Кризис патриархата Книга 2 Часть 1 главы 1-5

               
         Книга 2. Под балтийским небом Часть 1. Начало взрослой жизни
               
                Глава 1. На новом месте
                Глава 2. Неожиданное письмо
                Глава 3. Премьера
                Глава 4. Первая ссора
                Глава 5. Убить ребёнка?
         
         Глава 1. На новом месте
               
         Осень и зима 1960-1961 года выдались редкими даже для Эстонии затяжными потоками и сплошными лужами. Наши предки сказали бы:"Нахлынули хляби небесные". Природа что-то оплакивала, хмурилась и сердилась одновременно. Люба, выйдя замуж за молоденького лейтенанта с "красными корочками", сразу же поняла: теперь надо немедленно искать работу и сразу же нашла её. В дверь постучали. Это была соседка с другой стороны "финского домика". Люба видела её только однажды, в день приезда.

- Пошли ко мне, чайку попьём. Я обед готовлю, угощу, а то смотрю ты и дрова не рубила, воду не качала. Не нравятся условия жизни? Ничего, привыкнешь. Я пойду, у меня плита... Я тебя жду!

        Захватив коробку московских конфет и пачку печенья, Люба поспешила к соседке. Её звали Тая, Таисия. Как почти все дети военных лет, худенькая, маленькая, очень похожая на "осеверённую индианку". Красивая, счастливая, с очень большим животом...

- Ну, рассказывай! - торопила её скучающая Тая.- Какие у тебя планы, мои - сразу  видны. Скоро рожать домой поеду, в Саратов: там у меня мама, сёстры замужние с детьми, врачи знакомые.  Только уезжать не хочется. Я так люблю Валерочку, не передать словами, расставаться не хочется! Ну, делись своими новостями! Всё равно делать нечего!

- А я на работу устроилась. Мне к двум часам: сначала в библиотеке Дома офицеров у лётчиков, потом - репетиция. Ставить будем "Барабанщицу" Салынского. В Москве идёт такой спектакль в Театре Советской Армии. Всем понравится, вот увидишь! Там про разведчицу, подпольщицу, которая в немецкий штаб пробралась работать.  Как же ей плохо пришлось после освобождения советскими войсками...

- Вот это молодец! И когда только успела? Да, говорили, что ты - энергичная, сразу же характер показала, с первых же дней!

- Мне повезло. У них помощница библиотекаря в декретный отпуск ушла. Начальник, майор, за мой диплом схватился. Говорит, во всём помогать будет: с молодыми офицерами поговорит, солдат пригласит. Они, говорит, сами вечером прибегут, отбирать на все роли вместе с ним будем. На главную роль есть подходящая женщина - красавица. Сегодня читка пьесы намечена и после обсуждать будем ставить задачи, роли распределим...

- Здорово! А муж ревновать не будет? Вокруг тебя столько мужчин будет...

- Не знаю... Другой работы нет, а дома сидеть - совсем закиснуть можно в такую непогоду. Я от него своей профессии не скрывала, пусть привыкает... В людей надо верить и слово своё держать!
- А я уже второй год скучаю. Жду, жду Валерочку. Я его так люблю, всё время вкусненькое готовлю. Как он тут без меня будет...
- Ничего, обойдётся. Они же на дежурстве по три раза едят. Говорят, что вкусно им там в лесу готовят. Профессионалы, не то что я - самоучка после стольких голодных лет.
- А он к домашнему привычный. Мать у него хорошая кулинарка, мне теперь тянуться за ней приходиться. Да, и тебе муж хороший подарок с намёком приготовил. При мне книгу покупал "О вкусной и здоровой пище".
- Да... Только там всё рассчитано на общественное питание. Там такие объёмы закладываются, а у нас с Володей - ни посуды, ни холодильника, ни мебели, ни денег пока нет. Оба полусироты, дети войны. Вот я и поспешила устроиться.Говорят, что русским без знания эстонского языка почти невозможно работу найти. С аванса хоть примитивную посуду куплю. Здесь магазины хорошие. Выбор есть...
       
        Тая быстро нарезАла морковь, капусту, жарила картошку и котлеты. Плита  была на четыре конфорки. Люба невольно залюбовалась её ловкими движениями, ещё больше - чёрными счастливыми глазами, да аккуратным ситцевым халатиком и кокетливым фартучком.
- Что разглядываешь? Это я сама себе сшила. У меня швейная машинка есть."Зингер", бабушка на свадьбу подарила. Она уже плохо видит. Да и руки у неё уже не те... Будешь приходить ко мне, прострочИшь всё, что надо. Давай дружить. Я скоро вернусь! А то Валерочка у меня загуляет, он танцы любит, мы иногда в ресторан ходили с ним, он любит поразвлекаться, девушек даже при мне приглашал на танец.  А у тебя?

