремя, потому что ноги практически не держали его. Он все больше и больше убеждался, что сидящая перед ним женщина в белом халате и есть его женщина Изо-льда, с которой он поступил так жестоко…
- Итак, я слушаю вас внимательно!
- Я…Я тот больной, которого вы прооперировали несколько месяцев тому назад, и практически вытащили с того света. Кроме того, мне рассказали, что вы перелили мне свою кровь, сами пострадав при этом…
Каждое произнесенное слово давалось ему с огромным трудом. Ведь перед ним была та, которую он только собирался разыскивать, и вот она здесь, и он уже через секунду может держать ее в своих объятиях. Представив себе очень ярко, как он целует ее, а она горячо, как тогда, отвечает на его поцелуй, он вынужден был закрыть глаза и застонал…
- Больной, вам плохо? Хотите прилечь?
Да, он хотел лечь, лечь с ней, но не здесь, на кушетке в медицинском кабинете, а опять в том красивом  номере в Греции, среди белых роз, и слышать ее тихие стоны от того удовольствия, которое он ей дарил…
Она поднялась, вышла из-за стола, взяла его руку, и стала считать пульс, глядя на часы.
- Если вам нехорошо, я прикажу сделать укол!
- Нет, спасибо, не надо. Со мной все в порядке.
- Ну, как знаете. Тогда о деле. Так, вы говорите, что я вас оперировала? У меня сейчас очень много больных, поэтому напомните свое имя, пожалуйста!
- Мое имя – Александр, - сказал он специально, чтобы дать понять ей, что узнал ее.
Снова на ее губах заиграла холодная, безразличная улыбка.
Он понял, что она не хочет узнавать его. И опять на секунду ему показалось, что он ошибся, что это просто наваждение, и что только легкий запах духов, оставшийся в комнате после того, как она капнула их себе на руку, поддерживает его заблуждение. Это совершенно чужая женщина, она просто не может быть его Изольдой!
- Извините, но я бы хотела узнать еще и вашу фамилию, чтобы запросить карту в архиве…
В это время дверь кабинета приоткрылась, и в проеме показалась хорошенькая головка медсестры:
- Изольда Владимировна, в зале переговоров вас ждет иностранная делегация! Что мне им сказать?
- Я скоро освобожусь. Передай, что буду через несколько минут! А пока предложи им коньяк и кофе.
Так, все-таки это она, его Изольда! Никаких сомнений уже не оставалось. Не может быть такого совпадения! Только она не хочет узнавать его. Стоит ли пытаться вернуть то, что было, и ушло без возврата?
Александр встал из кресла.
- Извините, Изольда Владимировна, больше не могу отвлекать вас по пустякам, тем более что вы так заняты. Был счастлив познакомиться с вами, и выразить свою благодарность.
Он наклонился, взял ее руку, которая спокойно лежала на столе, и поднес к своим губам, внимательно глядя ей в глаза. Рука не дрогнула от его поцелуя. И на ее лице нельзя было прочесть ничего. Оно было каменным, совершенно чужим.  И, что самое страшное, в течение всего визита оно оставалось совершенно спокойным. А теперь на лице не было даже холодной улыбки, которой она встретила его вначале. Это был конец. Он согласился бы на все – она могла накричать на него, выгнать из кабинета, дать пощечину – он все бы стерпел, и на коленях просил бы прощения. Но она была спокойна, а значит, он просто перестал существовать для нее вообще, или был в таком  далеком прошлом, откуда уже не возвращаются…
Теперь оставалось только повернуться, сделать несколько шагов, и прикрыть дверь с обратной стороны, закрыв для себя и все надежды на новую жизнь с любимой женщиной… Есть еще секунда, чтобы она попросила его остаться. Но прошла секунда, две, три… А она молчала.  Оставаться в кабинете дольше было незачем. Он повернулся, подошел к двери, взялся за ручку и обернулся. Она не смотрела даже, как он навсегда уходит из ее жизни. Ее прекрасное лицо он видел теперь только в профиль. Изольда смотрела в окно, как будто там для нее сейчас и находилось самое интересное…
…Изольда сама не могла понять, как смогла все это выдержать. Господи, значит, тот высокий худой мужчина, которого она вытащила с того света – это единственная любовь ее жизни! И она могла его потерять в тот день, даже не догадываясь, что это он! Но ведь сегодня она  тоже потеряла его навсегда. Причем, сделала это намеренно. Изольда не могла разобраться в своих чувствах. Любовь боролась в ней с ненавистью к этому человеку, который с легкостью загубил  ее женскую судьбу. Теперь он увидел, какой сделал ее – беспощадной, равнодушной куклой, способной прогнать от себя единственного любимого  человека. Как она мечтала об этом! Как хотела отомстить за полные одиночества ночи, за отвратительное замужество, за череду всех мужчин, которые прошли через ее постель, но не затронули ни одной струны в ее душе. И то, что он не знает о том,  что сделал ее матерью, добавляло ее мести остроты. Но, Боже мой, как же она любит его! И как хотела бы вернуть назад!
В дверь опять заглянула медсестра.
- Изольда Владимировна, они уже выпили весь наш коньяк и сейчас допивают кофе!
- Иду, иду, Валечка!
И она заставила себя на время выкинуть из головы все произошедшее с ней в этот день, сказав про себя слова  Скарлетт О’Хара:
- Я подумаю об этом завтра!
…Иностранцы пробыли в клинике до позднего вечера. Они самым подробным образом расспрашивали Изольду о ее работе, обо всех новых методиках, внимательно осмотрели клинику отца, не скупясь на комплименты. Клиника и в самом деле была одной из лучших в Европе, с новейшим оборудованием и хорошо подобранным штатом врачей и медсестер. Но, конечно, главным ее украшением и гордостью была дочь владельца – Изольда.
Ее известность, которой она нисколько не добивалась и даже слегка побаивалась, все-таки росла с каждым днем. И теперь уже никого не удивляло, если больные просили, чтобы их оперировала «только доктор Карташова».
Журналисты тиснули про ее работы  несколько статей, хотя она совсем не хотела этого. Но она была неконфликтным человеком, и поэтому не стала ни судиться с ними, ни просить  больше этого не делать – все равно они ее не послушают и сделают все по-своему.
В этот вечер Изольда приехала домой поздно. Оленька ждала ее, периодически разогревая приготовленный для мамочки ужин. Но та не стала ужинать, и, едва приласкав дочь, сразу прошла в свою спальню, сказав, что очень устала и хочет отдохнуть. Вид матери Оленьке не понравился. Она была очень бледной и какой-то взбудораженной. Такой Оленька не видела ее никогда. Поэтому она периодически подходила к закрытой двери  маминой спальни и прислушивалась. Оля боялась, что мама заболела, и нуждается в помощи. Приблизившись к маминой двери в очередной раз, она услышала приглушенные рыдания, и сначала просто не поверила своим ушам – ее мамочка никогда не плакала! Потом рыдания стали громче, и, чтобы их услышать, уже не надо было прикладывать ухо к ее двери, и даже приближаться к ней. Оленька была в растерянности. Что делать?
Она понимала, что у мамы случилось что-то серьезное, и даже очень серьезное, потому что мама никогда не расстраивалась по пустякам, и боялась, что она, даже если и войдет в ее комнату, то никак не сможет ей помочь, разве что разрыдается вместе с ней. Кстати, она уже была очень близка к этому. Лучшим выходом казался ей звонок к деду. Поэтому Ольга оставила свой «наблюдательный пост» около двери в   спальню матери, и побежала звонить.
Услышав в такое позднее время встревоженный голос внучки, прерываемый ее всхлипами,  Владимир Васильевич не на шутку перепугался, тем более что из ее рассказа  не мог понять ни слова. Единственное, что он смог разобрать – это то, что маме очень плохо, и что она за нее очень боится.
Самым лучшим выходом из положения для него было самому приехать к дочери и разобраться во всем. Он быстро собрался, не говоря ни слова своей жене о том, куда уезжает, и та осталась в полной уверенности, что его опять вызвали в клинику на консультацию.
Приехав к Изольде, отец сразу зашел в комнату дочери, приказав внучке идти в свою комнату и постараться уснуть.
То, что он увидел в спальне, привело в шок. Дочь билась в рыданиях, катаясь по кровати. Казалось, что разум совсем оставил ее…
Он сразу позвонил к себе в клинику и вызвал на дом врачей, в том числе и психиатра.
Так как клиника находилась не очень далеко от дома Изольды, машина прибыла очень скоро. Врачи осмотрели ее,  и констатировали нервный срыв. Потом сделали несколько уколов, и среди них – сильное успокаивающее средство, и посоветовали следующие несколько дней подержать ее дома, под присмотром родственников, боясь рецидива. Владимир Васильевич остался у дочери на ночь.
Укол подействовал быстро. Изольда уснула, но сон ее был неспокойным, она все время что-то пыталась кому-то объяснить, плакала, кричала. Пристроившийся рядом в кресле отец смог различить среди этого бреда только несколько слов. Эти слова были – «я смогла отомстить ему, наконец-то!»
На следующий день утром он позвонил Ирине Ивановне и сказал, что Изольда заболела, и что надо приехать и побыть с ней, а заодно и с внучкой.
Уже через час напуганная Ирина Ивановна подъезжала на своей машине к дому дочери. Владимир Васильевич еще не уехал в свою клинику, и поэтому подробно объяснил жене причину заболевания, объяснив все сильным переутомлением Изольды.
Ирина Ивановна тут же отругала мужа за то, что он так нещадно эксплуатирует девочку, и взяла с него слово, что он будет обязательно следить за тем, как работает и сколько отдыхает его единственная дочь.
Зайдя в спальню дочери, мать увидела спящую Изольду. Ее лицо было очень бледным, щеки ввалились. Когда же она открыла глаза, то они горели каким-то необычным, горячечным огнём. Мать сразу поняла, что данное заболевание вызвано никак не переутомлением, а имеет совсем другую причину.
- Доченька моя! – воскликнула мать, - что с тобой? Ты не похожа на себя! Скажи мне, что случилось, и я попытаюсь тебе помочь. Ну, милая моя! Не рви мне сердце! Что у тебя случилось?
Дочь кинулась в объятия матери, как делала всегда, когда ей было очень плохо, и взахлеб стала рассказывать о том, как спасала почти безнадежного больного, а потом оказалось, что это Красовский, а он потом пришел ее поблагодарить, и узнал.
- В это время у него были глаза побитой собаки, а я оттолкнула его, я просто сделала вид, что мы незнакомы!
- Но, может быть, ты сделала все правильно? Ведь его не было столько лет. Ты могла просто не узнать его.
- Не узнать его! Да он стал еще красивее с тех пор! Вот только волосы… Они совершенно седые…
- Наверно, ему пришлось многое пережить в жизни, - сказала мать, и тут же прикусила язык, поняв, что сказала что-то не то.
- Да, у него около сердца была пуля, которая делала его полным инвалидом. Никто не брался вынуть ее, он умирал, а я вытащила его с того света…
- Ну, вот видишь, теперь он твой должник!
- Ах, мама, как ты не понимаешь? Он все время ждал от меня хоть малейшего знака, что я узнала его, что помню его, а я делала вид, что мы незнакомы, и что он просто мой очередной пациент, фамилию которого я запамятовала!
- Но у тебя же были веские причины поступить именно так! Ведь вспомни, как он поступил с тобой! Бросил тебя на улице около дома с чемоданом и ушел, сказав, что уходит навсегда!
- Судя по тому, сколько ран у него на теле, он действительно мог уйти навсегда!
- Ну, тогда ты противоречишь сама себе. Ты уж сначала определись, любишь ты его или ненавидишь, а потом мы с тобой выработаем план дальнейших действий!
- Мамочка, не будет никаких действий. Он ушел навсегда. Такие люди дважды себя не предлагают. Если бы ты только видела его лицо, когда он уходил!
- Ну, тогда забудь! Ты не вспоминала о нем столько лет, не надо вспоминать и теперь!
- Откуда ты знаешь, что не вспоминала? Только потому, что не говорила об этом вслух? Он был со мной все это время, он снился мне во сне, а все мои мужчины – это только моя месть за то, что он так жестоко поступил со мной…
Матери ничего не оставалось, как только гладить голову дочери. Постепенно Изольда успокаивалась, как успокаивалась всегда от прикосновения материнских рук.
Когда Ирина Ивановна поняла, что дочь уже понемногу приходит в себя, она пошла на кухню и приготовила ей чай с мятой, и с удовольствием и сама выпила чашечку.
В это время проснулась и Оленька. Она почти не могла уснуть всю эту ночь, но так как дед строго-настрого запретил ей входить в спальню матери, то  даже не знала, дома ли она, или ее увезли в больницу.
Увидев, что ее ненаглядная мамочка сидит в постели и с удовольствием пьет мятный чай, а рядом с ней бабушка Ира, Оленька поняла, что все страшное уже позади. У нее сразу прорезался аппетит.
- Бабулечка, я бы тоже не отказалась от чашечки чая, да еще парочки бутербродов впридачу. А то сидите тут вдвоем, чаевничаете, а меня не зовете!
- Сейчас, сейчас, дорогая! Пойдем на кухню, я тебя накормлю!
- Не хочу на кухню, хочу здесь, с мамой!
- Господи, какой она еще, в сущности, ребенок! – подумала бабушка, уходя на кухню за чаем для внучки…
…У Александра этот день тоже был не лучшим в жизни. Он был совершенно убит этой встречей. Впереди не было ничего. Все рухнуло за те несколько минут, что он пробыл в кабинете Изольды.  Она отняла у него главную цель жизни. Ему уже не надо никого искать. Теперь все в прошлом. Он всегда будет один. И зачем она спасла ему жизнь? Если бы ему сейчас пришлось выбирать, он бы предпочел умереть.
Теперь его уже не радовала заново отремонтированная квартира, потому что она опять стала только местом для ночевки.
Оставалась только работа. Сегодня кончался срок его долечивания, и завтра же он должен выйти на работу. Там его уже давно ждали. Как понял он из телефонного разговора с коллегой, его группу ждали большие дела. Ну, что ж! Это было не в первый и не в последний раз.
И действительно, на этот раз группу, подготовленную им, ждало сверхсложное задание. Надо было проникнуть в очень хорошо охраняемый лагерь террористов и нанести им как можно больший урон. Сложность состояла в том, что лагерь этот находился далеко за пределами нашей страны в долине, окруженной со всех сторон высокими горами, и просто добраться туда было само по себе подвигом.
Надо было все хорошо продумать, а это уже задача полковника.
Разработка плана заняла не одну неделю. Было учтено все – вплоть до «розы ветров» в том районе. И задача уже перестала казаться такой уж невыполнимой. Трудной – да, но выполнимой. И когда до начала операции - «дня икс» - осталось всего несколько дней, Красовский пошел к генералу и сказал, что сам хочет участвовать в этой операции,  даже не обязательно ее руководителем, но хотя бы как рядовой член группы. Ведь он уже бывал в этих местах, и его помощь ребятам была бы неоценимой.
- А как же твое здоровье? – спросил генерал. – Ведь ты совсем недавно перенес такую операцию!
