Завтра подует завтрашний ветер...

2020 год. Закончились новогодние каникулы, утром на работу. На остановке подхватывает замначальника цеха, уже в авто спрашивает:
- Оксана Петровна, вы слышали о Белолипецкой?
- Нет, что случилось?
- Разбилась насмерть 7 января. В Рождество.
В голове всплывает картина, как Любовь Васильевна за 3 недели до Нового года очень переживала, сына призвали в армию, плакала, боялась подойти к начальнику и попросить отгул, проводить его.
Спустилась в цех, в инструментальной комнате нашла вас, Любовь Васильевна:
- Идемте, Алексей Владимирович ждет Вас, все будет хорошо, вырастили замечательного парня, гордитесь, он Вас не подведет.
Обняла, у вас бегут слезы, впереди расставание, сама мама, все понимаю и чувствую. Но не знала, что обнимаю вас в последний раз. Надо же, как год начался…
Синяков пригласил мою соседку - подругу на ужин. По тому, как ей наливал, читалось – спаивает, чтобы проще ей было рассказать обо мне. За столом слушаю о себе!
- Она думает, что дольше нас с тобой проживет, да ни х…я ей не удастся, это ее еще жареный петух не клюнул…
Какой же грязный язык, как я столько лет жила, как? Провожаю подругу, она в приличном подпитии, вела до калитки под руку. Синяков перехватил:
- Сам провожу.
Теперь ее будет «пытать» по дороге.
Посмотрела на него, на улице жутко сыро, слякоть, ведь заболеет, завтра будет с температурой, на нем один халат и бейсболка. Пошла домой, пусть спрашивает у кого хочет, раз не решается поговорить смело со мной.
 А завтра он приехал с работы, лихорадило, 39,5 °С, помогла раздеться, ни руки, ни ноги не двигались (прям как с Юрием Андреевичев) – промелькнуло в голове.
Укутала, жаропонижающие, шерстяные носки. Жизни осталось всего 2 дня.
Два дня горячего чая с липой и сменой футболок от пота.
Планировала уехать на день рождение, спросила:
- Как себя чувствуешь?
- У меня отекла нога.
Сняла носок, а на стопе фиолетовое пятно. Страха не было.
- Мы едем в Склиф, ты готов к худшему? (диабет коварен)
Собрала сумку, долго искали медполис, разнервничался, не мог вспомнить, куда положил, так и не нашли. Тронулись, дождь в дорогу (хорошая примета), а на трассе одни сплошные ритуальные машины, обгоняют, в «шашечки» играют, словно знаки судьбы. У Склифа на тротуаре стоит жених с невестой (на взгляд лет 40), подбодрила тебя:
- Смотри - все будет хорошо…
Из Склифа отправили в другую больницу, ты от страха совсем потерян, в машине только смог произнести:
- Это все – конец.
Приняли в 64 больнице, врач осмотрел, почистят ногу, готовят к операции, попросила сестру подъехать, плохо ориентируюсь по Москве, машину забрать, да и вещи для больницы забыла впопыхах. Мы гоним домой. Зажгла свет, поставила щи в микроволновку, а сестра говорит:
- Оксана, искра пролетела.
- Ничего не вижу.
Вдруг свет начал моргать, вышла в коридор, а под потолком отрытое пламя, шаром.
Притушила огнетушителем, сорвала пломбу, нажала на рычаг, но им нужно уметь пользоваться. Сестра побежала за водой.
- Не смей поливать, я дом не обесточила.
Куда там, хорошо, что не достала вода, а то был бы полный…
Бегом в гараж, только там рубильник сработал.
Кричу тебе: «Бери сумку с документами и на улицу», параллельно вызывая 112.
Объясняю адрес, перезваниваю вам, все время спрашиваю:
- Где вы, где?
Мне отвечают:
- Не можем вас найти, дома на карте нет.
- Господи, где же вы?
Время тянется как в замедленном кинофильме.
Только в окне видно, как в зеркале огонь пожирает коридор, а ты бессильна. Какой же он красивый в камине и в мангале, в русской печке.
Приехали пожарные:
- Показывайте, где очаг возгорания?
Повела в дом, они-то все в костюмах и защитных масках. А ты о себе совсем не думаешь.
Вышла на улицу, из-под крыши валит белый дым, поздний вечер, подъехала вторая машина, разворачивается, они собраны, работают.
