1 Лехаим, брат! Предисловие

Сергей Баранов
ЛЕХАИМ, БРАТ! 2017 - 2019


ПРЕДИСЛОВИЕ

     Когда мы в институте первый раз поехали на военные сборы, мне было страшно. Страшно не от того, что там могло что-нибудь со мной случиться, а из-за моих воспоминаний. Детских воспоминаний. Дело в том, что однажды, когда я был маленьким, отец повёз меня на стрельбище. На настоящее военное стрельбище в какую-то военную часть. Он так решил. Чтобы, постреляв из автомата, я вдруг ощутил себя мужчиной. Мне тогда было всё интересно, и я был горд происходящими со мной событиями. Я тогда как раз благополучно покинул детский сад, и меня усиленно готовили к школе.
     Как почётного гостя меня отрядили стрелять в первой десятке. Ну, повесили на меня автомат, как положено, с тремя патронами, от веса которого мои худенькие коленочки подогнулись и задрожали. Это нагнало на меня первую волну стыда.
     Вторая волна очень быстро догнала первую, когда я не смог передёрнуть затвор, хотя мне доходчиво объяснили, как это делается. Ребёнком я был понятливым и толковым. Но затвор я сам так и не передёрнул и патрон в патронник не загнал. Наверное, от недоразвитости своего неокрепшего ещё тельца, хотя я тогда этого совсем не понимал. Но с оружием мне помог большой солдат, которого звали Егор и который был ко мне приставлен оберегать мою технику безопасности, отчего я тоже несколько смущался. Зарядив мне автомат, уложив его на мешок с опилками и указав мне пальцем, в какой стороне находится моя мишень, мой опекун отошёл за меня, уложив мои ноги в правильное положение при упоре лёжа.
     Третья волна накрыла меня, когда я указательным пальчиком пытался изо всех сил надавить на курок. Пальцы у меня побелели, холодная сталь впивалась в кожу, а через неё и в кость фаланги, но пули никак не вылетали из моего оружия. Во мне сжималось всё. Даже зубы скрипели друг о друга от напряжения и желания выстрелить, и казалось, что все сто человек смотрят мне в спину и ждут, когда смогут занять освободившееся место после моей стрельбы. Но палец жал на курок, а выстрела всё не было. А был холодный пот, растекающийся по всей моей спине. И значит, я подводил всю роту отличников боевой и политической подготовки.
     Всё произошло очень быстро. От грохота залпа первого выстрела остальных девятерых стрелков меня подбросило вверх на брезенте, отчего все три мои пули очередью вылетели из ствола одна за другой, разлетевшись веером неизвестно куда и своим звуком «ту-ту-ту» перекрыв сухой треск в моих штанишках.
     Я вскочил от резкой боли в плече, но приставленный ко мне военный моментально схватил меня в охапку своими сильными руками, чтобы я не выбежал на линию огня настоящих солдат. Запах моих внутренних газов никак не смешивался с запахом пороховых зарядов. Слёзы от стыда, обиды и боли наполнили меня полностью и давили уже на горло. Они душили меня и не давали дышать. А плакать было нельзя. Меня несколько успокоил Егор, понимающе надев мне на голову свою пилотку с маленькой красной звёздочкой.
     Чтобы я до конца прочувствовал себя настоящим мужчиной и смирился с неудачей, папа мой решил подарить мне мою пустую мишень, но его друг, подполковник дядя Витя, незаметно для меня карандашом продырявил три дырочки в районе седьмого круга. Я это видел, и меня такое положение дел ещё больше расстроило. И тогда дядя Витя опоясал меня три раза своим настоящим офицерским ремнём, на котором красовалась кобура с настоящим пистолетом. И в таком виде меня сфотографировали на крыле командирского газика, отчего я временно позабыл все свои позорные неудачи и получил маленькую толику настоящего мальчишечьего счастья. Эта фотография в начальных классах была предметом уважения среди классных пацанов, так как обо всех остальных своих достижениях я трусливо умалчивал.