- Но теперь я в норме.
- Ну, если ты так в себе уверен, готовься, я не против…
И он стал тренироваться вместе со всей своей группой.
До уединенного места в горах их доставил вертолет. Дальше надо было добираться самим. Террористы часто хвастались, что их лагерь в горах неприступен – все склоны гор напичканы минами, и пройти, не зная проходов, невозможно ни одному человеку. Наши ребята проходов, конечно, не знали. Но до вершины они смогли добраться почти не скрываясь – места там совсем безлюдные, а все пулеметы на вышках, которые окружали лагерь, были направлены в небо – только оттуда могли ожидать  нападения боевики. Теперь группе надо было ждать ночи, причем чем темнее она будет, тем лучше. И вот,  когда ночь полностью вступила в свои права, и даже луну скрыли густые облака, с вершины горы вниз спланировали  большие черные птицы. Это ребята на дельтапланах неслышно подобрались к лагерю, минуя все минные поля. Такого не ожидал никто, и сопротивление было минимальным. Лагерь был разгромлен полностью, только главаря бандитов там не оказалось. Зато был его единственный сын, которого он очень любил.
Как только все было кончено, группу забрал все тот же вертолет, теперь уже смело приземлившийся на территории базы.
У нас потерь не было.
За это задание вся группа была награждена орденами, а полковник Красовский представлен и к очередному званию и стал, наконец, генералом.
Об этой уникальной операции написали все зарубежные газеты. Конечно, не назывались ни имена, ни даже страна, которая могла провести такую операцию. Ведь на свете оставалось еще много террористов, готовых страшно отомстить за своих погибших товарищей.
По сведениям командования, все боевики на базе были уничтожены, включая и сына главаря. Потом прошел слух, что сын только тяжело ранен.  Слух этот подтвержден не был…Но и не был опровергнут…
 …В то время, когда Александр Красовский выполнял свой долг за пределами страны, Изольда, наконец-то, пришла в себя окончательно.
Понимая, что уже ничего не сможет изменить в своей личной жизни, она по-прежнему все силы отдавала работе и тем исследованиям, которые проводила постоянно.
Все свои вечера она проводила дома, стремясь как можно больше времени посвящать дочери. Вот и в этот вечер они вдвоем были дома. Уютно устроившись на диване, Оленька раскрывала матери свои маленькие девичьи тайны, делилась новостями, строила планы на будущее. Изольда внимательно выслушивала все, что говорила дочь, и изредка давала ей дельные советы, которые та обязательно принимала к сведению, зная, как умна и проницательна ее мамочка.
Время было позднее, пора ложиться спать, несмотря на то, что завтра  суббота, и Изольде не надо идти на работу, а у дочери еще продолжались летние каникулы. Но усталость брала свое. Приняв по очереди прохладный душ, они разошлись по своим спальням. Но уснуть им не удалось. За дверями вдруг послышался какой-то сильный шум, что-то грохнуло, тяжелая железная дверь слетела с петель и с треском упала на пол. Тут же в нее ворвались несколько человек в масках, с автоматами в руках, заклеили рты Изольде и ее дочери, потом связали их и, оставив дочь в квартире одну, увели мать в неизвестном направлении.
Связанная девочка с заклеенным скотчем ртом даже не могла позвать на помощь.
К счастью, соседи, слышавшие весь этот шум на лестнице, стали выглядывать из своих квартир, и увидев сорванную с петель дверь соседней квартиры, немедленно вызвали милицию.
Милиция приехала быстро. Найдя в комнате живую девочку, они пытались у нее выяснить, что же здесь произошло, но испуганная Оленька только дрожала и звала маму…
Соседи сообразили сразу позвонить по телефону Ивановским.
Владимир Васильевич примчался быстро, как только мог, впопыхах позабыв поменять на туфли домашние тапочки.
Увидев, что Оленька жива, дед вздохнул с некоторым облегчением.
- А где же мама?
- Они увели ее…- только и сказала девочка, и снова зашлась в плаче.
Владимир Васильевич накинул на плечи девочки куртку и увез ее к себе, не позволив следователю допросить ее, так как девочка была явно не в себе. Да и сам следователь не настаивал – он все это видел собственными глазами. Как следует обыскав комнаты, и сняв все отпечатки, милиция кое-как приладила взорванную дверь на место и опечатала квартиру.
После проверки оказалось, что посторонних отпечатков в квартире нет, а дверь была профессионально подорвана небольшим зарядом тротила. Кто-то из местных жителей видел, что у подъезда, где жила Изольда, стояла черная машина, больше похожая на танк, куда и запихнули четверо мужчин полуодетую женщину. К сожалению, было совсем  темно, и лиц мужчин никто из свидетелей не разглядел…
Была сразу выдвинута версия, что это похищение с целью выкупа, но в течение следующего дня никто из похитителей не позвонил. Допрошенная же, наконец, Оленька мало что могла добавить о похитителях. Разве что то, что все четверо были в масках, и за все время нападения не проронили ни слова.
При расследовании этого дела сразу было обнаружено много странностей – и способ проникновения в квартиру, и то, что  преступники не произнесли ни слова, вероятно, боясь обнаружить свой сильный акцент или вовсе совершенное незнание русского языка.
А генерал Красовский выдвинул свою версию, которую трудно было опровергнуть.
В одной из стран тяжело ранен сын главаря банды. И вот, через два дня в Москве похищают лучшего кардиохирурга, имя которого известно во всем мире.  Это стало основной гипотезой. Были проведены многочисленные проверки, задействованы сотни людей, и, наконец, получено подтверждение, что женщина вывезена из страны под чужим именем, и сейчас уже находится далеко за её пределами.
Семья Изольды об этом даже не догадывалась, и все еще ждала звонка от похитителей, прикидывая в уме, у кого можно призанять денег и сколько. Ведь и ежу понятно, что за дочь похитители  попросят баснословный выкуп. А баснословных денег в семье не было… Но  бандиты не торопились выдвигать свои требования. И это было тревожнее всего. Сразу постаревший на несколько лет отец, обезумевшая от горя мать, ребенок, плачущий день и ночь – семья Ивановских представляла в это время жуткое зрелище…
Но тот человек, на которого они могли рассчитывать меньше всего, уже готовил план освобождения их дочери. Он был заинтересован в ее освобождении больше всех остальных, так как, во-первых -  это была его непосредственная работа, во-вторых – это был его долг как русского офицера, и, в-третьих – он просто обязан был сам выручить любимую женщину из беды, в которую она попала, благодаря своему уникальному таланту лечить даже безнадежно больных людей.
Он не спал уже больше суток, по крупицам собирая все нужные сведения, но готов был не спать хоть до конца жизни, лишь бы его помощь пришла вовремя. Шансов же на спасение было немного. Но он решил, что не отступится от этого дела, даже если ему придется идти на него в одиночку.
Срочно провели совещание. Нужно было определить, где может находиться женщина. Конечно, операцию раненому  можно провести только там, где для этого есть все условия. Проанализировав все полученные сведения, специалисты пришли к выводу, что у террористов таких мест может быть только три – это специальные клиники, в которых можно  проводить сложнейшие операции, и во все три места надо  посылать группы захвата. Конечно,  предупрежденные вовремя власти страны помогут всем, чем будет нужно. Но специально подготовленных людей для молниеносного захвата госпиталя и освобождения заложницы  было совсем недостаточно. А предпринимать меры надо  срочно.
- Сколько у нас есть времени? – спросил Александр.
- Ну, если она уже сегодня сделает операцию, думаю, ее не тронут еще дня три, чтобы быть уверенными в результате.
- А потом?
- Убьют, без вариантов. Так бывает всегда. Убивают даже местных врачей, которые лечат  раненых боевиков, чтобы не выдали их властям. А уж иностранку…Не потащат же они ее с собой в горы!
- А если сын главаря уже умер, или умрет во время операции? – спросил Красовский, холодея при мысли, что получит в ответ.
- Тогда врач не будет нужен уже сегодня…
- Я настаиваю на срочном проведении операции – сказал генерал. – Одну из групп поведу я сам.
- Ну, что ж! Согласен! Два часа на сборы – и в путь!
Они опять вылетели в ночь. Три самолета сначала летели параллельным курсом, потом разошлись, чтобы приземлиться на аэродромах в разных городах. Путь группы  Красовского лежал в госпиталь неподалеку от столицы страны. Приземлившись в столичном аэропорту, генерал связался с полицией и выяснил, что в местном госпитале происходят странные вещи, там видели вооруженных людей, и с ним нет телефонной связи. Но предупрежденные властями военные и полицейские только окружили госпиталь и ведут наблюдение, не предпринимая  никаких мер. Террористы же пока не догадываются о том, что окружены и взяты на прицел снайперами.
Уже через сорок минут группа была на месте. Решили, что наши ребята проникнут в госпиталь, подъехав на «Скорой помощи», как будто четверо медиков везут больного. Быстро переодевшись в белые халаты и спрятав оружие, группа начала операцию. Ее исход зависел теперь только от быстроты. Так как госпиталь был окружен, террористы все равно рано или поздно будут уничтожены. Весь вопрос в том – успеют ли они расправиться с женщиной.
Включив сирену, машина «Скорой помощи» на полной скорости въехала на территорию госпиталя. Четверо людей в белых халатах и шапочках быстро выкатили носилки с «больным» и покатили их к входу в здание. У входа стоял человек в форме охранника. Только окладистая борода выдавала его. Он преградил дорогу группе, встав в дверях и выставив одну вперед руку, а второй рукой шарил у себя за спиной, пытаясь достать автомат. Но… Одно молниеносное движение руки генерала, и боевик схватился за шею, чтобы замолчать навсегда.
Полицейские снабдили группу подробным планом госпиталя, и ребята сразу двинулись в сторону операционного блока, рядом с которым, скорее всего, находилась пленница.
Так как этот блок находился на пятом этаже, надо было воспользоваться лифтом – ведь «больной» был на каталке. У лифта тоже дежурил боевик. Он что-то закричал на своем гортанном языке, замахал руками, как будто приказывая остановиться. Но группа приказам боевиков не подчинялась, поэтому судьба и этого террориста  быстро решилась. Лифт, к счастью, стоял на первом этаже и находился в рабочем состоянии. Еще минута – и двери уже открылись на пятом этаже. Теперь предстояло обыскивать здесь каждое помещение. Наш «больной» сразу выздоровел, и соскочил с носилок, а все участники операции надели маски на лица. Коридор был совершенно пуст - ни больных, ни медперсонала – видно, боевики приказали всем находиться в палатах, и в коридорах не показываться.
Для того чтобы сэкономить время и не обыскивать все помещения подряд, надо было найти человека, который мог бы хоть примерно указать место, где держат боевики женщину-врача.
Отыскав комнату с надписью «ординаторская», генерал осторожно приоткрыл дверь, держа оружие наготове. В комнате находилось больше десятка врачей и медсестер. При появлении вооруженного человека в их глазах заколыхался ужас. Но Красовский  на английском языке объяснил, что госпиталь окружен войсками и полицией, а их группа послана затем, чтобы освободить заложницу-иностранку, и что они очень нуждаются в помощи знающего обстановку человека. К счастью, несколько врачей прилично говорили на английском, и тут же оценили ситуацию. Уже на своем гортанном языке они опросили всех присутствующих – не видел ли кто тут незнакомую женщину-врача, которую террористы привезли с собой. Основная масса людей ничего не знала и не могла помочь, но одна медсестра видела, как вчера вечером, сразу после того, как бандиты заняли госпиталь, четыре бородача привезли женщину, которую сначала заперли в бельевой, предварительно связав за спиной руки и заклеив ей рот  скотчем, чтобы та не могла позвать на помощь.
- Это она! Где же искать ее теперь?
- Если операция уже закончилась, думаю, искать ее надо в той же бельевой. Или, по крайней мере, с нее надо начать!
Показав медсестре план госпиталя, они выяснили, где находится нужная им комната.  На бельевой висел большой амбарный замок. Охраны рядом не было – ну, что может сделать одна слабая женщина для своего освобождения, не имея даже представления, в какой стране она находится, и кто ее выкрал.
Одним ловким ударом сбив прикладом замок, Красовский осторожно приоткрыл дверь. Свет в комнате не горел. Достав фонарик, он стал осматриваться. И вот, на куче грязного белья, сваленного в углу прямо на полу, он увидел знакомый силуэт. Женщина, ослепленная светом фонаря, не могла видеть вошедшего. Поэтому испуганно сжалась, одной рукой схватив ворот белого халата, надетого на ней, а второй рукой пытаясь закрыть лицо…
Красовский понимал, что в таком состоянии она может наделать любых глупостей, поэтому довольно резко, хотя и негромко, приказал:
- Лежать тихо! Мы пришли за вами. Вы можете идти?
Услышав родную речь, женщина сразу приободрилась,  и ответила:
- Да, могу.
- Вставайте, и дайте мне руку! Слушаться во всем! Иначе мы все можем погибнуть! Вам ясно?
- Ясно.
- Тогда пошли!
Они вышли из бельевой в коридор. Он был по-прежнему пуст. Это говорило о том, что боевики еще не обнаружили тех двоих при входе. И это вполне могло быть правдой – ведь наступила самая середина ночи, а тревоги никто не поднимал.
Решили спускаться по лестнице, чтобы не привлекать внимания бандитов звуком работающего лифта. Красовский ни на секунду не выпускал из своей руки руку Изольды. Теперь они получат ее только через его труп, а уж он постарается, если придется, продать его подороже!
Спустившись на первый этаж, они решили не идти через  широкий вестибюль – уж очень долго надо  находиться на открытом пространстве. Сбоку же они увидели запасной выход, вот через него и решено было выйти. Первым шел молодой боец, второй шла Изольда, за ней - Александр,  закрывая ее своей широкоплечей фигурой от всяких неожиданностей. Остальные трое прикрывали Изольду с боков. И вот, когда они уже вышли из госпиталя и шли по двору, сбоку, из окна на первом этаже прозвучала автоматная очередь. При первом же выстреле Александр обернулся к стрелявшему и попытался  закрыть Изольду собой. Это у него почти получилось, и часть пуль застряла в его бронежилете. Но одна пуля все-таки достала и ее. Она как будто споткнулась, и стала медленно оседать на землю. Со стороны улицы сразу заговорили винтовки снайперов, и второй очереди не прозвучало. Красовский подхватил Изольду на руки и почти побежал, чтобы быстрее покинуть опасное пространство.
Увидев дежурившую неподалеку «Скорую помощь», он быстро передал раненую врачам, и те сразу захлопотали вокруг нее.
Задание группа выполнила без потерь. Теперь нужно  собираться в обратный путь, оставив Изольду здесь. Свою работу они сделали. Все остальное  - это уже не их дело.
Но Александр не мог уехать, не узнав,  тяжело ли ранена Изольда.
«Скорая помощь» с раненой, оказав ей первую помощь, включила сирену и умчалась. Ведь с минуты на минуту должен  начаться штурм госпиталя, и оставаться здесь очень опасно.