Боковым зрением вижу - у сестры истерика, звоню тебе - Юра:
- У меня горит дом, утром отвезла Синякова в больницу, его оперируют.
Позвонила сыну, дочери, коротко. Пожарные без суеты, спрашивают планировку, проливают. Сквозь стекло вижу, как в комнате – спальне Синякова с люстры водопад воды и тут меня осеняет:
- У него же там комп, телефоны, все документы, теперь не восстановить.
Стала обзванивать всех наших друзей.
- Завтра форма одежды рабочая, прочная обувь, нам предстоит большая работа, работать придется совковыми лопатами.
В голове вспомнился разговор с начальником цеха о людях нетрадиционной ориентации. Тогда ему как аргумент привела, если у меня в доме прорвет отопление и я вызову слесаря, то пофиг какой он: гетеро или гомо, главное, чтобы его навыки помогли справиться с бедой.
Надо же, беда страшенная, а в голове разное. Только на яву, и мне правда нужен от них профессионализм.
Мой дом, любимый дом, в котором я живу с детьми более 30 лет. Через 16 лет тебе будет 100, сколько ты видел, принял людей, судеб, выдержал, выдюжил. 6 тонн воды, два пожарных расчета. Выстоял, как моя защита, мой столп, в котором я – дома.
Пожарные ребята, я смотрю на вас и от того, что это выверенные действия, нет хаоса, паники, уверенность передается и мне. С улицы видны все комнаты, вроде комната сына цела, комната дочери, спальня. Вода, одна сплошная вода, куда же все вмещается
Во двор пришел сын соседа с детьми, им 4 года, ему 41, встал рядом и говорит:
- Дети, смотрите, дом горит.
Повернула голову, удивил этот взрослый мальчик – мужчина (он не раз еще увидит), привести детей на экскурсию по пожару, может не зря его назвали Ваней, в литературе всегда Иван – дурак.
Занята была звонками, сестра вызвала общего нашего друга – Александра Николаевича, он пожарный.  Я не заметила твоего приезда. Ты подошел, тронул за плечо, пошел по периметру, на пожарах больше 20 лет.
- Оксана, почему вещи не вынесли с веранды?
- Сань, а надо?
Подумала, надо же, ведь правда, я ни из одной комнаты не взяла ничего. На мне валенки, шуба. Это потом я сама себе буду удивляться, что ни за сейфом, ни за тряпками во время пожара даже не дернулась.
Пожарные заканчивают, сворачивают рукава. Подходят, просят каждые два часа ходить, проверять дом. Ребята все в копоти, мокрые, выстроились передо мной полукругом.
- Спасибо вам за ваши знания, умения, навыки, профессионализм. Хозяин дома в больнице, прооперирован, выйдет – мы вас приедем благодарить, вы отстояли главное – дом, мою крепость, мою силу и мощь.
Санька, ты потом мне позвонишь и это будет первая похвала от мужчины.
- Я много что видел за свою работу пожарного, но, чтобы так женщина себя вела, ни истерик, воплей, паники, стоял и восхищался тобой. Не знаю, как бы сам вел себя, случись что у меня.
Что будут значить эти слова для меня, они бесценны, это такая вера в тебя, вера самой себе, что ты все выдержишь, выдюжишь. Это начало пути, дорогу осилит идущий – сама говорю себе.
Синякова прооперировали, ногу отстояли. Сестра с вещами уехала ночью в Москву, а я пошла ночевать к соседям. Зашла в дом, мальчик – мужчина Ваня удивил – первое, что спросил:
- Ты зубную щетку взяла?
- Веришь, Вань, взяла, у меня действительно в дамской сумке лежит дорожная щетка.
Надо же, человек с пожара своего дома, а главное для людей - что?
Здорово надышались дымом, все время в горле першит, постоянный кашель, сама попросила чая – человеческое безразличие. Сказала себе: «Не смей обижаться на людей».
Ваня со своей женой Аленой тебя еще не раз удивят.
Ночью проведывала дом, с фонариком зашла, как это жутко, по колено все в следах пожара, потолок, деревянные, спрессованные, обугленные доски, все в жиже. Прислонилась к косяку.
- Дом, я даю тебе обещание, ты будешь у меня как пасхальное яичко.
Почти всю ночь я разговариваю с тобой Юра, ты меня слушаешь, спрашиваешь, ты со мной.