- Мы мало знакомы. Мне на третий день знакомства предложение было сделано, я от него сбежала в отпуск к отцу, к сестрёнкам и братишке. Мама у нас умерла из-за войны, а папа контуженный пришёл, тоже болеет часто, нервничает. Я так испугалась, когда Володя нагрянул, мой адрес в бухгалтерии узнал. Он как приехал, со всеми моими родными, друзьями, соседями, на глазах у которых я выросла, перезнакомился, умудрился всем понравиться. Пришлось поневоле замуж за него выходить, мне все уши о нём прожужжали. Как он сказал, специально меня  "скомпрометировал" перед всем нашим зверосовхозом! Но главное, отец: "Какого, говорит, принца тебе ещё надо?! Выходи за него замуж, а у меня, сама знаешь, Танька-студентка, двое маленьких короедов, Галька и Егорка. Их всех тянуть и тянуть надо. Может, чем-то и ты поможешь. Тяжело мне приходится!" Вот так вот на двадцать третий день знакомства и пришлось в ЗАГС идти поневоле... Понимаешь, его матери не объяснишь... Она меня попрекнула, что без приданного невеста. А тут  молодой офицер едет по назначению служить, ну, жене положены "подъёмные", да ещё "проездные", Пришлось поневоле "залигистрироваться" прямо перед его отъездом. Вот так... Только-только начинаю его характер изучать.

- По суворовски, значит, "быстрота и натиск"? - пошутила Тая. - Не зря пять лет государство готовило советского офицера-отличника? Сразу же все советы и заветы русских полководцев на практике применил? В "клещи" тебя захватил? И все фланги организовал? Молодец!
 
- Выходит, не зря... Проверил на практике. Ну, я пойду. Спасибо за обед. Успею только-только добежать.
- А ты через лесочек, сейчас светло, да и тихо у нас, никакого хулиганства не было. Только в 1941... Но всё-таки долго не задерживайся! Осторожнее будь!

       В коридоре Дома офицеров Люба встретила преподавателя музыки и танцев Линду, литовку, жену опытного, как ей сказали, лётчика. Та была хорошо одета, с брошью-сактой на груди. Она приветливо улыбнулась и сразу же по-деловому начала решать рабочие вопросы.

- Мне начальник сказал, что пьесу многоактную будем ставить в скором времени. К нам комиссия приедет с проверкой. Он всех удивить хочет! Музыка нужна будет?

- Да! Там в спектакле лейтмотивом песня проходит. Ты её, конечно, знаешь: "...Средь нас был юный барабанщик, в атаку он шёл впереди с весёлым другом - барабаном, с огнём в большевистской груди". Её там мальчики-подростки поют и главная героиня, а в конце, после гибели её, хор. Справимся?!
- Должны, иначе нас здесь, в военном городке, не поймут. Здесь театры редко  бывают. Тем более свои будут играть! Полон зал соберём. Аншлаг обеспечен!
- Значит, сыграть придётся не хуже, чем в Театре Советской Армии? - пошутила Люба.- Ладно, сделаем! Где наша пропадала? Через невозможное - вперёд!

- Ты какое-то новое для меня слово сказала: ладно, сделаем? Я русскую школу закончила в Вильнюсе, но его не слышала, я бы запомнила. У нас, литовцев, Лада - это древняя  Богиня любви, брака и семьи. А у вас?

- Это общеславянская языческая богиня. Ей были посвящены многие храмы и капища, были скульптуры, идолы. Потом в конце Х века всё уничтожать стали беспощадно... Но вот у нас, в русском языке, многое сохранилось из древнего культа этой богини. У нас ЛАДан, ЛАДони, ЛАДушки, наЛАДим, приЛАДим. ЛАДно, значит, хорошо,согласны, отлично поладим, сделаем! Ладненько?! Я, когда муж от военного автобуса после дежурства идёт, смотрю: не очень высокий, но ладный. Все на нём аккуратно, чисто, наглажено, глаза голубые светятся, добрые-предобрые. Всё ладно, все знаки отличия, как положено, приЛАДил, стрелочки нагладил...
- Откуда ты всё это взяла?

- Из языка, "богатого, могучего, красивого, общедоступного". Я на исторический факультет ЛГУ хочу поступить, на заочное отделение. Муж у меня В-ЛАД-и-мир, по древнему - ЛАД, ЛАДо, любимый, дорогой, по-нынешнему даже мармеЛАДный и шоко-ЛАД-ный. Видишь, сколько слов с одним корнем? Мы всё с тобой должны уладить, дружбу наладить, шероховатости в отношениях постараться сгладить. Даже если вокруг все говорят:"Ну, дождик заладил! Одно и то же заладила!"  Сладко, сладить и даже разладить, - вот сколько слов! Не говоря уже о кладах, складах, закладах и кладбищах...
- Никогда бы не додумалась. Тебе лекции читать надо.