Самолет за группой прибывал только утром, поэтому ребят разместили в местной гостинице, дав возможность как следует отдохнуть.  Генерал же попросил отвезти его туда, где сейчас находилась раненая заложница.
Больница, куда привезли Изольду, находилась неподалеку от гостиницы, и уже через десять минут Красовский мерил шагами пол напротив входа в операционную.
К сожалению, никто из медсестер не знал английского, и Александр не мог толком ничего узнать. Только через два с лишним часа, когда из операционной вышел врач, он смог, наконец, как следует расспросить его.
Хирург, сделавший операцию, сказал, что рана достаточно серьезная – задето легкое, но угрозы для жизни нет. Женщина здорова и молода, так что ее выздоровление – это только дело времени.
Генерал поблагодарил врача за хорошие вести и спросил:
- Смогу я увидеть ее до отлета?
- Конечно, это не положено, но, как я слышал, это вы спасли ее. И, если вы наденете белый халат, то можете посидеть рядом с ней, сколько захотите. Только она под наркозом и проснется еще не скоро!
- Спасибо, доктор! Вы не представляете, как это важно для меня!
- Ну, почему же не представляю? Она молода и очень красива, я бы и сам с удовольствием подежурил у ее постели, будь лет на двадцать помоложе! – пошутил врач.
Тут каталку с Изольдой вывезли из операционной и повезли в палату, а Александр, быстро накинув на плечи халат, пошел следом.
В палате он сам переложил ее с каталки на кровать, стараясь не причинить ей лишней боли, укрыл одеялом, а потом сел рядом, и стал смотреть на нее, и не мог насмотреться…
Она очнулась через час. В груди пульсировала боль, перед глазами, как в тумане, маячил мужской силуэт.  Одна ее рука была вытянута вдоль тела, а вторая находилась во власти чьих-то ладоней, которые нежно поглаживали ее. Потом она почувствовала, как ее руку поднесли к губам и стали целовать, сначала ладонь, а потом каждый пальчик в отдельности. Это так остро напомнило ей о прошлом,  что она застонала…
Почувствовав, что Изольда приходит в себя, Александр побежал за медсестрой, чтобы та сделала ей обезболивающий укол.
Объяснив на пальцах, что надо сделать, генерал аккуратно снял халат, повесил его на крючок, и медленно пошел по направлению к выходу. Он сделал для неё всё, что мог. Больше он никогда не будет надоедать ей своим присутствием…
Александр вышел в душную ночь. Сильный аромат каких-то южных цветов дурманил голову. Усталость и несколько бессонных ночей давали себя знать. Все тело стало непослушным, как будто ватным. Каждый шаг давался с громадным трудом. Хотелось лечь прямо здесь, сейчас, среди этих цветов, и тут же заснуть…
Усилием воли он стряхнул с себя это оцепенение, и быстрым шагом пошел по направлению к гостинице.
В номере уже все спали. Александр принял  прохладный душ, который хорошо освежил уставшее тело, и лег, сразу провалившись в крепкий сон.
На следующее утро им в номер принесли сытный завтрак, а после него посадили в машину и довезли до аэродрома, где их ждал самолет. Еще одно задание  выполнено, и теперь все кажется почти нереальным. Реальными же были только огромные синяки на теле Александра, в том месте, куда ударили пули. Конечно, бронежилет спас его от гибели, но не сохранил в целости ребра, которые невыносимо болели.  Его ребята, заметив, как морщится от боли их командир, заставили его пойти к врачу сразу после прилета. Оказалось, что ребра и в самом деле сломаны, и что несколько дней ему желательно побыть  в госпитале.
Так как нигде и  никто не ждал его, Александру было абсолютно все равно – дом или госпиталь. Ну, надо лежать – будет лежать. Он был совершенно опустошен и безразличен к происходящему.
…Изольда проснулась утром, и долго не могла понять, где находится и что произошло. Вошедшая медсестра ничем не могла помочь, потому что не говорила по-английски. Она помогла ей умыться, сделала укол и принесла  завтрак. Боль в груди стала немного тише, видно укол подействовал.
Она старалась припомнить, что же произошло, но память отказывалась помогать ей. Осталось только ощущение, что тот, кого она любила и ненавидела одновременно, был здесь, держал ее за руку, целовал, а потом неожиданно исчез. Но это никак не могло быть правдой, скорее всего это лишь игра ее воображения. Она почти поверила в в это. 
Через час пришел лечащий врач, который хорошо говорил по-английски и рассказал все, что знал о ней. Но знал он совсем немного. А то, что высокий русский военный с седыми волосами сидел около нее почти всю ночь, он рассказать не мог, потому что обещал ему не делать этого. Наверно, у парня были на то веские причины. Поэтому доктор промолчал.
Через три дня доктор посчитал, что ее можно  перевезти. Изольду погрузили на носилках в самолет, и она отбыла на родину, от всей души поблагодарив врачей и медсестер, которые ее лечили.
В Шереметьево Изольду встречала вся семья. Сразу из самолета она на «Скорой помощи» была привезена в клинику отца. После тщательного осмотра оказалось, что у нее все в порядке, рана заживает нормально, и теперь нужен только тщательный уход и внимание, чего у дочери профессора Ивановского было здесь в избытке.
Мать и Оленька не отходили от нее ни на шаг, закармливали фруктами, соками и самыми любимыми блюдами, отец тоже прибегал в палату каждую свободную минуту.
Через несколько дней в палате Изольды появился мужчина, назвавшийся следователем. Он сказал, что должен  снять у нее показания. Хотя получилось все наоборот. Изольда не помнила почти ничего из того, что произошло, и ничем не могла помочь следствию. Единственно, что она помнила, это то, что ее накачали уколами, и в полубессознательном состоянии привезли в какую-то клинику. Там ей объяснили, что придется оперировать больного.
Операция предстояла очень сложная. Пуля застряла рядом с артерией, и одно неосторожное движение могло привести к смерти раненого от потери крови. Но она справилась. Операция прошла удачно. Только больной потерял очень много крови. Потом через переводчика у нее спросили, сколько дней больной будет находиться  в опасности, и она ответила, что еще дня три-четыре.
Со своей стороны следователь смог добавить, что из дома её выкрали  террористы, операцию она делала сыну главаря, и что сказанные ей слова, что «он будет в опасности еще три-четыре дня» практически спасли ей жизнь.
Выручать же ее было поручено трем группам, по трем вероятным адресам. Одна из них и нашла ее в том госпитале, и вывела оттуда, уничтожив несколько боевиков, но случайная пуля задела ее уже на выходе. Кстати, пострадал и ее спаситель – он закрыл ее своим телом, поэтому почти все пули попали в его бронежилет и повредили ему три ребра. Сейчас тот в госпитале, тоже лечится.
- Я очень бы хотела  увидеть своих спасителей и поблагодарить их!
- К сожалению, это невозможно! Ребята не появляются на публике, и об их подвигах нельзя прочитать в газетах. Надеюсь, вы меня понимаете?
- Да-да, конечно! Но, может быть, я могу передать им хотя бы письмо с благодарностью?
- Письмо? Не знаю, спрошу у руководства. Думаю, что это возможно.
- А мой спаситель в госпитале – скажите хотя бы его имя! Или это тоже тайна?
- Да нет, это, как раз, не тайна. Просто он сам не хочет, чтобы кто-нибудь знал его имя. Да и какая, в принципе, разница – назовите его тем  именем, которое вам больше всего нравится. Я думаю, он не обидится!
- Тогда я буду звать его Александром!
- Отлично! Вы почти попали в точку! – усмехнулся следователь, а сам подумал: «Здесь все не так просто, как кажется! Не напрасно генерал так просил сохранить свое инкогнито!»
Хороший уход и любовь окружающих делали свое дело. Изольда поправлялась, радуя этим всех своих родных. Мать и Ольга по-прежнему каждый день навещали ее, только теперь  не оставались на ночь. Изольда уже могла  вставать, хотя и была еще очень слаба.
Александра тоже выписали из госпиталя, но приказали соблюдать дома постельный режим.
В первый же день после выписки он засел за телефон и выяснил адрес той клиники, где лежала Изольда. Конечно, он не собирался наносить ей визит, понимая, что вызовет у нее только очередной приступ неприязни. Но  очень хотел узнать о ее здоровье, и имел на это право, потому что закрыл ее от пуль собственным телом.
На следующее утро Александр особенно тщательно побрился, надел форму, и вызвал свою машину. Через полчаса он уже был по пути в клинику, а еще через несколько минут справлялся в справочном окошке о самочувствии доктора Карташовой и о том, как бы ему поговорить с ее лечащим врачом.
Девушка в справочном была совершенно очарована молодым генералом, поэтому с удовольствием выдала ему все сведения, и даже номер палаты, где лежала Изольда. Кроме того, она сказала, что если он подождет в холле минут пятнадцать-двадцать – доктор сам выйдет к родственникам и все подробно расскажет.
- Спасибо. Пожалуй, я так и сделаю.
Александр сел в уютное кресло, стоявшее в углу, около окна, откуда было удобно наблюдать за всеми, кто проходил мимо, и стал ждать. 
Вдруг его внимание привлекла молоденькая девушка, вошедшая только что с улицы в холл. Если ему не изменяли глаза – это была Ольга! Он быстро встал с кресла, и пошел навстречу.
- Здравствуйте, Оленька!
- Александр Николаевич? Здравствуйте! – узнала его Оленька, и чуть смутилась. – Что вы тут делаете?
- Пришел навестить друга.
- А вы уже генерал?
- Ты и это заметила! – усмехнулся он.
- Я вас поздравляю! Наверно, просто так звания генерала не дают!
- Да, я сильно старался.
- Ну, я пойду? Меня ждут!
- Скажи хотя бы, как ты-то здесь оказалась?
- А у меня мама здесь лежит.
- Мама?! И что же случилось с твоей мамой? Она заболела?
- Ну, можно сказать, что и так, - еще больше смутилась Ольга, сама не зная, почему.
- Что ж! Очень рад был снова повидаться. Привет маме. Впрочем, с ней мы незнакомы, поэтому не надо приветов. Желаю ей скорейшего выздоровления. Ты еще не забыла дорогу в мой компьютер?
- Нет…
- Буду ждать вечером твоего визита!
- Хорошо!
- Заодно и расскажешь, как себя чувствует твоя мама!
- До свидания, Александр Николаевич!
- До свидания!
И Оленька быстрыми шагами пошла к лифту, прижимая к себе пакет с фруктами для мамы.
Тут, наконец, вышел врач, и рассказал генералу про свою больную все, что тот хотел услышать. Предполагая, что потом генерал навестит раненую, врач отошел, чтобы пропустить того к лифту, но мужчина повернулся, и пошел к выходу.
- Ну, чудеса с нашей Изольдой, - подумал врач, но тут же забыл об этом, потому что его сразу обступили  родственники других больных. 
В это время Изольда стояла у окна. Она видела, как в ее корпус впорхнула Оленька, а через несколько минут из дверей быстрым шагом вышел высокий военный, сел в поджидавшую его машину, и уехал. Он показался ей знакомым, но разглядеть сверху его лицо она не могла, поэтому подумала, что теперь в каждом военном ей будет мерещиться Александр, который, наверно, уже и думать-то про нее забыл. 
В это время в палату вошла Ольга, поцеловала мать и разложила в вазы фрукты. Та сразу почувствовала, что с дочерью творится что-то неладное. Она почему-то очень нервничала, отвечала матери невпопад, а потом просто подошла к матери, и внимательно посмотрела ей в глаза.
- Ты о чем-то хочешь меня спросить, малыш?
- Да, но не сейчас. Мне надо еще кое-что выяснить.
- Если это о том, что со мной произошло, лучше и не пытайся. Все равно никто ничего не расскажет. Просто забудь об этом.
- Да, наверно, так будет лучше…
Почему-то вдруг Изольде показалось, что она разговаривает не со своей шестнадцатилетней дочкой, а с умудренной жизнью женщиной, решающей для себя какую-то очень важную проблему.
- Ну, что с тобой, котенок? Ты сегодня сама не своя.
- Да нет, мамуля, у меня все в порядке, - ответила дочь, и улыбнулась.
Пробыв у матери целый день, она заторопилась домой – ведь вечером у нее было важное дело. И до того, как общаться с генералом, ей надо  о многом подумать. Она обняла мать на прощанье, позвонила деду, и тот вызвал ей машину, чтобы отвезти домой.
…Стрелки часов неумолимо подходили к восьми часам, а Ольга так и не придумала, что скажет генералу. Что-то подсказывало ей, что  его приход в клинику не случаен. Но не ее же он хотел там увидеть! Да и как бы он узнал, что она там будет! Может, и вправду, там лечится его друг?
Она включила компьютер. Он сразу выдал ей первое сообщение.
- Добрый вечер, Оленька!   
- Добрый вечер, мой генерал!
- Ну, почему же «мой генерал»? Может, просто «дядя Саша»?
- Может, и «дядя». А может, и «папа»?
- Что ты сказала? Повтори!
- Я сказала, что очень хотела бы иметь такого отца, с детства неравнодушна к военной форме! – быстро нашлась Оленька.
- Я тоже был бы счастлив иметь такую дочь.
- Значит, договорились?
- О чем?
- Как о чем? Теперь я буду называть вас папой!
- Боюсь, что твоя мама будет не в восторге от твоего решения!
- Я знаю…
- Что ты знаешь?
- Ну, что она не будет в восторге! А может быть, мы ничего ей не скажем?
- Договорились! Я согласен удочерить тебя хоть сейчас! Да, а твой настоящий отец – он как – не будет против?
- Да его уже давно нет с нами, и я сильно сомневаюсь, что именно он настоящий…
-  Скажи, Оля, ты ведь не всегда говорила мне правду там, в кафе?
 -  Наверно, нет. Но в скором времени я исправлюсь. Обещаю, папа.
- Девочка моя, ты не представляешь, что ты делаешь для меня сейчас. Ты возвращаешь меня к жизни.
- Я рада. Ой, бабушка идет! До завтра, папа?
- До завтра, дочка!
И она выключила компьютер.
В комнату и в самом деле вошла бабушка, и позвала ее ужинать. Кстати, она тоже заметила, что с внучкой творится что-то неладное.
- Ты не заболела, Оленька?
- Да нет, бабуля, я совершенно здорова!
- Но у тебя такой отсутствующий вид!
- Может, я просто влюбилась!
- А вот с этого места поподробнее, пожалуйста!
- Да я пошутила, бабуль! Мой жених еще не родился. Просто я по маме скучаю. Скорее бы она домой приходила!
- Ну, я думаю, теперь уже скоро. Давай, деда спросим!
- Дедуль! – крикнула Оленька в другую комнату. – Ты когда маму домой отпустишь?
- Думаю, через недельку, детка!
- Ну, ладно, недельку еще потерплю! Только лечи ее как следует!
- Да уж и так стараюсь! – засмеялся дед.
Кстати, Владимир Васильевич по своим каналам тоже пытался выяснить, кто же спас его дочку, но так и не смог ничего добиться. Только один знакомый проговорился, что выручать ее летал сам генерал. Но ни имени, ни адреса не сказал. А Владимиру Васильевичу очень хотелось бы познакомиться с теми, кто рисковал жизнью ради его Изольды. Может, со временем какие-то слухи все-таки просочатся… Он очень на это надеялся. Ведь все тайное когда-нибудь становится явным.