Утром я первая пришла, сказала себе: «Сейчас это твой фронт – вперед».
Ты, Юра, звонил, спросил, что нужно, ответила:
- Рабочая одежда и плотная обувь.
- Приехать не получится, у меня замерщики.
Да, мир вокруг меня не вертится, даже не расстроилась.
Произнесла:
- Извини, мне некогда.
Вскорости подъехал сын со своей Юлей, они выехали ночью, присоединились к работе, уже легче. Затем наш любимый друг – доктор, всегда с юмором, а он нам так необходим, приехала подруга. Лопаты, ими обычно на улице, в огороде, а мы ими дома машем. Звонит сестра: «Синяков в реанимации, дела плохи».
Спасибо, Юра, ты тоже приехал, подошел, сказала тебе, что было страшно, мне нужно будет помочь, худший вариант с Синяковым – мне не осилить все разом – пожар, ремонт и ... Сказала, он всегда хотел на родину в Питер. Как это все пророчески.
Такой сложный год 19 был для всех троих: тебя, меня, Синякова. Год итога, я смотрела на свой дом и мысленно повторяла, сам не занимается, мне не дает, хоть бы уехал куда, хоть на родину. Этот коридор, все старое, обветшалое, все бесило, раздражало, там отваливается, там на «соплях».
Как мысль материальна. Словно там на верху услышали. Целый день работаем лопатами, жилы вытянула.
Приехала в реанимацию, сестра напугала: «Там так все ужасно». Лежит наш папа розовощекий, пухлый, спит – в коме, про себя подумала: «Выкарабкается, все будет хорошо». Стала ему говорить: «Дел много, борись, дети приехали». Зашел сын, украдкой вытирает слезу, хоть и 25 лет, а ребенок. Свыше видно совсем другой пазл судьбы тебе уготовлен, жизни в проводах и датчиках только на 7 дней.
Разговариваю с детьми, нам придется приготовиться к худшему, врачи озвучили правду – впереди смерть, вопрос времени. Дочь спрашивает:
- Как мы дальше будем жить?
Отвечаю:
- Будет по-разному, но мы есть друг у друга.
Поздно вечером звонок от мужа сестры:
- Сердце остановилось в 22:40.
Нет суматохи, только реальные движения: сестра вещи ночью в морг, документы, пришла подруга, рыдает, а в моей голове мысли, как стыковать похороны Москва – Питер.
Пожар, реанимация, смерть – все приняла со смирением, с упорством воли. Сильно и умеренно надо теперь «тащить».
Близкие с тобой прощаются в Москве, приехало много людей, очень обрадовалась только двоим, даже губы стали улыбаться, подошел папа: «Перестань улыбаться». Ничего с собой поделать не могу, искренне им рада: дочь подруги и старинной подруге.
Все обескуражены и напуганы, растеряны, стоят и смотрят на тебя, словно на лицах немой вопрос: «Ты ли? Это не обман?». Принять сложно.
Вечером Юр мы созваниваемся.
- Прошу тебя, позвони сыну, поддержи, все правильно в этой жизни, дети провожают родителей, да, хочется, чтобы это было как можно позже, но здесь у нас не спрашивают. Спасибо.
Сын вышел из комнаты:
- Мы с Юрием Андреевичем больше часа беседовали.
Нам пора в дорогу, дорога домой – в Питер. Без обратного билета для тебя, дорога в один конец. Как все быстротечно, нет завтра, Юра, с собой «туда» ничего не взять.
В машине много цветов, розы и хризантемы. Последние не люблю, ассоциируется с запахом кладбища, хорошо, что в машине курят, спасение.
Мы целый год с тобой не разговаривали. В моей жизни наступает предел, предел терпения, боли, хамства. Я решила после праздников с тобой обговорить, как нам разъехаться, а теперь ехала рядом.
Нельзя обесценить 30 лет, много пройдено, сделано, сказано. Наша жизнь. Спасибо. Ты ушел, так и не узнав, что горел дом, словно сжигая за собой мост. В пятьдесят жизнь не заканчивается, значит моя жизнь во второй половине будет. Это не конец, а начало, начало отсчета, мое время пошло. Для тебя я сделала, все, что просил при жизни и как хотел. Теперь домой, надо же, а я еще так и не плакала ни разу, нет слез.