- Какие наши годы? Придёт время и лекции читать начнём, и о культуре древней, и о народных старинных обычаях... Ну, я поспешу, готовиться надо, репетиция вечером.

- Уже? А можно, я тоже приду? У меня муж в командировке, проверю у сына уроки и прибегу. В восьмом классе он, уже большой, умный, отличник.
- В восьмом? Тоже сгодится! Вместе приходите. Вдруг, ему тоже понравится?! Там, в пьесе, два мальчика-подростка есть. Возьмём! И пусть друга пригласит.
 
        Вот так, просто и весело, энергично и последовательно, Люба принялась выполнять просьбу начальства, несмотря на то, что она по мужу принадлежала совсем к другой военной части. Да это было не важно: "В одном Союзе живём и творим новое общество все вместе!"

         Глава 2. Неожиданное письмо

         Когда приехал после дежурства её муж, Люба с радостью стала делиться с ним своими новостями, он даже растерялся от её напористости и обилия разных важных для неё событий.
- Да... Не случайно мне говорили там, у вас в зверосовхозе, что с тобой не соскучишься...
- Что?! А кто мне сказал, что ты служишь в такой части, где всё засекречено? Что тебе со мной говорить запрещено?! Что часто молчать будешь?! Зато у меня, учти, никаких от тебя нет секретов! Хочешь, покажу сколько я, пока ты отсутствовал, из грамматики немецкого языка повторила? У меня главная героиня по-немецки хорошо говорит и даже поёт разгульные песенки и танцует, как в кабаре...

- Ты её играть будешь? - сразу же насторожился ревнивый муж, но перевёл на шутку: "Не позволю! Кабаре - только дома!"
- Ещё чего выдумал! Я - режиссёр, постановщик, организатор и суфлёр. Я всё-всё наизусть знать должна, подсказывать, разъяснять, вводить в предлагаемые   обстоятельства и многое сделать, чтобы разбудить нужные чувства у наших молодых непрофессиональных актёров. Иначе нам никто не поверит! И вся работа пойдёт на смарку!
- Интересная у тебя работа...- протянул Владимир.- А для меня останется хоть чуточку внимания с твоей стороны?

- Что неужели тебя переводят? Ты же обещал, что только года через три. Я не хочу быть безработной! Знаешь, сколько нам всего надо будет купить? Не будем же мы с тобой вечно на газетке кушать? Мне надо работать!
- Можешь успокоиться! Пока всё стабильно. Только ты не забывай, что я очень и очень ревнивый. Так что - учти!
- Этого я не забуду! Только и ты, уж будь другом, не забывай,что мы слово вместе давали, и ты тоже! А я привыкла с детства слово держать! Попробуешь, что я тебе сегодня наготовила?      
- Пахнет вкусно, я ещё на крылечке почуял. Тая, наверное, проконсультировала?
- Ещё чего! Я старшей хозяйкой без мамы в семье осталась... Ешь давай и помолчи.
      
       Вот так побежала её новая жизнь, она давно уже поняла, что все истекшие горести забываются в работе. Расширялся круг её знакомств. Шли интересные репетиции, много шутили, смеялись. С библиотечной работой она тоже справлялась. Её ещё с детства привлекла в активисты заведующая библиотекой Александра Яковлевна там, в клубе, в родном ей месте, среди мачтовых сОсен. Там продолжали жить её отец, братишка и сестрёнка. А Таня стала студенткой университета, хорошо училась на историко-филологическом факультете, встречалась с поэтами, писателями в Литературном клубе. Они с Любой писали друг другу длинные письма, ждали летних встреч...
    
       Однажды, собираясь утром на работу, Люба удивлялась тому, как у неё "ломит в душе" от какого-то странного предчувствия. Словно вернулись её отроческие длинные годы, когда все вокруг говорили, что обречена на смерть мама и скоро надо ждать самого худшего исхода...
      
      Как обычно, она обогнула домик и с удивлением увидела, что двери на половинку, где хозяйничала Тая, приоткрыты. Она тихонько прошла и в оцепенении остановилась от непонятной устрашающей картины. Тая разбегалась и сильно-сильно, решительно и отчаянно ударялась своим огромным животом о железные стойки изголовья солдатской кровати. Крикнув от боли и какой-то щемящей душу безысходности, она снова и снова стремилась нанести удар по своему давно уже шевелящемуся, толкающемуся детёнышу, который вот-вот должен был появиться на свет.