На следующий день навещать Изольду поехала Ирина Ивановна. Оля осталась дома одна. Чтобы чем-то занять время до вечера, которого она ждала с таким нетерпением, были испробованы все средства: на кухне перемыта вся посуда, политы цветы, убраны комнаты, даже полы протерты, а часовая стрелка никак не могла добраться даже до пяти. Так ведь с ума сойти можно! Тогда она решила пробежаться по магазинам.
Позвонив своей подружке Лене, она договорилась  встретиться с ней в центре и прикупить чего-нибудь из одежды, к которой до сих пор была довольно равнодушна. Предварительно она позвонила бабушке и спросила разрешения взять денег на покупки, потому что карманных денег ей явно не хватило бы.
Бабушка обрадовалась, что девочку заинтересовали наряды и она, конечно, разрешила взять приличную сумму, но посоветовала тратить деньги с умом.
- Хорошо, бабуля, обещаю! – сказала Ольга, и побежала на встречу.
В магазине ей очень понравилось нарядное шифоновое платье. Оно было сшито совсем просто, но отлично сидело на фигуре, и привело Ольгу в полный восторг. Такого платья у нее еще не было. Теперь будет, в чем пойти, если генерал пригласит ее куда-нибудь. А она на это очень надеялась. В общем, платье было куплено, и  обмыто в ближайшем кафе стаканом пепси-колы.
В отличном настроении Ольга вернулась домой. Стрелки на часах подходили к восьми. Она с нетерпением открыла компьютер. Ее генерал уже ждал.
- Добрый вечер, Оленька!
- Добрый вечер, Александр Николаевич! 
- Как сегодня провела день?
- Отлично! Ездила за покупками.
- И что купила?
- О, я купила новое платье, очень красивое, - сделала намек Ольга.
Генерал намек сразу понял, и спросил:
- И когда же я тебя в нем увижу?
- Завтра!
- А где?
- На том же месте, в тот же час, - пропела девушка.
- Договорились!
- А как здоровье твоей мамы?
- Дед сказал, что через неделю она уже будет дома!
- Твой дед так уверен в этом?
- Ну, конечно! Ведь ему принадлежит клиника, в которой лежит мама!
- Ну, тогда это меняет дело!  А ты сильно любишь свою маму?
- Я ее обожаю! Когда ее украли…- сказала она и сразу осеклась.
- Что с ней сделали? Украли?
- Ой, что-то я стала какую-то чушь городить, извините…
- Да ладно, если не хочешь, не говори. Ну, так что? Может, на завтра билеты куда-нибудь взять? Я в театре не был лет двадцать!
- В театр – потом, а завтра в кафе. Мне там очень понравился кофе с пирожными.
- Девочка явно что-то замышляет, - подумал про себя Александр. - Как бы она сама себя не перехитрила!
- Ну, до завтра, дорогая!
- До завтра, папа! Буду ждать с нетерпением!
На следующий день время тянулось еще медленнее, Ольга все время смотрела на часы. Изольда это заметила.
- Ты что, сегодня куда-то торопишься?
- Нет, просто вечером мы с девчонками идем в кафе-мороженое.
- Только не возвращайся поздно одна, очень тебя прошу.
- Хорошо, мамочка! Ты  не волнуйся! Со мной всё будет в полном порядке!
Но мамочка уже волновалась. Ребенок явно что-то недоговаривал. Но ведь она стала уже почти взрослой, и имела право на свои маленькие тайны. Ничего не поделаешь! Изольда вспомнила, что сама натворила в восемнадцать лет.
С трудом дождавшись вечера, Ольга стала собираться на свидание. Платье бабушка оценила. Оно действительно шло внучке. Теперь не хватало лишь маленьких деталей. Ольга перемерила все свои украшения, но ничего не  подходило.
Тогда она попросила:
- Бабуль, давай посмотрим, может, у мамы есть что-нибудь подходящее к этому наряду! Она же не обидится, если я разок надену, правда?
- Думаю, что не обидится! – сказала бабушка, и принесла из своей спальни шкатулку с драгоценностями Изольды. Она забрала их из квартиры дочери, когда в той была сломана дверь.
До сих пор эта шкатулка не представляла никакого интереса для Ольги, но сегодня она рассматривала все с удовольствием. Конечно, почти все украшения были слишком женскими для нее. Но, наконец, она нашла то, что ей было нужно – небольшие серьги в виде слезки.
- Бабуль, пожалуй, я возьму вот эти!
- Эти? А ну-ка, дай я посмотрю!  Что-то я совсем не помню, чтобы она их носила! Да бери, конечно!
И вот уже полностью наряженная Оленька, надушенная мамиными духами, едет на свидание к своему генералу…
Как всегда, машина Александра подкатила к месту встречи ровно в семь часов. Ольга уже стояла там, посматривая на часы.
- Здравствуй, Оленька! Я не опоздал?
- Здравствуйте… Нет, вы точны, как всегда..
- Ну, что? Идем в кафе?
- Идем!
Она резко повернулась, широкий подол платья чуть взметнулся вверх, и на Александра повеяло таким знакомым запахом французских духов…
Войдя в кафе, они увидели, что их место свободно, и заняли опять тот же столик. Сделав заказ, Александр сидел молча, и просто внимательно смотрел на Ольгу, как будто видел ее впервые. Да ведь это и было впервые – перед ним сидела не молоденькая незнакомка, жаждущая приключений на свою бесшабашную головку, а его дочь, собственная, родная дочь. Теперь он точно знал это. И  мог дать гарантию, что и она догадывается об этом.
Молчание затягивалось…
Одна рука Александра помешивала ложечкой кофе, а другая просто лежала на столе. И вдруг эту руку накрыла ее теплая ладошка. Это было так неожиданно и так приятно, что он вздрогнул…
А потом вдруг сказал, сразу расставив все точки над «и»:
- Эти сережки я подарил твоей матери семнадцать лет назад…
- Я это предполагала… Они единственные среди украшений, которые она никогда не надевала. Вы сильно обидели ее когда-то?
- Да, это правда.
- Но я не верю, что вы сделали это без веских причин. Ведь правда…папа?
- Конечно. Но как объяснить  любящей женщине, что ты должен уехать навсегда после двух недель знакомства!
- Наверно, можно найти слова. Может, мы вместе поищем их?
- Она не хочет меня видеть, детка, а я не привык навязываться!
- Но как же быть со мной? Я же так хочу, чтобы у меня был отец, я мечтала об этом всю жизнь!
- Дорогая моя, я всегда буду с тобой. Я сделаю для тебя все, что ты захочешь! Только не заставляй меня еще раз проходить через это!
- Может быть, я сама попытаюсь поговорить с мамой?
- Боюсь, что как только она узнает все, то запретит нам   видеться с тобой. Не отнимай у меня этой радости, дай мне побыть счастливым хоть  немного!
- Хорошо, я сделаю все так, как ты захочешь, папа…
И это милое «ты», которое почти без усилия произнесла Ольга, прозвучало для него настоящей музыкой.
- А теперь расскажи хоть немного о себе, ведь мы почти незнакомы!
- В моей жизни нет ничего интересного. Работа, работа. Потом очень сильно болел, думал, что не выкарабкаюсь. Но тут помогла твоя мама. Она сделала мне операцию. И, как видишь, сейчас я снова в форме.
- Ну, а личная жизнь? Ты был женат?
- Нет. Если бы я был женат, то только на твоей матери. Я очень ее любил, и люблю до сих пор. Но «в одну реку нельзя войти дважды» - даже наши далекие предки понимали это. Страница жизни перевернута, передо мной чистый лист. Но я снова живу, потому что со мной теперь моя ненаглядная девочка.
И он накрыл ее ладошку сверху своей большой ладонью.
- Папа, я дам тебе свои телефоны – домашний и мобильный. Мне надоело общаться по компьютеру. Я хочу слышать твой голос. Она вырвала листок из записной книжки и записала на него несколько номеров.
- Я тоже дам тебе свои телефоны. И он вытащил из кармана свою визитку.
- И еще… Я хотела бы посмотреть, где ты живешь. Это возможно?
- Конечно. Но сегодня уже, наверно, поздновато, бабушка будет волноваться. А в любой другой день – милости прошу!
- А давай этим «другим днем» будет завтра!
- Договорились!
- Ну, а сейчас домой?
- Да, наверно, пора…
- Я отвезу тебя?
- Конечно, папа…
И она показала ему, где живет. Правда, временно – у дедушки с бабушкой, пока мама в больнице.
Пора было прощаться. Александр вышел из машины и открыл перед ней дверцу. Она легко выпорхнула из машины, на секунду остановилась, а потом вдруг прижалась к нему, обняла за шею и поцеловала.
- Папочка мой, любимый!
Его руки тоже обнимали ее, чуть подрагивая от  волнения. Ведь для него все это было первый раз в жизни.
- Ну, беги, моя хорошая! Или ты хочешь увидеть, как плачет твой генерал?
- А разве генералы умеют плакать?
- Еще как! Лично я плачу каждый день по два раза -  утром и вечером, - постарался перевести все в шутку Александр.
- До свидания, до завтра, папа!
- До завтра, доченька!
Ольга влетела в квартиру пулей, удивив и бабку и деда.
- Господи, Оленька, что случилось?
- Да ничего не случилось, просто я счастлива!
- Ну да, ну да…- философски произнес дед, кивая головой.
- Конечно, счастлива, - сказала озадаченная бабушка.
Потом они переглянулись, но ничего не стали больше спрашивать у внучки – ведь все равно не скажет, а если и скажет, то неправду.
- Ты ужинать будешь?
- Нет, я сегодня объелась пирожных!
- И где же это?
- Мы ходили в кафе с подружками, я маме говорила.
- Ну, ладно. Иди, отдыхай!
- Бабуль, завари мне мятный чай! А то, боюсь, мне не уснуть сегодня!
- Сейчас, дорогая! Иди к себе, я принесу!
Оказавшись одна в своей комнате, Ольга сразу кинулась к телефону. Набрала домашний номер отца, и Александр сразу взял трубку, как будто с нетерпением ждал звонка. В сущности, так оно и было.
Проговорив ни о чем минут пять, они решили попрощаться, и Ольга сказала:
- Я с нетерпением жду завтрашнего дня! Целую тебя, крепко-крепко! Спокойной ночи!
Эту последнюю фразу и услышала бабушка, которая в это время входила в комнату с чашкой чая для внучки. При этих словах своей девочки руки ее разжались, и чашка разбилась вдребезги, расплескав вокруг себя горячие брызги.
- Это к счастью, бабушка!
Ольга подскочила к Ирине Ивановне, обняла ее, и закружила по комнате. А та совершенно обалдела от такой реакции внучки на разлитый чай, и даже схватилась за сердце…
Потом она бочком вышла из комнаты Ольги, и помчалась к мужу, чтобы рассказать, что ей удалось подслушать из телефонного разговора.
- Володенька, караул! Наша внучка, по-моему, влюблена по уши, она только что пришла со свидания с молодым человеком. И уже звонила ему по телефону. Сказала, что успела соскучиться! Как тебе все это?
- Ну, успокойся, дорогая. Я полагаю, все не так страшно, как ты думаешь. Она вполне самостоятельная девочка, у нее умная и очень трезвая головка. Думаю, что она не сделает ничего такого, о чем потом ей пришлось  бы пожалеть!
- О чем ты говоришь?! Вспомни свою дочь! Что она натворила в свои восемнадцать!  А ее головка была ничуть не хуже! Я просто не вынесу повторения всего этого!
И она зарыдала. Владимиру Васильевичу пришлось признать, что жена права. И, хотя ему очень не хотелось влезать в эту историю, он все-таки решил принять меры.
Ирина Ивановна с трудом успокоилась, припудрила покрасневшие веки, и снова пошла готовить внучке мятный чай.  На сей раз она донесла его, не разлив ни капли…
…На следующий день Ольга спросила деда, можно ли ей сегодня взять его машину, чтобы добраться до центра.
- Ну, конечно, дорогая! Желание внучки – для меня закон!  К каким часам прикажете подать?
- К шести. Боюсь, что придется постоять в пробках,  поэтому хочу выехать чуть пораньше.
- Будет сделано!
Владимир Васильевич уехал на работу, а Ольга все никак не могла придумать, чем бы порадовать своего отца. Потом ей пришло в голову испечь для него пирог.
- Бабушка, - попросила она, - помоги мне испечь какой-нибудь самый вкусный пирог!
- Это для кого же, позволь узнать?
- А без адреса и имени-отчества  ты помочь не можешь?
- Да помогу, конечно! – пошла на попятный Ирина Ивановна. – Доставай муку, масло, мед, грецкие орехи… Только чур, все делать будешь сама, я только подсказываю!
- Ну, конечно, только сама! Как раз об этом я и хотела тебя попросить!
Через два часа из духовки был извлечен румяный пирог. От одного аромата, струящегося от него, можно было сойти с ума.
- Думаю, папа будет доволен! – с удовольствием подумала Ольга.
Бабушка же внимательно смотрела на внучку, и по лицу читала все ее мысли.
- Да, для школьного товарища девушка не будет полдня проводить на кухне. Господи, во что еще мы вляпались! – думала про себя Ирина Ивановна, а в груди у нее шевелился холодный комок липкого, противного страха…
Сегодня навещать Изольду ехала бабушка. Ольга оставалась в квартире одна, и все оставшееся время она потратила на то, чтобы выглядеть еще лучше, чем вчера. Хотя на ней и были сегодня легкие летние брючки и блузка с коротким рукавом, но она себе понравилась и в этом наряде. Наверно, ее красило то волнение, которое она постоянно ощущала с того момента, как поняла, что этот красавец генерал с такой звучной фамилией и есть ее настоящий отец.
Наконец, она выскочила из дома, неся в одной руке маленькую сумочку, а в другой – большой пакет с пирогом. Машина с шофером уже поджидала ее.
- Куда едем? – спросил шофер.
- В центр, к памятнику Пушкина!
- Сделаем!
И автомашина плавно стала набирать ход.
А вслед за этой машиной, стараясь быть незамеченным, ехал профессор Ивановский, который в этот вечер решил побыть в шкуре детектива. Так как о слежке никто не подозревал, то делать это было совсем несложно, по крайней мере, пока…
Доехав до цели, девушка выпорхнула из автомобиля, и стала вертеть головой из стороны в сторону, разыскивая кого-то. Но было понятно, что избранник ее еще не появился, хотя молодежи вокруг памятника было в этот час полно.
Потом к Ольге подкатила черная автомашина, дверь открылась, и оттуда вышел высокий военный в форме генерала. Увидев его, девушка бросилась ему на шею, нисколько не стесняясь окружающих ее людей. Потом они оба сели на заднее сидение, и машина тронулась. Следом тронулся и  автомобиль Владимира Васильевича.