     Я и без фотографии иногда в красках вспоминал друзьям это лихое для меня событие. Без определённых тонкостей, конечно же. И когда в очередной раз мальчишки из новой группы знакомых разевали завистливо рты, перед нами из ниоткуда появилась старушка. Обыкновенно странная такая, дряхлая старушенция. Для нас в то беззаботное время все женщины за сорок были старухами, так что эта точно была дряхлой старушенцией. Как из сказки. Вся в чёрных одеждах с длинными худющими скрюченными пальцами, которыми она впилась в какую-то завязанную узлом котомку, висевшую на её посохе. Бабка оглядела нас всех внимательно, упёрлась в меня своими чёрными глазищами и обратилась именно ко мне вполголоса.
     – Это у тебя маменька благородных кровей?
     – Нет! – честно и по-пионерски отрапортовал я.
     Она ещё раз осмотрела меня снизу доверху и вручила мне своими страшными пальцами коробочку, которую с лёгкостью вытащила из своего узелка.
     – Нате, ребятки, покушайте конфеток! Сладеньких.  Помяните рабу Божию Мотю.
     Почему она это сказала, мы не знали, но, только произнеся эту единственную фразу, она развернулась и зашаркала прочь. Кто такая Мотя нам было неведомо. Что такое помянуть мы тоже не знали. В связи с чем мы все дружно засмеялись над смешным именем и странного названия процедурой. Услышав смех, старуха внезапно оглянулась, окатила нас своим цепляющим взглядом, отчего у нас у всех одновременно мурашки забегали по всем частям тела, и быстро скрылась за ближайшей калиткой шумного двора.
     Сбросив с себя холодок от общения с неизвестной, мы вспомнили про коробочку. Это была круглая, плоская жестяная баночка синего цвета, на которой был старинный герб. Внизу картинки по кругу было странная надпись «Г.Ландрин», а в центре красовались манящие слова «Леденцы Монпансье».  Сбоку коробочки были написаны цифры – 1860. Сначала мы подумали, что здесь именно столько штук конфет, но потом пришли к общему мнению, что наборщик в типографии ошибся цифрой в написании года выпуска. По нашему мнению, там должно было быть написано «1960». И от этого мы опять же все развеселились.
     В жестяной коробочке лежали разноцветно-блестящие, ароматно-сладкие шарики, которые быстро разошлись по нашим ртам. Вкуснотища была редкостная!
     За чередой каждодневных детских ярких жизненных событий старушка эта быстро вылетела у меня из головы на долгие годы, пока со мной не произошла похожая ситуация.
     Пустую же конфетную коробочку у меня выменял один из пацанов. О чём я совсем не пожалел. Он мне за неё отдал целый том про медицину из собрания Детской Энциклопедии, которой я в школьные годы зачитывался каждый день.
     Этой же ночью мне приснился странный сон.
На всё ночное небо рассверкалось сияние. Вроде бы не северные широты у нас, а сияние такое же. Как в кино. Красивое, разноцветное, как съеденные сегодня монпансье! Смотри - и радуйся! Околдовывающая красота переливалась среди молниеносных разрядов. И тут вся эта картинка начала отдаляться и возвышаться. Вдруг вокруг сияния появились контурные огни и определились необъятные размеры какого-то летательного аппарата и его крестообразное рулевое оперение. Все наблюдающие за этим явлением разинули рты, вытаращившись на происходящее над нами, и явно разглядели огромнейшее устройство, смахивающее на дирижабль, поднимающееся вверх и одновременно отдаляющееся от нас к горизонту, открывая за собой чистое, залитое звёздами небо!
     Оно улетело, мигнув на горизонте яркой точкой, и я остался среди ничего не понимающих людей, как, собственно, и я сам.
     А вот этот странный яркий сон долго светился разноцветьем в моей памяти, но я и подумать не мог, что и он вернётся ко мне событиями моей жизни…