- Что же ты делаешь? Ему же больно, он маленький, беззащитный, беспомощный! Только ты можешь дать ему жизнь! Таисия, зачем ты это делаешь? Это же...
- Убью!- прорычала Тая и посмотрела безумными глазами. Красные набрякшие веки превратились в "домики", слёз не было... - Ненавижу, не буду рожать! Убью! Не получит он ребёнка, сына Русланчика. Все мужчины - сволочи, изменники, гады, предатели и негодяи! И этот вырастет такой же подлец! Не мешай мне, я всё равно убью его. Пусть этот мерзавец знает цену своего предательства... Подлец!
      
        Тая тяжело дышала и сделала попытку вырваться из рук Любы, чтобы продолжить своё странное непонятное поведение. Люба крепче обняла её дрожащее тело, гладила плечи, спину, голову, приговаривая:

- Успокойся, Таечка, ребёнок, твой малыш, ни в чём не виноват... Ему очень больно и страшно, но он не может закричать тебе, глядя в глаза: "Мамочка, не уничтожай! Я буду хорошим! Пожалей меня, мамочка! Я так боюсь... Мне так страшно..."
      
        Люба усадила ослабевшую подругу на диванчик, встала на колени, обняла её живот, прижалась к нему и заплакала, почувствовав мягкое шевеление.

- Он живой! Он  шевелится, не делай больше такого, пожалуйста. Он - жив!!!

        Обессилевшая Тая сникла, а Люба вытерла слёзы, быстро прошла на кухню, зачерпнула ковшом из ведра холодной воды, схватила полотенце и, вернувшись к стонущей молодой, но уже несчастной женщине, стала брызгать ей в лицо, потом намочила край полотенца и стала протирать красное возбуждённое лицо, шею, руки, приговаривая:

- Сейчас тебе будет полегче. Ты мне расскажешь всё, что случилось, тебе надо поделиться, я пойму, вот увидишь... Ты сильная, красивая, молодая, ты будешь очень счастливой, только не отчаивайся! Твой отец в войну погиб, защитить тебя сейчас некому, все родные далеко. Они тебя любят, волнуются, ждут. Попей, попей водички. Вот так... А сейчас мы пройдём на кухню, ты мне всё расскажешь, и мы вместе, слышишь, вместе, решим, что надо делать. Я - с тобой, я - рядом, я - твой друг!

        Ей удалось увести Таю от устрашающей железной кровати, напоминающей Любе  средневековый пыточный стол. Она посадила её в уголок, заставила выпить ещё стакан воды, захлопнула и заперла на замки двери, села напротив и строго приказала:
- Рассказывай всё! Подробно, что случилось, почему, вдруг, ты возненавидела твоего, понимаешь, твоего ребёнка? Почему ты пыталась убить его? Боже, как это могло случиться?! Это же - ужас... Хорошо, что он - жив!

        Тая вынула из кармана тёплого фланелевого широкого халата конверт с почтовым штемпелем и скомканное письмо:
- Вот, читай...
   
        Люба развернула листок и вздрогнула от того, что было там написано:

  "Милый, ненаглядный, любимый мой Валерочка! Каждый день жду от тебя письма и целую все старые письма тысячу раз. Как я всегда счастлива рядом с тобой! Неужели так трудно выбить командировку? Ты же сам говорил, что ваша часть только-только формируется, много связей надо устанавливать, организовывать поставки. Я здесь, совсем недалеко от вас, ежедневно жду тебя. Я так ощутимо представляю тебя рядом, что убеждена - мы с тобой две половинки, нашедшие наконец друг друга среди миллионов людей.  Мы полюбили сразу, внезапно и навсегда, и нам тяжело жить друг без друга. А приходится довольствоваться редкими минутками нашего неописуемого счастья. Как это трудно жить в разлуке...
  Мой неповторимый и близкий до предела, я так хочу прижаться к тебе, обнимать, целовать, ласкать. Ну, что ты тянешь, скажи своей старухе всё то, что выплакал мне в горечи и отчаянии:
  -она старше тебя;
  -ты был молодым и неопытным;
  -ты сделал неправильный выбор, поспешил с женитьбой, не погулял, рассказать даже друзьям нечего;
  -тебя посватали, окрутили все желающие выпить на чужой счёт, родственники твоей старухи, да так, что ты и опомниться не успел, как стал женатым в восемнадцать лет;
  -ты был дураком, слушал чужих советов, не научился жить своим умом и лишил себя счастья! Попал в кабалу!
 