Минут через сорок езды машина заехала на огороженную охраняемую  территорию  красивого многоэтажного дома. Генерал представил охраннику свою дочь, и сказал, что она может приходить к нему в любое время. Владимир Васильевич без приглашения попасть туда не мог. Но он и со своего места хорошо видел, как внучка вышла из машины  вместе с мужчиной, и они пошли по направлению к дому, вскоре и вовсе скрывшись в подъезде.
Это было ужасно. Его шестнадцатилетняя внучка – и генерал, которому, в лучшем случае, сорок!
- Это же нонсенс какой-то! – думал Владимир Васильевич, не решаясь позвонить домой Ирине Ивановне, которая дома у телефона ждала новостей.
- Если я расскажу все это жене, у нее будет инфаркт. Скажу, что потерял их из виду сразу же, как только отъехал из дома! Да и дочь тоже будет расстроена. Не думаю, что она желает своей Оленьке повторения собственной судьбы…
Прокрутив все это в своей голове, Владимир Васильевич почувствовал, что тоже нуждается в сердечных лекарствах, быстро кинул таблетку под язык, и долго сидел в машине, приходя в себя…
В то же самое время  Ольга с отцом поднялись на лифте в его квартиру. Она была хорошо убрана, обставлена красивой мебелью, но в ней не было никаких лишних вещей, которые придают жилью уют.
- Ничего, я это исправлю! – подумала Ольга, и решила завтра же купить большую пушистую собаку, которую недавно видела в магазине. На вид она была совершенно как живая, и ее, совершенно явно, не хватало на отцовском диване. Да и вазы для цветов она  нигде не заметила. А что, генералам цветы не дарят? Вот она в следующий раз обязательно захватит какую-нибудь вазу, и купит для папы цветы…
А пока на столе она увидела ужин, и бутылку сухого вина, которое очень любила.
Поужинав, Ольга решила сама накрыть стол для десерта.
- Папа, у тебя есть большое блюдо, чтобы выложить пирог?
- Ты знаешь, наверное, нет. Мне оно как-то ни к чему!
Пришлось прямо на столе разрезать пирог на кусочки и выложить на небольшие тарелочки.
Налив в чашки чай себе и отцу, она сказала:
- Пап, ну, теперь попробуй пирог! Я сама пекла. Правда, бабушка подсказывала.
Откусив кусок, Александр закрыл глаза от удовольствия. Это действительно был кулинарный шедевр. Но даже если бы это был самый невкусный пирог на свете, все равно он был бы для него чудом, потому что был сделан руками его дочери.
- А можно, я завтра отнесу по кусочку на работу своим ребятам?
- Ну, конечно! Я тебе еще испеку, нет проблем!
Он очень живо представил себе, как угощает пирогом сослуживцев, те едят и нахваливают. А потом спрашивают, какая же это волшебница  печет такие необыкновенно вкусные пироги. И он ответит, что волшебница – это его дочь Оленька, которую он с таким трудом, наконец, нашел… 
Так как время было уже позднее, Александр отвез дочь домой, проводив ее до самого подъезда. Опять на прощанье она бросилась ему на шею, чтобы поцеловать в щеку. И опять эту сцену из окна наблюдал дед, который вовремя сплавил жену на кухню, чтобы хоть та ничего этого не видела.
Услышав, что внучка открывает дверь своим ключом, бабушка вышла в прихожую.
- Ну, как дела, дорогая?
- Все отлично! Пирог прошел «на ура». Теперь научи меня печь что-нибудь еще.
- Как  я понимаю, ужин на сегодня отменяется?
- Да, я уже поужинала…
- Не хочешь сказать, где?
- Скажу, только не сегодня. Не волнуйся, бабушка. Я в порядке. Только сейчас не расспрашивай меня ни о чем! Очень тебя прошу…
- Ну, хорошо… Только там дед волнуется. Ты бы и его успокоила!
- Конечно! Я сейчас!
Зайдя в комнату, где Владимир Васильевич сидел в кресле и притворялся, что читает газету, Ольга кинулась к нему, поцеловала и сказала:
- Дедуль, ты не волнуйся, все отлично! Я так счастлива!
- Детка, будь поосмотрительнее, не теряй голову. Ты разобьешь сердце нам и матери, если с тобой что-нибудь случится!
- Да ничего плохого не случится! Хотя вскоре вас может ждать приятный сюрприз!
- Ты уж, предупреди нас о своем сюрпризе заранее, мы хоть таблетками запасемся! – проворчал дед.
- Я же сказала – сюрприз будет приятный! А теперь извини, мне надо позвонить!
И она побежала звонить отцу, который, по ее расчетам, должен был уже вернуться домой.
Поговорив с ним несколько минут, она пожелала ему спокойной ночи, не сказав о том, что собирается завтра нанести ему свой незапланированный визит.
Вечером позвонила Изольда, и попросила не приходить к ней завтра – все равно она скоро  выписывается,  пусть ее родные отдохнут. Ведь дочке  скоро в школу, а Ирина Ивановна и так, наверно, устала от частых визитов в больницу. Было решено, что теперь  все родные поедут за ней в день выписки, чтобы забрать её домой.
На следующее утро Ольга проснулась с отличным настроением, что тоже не осталось незамеченным для бабушки. Она с удовольствием позавтракала, и позвонила подруге.
- Привет! Лен, ты не хочешь сегодня пробежаться со мной по магазинам?
- Что, опять потребовалось необыкновенное платье? Уж не влюбилась ли ты, наконец, подруга?
- Ну, если бы влюбилась, ты бы узнала об этом первая, как моя лучшая подруга.  Просто ты должна мне помочь! А я потом все тебе объясню!
- А если сначала объяснишь, а потом все остальное?
- Уговорила! Встретимся – и ты все узнаешь!
- Ну, хоть намекни!
- Да потерпи ты полчаса, ведь я уже выхожу, и сейчас буду у тебя!
- Ну, ладно, жду!
Захватив все деньги, которые были у нее в наличии, Ольга поцеловала бабушку и выбежала на улицу, захватив зонтик, потому что гидрометцентр уже который день предрекал сильные дожди с грозами. И все считали, что этот прогноз может все-таки когда-нибудь сбыться.
Ее подруга жила недалеко, и уже через полчаса Ольга звонила в ее дверь.
Лена открыла, и сразу потащила подругу в свою комнату «посекретничать».
- Ну, давай, колись! Я совсем извелась – что там у тебя происходит. На пляж ездить перестали, встречаемся раз в неделю – что за дела? Так ведь и лето скоро пройдет!
- Ну, во-первых, я через день навещаю маму в больнице.
- Это, как раз, мне известно!
- Не перебивай! И, во-вторых, я нашла своего настоящего отца!
При этих словах Ленка плюхнулась на диван, благо он был совсем рядом, и она не промахнулась.
- Да ты что? В самом деле? А может, это прохиндей какой-нибудь? Ты матери  рассказала?
- Если не будешь слушать, я могу и не рассказывать!
- Нет, ну пожалуйста, я больше ни слова не скажу!
- Ты помнишь, мы нашли в маминой записной книжке зачеркнутый телефон, а потом отыскали его владельца в интернете?
- Конечно, помню! У него еще такая звучная фамилия – Красовский.
- Так вот этот Красовский и есть мой отец. Мы с ним похожи, как две капли воды. Он такой хороший, и я так люблю его!
- А твоя мать?
- Она не хочет видеть его, я прямо не знаю, что делать. Может быть, ты что-нибудь посоветуешь. Но пока она в больнице, я встречаюсь с ним каждый день. Мне с ним так хорошо! А вчера я была у него дома. Теперь мне надо купить несколько вещей, чтобы украсить его квартиру. Ты мне поможешь?
- Еще спрашиваешь! Пойдем прямо сейчас!
Лена тоже схватила сумочку, и девочки быстро выскочили из квартиры, как будто за ними гнались разбойники.
В магазине подруга оценила выбор Ольги – огромная пушистая собака и ей пришлась по вкусу. Та была тут же куплена. А вот, с вазой    вышли разногласия. Ольге понравилась современная оригинальная ваза из керамики, а Лена больше склонялась к изумительной хрустальной. Нашли и компромисс – купили обе. Покупки отнесли к Лене, чтобы дома у Ольги их никто не видел.
- Оль, ну, ты больше не пропадай, звони хотя бы!
- Ну, конечно! Вот переедем  с мамой к себе, и опять окажемся в соседних домах. А сегодня часов в шесть я к тебе забегу за подарками.
- Ладно. Буду ждать.
И Ольга умчалась домой, чтобы пообедать и привести себя в порядок.
Вечером, купив букет роз, с полными руками подарков, она стояла около знакомой двери и нажимала кнопку звонка.
К Красовскому без предварительной договоренности  заходил только консьерж, поэтому Александр без стеснения открыл дверь. А так как он только что пришел с работы и успел снять форму, то просто накинул на голый торс китель…
За дверью стояла его дочь.
Первое, что она увидела – это перебинтованное тело отца в тех местах, где были сломаны ребра, и огромные синяки, ставшие уже желто-зелеными.
Александр сделал шаг назад, чтобы девушка могла зайти, но в ее глазах он увидел ужас.
Тогда он улыбнулся, взял ее за руку, и буквально насильно завел в прихожую, прикрыв дверь.
- Ну, что ты испугалась, девочка?
- Что это у тебя?
- Где?
Он совершенно забыл, как выглядит его израненное тело, и теперь тоже был смущен.
- Ой, извини, в таком виде леди не принимают!
Он быстро скрылся в спальне, и через минуту вышел оттуда в тренировочном костюме.
- Ну, здравствуй, моя девочка! Что же ты не позвонила? Я бы встретил тебя.
- Хотела сделать сюрприз!
- И застала отца в непотребном виде!
- Папа, откуда все это? Что произошло? Ты мне сейчас же все расскажешь!
- Ну, что рассказывать! Ведь твой отец  боевой генерал, а на войне, как известно, стреляют!
- Но ведь тебя могли убить, и мы бы с тобой никогда не встретились! – испугалась девушка.
-  Был и такой вариант!
- Папочка!
И она кинулась ему на шею.
Так они и стояли, очень долго, и каждый из них думал о своем.
- Ну, а теперь, дорогая, пора подумать об ужине!
- Давай я помогу тебе!
- Ну, конечно! Как же я теперь без тебя?
Они вместе жарили мясо, делали салат, а потом ужинали, болтая обо всем.
- Кстати, твой пирог произвел фурор! Все просят рецепт!
- Ты смеешься надо мной!
- Ничуть.
- Ладно, тогда напишу.
- А что это в тех свертках, позволь узнать!
- Ой, совсем забыла! Это же и есть сюрприз!
Она быстро освободила от упаковки пса, и он занял почетное место на спинке дивана, потом развернула вазы, и расставила в них цветы.
- Как красиво! Мне очень нравится! Только ведь это я должен дарить тебе подарки!
- Мне ничего не надо, только прошу тебя, не ходи больше на эту жуткую войну!
- Я постараюсь, если твоя мама не будет больше исчезать, - сказал он, и вдруг понял, что проговорился.
Оленька с детства была очень проницательна и умна. Она сразу поняла, что хотел сказать отец, но не подала вида. Она должна на досуге обдумать все это, и кое-что выяснить у матери…
Через час она засобиралась домой, Александр пошел ее провожать, и взял такси, чтобы не вызывать машину.
И опять дед в окно наблюдал сцену прощания внучки с тем же самым мужчиной, только уже не в генеральской форме, а в  обычном светлом костюме…
…Наконец, Изольду выписали из больницы, отец привез ее домой. Рана зажила хорошо, почти не оставив следа. Побыв немного у отца с матерью, Изольда засобиралась к себе домой.
На прощанье мать шепнула ей: «Присмотрись к дочери. По-моему, с ней что-то происходит».
Изольда и сама уже заметила, что Ольга вся сияет от  счастья, но сначала думала, что та просто обрадовалась тому, что мать снова с ней. Теперь же предстояло все выяснить.
- Наверняка это очередная ее влюбленность, - подумала Изольда, и почти успокоилась.
…Они уже давно не были в своей квартире. За время ее болезни  Владимир Васильевич сделал тут ремонт, заменил испорченную взрывом дверь, и поменял кое-что из мебели. Теперь уже ничто не напоминало здесь о происшедшем.
Изольда успела устать – уж очень суматошный выдался день – и прилегла отдохнуть. Ольга же очень хотела побыть с матерью, и поэтому тоже залезла к ней в постель.
- Мамочка, как же хорошо, что мы опять вместе, правда?
- Да, моя маленькая! Слава Богу, что все так закончилось!
- Давай не будем говорить о прошлом. Ведь тебе, наверно, неприятно вспоминать об этом?
- Да я почти ничего и не помню, только какие-то обрывки!
- А ты  так и не знаешь, кто тебя спас?
- Нет, к сожалению, следователь сказал, что это тайна. Хотя я и очень старалась выведать что-нибудь. Очень хотелось бы поблагодарить ребят. Ведь они рисковали из-за меня своей жизнью!
- Надеюсь, никто из них не был убит?
- Нет, к счастью, все целы. Правда, говорят, что один из них, который был ближе всех ко мне, был ранен…
- Что ты говоришь? Надеюсь, не очень тяжело! Он ведь, наверно, еще в госпитале!
- Да нет, главный врач госпиталя  - мой хороший знакомый, он клянется, что сейчас у них на излечении нет больных с огнестрелом…
- Давай больше не будем об этом! – попросила Оленька, боясь, что мать может заподозрить ее в сильной заинтересованности теми событиями.
- Ну, хорошо! Тогда поговорим о тебе!
- У меня все хорошо! – поспешила уверить мать девушка.
- Чем занимаешься?
- Мы с Леной в хорошую погоду ходим на пляж, по магазинам, я бабушке помогаю – готовлю, комнаты убираю. Ну, что еще… Даже не знаю…
- А на личном фронте?
- Ничего серьезного.
- Ну, тогда может быть, оставим все дела на завтра? Что-то я устала сегодня!
- Да, спокойной ночи, мамочка!
- Спокойной ночи, дорогая!
Оленька поцеловала мать, и ушла в свою комнату, чтобы сделать тот звонок отцу, которого оба ждали с таким  нетерпением.
Набрав знакомый номер, Ольга сразу услышала голос отца.
- Здравствуй, моя хорошая!
- Здравствуй, папочка!
- Ну, какие у тебя сегодня новости?
- Ой, новостей полно – маму выписали из больницы, она сейчас дома, в своей комнате.
- Надеюсь, с ней все в порядке?
- Да, дедушка сказал, что все обошлось без последствий.
- Я рад!
- Ты знаешь, она почти ничего не помнит!
- Что не помнит?
- Ну, как ее спасали!
- И что же?
- Но ведь она должна узнать, что это был ты…
- Господи, девочка моя, но как ты-то об этом догадалась?
- Просто все хорошенько проанализировала. А когда увидела твою «расписную» грудь, да еще твоя фраза про то, что мама не должна исчезать, тогда и ты будешь цел – вывод напрашивался сам собой.
- Да, умна не по годам! Я надеюсь, что свои выводы ты будешь держать при себе!
