Владимир

Медиумический рассказ, записанный при помощи "яснослышания".


Уже несколько лет я не мог справиться с режущей болью. Такие вечера, когда становилось невыносимо, я прятался, просил слугу меня не беспокоить и уходил в себя. День за днём это продолжалось, но однажды ко мне пришёл важный человек. Сказал, что желает меня видеть. Представился как Валерий Сигизмундович Заржетский, так доложил слуга. Я просил подождать, но поскольку боль не проходила, вынужден был пригласить. На вид худой, растопыренными пальцами он подал руку для рукопожатия, я отказался: не то чтобы не хотел - боль в руке была сильной. Он с пониманием отнёсся, виду не подал, что обижен.
  - Поскорее прошу, время процедур, - их не было, но я поторопил, чтобы остаться одному.
  - Однако у вас холодно, - гость поёжился, - может закрыть окно?
Я согласился.
  - Как знаете.
Он вскочил, прикрыл окно и вернулся на место.
  - Я, видите ли, к вам вот с каким делом...
Стал объяснять доходчиво, что от меня требовалось, ведь он мой "наместник". Увы, он так выразился.
  - Неужто, - сразу сообразил я, - вы пришли по мою душу?
  - Ну-ну, зачем так уж. Наместник - это не какой-нибудь...
В коридоре загрохотало.
  - Что там, Лука? - так звали моего слугу.
  - Тут ещё к вам гость, не знаю, как представить, - послышался из-за двери удивлённый возглас моего Луки.
  - Зови и этого.
  - Напрасно, "этого" не надо звать, он сам приходит, я лучше.
  - Постой, Лука, не зови... пока, - но ответ не услышал.
  - Так мы договоримся?
  - Идите, я сообщу.
  - Поздно будет, уж слишком...
Я усомнился, что он существует и позвал слугу, он не приходил. Я взял стул, придвинул к себе и почувствовал - боль стала стихать: не такая "грубая", одиночные подёргивания вот-вот стихнут.
  - Лука! - я закричал громче, чтобы услышал. - Нет, придётся самому.
Встал, пошёл без боли и оглянулся, гость на прежнем месте без улыбки, только слегка поскрипывал носком сапога.
  - Как, не идёт? Ну что ж, нам пора... выходить пора, - он почти крикнул, - так вы идёте или будете ждать "того"? Он придёт, конечно, он не уходит никогда, а вам оно надо? - и опять с выкриком.
  - Я не привык, чтобы со мной так разговаривали... таким голосом, - поправил я.
  - А что я, по-вашему, сказать не могу, что тороплюсь за вас? Это вам пора, задерживаться здесь... - он осмотрел комнату, - нельзя здесь находиться: я ставенку прикрыл... вот... и теперь пора возвращаться, идём.
Я нехотя пошёл рядом, не хотел, но шёл.
  - Идёте? - он некоторое время ещё звал меня на "вы", потом незаметно для меня перешёл на "ты".
  - Иду, - ответил я, - долго ещё?
  - Только вначале, ещё идти, - он указал на дверь, - и идти.
И правда, двери распахивались сами (будто сами), мы шли, он оживлённо рассказывал.
  - Вот хотя бы взять... - и дальше нёс чепуху, от которой то мурашки по коже, то неодолимый смех. Кругом лица, что-то празднуют, я иду в кругу друзей, так мне кажется. Смешными словами подбадривая меня, мой "слуг" (так он себя называл в шутку) то брал меня за руку, то отпускал, как будто извиняясь за причинённое мне горе.
  - Жизнь, понимаешь, это такая вещь... заканчивается всегда... как тебе лучше сказать? Жизнь твоя закончилась здесь. Ведь мы идём куда? Знаешь?.. Там ещё есть много всего... Не плач, вижу, плачешь: жалеешь жизнь? Вот жизнь, - он повернулся, показывая новый мир, - тебя здесь любить будут... да-да, непременно будут, я знаю...
Он утешал меня, а напоследок сказал.
  - Что ты хочешь? Ведь как придёшь... Ты пришёл со мной, а с ним, - он показал в сторону, я ничего не увидел, - вот он... хотя... кто он? Тебе интересно?
Я кивнул как ребёнок.
  - Он не такой уж... но как я не может, - он помотал головой, - нет...
Дальше он говорил со мной как с маленьким ребёнком: я всхлипывал - он утешал.
  - Ведь какой он? Бывал строг, иногда, когда грешил человек, даже очень... но он мне брат, а тут ты... Ну и зачем ему... понимаешь... между братьями... ссоры бывают... вот он - мой старший брат, ругал в детстве, мать не слушал: я рассказывал, нет? Вот слушай...
И истории сыпались как из рога изобилия. Я плакать перестал, он закончил.
  - А закончилось это тем, что наша мама, умудрённая жизнью женщина, умерла. Не как у вас, а стала невидимой для нас - мы повзрослели - ей пора уходить. Как ты там, мама? - он крикнул куда-то вверх, небольшое эхо отозвалось. - Ну, вот видишь, всё хорошо у неё, а мы спорим с братом до сих пор. В прошлый раз... ну, это тебе ещё рано слушать, потом как-нибудь расскажу, когда плакать перестанешь, - здесь он совсем как отец в детстве поддёрнул нос, который у обиженного ребёнка всегда в пол смотрит.
Мне было приятно с ним и воспоминания нахлынули: детство, развод (второй по счёту), не везло мне с женщинами или я не нравился. Разводился, плакал в подушку как мальчишка: "Ну, почему, - твердил я, - почему?.." Ответы не поступали. Когда в третий раз... только заговорил о свадьбе, что-то вдруг в душе пришло в движение: "Не получится и в третий раз". А раз так, то и расторг помолвку сам, а девушка любила меня. Так в чём дело? Ведь я любил, верен был и жёны... Ну, об этом, если и писать, то непременно роман и с продолжениями. Увы, как не смешно это звучит сейчас, тогда это было трагедией для меня.
  - Так в чём дело? - бодрым голосом спросил мой друг (так в душе я уже называл моего демона, забирающего мою душу). - Ты ведь о ней сейчас думал?
  - Я триж... я был женат два раза...
  - Я не о том, те жёны тебе не подходили. Знаешь, как бывает? Половинки... - он посмотрел на меня испытывающим взглядом. - Пойдём, потом поймёшь, Владимир. Так ведь тебя звать? Родители так называют?
Я понимал лишь отчасти, о чём хочет сказать мой демон.
  - Имя тебе... не важно сейчас Владимир или какое-то другое, вот посмотри.
Он приложил к глазам трубу.
  - Что видишь? Видишь деву? Как она тебе?
  - Похожа на первую жену: те же руки, голос не её, она поёт, слышу, - я ещё разглядывал, - нет, её не знаю, не знаком.
  - Ну ладно, познакомишься ещё, не время. Пока нам...

Прошло два года (по домашнему исчислению - здесь своё), я женат на той девушке, что показал мне демон в "трубу". Оказалось, она меня ждала, плакала, когда я женился. Не давала житья она - моя дева. Уж как я полюбил свою ненаглядную. Вот, пожалуй, вся история. Демоны, люди... какая разница, кто укажет путь? Тело иссохло моё в могиле: какая разница? Вот я живой, обнимаю мою ненаглядную - счастлив. Владимир