  И  ещё неизвестно, твой ли там ребёнок! Ты был курсантом, увольнительные были редко, а она крутилась на стройке, "великий строитель", подумаешь: вокруг полно голодных  мужиков. Ну, и быстренько она настроилась и пристроилась к тебе.
      
  А помнишь, как хорошо нам вместе, как мы понимаем, чувствуем и долго живём этими чувствами, ожидая встречи? Моя бабушка всё время вспоминает тебя, как мы приходили к ней в гости знакомиться. Помнишь, какими пирожками она тебя, из-под дождя,голодного,встретила? А соленьями? А вареньями? У нас в роду хозяйственные все, приветливые. Она снова приглашает нас к себе!
  Бросай ты эту ведьму, она тебя просто приворожила, там, на вашей Волге, до сих пор полно язычников, ворожеи у вас, говорят, не бездействуют, вот и окрутили тебя с молоду, змеюки подколодные.
  Может, мне написать письмо твоему командиру? Объяснить всё: у нас в стране нет рабства, человек должен быть свободным, нечего держать его в семейных цепях, да ещё и прикреплять каким-то, неизвестно чьим, ребёнком. Номер части я знаю, имя, отчество, фамилию, звание командира ты мне говорил, я запомнила  навсегда, как и тебя, мой хороший, ласковый, любимый, незабываемый! Целую десять тысяч раз!!!
 
  Пиши скорее, а ещё лучше приезжай! Брось эту азиатку, они все сплошь у нас, у европеек, лучших мужчин перехватывают чуть ли не с детства... Обнимаю, целую, жду-не дождусь...Это - Я!!!"

- Прочла? И что ты скажешь? - приоткрыла глаза измученная Тая..
- Ни один мужчина на свете не стоит того, чтобы убивать из-за него ребёнка! -выпалила разгневанная Люба.- Знаешь, у нас на работе взрослые опытные женщины говорят, что все, абсолютно все мужья, рано или поздно, но изменяют жёнам. Что это якобы природный животный "Закон самца!". Да, это - больно, да, это - обидно, да, это - предательство. Главное, это - нарушение человеческой сущности. Возвращение к неандертальцам! Говорят, что мужчины врут жёнам постоянно, это для них не грех, а подвиг своего рода. Поэтому они и безумно ревнивы, потому что у них всегда "рыльце в пуху". Они по себе судят! Говорят, что почти все офицеры скрывают от своих жён истинный размер денежного содержания при условии соблюдения "строжайшей секретности и военной тайны" друг друга... Круговая порука! А нам, видите ли "не верят!" Противно...
   
   Но ты, Тая, меня спрашиваешь, хотя знаешь, что я совершенно неопытная в семейных вопросах. Наверное, и мне предстоит такой же ужас, который ты сейчас переживаешь. Я не знаю, чем тебе помочь... Я даже не знаю, можно ли тебе накапать валерьянки?

- И что бы ты сделала на моём месте?
- Надо сначала родить ребёнка, потом выкормить, потом...
- А потом я ему отомщу! Он узнает...
- Тая, миленькая, не надо сейчас зла, сделай вид, что ничего не случилось. Пусть твой малыш будет добрым, это так важно... Хватит нам фашизма! Главная задача - родить, не повредив маленькому беспомощному существу. Ведь он - только твой! Но поговорить с Валеркой, конечно, надо. С глаза на глаз. Я тебе даю слово, что никому ничего не расскажу. А письмо я сожгу в печке, можно?

- Ты мне ответь, почему она меня чернит? Почему он с ней был таким чересчур откровенным? Что я, действительно "старуха, гадюка, ведьма, да ещё и азиатка"? Я его старше всего на два года. Я его не заманивала, он сам инициативу проявлял. Как она смеет так гадко обо мне писать?!
- Милая моя, да ты самая красивая из всех девчонок, с которыми я дружила. Ты - хозяйственная, умелая, у тебя "всё в руках горит". И на лицо ты даже сейчас выглядишь молодо... Можно я сожгу это письмо?
- Нет, ты не сказала мне, чтобы ты сделала на моём месте!

- Я бы родила и всё-всё сделала, чтобы он рос настоящим защитником несчастных женщин и беспомощных детей... Потому что назначение мужчины на Земле, по-моему, это брать всех униженных и обиженных, слабых и старых, под своё мужское сильное крыло. Иначе он - не человек, а хищник, только самец! Да он просто-напросто обязан сделать счастливой хотя бы одну из нас, а не плодить, и плодить, и плодить несчастных.
  Совсем не таким был мой погибший старший брат. Когда началась война, ему было только семь лет, он меня всю войну воспитывал. И женился на однокурснице в день, когда ему стукнуло 18 лет! Но что ты меня выспрашиваешь, я ничего не знаю...Я хочу, чтобы в моей душе были Добро, Свет и Разум... Пусть все будут порочны, а я не буду; пусть все предают, а я не пойду этой дорожкой; пусть все гадят, а я постараюсь оставаться чистой. И я буду учить других тому же, сколько хватит у меня сил. Поэтому я буду поступать не в ЛГУ, а в педагогический. Вот! Давай сожжем это позорное письмо, а?