- Как это ты при своей сверхскромности дослужился до генерала! Просто удивительно!
- А звания у нас дают не за нахальство, а за заслуги!
- Я хочу, чтобы мать знала, кто заслонил ее собой! Попробуй, убеди меня в обратном!
- Твоя мать тоже спасла меня, когда я умирал от старого ранения. Теперь мы в расчете. И не надо больше об этом, прошу тебя. Скажи лучше, когда я смогу тебя увидеть? У меня для тебя тоже есть подарок!
- Какой?
- Сама увидишь!
- Ну, хоть намекни!
- Ни за что!
- Ну, ладно. Я потерплю! Спокойной ночи, папочка!
- Спокойной ночи, моя дорогая!
…Через несколько дней Ольга пришла домой очень возбужденная, и сразу кинулась к матери:
- Мамочка, я узнала, я все узнала!
- Да объясни ты толком, что же ты такого узнала!
- Я разыскала в госпитале человека, который рассказал мне, кто спас тебе жизнь! Это было очень сложно!
- Ну, и кто же этот рыцарь?
- Скажу, если пообещаешь сегодня же позвонить ему!
- Ну, конечно, позвоню!
- Держи! – и она дала матери визитку Красовского.
Мать сразу переменилась в лице, но не произнесла ни слова.
- Ну, иди же, звони, мамочка! Ведь ты же обещала!
С каменным лицом Изольда подняла трубку и набрала номер.
На другом конце провода знакомый мужской голос произнес:
- Алло! Слушаю вас!
- Александр Николаевич? Здравствуйте! Это Изольда Владимировна!
- Здравствуйте, рад вас услышать.
- Только что от своей дочери узнала, что своим спасением я обязана вам. Примите мою самую искреннюю благодарность.
- Ну, что вы, не стоит. Я только исполнил свой долг.
- Да-да, конечно…
И между двумя когда-то близкими людьми повисла неприятная пауза. Через несколько секунд Изольда спросила:
- Может быть, я могу для вас что-нибудь сделать?
- Можете! Пожалуйста, не запрещайте Ольге видеться со мной, хотя бы изредка!
- Что? Моя дочь встречается с вами?
И Изольда с силой опустила трубку на рычаг.
Потом повернулась к дочери. В глазах ее плескалось бешенство.
- Ты, маленькая дрянь! За моей спиной ты встречаешься с этим человеком!
- Мамочка…
- Молчи!
- Но я хотела…
- Не зря родители намекали мне, что с тобой не все в порядке! Еще бы!
- Мамочка, но послушай же!
- Ничего не хочу слушать! Вон отсюда! Пошла отсюда вон!
Конечно, произнося эти слова, Изольда хотела только, чтобы Ольга ушла из ее спальни в свою комнату. Даже в страшном сне она не могла бы представить себе, что ее дочь поздно вечером окажется на улице одна.
Но Ольга поняла ее по-своему. Схватив сумочку, она пулей вылетела из квартиры и понеслась вниз по лестнице, не дожидаясь лифта.
Услышав, что хлопнула входная дверь, Изольда вышла посмотреть, в чем дело.  Дочери не было ни дома, в своей комнате, ни на площадке около лифта…
Подумав немного, Изольда решила, что Ольга поедет к деду с бабкой, и почти успокоилась.
Через полчаса, когда дочь уже должна была приехать к ним, она позвонила родителям. Было уже одиннадцать часов ночи.
Трубку подняла мать.
- Привет, мам! Ольга у вас?
- Да нет, сегодня она к нам не собиралась! А что случилось?
- Мы немного повздорили, и она ушла из дома. Я была уверена, что она поехала к вам!
- Господи, Изольда, что ты творишь? Как же надо обидеть человека, чтобы он ушел из дома, на ночь глядя! Где же она может быть?
- Я знаю, где она может быть. Думаю, что она у того офицера, с которым встречается каждый день! – воскликнул Владимир Васильевич.
- Дед, ты сошел с ума! Какой офицер! – закричала бабушка.
- Я не хотел тебя расстраивать, дорогая. Но я не раз видел, как он подвозил ее к нашему дому, и она целовала его на прощанье, а один раз наблюдал, как они зашли в подъезд его дома!
- Дочка, приезжай быстрее! Надо решать, что делать! Ведь с ребенком может случиться все, что угодно!
- Я еду! – сказала Изольда, которая слышала весь разговор отца с матерью.
Через несколько минут, оставив машину около подъезда, Изольда уже звонила в дверь родителей.
- Дорогая, что же у вас произошло? – спросила мать.
- Ну, в общем, Ольга узнала, кто был тем человеком, который меня спас. Это был Красовский. Я позвонила ему, чтобы поблагодарить. А он потребовал, чтобы я разрешила ему встречаться с Ольгой!
- Какой кошмар! Такое не приснится даже в страшном сне! Ужас! Отец и дочь! – запричитала мать.
- И что же ты сделала потом? – спросил отец.
- Ну, я сказала, что не хочу ее видеть…- сказала Изольда, и опустила глаза.
- Припомни-ка поточнее! – приказал отец.
- Я сказала, чтобы она шла вон!
- Но она пыталась хоть как-то объяснить все это?
- Да…
- И что она сказала?
- Просила выслушать…
- А ты?
- Я не стала слушать ее объяснений!
- И что же ты за мать после этого!
- Я хорошая мать, и я вырву свою дочь из рук этого подлеца!
- Ну, по крайней мере, надо хотя бы выяснить, там ли она.
- Но я же не знаю его адреса!
- Адрес знаю я, и сейчас отвезу тебя туда. Только не нарубила бы ты дров.  Выслушай их хотя бы…
- О, да! Я буду слушать про их амурные дела! Мне очень интересно! Господи, за что мне все это!
- Ну, поехали. И постарайся взять себя в руки и хоть немного успокоиться.
… Ольга выскочила из дома в чем была. Но наступил уже конец августа, и вечер был холодным. Пока она добралась до метро, у нее уже зуб на зуб не попадал. На нее оглядывались – все в куртках и плащах, а девушка в футболке с коротким рукавом, джинсах и в шлепанцах на босу ногу. В метро она немного согрелась, а от  метро до дома отца было рукой подать.
Охранник увидел ее, и, не спросив ничего, сразу пропустил. А потом позвонил Красовскому и сообщил:
- Александр Николаевич, к вам поднимается дочь. По-моему, она не в себе.
Отец встретил Ольгу у лифта, и, увидев в каком она виде, быстро повел ее в квартиру. Она сильно дрожала. Только непонятно от чего больше – от холода или от обиды.
Укутав дочь в теплый плед, он вскипятил воду, и напоил ее горячим чаем.
Когда Ольга чуть пришла в себя, он спросил:
- Ну, что случилось, милая? Почему ты в таком виде? Тебя кто-нибудь обидел?
- Она выгнала меня из дома…
- Кто «она»?
- Ну, конечно же, мать…
- Не могу поверить! В ночь! Полураздетую девушку! Но почему?
- Что ты сказал ей по телефону? После этого она стала кричать на меня, и так страшно обзывала…
- Я только попросил, чтобы она разрешила нам с тобой изредка видеться. Почему мы должны все время скрывать от всех, что нашли друг друга!
- Папа, я не хочу к ней возвращаться! Пожалуйста!
- А давай, сделаем так. Сейчас я постелю тебе постель, ты поспишь, а завтра мы решим, что нам с тобой делать…
Он постелил на свою постель чистое белье и уложил дочку спать, а сам устроился в кабинете на диванчике, который был ему явно коротковат.
Часовая стрелка подходила к часу ночи, когда ему снова позвонил охранник, и сказал, что к нему опять гости – на этот раз  пришла Изольда Карташова.
- Пропустите, – сказал Александр.
Через минуту Изольда уже звонила в его дверь.
Александр открыл, но в квартиру не приглашал.
- Ты позволишь мне войти?
Только тогда Александр отступил от двери, пропустив ее в прихожую.
- Где моя дочь? – сразу решила выяснить все Изольда.
- Она спит.
- И, конечно, в твоей постели?
- Она спит в лучшей постели, какая есть в моем доме!
- Кто бы сомневался! Разбуди Ольгу, мне надо ее увезти!
- Если она захочет поехать…
- Ах, вот как! Значит, все зашло слишком далеко!
- Не знаю, что ты имеешь в виду…
Тут из спальни  вышла Ольга, которая не спала и все слышала.
- Я никуда с тобой не поеду! Я останусь…Тебе я не нужна, а здесь меня любят… Зачем ты приехала?
- Если она сейчас же не пойдет со мной, я вызову милицию и устрою грандиозный скандал!
- Да, мамочка! Это у тебя хорошо получается! Ладно! Я готова ехать!
Она подошла к Александру и обняла его.
Изольда рванула ее за руку так, что та отлетела в сторону и ударилась о стену.
- Господи, что ты делаешь! Это же твоя дочь!
- Да, моя.
- Оля, подожди секунду, я дам тебе что-нибудь накинуть, а то ты простудишься!
И через минуту он вынес пушистый теплый свитер, который был ей почти до колен.
Пока Изольда с Ольгой выходили из дома, мать держала дочь за руку, как будто боялась, что та может опять сбежать…
В машине сидели дед с бабкой. За всю поездку до дома никто не проронил ни слова…
Решили, что эту ночь они проведут в квартире Ивановских.
Ольга закрылась в своей комнате. Слезы обиды капали из глаз. Вспоминалось только все самое плохое, что происходило в ее еще такой коротенькой жизни…
…Однажды, когда Оленька была еще совсем маленькой, она подслушала разговор деда с бабкой. Вернее, не подслушала. Они просто говорили при ней, думая, что ребенок в свои неполные четыре года не поймет из разговора ни слова.
- Наверно, напрасно мы заставили Изольду отказаться от аборта – сказала бабушка. -  Она так и не сможет до конца привыкнуть к дочери.
- Ну, теперь уже ничего не исправить. Может быть, со временем растает и ее ледяное сердце! – ответил дед.
- Что-то я стала в этом сомневаться!
Конечно, Оленька не поняла и половины сказанного, даже о ком шла речь,  но запомнила все, до последнего слова… Со временем все слова стали понятны -  мать не хотела, чтобы она появилась на свет, и так и не смогла полюбить ее в дальнейшем, а только терпела ее присутствие…
Нет, в последнее время они с мамой нашли общий язык, но сегодняшний день все расставил все по своим местам. Если любишь человека, то не будешь выгонять его ни за что посреди ночи! Ну, и как теперь ей жить? К отцу ее не отпустят – это точно, а с этими (она назвала свою семью «этими») она жить не будет. А если так, то она не будет жить вообще! 
Вот так в юности решают люди свою судьбу, предполагая, наверно, что в запасе у них еще не одна жизнь…
Ольга потихоньку вышла на кухню, и открыла шкафчик, где бабушка (которая жалела, что не разрешила Изольде убить ее) держала свои лекарства. Их было много – бабушка была человеком пожилым, и уже не совсем здоровым…
Набрав целую горсть таблеток, Ольга вернулась к себе, потом сходила за стаканом воды – не глотать же их так!
Теперь предстояло главное – попрощаться с отцом, который как яркий метеор скользнул в ее жизни, и вдруг стал самым дорогим для нее человеком.
Она посмотрела на часы – было два часа ночи.
Вытащив лекарства из блистеров, Ольга стала быстро глотать их, запивая водой. Когда таблеток не осталось, она сняла трубку телефона.
…Александр не мог уснуть после того, что произошло. Изольда опять наказывала его, наказывала жестоко. Когда же он искупит свой грех перед ней? И почему  должна страдать их дочь? Она-то тут при чем? Так тяжело на сердце у него не было никогда.
Зазвонил телефон. Он бросил взгляд на часы – два часа ночи. И снял трубку.
- Папочка! – звучал в трубке сильно взволнованный голос дочери. – Прости! Я так люблю тебя! Прощай!..
И она бросила трубку, не дав ему сказать ни слова…
Господи, что может натворить обиженный ребенок! Он стал звонить на квартиру Изольды, но там никто не брал трубку… Потом подумал, что они могли поехать к родителям Изольды, и стал звонить туда, но и там никто не отвечал – Ольга предусмотрительно отключила телефон…
Понимая, что дело плохо, он решил поехать к родителям Изольды – что-то подсказывало ему, что, скорее всего, его дочь там.
Александр гнал машину по пустой Москве как ненормальный, поставив новый рекорд скорости, и через десять минут уже вбегал в подъезд Ивановских. Не дожидаясь лифта, он буквально взлетел на пятый этаж, и стал звонить в дверь. Ему долго не открывали, потом заспанный голос  Ирины Ивановны спросил:
- Кто там?
- Что с моей дочерью? Что вы с ней сделали?
Испуганная Ирина Ивановна, ничего не понимая спросонок, приоткрыла на цепочку дверь:
- Это вы? Что вам опять надо?
- Где Ольга? Что вы сделали с моей дочерью?
- С вашей дочерью?
- Да ответьте же, где она?
- Ну, конечно, спит в своей комнате! Что ещё может делать ребёнок в третьем часу ночи?!
- Позвольте мне убедиться в этом, и я сейчас же уйду!
- Но почему вы думаете, что с ней что-то произошло?
- Она звонила мне, чтобы попрощаться. У нее был очень странный голос. Ну, откройте же, умоляю вас!
Волнение Александра передалось и Ирине Ивановне. Она сняла цепочку, и Александр рывком открыл дверь.
- Где ее комната?
- Да вот…
Комната была закрыта изнутри.
- Она всегда запирает дверь на ночь?
- Нет, никогда… - ответила бабушка, и почувствовала, как мурашки страха побежали по ее спине.
Александр стал стучать в дверь.
- Оленька, открой, это папа! Прошу тебя, милая!
Никакого ответа.
- Придется ломать дверь!
- Да-да, конечно!
Дверь подалась с третьего удара. Жутко заныли сломанные ребра, но он почти не заметил этого. Единственно, что он увидел, включив свет – это лежащая в постели Ольга, зажавшая в руках его свитер, пустой стакан на тумбочке и разбросанные всюду пустые упаковки от лекарств.
- Срочно вызывайте «Скорую»! - крикнул он Ирине Ивановне.
- Да-да, сейчас! – ответила та, набирая «03».
Потом она побежала будить мужа и дочь, которые приняли снотворное и ничего не слышали…
Пока Владимир Васильевич сумел понять, что произошло, в дверь уже звонили медики. Конечно, «Скорая» была его из клиники.
Быстро выпроводив всех из комнаты, врачи занялись делом, Ирина Ивановна кинулась на кухню за всем необходимым,  а Александр присел на стул в прихожей. Ноги не хотели больше держать его.
В это время из спальни вышла Изольда. Она приняла огромную дозу снотворного, и поэтому с большим трудом проснулась.
Увидев Александра в своей квартире, она воскликнула:
- Господи, это опять ты! Как ты посмел прийти сюда! Уходи сейчас же! Или мне действительно надо вызвать милицию, чтобы избавиться от тебя?
Александр встал, положил руки на плечи Изольды, и тихо сказал:
- Как ты можешь говорить такое, когда за этой дверью умирает твоя единственная дочь!