Устала, одно желание – лечь, укрыться одеялом с головой, чтоб больше никто не звонил, просто тишины. Для себя решила – жизнь продолжается, слишком много задач и решать необходимо в режиме «онлайн».
На работе замначальника спросила: «Можно задать личный вопрос?».
Жестко ответила: «Нет» (нечего под кожу лезть).
- Давайте мы вам помощь соберем?
Всю передернуло.
- Спасибо, я справилась (про себя подумала, надо же, как «изящно» предложили).
Световой день короткий в январе – феврале, отмываю дом, спасибо всем, кто приезжает и помогает, благодарна.
- Юра, - спросила тебя, - ты готов попробовать вместе жить и делать ремонт (те работы, которые не требуют особенных навыков, физический труд помогает с депрессией)?
Ты ответил, что у тебя есть свой дом.
- Зачем тогда все было нужно, все эти «гипотетические» рассказы, как мы будем жить?
Услышала тебя. Значит ремонт будет без тебя, уже этим вечером вызвала мастера и обсудили все объемы работ.
А параллельно вылезали, как матрешки, все дела Синякова и уровень безалаберности потрясал, казалось, что хуже уже не будет, словно девятый вал. Мыльный пузырь лопнул, чего бы ни коснулись, везде.
С кем я жила все годы? Неужели это я?
Мой сосед Петр – и есть мастер на все руки, много и до пожара делал в моем доме, составили список необходимого. Съездили в строительный, какие у мужчин интересные магазины: гипсокартон, бруски, шурупы, уровень, уголки, крепежи.
Петя на меня посмотрел и объявил: «Не будешь возражать, но ты Манюня, буду звать тебя так». Потом в процессе ремонта я часто буду смеяться над собой: «Какая же я Манюня, самая настоящая».
Привезли домой стройматериалы.
- Ну что, Манюня, разгружаем?
- Да, только не бегом, а то я даже не знаю, с какого бока взять гипсокартон (размах рук никак – то велик, то не удержать). Манюня.
Петя сделал потолок, пришла с работы, красиво, но сильно низко, давит, весь вечер ходила и понимала, сама невысокая, а хочется еще сутулиться, взмолилась:
- Петя, я не пикну ни разу, буду помогать, держать, только пожалуйста, подними так, как было, пусть будет легко и высоко.
- Манюня, точно поднимать?
Молча выкрутил все шурупы и стал переделывать. Спасибо, мастер Петя.
Правда, ни пикнула, держала, скакала вместе с ним со стремянки на стремянку, словно мне не 48.
Скоро зашьются стены, снят пол, неужели вырисовывается, так, шажок за шажком, как в детстве, прибегаю с работы, себя кормить и мастера.
Параллельно дал «добро» арендодатель Синякова на вывоз бухгалтерии. Приехала глубоким вечером, стала носить бумаги, целый кабинет, разрешили ходить только через все здание (не через цех, там припаркована машина). Здание длинное, его надо пройти из одного конца в другой, да еще две лестницы, про себя подумала: «Надо же, как можно человеку указать, что он зависим». Кипы бумаг, папки, бесконечное число подъемов и спусков. Платок на голове сбился, по спине струится пот, на улице ледяной ветер, верхней одежды не снять. Бумагами заполнила весь салон. Открыла багажник, стала укладывать, а крышку не зафиксировала, нагнулась, она мне по макушке со всей силой приложилась. Из глаз полились слезы, первые, большими каплями от боли, от усталости, физической, больше не могу, я с раннего утра уже столько километров по цеху нашагала, тяжелая отгрузка, потом дома с тряпкой намахалась, теперь бумаги. Рукой дотронулась до головы – шишка размером с кулак, да, все как по моей фамилии: «Синякова, ты ее оправдываешь. Ну почему? Вот было бы здорово, если сменить ее на Счастье. Заходишь и представляешь: я – Оксана Счастье, и все улыбаются». Слезы бегут, вдруг в голове внутренний голос: «Утри сопли, вытри глаза, это всего лишь бумаги, разве это горе, отчаяние?.. в мире много людей, кто знает, что такое настоящее горе! У тебя есть крыша над головой, руки, ноги, какое – никакое здоровье, близкие люди, родные – огромный ресурс для решения внутренних задач, для продолжения жизни. Посмотри, Оксана, раз салон полн, осталось место в багажнике, веди обратный отсчет.