- Нет! Я освобожусь, снова стану стройной и отомщу ему, сделаю так, чтобы он почувствовал боль. Только ты не говори никому в городке и на работе ничего, пожалуйста, не делай меня ещё более несчастной, чем я сейчас.
- Не беспокойся! Я уже дала тебе слово! Я умею его держать. Тая, прости! Дай мне слово, что ты будешь вести себя разумно. Мне пора на работу, я попробую сейчас отпроситься и побуду с тобой. Я прибегу  скоро. Жди меня, я расскажу всё, что надумаю по дороге... Дай я тебя обниму, поглажу. Глаза стали лучше и ты уже улыбнулась. "И жизнь хороша и жить хорошо!" Ну-ка, повторяй со мной! Вот и умница! Ну, ты меня отпускаешь совсем ненадолго? Ты ещё ничего не ела, и у меня ни крошки не было во рту. Сделай что-нибудь к моему приходу. Договорились?
      
        Изо всех сил Люба бежала к Дому офицеров, где был телефон у начальника. Она, ещё запыхавшись, сказала ему: "У моей соседки - нервный срыв. А она беременна, беременность почти 8 месяцев. Муж на дежурстве, в лесу, я боюсь, как бы не случилось то, что поправить невозможно... Что посоветуете?" 
        Начальник стал набирать номер дежурного соседней части и протянул трубку Любе:
- Здравствуйте, я жена лейтенанта Соколова. Знаете такого? И обо мне уже слышали? Вот какая проблема: на другой стороне финского домика живут мои соседи. Лейтенант Валерий  Новиков. Он уехал в лес. А дома его молоденькая жена, почти 8 месяцев беременности. У неё нервный срыв, наверное, от усталости. Нужен срочно, немедленно опытный врач, лучше - женщина. Если на стук не откроется дверь, взламывайте! Значит, без меня случилось худшее! Честное слово, я очень боюсь за её состояние. Да, Тая, Таисия, чудесный человек. Ей сейчас надо как-то помочь.  Её надо поддержать! Сделаете? Да, попытаюсь отпроситься!

       Люба посмотрела на начальника: "Можно? Я в свой выходной день назначу индивидуальные консультации нашим актёрам. По полчаса на каждого, только надо составить расписание: кто за кем придёт. А пока пусть начинают учить роли и думают о своём герое..."
- Я и наш библиотекарь Мария Ивановна сейчас это сделаем и пошлём дежурного солдата по адресам разнести повестки. Вы - свободны! Потом мне расскажете, что там произошло! А сейчас идите, вы там нужнее.

       Поблагодарив, Люба помчалась обратно, тихонько открыла дверь запасным ключом, который ей давно уже вручила Тая. Тая спала на диванчике. Люба прошла в кухню, открыла у кастрюльки крышку: пахнуло хорошими кислыми русскими щами. Она вынула сметану, нарезала хлеб, вскипятила воду и заварила чай, добавив лимонный ломтик. Потом открыла дверь в комнатку, Тая пошевелилась и открыла глаза.
- Ты вернулась?! Я сейчас встану...

       Люба помогла ей подняться, они пошли в кухню.
- У меня щи вчерашние, они ещё вкуснее становятся. Ешь, Любушка, а я не хочу.
- Так, отставить разговорчики! Хотя бы одну ложку щей, одну ложку творога. Если у тебя нет, я схожу, у меня куплен свежий...
- Не уходи от меня. В холодильнике всё есть, доставай. Как хорошо, что ты рядом, а то мне вставать, садиться, потом опять вставать... Трудно! Валера приедет, обещал билет купить, завтра утром поеду. Он машину достанет, а то я не дойду. До вокзала полтора километра, а у меня ноги отекли...И ни одной скамейки по пути...

       Загудела машина, в дверь постучали, Люба бросилась встречать врача.
- Вы просили врача - женщину, сегодня у нас её нет. Но мы можем отвезти беременную в городскую больницу.
- Не надо! - отказалась Тая. - У меня все рецепты есть, надо только в аптеке выкупить, уже готово. Я недавно в консультации была...
- Я схожу! - сказала Люба.
- Мы сейчас съездим и всё привезем! Я только температуру смеряю и давление, лёгкие простукаю, послушаю сердце и матери, и плода. Только с Таей побеседую, а вы рецепт и деньги дайте шофёру, пусть смотается быстренько.
      
