О фильме Жена

О фильме «Жена» (2017) режиссер Бьерн Рунге, по роману Мег Волитцер.

Не касаясь кинематографических достижений фильма, операторской работы, или игры актеров, хотя все они отлично справились со своими ролями, не говоря уже о главной героине Джоан Каслман– Гленн Клоуз, -  на обаянии, женственности, и на внутренней глубине которой построен образ жены Нобелевского лауреата Джо Каслмана – Джонатан Прайс, порассуждаем о сюжете. Тем более, что фильм окунает в атмосферу происходящего столь основательно, что по завершению просмотра порождает некое даже дискомфортное состояние, несогласие, попытку осмыслить, понять почему и как.
Молодая писательница Джоан влюбляется в профессора, талантливого литератора, и способна безоговорочно растворится, стать частью его жизни, подложив всю свою творческую мощь под его писательскую карьеру.
Он оставляет жену и ребенка, и вот они уже счастливы вместе новым семейным союзом, подрастающими их детьми, но более всего совместными интересами – поскольку творят вместе, создают настоящую литературу, пишут книги.
Тут возникает завязка сюжета. Джоан не имеет амбиций, она талантлива и одарена как писатель, но становится как бы тенью набирающего популярность, и прославленного автора - ее мужа Джо.
Он - известный писатель, ему весь почет, а она всего лишь домашний редактор.
И не даром, во время бесчисленных семейных скандалов, возникающих в самые неподходящие для этого моменты, в публичных местах, Джо напоминает жене: «Мы все правильно делали, дорогая!» Словно извиняется, за ее труд. И хвалит ее во всех своих выступлениях, называя своей лучшей частью, отдавая должное ее влиянию, и роли вдохновительницы в творчестве. Но этого ей слишком мало.
И в момент наибольшего нервного потрясения, катализатором которого стало решение о присуждении Джо Нобелевской премии, накопившееся чувство прорывается наружу страшным скандалом, еще более безобразным оттого, что происходит все это во время торжественной церемонии вручения премии, в присутствии членов Академии, званых гостей, и даже шведской королевской семьи.
Джоан столь раздражена, что не находит в себе сил остаться на приеме, хотя бы из уважения к гостям. Она спешно покидает зал, на ходу опрокинув себе на платье поднос с едой из рук официанта. Ее, с извинениями, сопровождает персонал, предлагая сейчас же новое платье, чтобы она переоделась, но она не намерена оставаться, или вступать с ними в разговор.
Все дело в том, что окружающие люди и ей, и ее мужу просто не нужны. Они оба настолько сосредоточены на своих внутренних проблемах, что люди для них представляют интерес лишь как материал для писательского творчества. Безразличны к мнению и чувствам остальных, позволяют себе с криками выяснять отношения, и ссорится в лимузине, в присутствии водителя, и даже по ходу выбрасывают Нобелевскую медаль, так что водитель вынужден потом искать ее на заснеженной улице. Словом, все в духе махрового эгоизма, столь актуальная ныне тема в свете происходящих в мире кризисов. И, пока люди не задумаются о том, что следует уважать других, усмирив собственное эго, - мир будет погружаться во тьму.
Ведь если именно это качество незрелости душевной демонстрируют те, кто должен бы считаться знатоками людской судьбы, то чего же ждать от остальных, кому они предлагают свои мысли в виде высоко оцененных литературоведами книг.
Показательно и то, что происходит с их взрослым сыном, ставшем на путь творчества вслед за родителями. Ему важно знать, как оценит отец его первый рассказ, но тот занят, не обращает внимания, все просто. А попытки матери поддержать его, не имеют должного значения, ибо к ней нет того восторженного доверия, как к гениальному отцу.
И сын бунтует. И тоже во время вручения премии. Находит наркотики, траву, и перед самой церемонией вступает в спор с отцом, обкуренный и обиженный, бросает родителям в лицо в тот момент, когда из-за очередных разборок они уже опаздывают на церемонию, всю «жесткую правду».
И это, вместе с истерикой жены, доводит в конце кондов Джо до сердечного приступа, до смерти прямо в отеле, сразу после получения премии.
В этом есть какая-то неправда. Как мне кажется. Вроде бы по смыслу происходящего Джоан должна быть более тонко чувствующей, в отличии от мужа.
Это ведь женщина, положившая на алтарь его славы свою жизнь. Она не станет в момент этой самой славы, в присутствии всего честного мира демонстрировать распущенность чувств, объявлять ему, что уходит, обвинять его в многочисленных изменах… Ибо знала всегда, что изменял, что был таким, как есть, но жила с ним, любила, и прощала всю жизнь. Так почему же сейчас? Не способна до конца осознать и пережить с ним вместе? Или столь незрела, что не понимает, что творит?
И вот опять самолет, и та же стюардесса, которая произнесла формулу, заложенную в основу сюжета: «… Вы необыкновенная пара, между вами существует что-то такое особенное, в том, как вы разговариваете друг с другом, как общаетесь…»
Они еще в шоке, и жена, и сын, но биографу приказано «Не сметь писать то, о чем говорили, а то засужу». О чести, о памяти умершего мужа. Все правильно. Так должно быть. Нельзя марать память о человеке. Резонный вопрос: «А при жизни...?»
Это о чувствах, о таланте, о непонимании супругами друг друга, неразделенности судьбы до конца, по-человечески. Она это делала потому, что хотела. Не хотела бы – не стала, ушла бы, писала сама. Значит ей было удобно так себя подавать. Через второе лицо. Быть женой. Так что же бунтовать в момент его славы? Она и сама не понимает. Но это так глубоко в подсознании, что не докопаться, и только мужу, лауреату, уже все равно. И как-то даже неловко за весь Нобелевский комитет, за Академию шведскую, за короля, - все оказалось лишь поводом для большого семейного скандала, и взрыва эмоций, приведшего к разрыву, к трагедии.
«Учитесь властвовать собою…» - писал Онегин Татьяне.