Глава 58. Как тараканы в эпоху военного коммунизма

Прошло почти два месяца. В течение этого времени, вви-ду всего случившегося, ни семья Анастасии, ни Раиса Ни-кифоровна с Иваном Новый год не праздновали, но в цер-ковь ходили на праздничные службы, каждый молясь о сво-ем. И после храма, во все праздничные дни, они были по-гружены в себя, думали о своем. Иван — о том, как бы вы-вести на чистую воду Виктора Анатольевича, Настя, не взи-рая ни на что, вся ушла в подготовку к работе в своей старой школе. Вероника начала готовиться поступать в педагогический университет. Степан Алексеевич, работая, как всегда, без выходных, иногда приезжал, проведывал своих друзей. А Раиса Никифоровна стала больше читать и молиться. Звонил отец Сергий, приглашал еще посетить храм, сказал, что думает и молится о Анастасии и что матушка Пелагея очень переживает за нее. Родители Насти заботились, старались во что бы то ни стало оградить ее от неприятностей и труда по дому, что, наоборот, только нервировало. Но она сдерживалась...

Эту, отнюдь не праздничную, атмосферу немного рассе-ял приезд Нины Николаевны и бывшего ухажера Раисы Ни-кифоровны, Михаила Ивановича.

Во время расспросов, учиненных, как всегда, хозяйкой своей подруге о ее детском ансамбле, концертах и домашних делах, она заметила, как бывший ухажер как-то уж чересчур нежно поглядывает на Нину. «Что-то тут не так...» — подумала она и продолжила расспрашивать подругу.

— Ну, купили нового попугая заместо «утопленника»?

— Как же? Поди, еще месяц не отставали бы «липучки»!

— Щенок, видать, подрос-то?

— Не спрашивай! — цельный бульдог уже.

— Да, как есть,— подтвердил Михаил Иванович.

«Вот тут-то ты мне и попался!» — решила Раиса Ники-форовна.

— Я гляжу, вы уже знакомы? — спросила она.

— Да,— ответили они разом, и Нина Николаевна про-должила: — Познакомились и вот уже полгода как вместе.

— И серьезно у вас?.. — хотела она добавить: «... с моим бывшим ухажером»,— но передумала.

— Очень, Рая!

— Рада за вас,— проговорила Раиса Никифоровна и вы-шла на кухню, подумав: «Мужик умен, да мир дурак».

В гостиную зашла Анастасия. Вид у нее был не ахти. Она не ожидала встретить здесь гостей и уже хотела, было, уйти, как неунывающая гостья обратилась к ней:

— Настя, ты не заболела? У тебя температура?

— Ничего у меня нет!

Нина Николаевна, знавшая все, после обычных привет-ствий сказала:

— Не переживай, дочка, все эти недоброжелатели исчез-нут, как — я тут в одном фильме услышала — «тараканы в эпоху военного коммунизма»...

— Это у них называется январь! Льет как из ведра. Скоро начнут температуру называть так: плюс-минус пять граду-сов,— заявила вернувшаяся из кухни с подносом, полным угощений, Раиса Никифоровна.

А сама в это время думала о Нине и Михаиле. Вот уж во-истину — дал бог денечек, даст и кусочек. Молодец подру-га, не растерялась. А мужчина что ж, он ведет себя так, как ему позволяет женщина. Но здесь, скорее, тот случай, когда люди сошлись, чтобы скрасить себе жизнь, чтобы убежать от одиночества. Однако при несовпадении душ, одиночество еще сильнее чувствуется... правда, после медового месяца. А у них, видно невооруженным глазом, этот месяц растянулся на больший срок... Ну, дай бог, дай бог. Ведь в таком возрасте понять свои несовершенства несравнимо тяжелее, чем в более молодые годы. «Да что это я? — встрепенулась Раиса Никифоровна.— Любятся и пускай себе любятся, у меня своих забот хватает!»

Анастасия вышла на веранду и встретила там Веронику.

— Настенька, выходи за Степана Алексеевича, а не то я выйду. Иначе я здесь закисну. Сколько мне осталось до со-рока, то есть до фактического конца жизни... Так что долго не думай, выходи. Зачем тебе этот Иван? — сказала Верони-ка и покрутила пальцем у виска.

— Перестань, он просто неорганизованный...

— Настя, ты не видела банку с солеными огурцами, кото-рую я утром достала из подвала? Что-то с памятью у меня, наверное, авитаминоз...— спросила Раиса Никифоровна, открыв дверь из кухни.

— Бабушка, мы тебя любим! — воскликнула Вероника.

—Да, да, любите, вы меня любите...

— Бабулечка, ну, что ты, что ты, перестань о печальном!

«Одни родители, одно воспитание, в одной школе учи-лись, десять лет учили одному и тому же, даже классная в средней школе была одна, а люди получились такие разные. Вот и верь после этого в педагогику. А может, тут другое играет главную роль?»

— Надутые губки — неотразимое оружие французских дам,— продолжала шутить Вероника.

— А вот сейчас ложкой по лбу, не посмотрю, что дама!

— Бабушка, я же шучу!..

— Шутница тут мне...— проговорила Раиса Никифоров-на и вернулась на кухню.

— Вот случилось-то…— обратилась она к Нине и Миха-илу, продолжая прерванный разговор.— А тут еще Степан Алексеевич от нее отошел в сторону. Кто мог подумать? Такой утес, и на тебе! А она гордая…

— Вот-вот, гордая!

— Ну, тебе этого не понять, Нина.

— Куда уж мне! Где уж нам уж?..

Через кухню в комнату прошла Анастасия. Глаза ее были грустными. Раиса Никифоровна оставила стол, вышла за ней, подошла сзади к Насте, стоящей у окна, обняла ее, а та повернуться не могла — ком в горле. Заплакали обе. О чем говорили? — Прощения друг у друга просили за что-то, а за что — не помнили…

© Шафран Яков Наумович, 2020