       Врач ушёл в комнату, Люба поговорила с шофёром, молоденьким солдатиком-первогодком, звали его Захаром. Перекинулись несколькими словами, и он поспешно уехал. Люба слышала, как Тая говорила:
- Мне акушер-гинеколог сказала, что у меня ребёнок неправильно лежит, ягодичное предлежание плода. Все говорят, что женщины - дети войны - трудно рожают, я так боюсь...
       Тая заплакала. Люба вошла тихонько.
- Отставить слёзы! - по-военному приказала молоденькая Люба. Сейчас не Х1Х век, спасут и тебя, и ребёнка. И не смей плакать, ты не Лиза Болконская, а советский человек.  Всё преодолеешь, я же чувствую!
- Кого ждёте? Поди-ка сына, вот Валерий рад будет! Имя придумали? Теперь вам полегче стало? Я вам укол сделаю, силы поддерживающий. Трудно, небось? А насчёт предлежания: ребёнок двигается, ещё повернётся головкой вниз, не надо так расстраиваться... Это просто наступает конец беременности. Организму трудно, но вы - молоды. Всё будет хорошо.Справитесь. Осталось совсем немного. Надо потерпеть!
- Только не раскисать! - сказала Люба, а сама осмотрела всё в поисках злополучного письма, она боялась, что Тая бросила его где-нибудь на виду.
- Ну, и боевая у вас соседка, - усмехнулся врач. - Из молодых, да ранняя!
- Она такая!- согласилась Тая.- Она меня спасла, я уж умирать приготовилась...
- Забудь...- Люба опять обняла и погладила Таю. - Всё преодолеешь, ты не только самая красивая, но и умная, правда? Правда Тая - очень красивая, лучше Нефертити?

        Прогудел гудок. Это  молоденький шофёр Захар  привёз лекарства.

- Ну, поздравляю вас, Таисия, всё у вас хорошо, ваши сердца смело бьются, давление хорошее. Ну, как? Полегчало? Я вам и витаминчики вколол, не помешает.
- Да, спасибо, извините за беспокойство.
- Мы сюда примчались, - сказал врач,- как на пожар. Валерию скажу, пусть коньяк хороший припасает, приеду на "крестины". Обмоем! Всё, мы уезжаем!
- Я вас провожу, дверь закрою, побуду здесь до вечера, пока Валерий не вернётся. Ему Таю передам с рук на руки...
- Трудно Вам пришлось? -прищурился врач.- С беременными это бывает. Депрессия.
- Как у неё с психикой? Я так перепугалась...
- Всё в норме. Думаю, до родных доедет и вскоре там родит. Там и хирурги, и "скорая" под боком. Кесарево сделают, если понадобится. Не то что у нас здесь, в глухомани... А вот Вы как? Вам помощь не нужна?
- Да, Вы - что? Я только что приехала, у нас, как все говорят, медовый месяц. Только вот приданое скудное: две подушки, да скатерть, да вышитые портьеры...

- У нас с женой тоже с этого начиналось. Ничего, обрастёте ещё вещами, выкидывать придётся при переезде.
- Тьфу, сплюньте. Я на работу только что устроилась.
- Слышал, слышал... Мне два билета на ваш спектакль. В первом ряду! - Врач, улыбаясь, сел в машину и помахал Любе. - Звоните, когда спектакль наметите,лучше заранее. Непременно придём с женой, постараемся освободиться.
- Товарищ капитан! И мне тоже билет! Я тоже переживал...- Молоденький солдатик, такой же черноглазый и загорелый, как Тая, обожающе смотрел на Любу.
- Сделаем! - засмеялась Люба. - Говорят, что полон зал будет! Мы постараемся...Я вам на первый же спектакль пришлю, а вы уж со своим начальством договаривайтесь, как знаете...

        Вернувшись к Тае, Люба сразу же спросила про письмо:
- Ты хорошо держалась, молодец, Таечка! Где письмо? Давай его сожжём? Чтоб никто его случайно не увидел...
- Нет, Валера приедет - я ему покажу этот "роман" и посмотрю, что он скажет!
- В этом я тебе помогу... Я тоже ему скажу и возьму под свой контроль, пока ты будешь у родных... А сейчас приляг! Хочешь, я тебе что-нибудь почитаю вслух. Что ты любишь?
- Знаешь, почитай-ка ты мне пьесу, которую вы ставите. У тебя есть экземпляр?

- Ну, как же! - обрадовалась Люба. - Буду читать, попутно обсуждать начнём! А потом ты приедешь, может быть даже посмотришь, если малыш не будет против... Ну, мои дорогие, слушайте...