Как же болит голова, до шишки не дотронуться. Неужели я загрузила все?! Теперь домой, там вкусный чай и горячий душ, крошечное удовольствие, такие простые радости, какое блаженство.
Звонок мальчика- мужчины Вани снова удивил:
- Оксана, у Синякова был мой металл, я хотел разместить заказ, сказали, ты забрала.
- Ваня, хочу тебя огорчить, я вывозила только бумаги, бухгалтерию. Ты попроси включить записи видеокамер и посмотри по ним (они не только снаружи, но и коридоры под видеофиксацией). Да мне и поднять металл, 55 килограмм и метал, удивил.
В трубке голос замолчал.
Все по меню жизни, но почему я корчусь от боли… Юра, хочу, чтобы приехал и обнял, сгреб в охапку, больше ничего не нужно, чтобы были силы работать, «грести», «тащить». Ты нужен, мне тяжело, горько, хочу чувствовать, что ты на моей стороне, что вместе, могу рассчитывать на тебя. Здесь нет объяснений. Одна. Пустота. Когда нет армии, ты армия из одного человека.
Звонит Александр Николаевич:
- Что скажешь, если попробовать вместе жить?
- Ты можешь взять ответственность за меня, мой дом?
- Я не умею складывать и умножать, я умею делить и вычитать, я не комерс, на ваше не претендую. Я буду тебя под себя ломать.
Правда, мозг меньше шайбы.
- Скажи, а что твоя дочь думает обо мне?
Сразу ей написала в вотсаппе, дочь отреагировала мгновенно:
- Александр Николаевич, вы точно понимаете, куда стремитесь? Это не только финансовая сторона. Вы потянете, мозгами потянете? Вы готовы? Вы можете? Могу и хочу – разные по значению слова, - добавила дочь.
- Он не догоняет, мама, куда лезет и зачем.
У Соломона есть: «…если топор тупой, то посиди – подумай».
Ремонт закончен, все вымыла и села на детском стульчике в прихожей. Сил нет, руки вдоль туловища как плети весят от усталости, надрыва. Реву. Это от нахлынувших эмоций, маленькая победа, к которой шла, была направлена вся энергия, выдержала, выдюжила.
На улице сильный ветер, шквал, сосна, что у гаража, дала сильно трещину, ствол дерева, разделенный на двое, сильно отклоняется в сторону построек и электролиний. Еще одна напасть, голову страшно поднять, там веса в ней тонн 10, не меньше, и высотой она более 30 метров, корабельная сосна.
Подошла к ней и как с человеком заговорила: «Ты, пожалуйста, стой, потерпи, тебя аккуратно спилят и еще послужишь людям в виде поделок из дерева».
Готовлю бумаги во все инстанции, начиная с управляющей компании, заканчивая прокуратурой и военным лесничеством. Битва с ветреными мельницами, кажется, конца нет, все организации отписываются и гоняют по кругу, как карусель. Страх за единственное жилье и абсолютная беспомощность. Сама это сделать не можешь, штраф катастрофических размеров, а кто за это отвечает – им не до обычных людей.
- Юра, я так боялась услышать голос твой, знаю – мгновенно эта эмоциональная связь, от которой я бежала все эти месяцы, эта невидимая связь.
Ты прислал картинку мертвой птицы – снегиря, что разбился об окно твоего дома, испугался.
- В наш дом залетают птицы и на работе, ударяясь, умирают, - пыталась успокоить, ответил, что тебя «накрывает».
- Страх.
- Чего? Что тревожит?
- Твой ультиматум зимой, я взвился.
- Это толчок, чтобы принять решение.
- Я стал писать, что в лабиринтах жизни, души, сердца. Особенно последний год.
- Сколько еще себя пытать будешь? Может достаточно, пора возвращаться домой из своего тяжелого путешествия? И очень опасного, где тебя ждут, любят, верят в тебя. Нужен, любим. Дополнить мою жизнь своим временем, вниманием, уважением. Хочу быть только с тобой. Жду, мой дом ждет тебя, наш дом, моя семья.
Впереди Пасха. Мы вместе.
- Оксанкин, люблю тебя, хочу жить с тобой, давай попробуем.
- Юра, хорошо. Живущий прошлым будет разорван своими внутренними переживаниями, живущий прошлым умрет от отчаяния.