- Что?!
Только теперь она заметила, что в квартире повсюду горит свет, Ирина Ивановна суетится на кухне, а не вешалке видны чужие черные пальто с красным крестом на рукавах…
- Что с ней случилось?
- Она приняла слишком много лекарств…
- Я пойду к ней!
- Там сейчас и так много народу – бригада врачей и Владимир Васильевич. А я буду здесь до конца, пока мне не скажут, что моя дочь жива…
- Так ты догадался, что она твоя дочь?
- Конечно. Она же моя копия…
Тут двое мужчин побежали вниз за носилками, и в коридор вышел врач «Скорой».
- Ну, что, доктор? – в один голос спросили отец и мать девочки.
- Состояние, конечно, тяжелое, но думаю, жить она будет. Повезло вам, что у бабушки, в основном, лекарства на травах. Но в больницу ехать необходимо.
- Да, да – я еду! – опять вместе сказали Изольда и Александр.
- Ну, это сейчас ни к чему – она без сознания, и раньше, чем утром,  не проснется. Вот утром – пожалуйста, приходите.
- Да, наверно, вы правы, - сказал Александр. – Я спущусь, провожу вас до машины…
В эту ночь никто из родных не сомкнул глаз. А в больнице Ольга боролась за жизнь. Яд с трудом покидал ее тело,  но все-таки к утру ей стало немного лучше.
Утром у ее постели были мать и бабушка с дедушкой. Она же лежала, отвернувшись к стене, и накрыв голову одеялом. Никто из родственников так и не смог увидеть ее лица и услышать хоть слово.
Владимир  Васильевич сказал, что, как только ей станет немного лучше, он пришлет ей лучшего психотерапевта.
Навестившая ее на следующий день мать увидела, что дочь так и лежит в прежней позе и не хочет ни с кем говорить. Фрукты и сладости, оставленные ей, лежали нетронутыми…
Так и продолжалось. Менялись подгнившие фрукты на новые, приносились новые конфеты и любимые пирожные, а голова дочери так и не повернулась ни разу в их сторону…
Выбрав время, чтобы Ольга была в палате одна, ее навестил отец.
Когда открылась дверь, ее поза оставалась прежней. Но вдруг она услышала голос отца:
- Здравствуй, моя милая! Вот, наконец, и я смог тебя навестить. Не хотел встречаться с мамой – ей  сейчас нелегко.
Ольга повернулась к нему, и он увидел, как она изменилась за эти дни – исхудала, прямо кожа да кости, под глазами синяки. И, главное, в ее глазах он увидел недетскую тоску.
- Всем сейчас нелегко! Только мне хорошо  и весело!
- Ну, не надо так, дорогая! Ты же знаешь, как я тебя люблю!
- Ты предал меня!  Я приехала к тебе, искала у тебя защиты, а ты отдал меня им! Я никому не нужна!
И она зашлась в рыданиях. Александру срочно пришлось бежать за помощью.  Подошедший врач попросил его уйти.
Через неделю Владимир Васильевич вызвал к себе в кабинет психотерапевта, лечившего внучку.
- Ну, как дела, Григорий Павлович?
- Должен признаться, дела не блестящи. Она никак не хочет идти на контакт. Единственно, что я понял из ее слов -  она уверена, что никому не нужна. Честно говоря, я боюсь повторения попытки суицида…
- Как не нужна? Мы все обожаем ее!
- Но поймите, ребенок не может на пустом месте выдумать такое! Теперь вам придется заново завоевать ее доверие. Надеюсь, вы пока не хотите забрать ее домой?
- Честно говоря, были такие мысли…
- Не советую. По крайней мере, дайте мне еще хотя бы неделю! И надо что-то делать с ее питанием. Она совсем отказывается есть. Не кормить же ее насильно!
- Хорошо, я подумаю над этим…
Полчаса Владимир Васильевич сидел в кресле, уставившись в одну точку. Потом набрал телефонный номер главного врача госпиталя, где Изольда делала операцию Александру, и попросил его дать координаты Красовского.
Через минуту он уже набирал рабочий телефон  генерала.
- Приемная генерала Красовского, - послышалось в трубке.
- Я хотел бы поговорить с Александром Николаевичем!
- По какому вопросу!
- Вопрос сугубо личный!
- Как вас представить?
- Скажите, что звонит профессор Ивановский!
Александр взял трубку сразу.
- Здравствуйте, Александр!
- Здравствуйте, Владимир Васильевич! Что-нибудь с Ольгой? Только не тяните, скажите сразу…
- Ольга жива. Но в остальном… Мне нужно поговорить с вами лично. Я не могу по телефону.
- Где и когда?
- Если можно, у меня в клинике, в любое время!
- Тогда я еду…
Уже через полчаса автомобиль домчал генерала до клиники, где лежала его дочь, и еще через пять минут он уже сидел в кресле напротив Ивановского.
- Я не знаю, что делать с Ольгой. Она не хочет с нами разговаривать, ничего не ест, и просто угасает. Сейчас у меня был психотерапевт, который наблюдает ее. Он говорит, что не исключена повторная попытка самоубийства…
- Но она и меня не хочет видеть. Считает, что я предал ее. Наверно, это так и было. Она права. Я не должен был отдавать ее. Ведь она просила у меня защиты, а я…
- Прошу вас, не надо сейчас об этом. У нас общая беда, надо использовать все способы… Я вижу только один – вы должны поговорить с ней еще раз. Обещайте, что хотите. Только спасите ее! Я умоляю вас!
- Я люблю ее не меньше, чем вы, и готов сделать все. Мне можно сейчас увидеть ее, или для посетителей часы не приемные?
- Вы забываете, что это моя клиника…
- Ах, да! Тогда я иду!
Увидев Ольгу, Александр запаниковал. Худоба ее была жуткой, а глаза горели горячечным огнём. Было совершенно очевидно, что она очень сильно больна.
- Девочка моя, что ты делаешь с собой?
- Я с собой ничего не делаю…
- Если ты не будешь есть, ты умрешь, а я этого  не переживу. И зачем нам с тобой это? Знаешь, что я придумал? Мы с тобой сделаем генетический анализ, чтобы подтвердить мое отцовство, и потом ты  переедешь ко мне, ведь тебе уже шестнадцать, и ты сама  можешь выбирать, с кем быть – с отцом или с матерью. И уже никто не сможет тебя отнять – ни мать, ни милиция. А если кто-нибудь попробует – мы забаррикадируем дверь, и всех перестреляем!   Ну, как?
- А почему ты не смог меня оставить в ту ночь?
- Потому что для всех окружающих и для твоих родных я был стареющим ловеласом, пытающимся совратить молоденькую девушку. Кстати, твоя мать, наверняка, думала то же самое, поэтому  и накричала на тебя.
- Но я же хотела ей все объяснить!
- Ну, давай пока не будем о маме! Скажи, ты согласна переехать ко мне? Тогда я сейчас еду за мебелью, чтобы обставить комнату для своей маленькой леди! Что бы ты хотела в ней видеть?
- Мне понравится все, что там будет! И еще… Ты не мог бы купить мне одежду – джинсы, футболку…ну, в общем, все для выписки!
- Да как только ты выйдешь из больницы, мы с тобой объедем все бутики в округе!
- Это будет потом, а сейчас – сделай, пожалуйста, то, что я тебя прошу!
- Хорошо, дорогая! Завтра все будет здесь! При условии – что ты сейчас поешь немного.
- Конечно, поем. Что-то я сильно проголодалась!
И она с удовольствием съела манную кашу, которую ей тотчас же принесла медсестра, удивленная такой переменой настроения девушки.
Назавтра у Ольги взяли кровь на анализ, обещав сделать его как можно раньше. В этот же день сдал кровь и отец, заодно привезший дочери пакет с одеждой.
Так как настроение внучки заметно улучшилось, что заметили все окружающие, она стала хорошо есть, и явно пошла на поправку,  Владимир Васильевич решил, что дома ей будет лучше, и в тот же день повез ее к себе.
Приехав домой к деду с бабкой, Ольга поздоровалась, и сразу ушла к себе в комнату. Никто не стал надоедать ей в этот день – у девочки и так столько волнений. Она вышла к обеду, с удовольствием съела все, что ей приготовила Ирина Ивановна, и, поблагодарив бабушку, опять ушла в свою комнату.
Так продолжалось до тех пор, пока, наконец, не пришли результаты анализа, и Александр Красовский  был официально признан ее отцом.
Узнав об этом, Ольга быстро сняла с себя все, что было на ней, вплоть до белья – она не хотела что-либо брать из этого дома. Отдельно  на столе девушка сложила свои драгоценности – перстенек, подаренный дедом с бабкой на шестнадцатилетие, часики, подаренные матерью, и даже золотой крестик на тоненькой цепочке, который носила с самого рождения. Рядом лежали ключи от  квартиры матери и Ивановских.
Потом она написала письмо для родных:
«Мои дорогие! Я ухожу от вас навсегда. Знаю, что была нежеланным ребенком в вашей семье.  Знаю, что бабушка с дедушкой уговорили маму не убивать меня, но мама так и не смогла меня полюбить. А я так старалась быть для нее хорошей дочерью! Теперь мы будем жить с отцом -  человеком, который любит меня, и которого обожаю я.  Простите. Ваша Ольга».
Положив учебники в пакет, оставшийся от одежды, принесенной отцом, она захлопнула за собой дверь, и быстро сбежала с лестницы, не захватив даже сумочки – так, почти без сожаления,  она рассталась со своей прежней жизнью…
…Открыв дверь в квартиру отца своим ключом, Ольга ахнула – отцовский кабинет преобразился. Тут было все для жизни молодой девушки – удобная софа, большое зеркало, комод для белья. Все это было совсем новым и еще чуть-чуть пахло лаком. Отец подумал обо всем – даже плечики для одежды висели в пока пустом гардеробе, на комоде стоял флакончик французских духов, а в книжном шкафу лежали книги, которые она любила…
Но это не все – на кухне ее ждал настоящий пир – наверно, он скупил в магазине все самое вкусное для своей любимой дочери.
Ольга позвонила отцу на мобильный.
- Папа, я у тебя! Жду с нетерпением!
- Я скоро буду, дорогая!
Он приехал так быстро, как только смог.  Ольга кинулась к нему на шею и заплакала. Надо сказать, что и отец тоже не удержался от слез…
А потом они вместе ужинали и пили шампанское. Им было так хорошо вместе!
- Дочка, хочешь, мы с тобой уедем за границу?  У меня на Кипре полно друзей! Продадим квартиру здесь, купим маленький домик на острове, и будем жить в тепле, на берегу моря. Там ты быстро забудешь обо всем, и опять станешь такой же, какой я увидел тебя в первый раз – веселой и беззаботной. Только вот, школу придётся окончить здесь, а через год…Как ты считаешь?
- Я поеду с тобой хоть на край света. Я очень люблю тебя, папа!
- Я тебя тоже, доченька!
… В это время семья Ивановских переживала сильнейший шок. Мало того, что девочка сбежала от них, не взяв абсолютно ничего, даже школьного портфеля и нательного крестика. Она прямо обвинила их в том, что они хотели избавиться от нее, и ее рождение было почти случайностью.
- Господи, ну, как она узнала? – причитала Ирина Ивановна. Ведь мы никогда не говорили об этом!
- Ну, да, если не считать того единственного раза, когда она была совсем маленькой. Я всегда говорил, что она умна не по годам! Понять в неполные четыре года, о чем говорят взрослые! Уму непостижимо!
- Но что же нам теперь делать?
- Если честно, то я в полной растерянности. Но хоть в одном я теперь уверен – она сделала то, что хотела, и ей не придет больше в голову покончить с собой еще раз!
- Но как сказать Изольде? Она сейчас должна прийти, а дочери нет! Давай хотя бы не будем показывать ей это письмо!
- Какое письмо вы не хотите мне показывать? – спросила Изольда, неожиданно заходя на кухню.
- Дело в том, дорогая, что Оленька ушла от нас. Теперь она будет жить с отцом.
- А что это лежит на столе? Это ее вещи? Она ничего не взяла? Даже крестик? Покажите мне письмо! Отдайте мне письмо дочери!
И родителям ничего не оставалось делать, как отдать Изольде  листок, вырванный из школьной тетради…
Прочитав письмо, Изольда кинулась в комнату дочери, судорожно открывая дверцы шкафов и выдвигая ящики комода. Все вещи лежали на местах, на одном стуле лежал портфель, а на другом – ее сумочка, в которой остались самые необходимые для девушки вещи – косметика, маленький флакончик духов и даже кошелек с деньгами и проездным. От неожиданной слабости Изольда прислонилась к стене, а потом сползла на пол,  потеряв сознание…
Родители услышали шум в комнате Ольги, и, увидев безжизненное тело дочери, перепугались не на шутку. Ирина Ивановна побежала за нашатырем, а Владимир Васильевич пытался считать пульс…
К счастью, Изольда быстро пришла в себя, и на этот раз «Скорую» вызывать не пришлось. С помощью отца она смогла добраться до своей комнаты и лечь в постель. Родители ожидали взрыва – криков, слез, даже истерики. Но ничего этого не было. Изольда просто лежала на спине, ее глаза смотрели в потолок и были совершенно пусты. И это было страшнее всего.
Мать побежала на кухню за успокаивающими таблетками, пыталась напоить ее чаем – но все напрасно. Она ни на что не реагировала.
Решив оставить дочь в покое, Владимир Васильевич погасил в комнате  большой свет, оставив только ночник,  и вышел. Он надеялся, что назавтра дочери полегчает, и она смирится с утратой, в которой, в сущности, была сама виновата.
Но прошел день, и еще одна ночь, а лучше ей не становилось.
И тогда отец решился. Он снова набрал номер Красовского, только не рабочий, а мобильный. Александр ответил сразу, как будто ожидал звонка. Так оно и было – Ольга часто звонила ему, даже по пустякам. Просто хотела еще раз услышать его голос.
- Саша? – спросил Владимир Васильевич.
- Да, это я, - удивился Александр. Отец Изольды никогда не называл его так.
- Мне снова нужна твоя помощь…
- Если вы об Ольге, то…
- Нет, на сей раз речь идет о моей дочери...
- Господи, что с ней?
- Приезжай, увидишь сам. Мне кажется, что уход Ольги отнял у нее разум. Она ни на что не реагирует. Прошу, помоги! Если кто и может спасти ее, то только ты!
- Но она не хочет знать меня, что же я могу сделать?
- Мне кажется, она до сих пор  любит тебя, но не признается в этом даже себе…
- К сожалению, я думаю, что это не так. Она ненавидит меня, и не любит нашу дочь. Наверно, я ничем не смогу вам помочь!
- Но ты же можешь попытаться!
- Да, конечно. Попытаться я могу.
- Тогда сделай это, прошу!
- Хорошо, я сейчас приеду.
Увидев Изольду, Александр поразился переменам, которые с ней произошли. Она лежала бледная, с потухшими глазами, и была совсем   не похожа на ту знойную красавицу, которую он знал. Руки ее были безвольно вытянуты вдоль тела, в одной ладони она сжимала маленький золотой крестик с цепочкой, который принадлежал дочери…
Изольда никак не среагировала на приход Александра, только чуть повернула голову, и безучастно посмотрела на него.
Александр взял ее руку в свои ладони. Рука была холодной и безжизненной. Он не знал, чем мог помочь своей «ледяной женщине». Только держал ее руку в своих руках, словно пытаясь отогреть, а потом поднес ее ладонь к губам, и стал целовать ее, сначала всю, а потом каждый пальчик в отдельности, как делал это тогда, в самолете, возвращающем их в Москву…
И вдруг она заговорила.
- Зачем ты пришел? Больше тебе здесь ничего не принадлежит! Ты забрал все!
- Не надо так, - сказал он тихо, не выпуская ее руки. – Милая моя, ведь нам было так хорошо вместе!
- Нельзя войти дважды в одну и ту же реку – ты так, кажется, говорил!
- И не надо в одну и ту же! Давай войдем в другую реку, и она будет не хуже! Зачем ты все время отталкиваешь меня? Ты все стараешься мне отомстить! Но, наверно, уже хватит! Я и так достаточно наказан!
- Ты пропал на столько лет, неужели все это время ты был за границей?
- Нет, я уже давно живу здесь, после ранения. Но я был очень болен, ты же знаешь. Зачем тебе нужен инвалид? Ведь ты молода и прекрасна, как фея, а я не мог подняться пешком на второй этаж…
- И ты жил все это время один?
- Да, один.
- А я побывала замужем, да и потом у меня было много мужчин…
- Это твое право. Я не могу осуждать тебя.
- А что ты можешь?
- Я могу сидеть рядом, целовать твою руку и слышать твой голос. Уже это я могу считать счастьем.
- А через полчаса тебе это надоест, и ты опять исчезнешь!
- Одно твое слово, и я буду с тобой всегда!
- Если бы ты знал, как трудно произнести его через столько лет, это слово…
- Ну, постарайся, дорогая!
- У меня нет сил…
- Я знаю,  все свои силы ты отдала мне, когда поделилась своей кровью!
- Я даже не знала, кого оперировала!
- Вот видишь, как я изменился! Ты не смогла узнать меня во время операции. Ну, а когда я пришел к тебе с цветами?
- О, поверь, этот спектакль дался мне нелегко!
- Тогда, может быть, хватит спектаклей? Ведь я люблю тебя, я хочу всегда быть рядом, и хочу, чтобы ты была счастлива.
- А моя дочь?
- Ольга очень обижена на тебя, но это пройдет. Самое главное – она любит тебя, и поэтому так остро реагирует на все. Ты должна понять – такой возраст. Ну, прости нас, прости за все! Я прошу тебя!
- Я бы хотела увидеть ее и поговорить.
- Ну, вставай, и сейчас же поедем к нам!
- Ты шутишь!
- Да нисколько!  Давай, я помогу тебе подняться!
Он взял ее за плечи, и вдруг крепко-крепко прижал к себе.
- Никому тебя не отдам! Ты моя!
И он стал целовать ее лицо, а она вдруг заплакала, но это были очень нужные слезы – они смывали с ее души  все неприятности и беды последних лет, и давали дорогу в другую жизнь – жизнь с двумя самыми любимыми людьми.
Чуть успокоившись, она виновато улыбнулась, и сказала:
- Не смотри на меня сейчас, мне стыдно, я в таком виде!
- Господи, Изольда, вот уж не ожидал это от тебя услышать!
- Позови маму, она поможет мне одеться!
- Хорошо, дорогая! Я подожду в гостиной!
За дверью Александра с нетерпением ждали родители.
- Ну, что? – спросил Владимир  Васильевич.
- Ирина Ивановна, помогите Изольде одеться. Мы уезжаем!
- Куда?
- Она будет жить с нами – со своей дочерью и со своим мужем!
- Господи, неужели она, наконец-то, будет счастлива!
- Я сделаю для этого все, что только смогу!
Через десять минут Изольда вышла из комнаты. Конечно, выглядела она еще не лучшим образом, но все-таки это была уже другая женщина. И Александр надеялся, что сегодняшние превращения еще не закончены.
Изольда была еще очень слаба, поэтому Александр крепко держал ее под руку, пока они не добрались до его машины.
Усадив молодую женщину на заднее сидение, он сел рядом и захлопнул дверцу.
- Куда едем, Александр Николаевич? – спросил шофер.
- Мы с женой сейчас едем домой, - ответил тот, специально выделив голосом слово «жена».
Удивленный шофер, прекрасно зная, что шеф не женат, повернул голову.
- Да-да, не удивляйся! Теперь Изольда Владимировна всегда будет жить с нами – со мной и своей дочерью!
- Отлично! – ответил шофер, и улыбнулся. Он искренне любил своего генерала, и всегда удивлялся, почему такой видный мужчина никак не найдет себе женщину по душе.
Приехав к себе, Александр открыл дверь. Изольда первой вошла в квартиру, и огляделась. Ведь в тот раз, когда она приезжала сюда за дочерью, ей было не до этого.
Квартира  ей понравилась – было чисто, уютно, каждая вещь лежала на своем месте. Чувствовалось, что здесь поработала и женская рука. Никогда мужчина не будет украшать свое жилище такими пустяками, как мягкие  игрушки.
Предвидя ее вопрос, Александр сказал:
- Это все Ольга постаралась, завалила меня подарками – все старалась сделать мне приятное …
Изольда заглянула в комнату дочери, бывшую раньше кабинетом генерала.
- Я вижу, что ты тоже постарался, и сделал ей приятное – прямо не комната, а игрушка!
- Да, ты права.  Очень старался!
Оставалась еще одна комната – спальня. Она зашла и туда. Следом – Александр.
- Милая моя, я даже не мечтал, что ты вдруг окажешься в моей  спальне! Извини, это сильнее меня!
И он стал целовать ее, сначала нежно, а потом все крепче и сильнее, по мере того, как долго сдерживаемая страсть целиком захватила его…
Мир перестал существовать для них. Изольда опять жила, она была, наконец, вместе с любимым мужчиной, и наслаждалась каждым мигом их близости. Как это все отличалось от того, что было с ней до сих пор! Куда делся тот ледяной панцирь, который она носила на себе столько лет! Это была опять та девушка, которая когда-то безоглядно любила своего греческого бога…
Первым опомнился Александр.
- Господи, Изольда, сейчас Ольга вернется из школы, а мы в таком виде!
Он  быстро натянул на себя одежду.
- Ой, помоги мне одеться! У меня совершенно нет сил!
 Александр помогал надевать ей вещь за вещью, попутно целуя ту часть тела, на которую она надевалась. Когда она полностью была готова, он снова обнял ее, и прошептал:
- Кажется, у нас еще есть несколько минут…
И  целовал ее снова и снова, и никак не мог остановиться…
- Не представляю, как я мог жить без тебя…
- Давай не будем об этом…
- Хорошо, дорогая… У нас будет еще время поговорить об этом! А сейчас надо пойти на кухню и разогреть обед для нашей девочки! Она вот-вот придет!
- Я сделаю это сама! Можно?
- Ну, конечно, ведь теперь ты хозяйка в этом доме!
Изольда разогрела обед, и накрыла стол на троих.
Она заметно нервничала. Ей предстоял непростой разговор с дочерью. От этого теперь полностью зависело ее счастье.
Повернулся ключ в замке, дверь распахнулась, и Ольга повисла на Александре.
- Папочка, ты дома! Как прекрасно! Я знала! У меня сегодня весь день было предчувствие, что случится что-то хорошее! Ты что так рано пришел? Может, ты заболел? – вдруг испугалась она.
- Да нет, я здоров, как никогда. Но сюрприз для тебя все-таки найдется. Иди-ка на кухню!
- Ой, оттуда так замечательно пахнет! Я догадалась! Ты уже приготовил для меня на обед что-то очень вкусное!
- И это тоже…
- А что еще?
- Ну, иди же, там тебя с нетерпением ждут!
Ольга зашла на кухню.
Изольда протянула к ней руки.
- Дочка, - спазмы помешали ей выдавить из себя еще хоть слово…
- Мамочка! Милая моя! – и Ольга кинулась к ней на шею. - Ты теперь будешь жить с нами?
- Думаю, что да…
- Это было моей мечтой, я хочу жить с папой и с тобой, я так люблю вас обоих.
- Я тоже люблю вас обоих. Ты прости меня за то, что я натворила. Я же думала, что ты встречаешься с Александром не как с отцом, а как…
- Мы с папой уже догадались обо всем. Это страшное недоразумение, давай забудем об этом! Теперь у нас будет настоящая семья… Ну, а сейчас, родители, давайте, кормите меня! Зря, что ли, я сегодня заработала две пятерки по математике!
Ольга быстро пообедала, и сказала, что ей надо обязательно съездить к бабушке с дедушкой.
- Они там, наверно, ждут меня, волнуются! Да и кое-что из вещей заберу!
- Ты не это имеешь в виду?
Изольда держала на раскрытой ладони ее крестик.
- Да, и это тоже.
Она взяла из рук матери крестик, и сразу надела себе на шею.
- Оленька, машина ждет тебя внизу!
- Хорошо, папа, я иду!
И она исчезла из квартиры так же быстро, как и появилась.
- Как ты считаешь, ей и в самом деле так срочно надо было уехать? – спросила Изольда.
- Я думаю, у нас с тобой  чудесная дочь, она сразу поняла, что нам сегодня надо побыть вдвоем…
В воскресенье они приехали в гости к родителям и сообщили, что подали заявление в ЗАГС, и что через месяц станут, наконец, официально мужем и женой. Ирина Ивановна прослезилась, да и Владимир Васильевич с трудом сдерживал волнение.
- Я счастлив! Наконец-то моя дочь теперь будет с человеком, которого любила всю жизнь!..
…Один раз Александр случайно подслушал  телефонный  разговор Ольги с подругой:
- Ты знаешь, Лен, - сказала Ольга, - я никогда не выйду замуж. Мужчина хуже, чем мой отец, мне не нужен, а такого же не найти – их просто нет на свете! Он самый лучвший, мой папа.
Александр улыбнулся, качнул головой, но быстренько «намотал это себе на ус».
Как-то, когда Ольга была дома, он позвонил, и сказал, что забыл сегодня дома папку с документами, которые ему срочно необходимы. Ольга действительно нашла в прихожей забытую отцом папку. Александр сказал, что пришлет за ними кого-нибудь, и вскоре домой к Ольге позвонил его адъютант.
- Здравствуйте! Я от Александра Николаевича!
Ольга увидела перед собой молодого офицера, ростом чуть ниже отца и, в принципе, на него совсем не похожего, но который сразу ей  понравился – отец знал, кого посылать! Она была сильно смущена, и злилась на себя за это.
 Адъютант был смущен не меньше. Он увидел перед собой русскую красавицу с огромными синими глазами и светлой длинной косой, и не мог отвести от нее глаз.
- Как вас зовут? – спросила, наконец, Ольга.
- Александр, – ответил молодой человек.
- Наверно, все Александры чем-то похожи, - чуть слышно произнесла Ольга, думая о чем-то своем. Вероятно, о своем обещании никогда не влюбляться и не выходить замуж.
- А как зовут вас?
- Ольга…
- Это мое любимое имя, - сказал Александр, и вдруг покраснел…
Потом он понял, что если сейчас просто так уйдет, то может никогда больше ее не увидеть, и, пересилив смущение, спросил:
- Вы не будете против, если я позвоню вам сегодня вечером?
- Я буду ждать…
… Очень хочется верить, что их судьба будет счастливой, что впереди будет много радостных, безоблачных дней, а долгая разлука обойдет их жизнь стороной…
…Наконец, наступил день свадьбы Изольды и Александра.
Изольда опять превратилась в красавицу, которую очень красило подвенечное платье и цветы в черных, как смоль волосах. Она купила себе туфли на самых высоких каблуках, но все равно казалась маленькой по сравнению с Александром. Тот же был в светлом, почти белом костюме, который очень шел ему.
Ольга была счастлива не меньше родителей и тоже сияла. Она ехала с ними в ЗАГС, и не только она. Адъютант генерала теперь редко расставался с ней.
Гостей на свадьбе было много – сослуживцы, друзья, родственники. Все поздравляли их и желали счастья.
После банкета Изольда и Александр уезжали на Кипр, где их ждала неделя отдыха. А так как у Александра на Кипре было много друзей, то он попросил их сделать все так, как ему хотелось.
…Самолет приземлился на острове в середине дня, в аэропорту их встречала машина. До отеля они добрались быстро. Отель стоял на самом берегу моря, и утопал в зелени.
Когда молодожены поднялись в номер, то увидели, что весь он убран белыми розами – их лепестки устилали даже широкую двуспальную кровать. На столе стояла огромная корзина с фруктами, а в серебряном ведерке со льдом охлаждалось шампанское.
- Ты довольна, дорогая? – тихо шепнул ей на ухо Александр.
- Да, здесь чудесно!
- А теперь посмотри сюда!
Он приподнял салфетку, лежащую на столе, и она увидела под ней маленькую бархатную коробочку.
- Ой, что это?
- Открой! Это мой подарок!
Она открыла футляр. На черном бархате всеми цветами радуги переливалось колечко необыкновенной красоты.
- Спасибо, дорогой! Но как ты смог все это устроить?
- У меня здесь полно друзей, это они постарались, даже подарок выбирали. Конечно, я обрисовал, что хотел бы увидеть. По-моему, у них получилось!
- Конечно! Мне очень нравится тво подарок.
И она сама потянулась к его губам, чем немало порадовала супруга – он все никак не мог поверить, что все происходит на самом деле, а не во сне, который он так часто видел раньше…
- Я думаю, нам пора чуть-чуть отдохнуть с дороги…
- Конечно, но сначала мы примем прохладный душ!
После душа она нырнула под одеяло. Через несколько минут  вышел из душа и Александр. На его теле блестели капли воды.
Она смотрела на него, и не могла наглядеться. От еле сдерживаемого желания закружилась голова.
- Иди ко мне, милый!
Александр склонился над ней, его синие глаза потемнели, как небо перед грозой. Мужская рука легла ей на плечо, и начала свое путешествие по ее телу. А  сердце молодой женщины вдруг остановилось на один миг, а потом забилось неистово, как не билось еще никогда в жизни. Александр оторвался от ее губ, и стал покрывать поцелуями все ее лицо, шею, и все шептал, шептал при этом что-то нежное, понятное только им двоим, задыхаясь от наслаждения. Наконец, он накрыл ее тело своим, и все перестало существовать для них… Счастье переполняло их обоих, они были одним целым, и уже не могли себе представить, что теперь это может быть иначе.
Потом они просто лежали, любуясь друг другом, а где-то неподалёкуе  слышался необыкновенный голос Александра Серова, певший как будто специально для них:
Я люблю тебя до слез -
Каждый вздох, как первый раз,
Вместо лжи красивых фраз
Это облако из роз!
Лепестками белых роз
Наше ложе застелю.
Я люблю тебя до слез,
Без ума люблю… 



*     *     *