Каждый снова у себя дома. Карантин, на работе целый день хожу в маске, несколько задыхаюсь, окно в кабинете настежь. Наслаждение – снять ее перед машиной, теплый ветер легко касается лица, да так нежно, словно мужская ладонь.
Дышать – маленькое счастье. Мой День рождения. Утром поймала себя на мысли: «А где соловей? Не слышу его пения». Набрала в интернете, вспомнить, как это восхитительно.
Поздравляют мои девчонки:
- Твоя повесть опубликована, теперь она может идти по миру.
- Девочки, я вам признательна, это такой подарок, восторг. Это же мои мысли, эмоции, мой труд, еще одна крошечная победа, мой витамин.
Весь день дочь присылает скрины отзывов, что приходят на ее телефон, сама не сильна в технике. Столько слов «…спасибо…», «…неужели люди в пятьдесят чувствуют тоже, что и мы в тридцать…», «…они такие же, как и мы…». Те, кто старше, напишут – «…плакали, спасибо…».
Написала тебе, Юра: «Благодарна Заступнице за тебя, что в моей жизни есть любовь. Это мой резерв, как запас».
А поздно ночью перед окно – подарок – трель соловушки, восторг, упоение. Крошечная радость. Значит все будет хорошо.
За забором суета, приехала вышка, вышел офицер МЧС вместе с городскими службами:
- Мы по вашему дереву.
Тихо крикнула:
- Ура!
Расцеловала капитана.
Закипела работа, мысленно поблагодарила свою сосну: «Спасибо тебе, устояла, никому не нанесла ущерба, признательна. Тебя красиво пилят, аромат расходится волнами». Маленькое счастье, что дому ничего не угрожает. Счастье – когда нет несчастий, страдания отсутствуют.
Начальник цеха рассказывает:
- У родителей юбилей, им в конце месяца 70 лет и 48 совместной жизни.
Он сам своими руками, как в далеком детстве готовит им сюрприз – фотоальбом, который по всем правилам печатного издания прошивает и клеит, получается круто. Готово все, но на титульную обложку чего – то не хватает.
- Может сюда открытку? – спрашивает меня.
- Нет, это никуда не годится. Скажите, Алексей Владимирович, а если Вам подумать о гербе или девиз вашей семьи, что характеризует родителей?
- Чепуха все это, – ответил он. Но мысль, думаю, засела у него, как нормальный мужчина – сначала скажет нет. А через несколько дней с улыбкой признается:
- Думал, папа - военно-морской офицер, мама врач. Якорь, но вместо каната – змея.
- Но как поймут, что она медицинская? Ведь чащи нет, тогда на хвосте красный крест. А то есть вариант ассоциации не очень положительный.
Рассмеялись оба.
- И еще – кортик, важный символ этой профессии. Будет здорово, если отчеканить все это на металле.
Ехала в машине и задумалась, а себе какой герб хотела бы, что я, кто я? Вдруг в голове ясная картина: это мозг человека и мои две кисти, мозг как символ ума, мужчины и женщины, мои руки не отфотошопленные, с моими жилками, родинками, трещинками. Руки – как символ, что ты можешь крепко держать, подхватывать, на них можно опереться, сложить в молитве, обнять, дать подзатыльник, накормить, сложить в овации – горжусь и готова разделить весь путь.
- Оксана Петровна, нужно хоть раз попробовать напиться, ведь люди настоящие, когда сильно расслаблены, - говорит Алексей Владимирович.
- Вот мы собираемся, и когда доходим до кондиции, сразу видно, кто агрессивен, кто лезет с «уважением».
- А какая Вы?
- А я не знаю, правда, какая я пьяная… Просто не пью, - сама растерялась, представила себя в неадеквате, может в унынии уйду, или стану отвязано – вульгарной. Не стоит и фантазировать, и без крепких напитков может быть хорошо. Есть глаза, которые видят солнце и небо, есть уши, чтобы слышать пение птиц и шум ветра, ноги, чтобы ходить по тропинке, и руки, чтобы обнимать любимых. Радоваться тому, что есть. Дышать – это важно.
Это все маленькие жемчужины счастья, которые ценны. Что высшие силы могут дать взамен счастью? Взамен здоровья, сытости, покоя, любви.
Кто крайний за счастьем? Завтра подует завтрашний ветер…