        Так незаметно пролетело время, загудел сигнал автобуса, дети и жёны со всех сторон поспешили встречать своих долгожданных "владетелей".
- Таечка, я тоже побегу, а то Володя обидится. Он у меня такой! Если что, стучи в стенку! Я примчусь к тебе на помощь, а завтра приду провожать тебя...

        Утром пришла машина за Таей. Люба вышла,чтобы поехать и проводить Таю до вагона, а Володя попрощался с ней за руку и тихо на ушко сказал: "Ты держись! Желаю увидеть вскоре вашего здорового и красивого ребёночка!" Тая была спокойна, решительна, наверное, в мыслях она уже была среди родных и поскорей хотела поговорить и поплакать вместе с мамой. Валерий обнял жену, склонил виноватую голову, что-то прошептал, поднял чемодан и понёс его в купе. Тая обняла Любу и тихонько сказала: "Я тебя никогда не забуду! Может, я больше сюда и не приеду, но никогда не забуду! Спасибо тебе за всё!"

- Как это не приедешь?! - возмутилась Люба. - У ребёнка должен быть отец! А я? Я тебя недавно встретила, полюбила от всей души... Но, конечно, делай так, как сочтёшь нужным, как мама тебе посоветует. У меня такой возможности нет. Не знаю, с кем можно будет пооткровенничать, поплакаться. Но ничего,где наша пропадала! Только ты спокойно обдумай всё, ладно? И пиши, непременно пиши, я сразу отвечать буду. Скажи, Валера просил у тебя прощенья?

- Просил... Плакал от стыда, извинялся, клялся, что это никогда не повторится, но прежнего чувства к нему у меня уже нет!
- Может быть, после рождения ребёнка всё вернётся на круги своя? Ведь ты так его любила! Но не мне судить. Береги себя, Таечка! Тебе есть для кого жить.
- Провожающие отойдите в сторону, не мешайте посадке! А вы женщина, будущая мамочка, вам пора потихонечку забираться в вагон. Давайте я вам помогу!
 
       Тая с большим трудом стала забираться по ступенькам вагона, обернулась, махнула рукой, прощаясь с Любой, уступила дорогу Валерию. Он что-то тихо сказал ей и спрыгнул на перрон. Вагон дёрнулся, Тая пошла искать своё купе. Люба стояла печальная, уезжала её подруга, первая в их городке, кто сразу протянул ей руку дружбы среди непонятной эстонской речи, вдали от привычных русских лесов и широких просторов, под почти непрерывным холодным дождём, так щедро льющимся с
серого неприветливого неба. Начался второй этап её новой жизни...

         Глава 3. Премьера

         После отъезда Таи она полностью погрузилась в подготовку спектакля: участвовала в работе хора Линды, в её занятиях с солистами, меняла и совершенствовала мизансцены, ломала голову над декорациями, освещением, реквизитом, сердилась на "прогульщиков", даже как-то пообещала пожаловаться командирам. Но всё это старалась сделать, никого зря не обижая.

        Приезд высокой комиссии приближался с неумолимой быстротой. Надо было назначать дату и время спектакля, готовить афиши во все соседние части, распределять пригласительные билеты на премьеру спектакля. Хлопот было много. Но ей удавалось как-то не забывать и о своём молодом, но очень обидчивом и одновременно строгом муже. Дата была назначена, но в этот день, как назло, а может и наудачу, её муж был занят в серьёзной и ответственной работе.

- Знаешь, это даже хорошо. Пообнимайся со своей любимой ракетой! А то я бы стала волноваться из-за одного твоего присутствия в зале или даже за кулисами. Гораздо лучше, если ты посмотришь обычный повторный спектакль для солдат и молодых офицеров без присутствия важных лиц.

         По распоряжению начальника Дома офицеров после вечерней репетиции её обязательно провожал кто-нибудь из солдат или из офицеров со строгим наказом: провести до магазина и пронаблюдать, как Любовь Алексеевна дойдёт до домика, поднимется по ступенькам и откроет дверь. Потом - свободен! И никаких личностных сцен, чтобы не испортить нервы офицеру-отличнику, мужу нашей замечательной Любаши! Ему надо обеспечивать обстановку готовности к защите СССР! Всем понятно?! Вот и отлично!

       И вот, наконец-то настал день премьеры. Как и обещали, зал был празднично украшен, пропах свежей хвоей. На сцене ещё стучали молотки, что-то передвигали по распоряжениям художника и электрика. Народ уже начал толпиться в фойе.

         Вдруг, прибежала припозднившаяся Линда и чуть ли не со слезами на глазах сообщила,что её сын простудился и заболел. Он с удовольствием играл роль мальчика с гранатой в руках,который задумал взорвать главную  героиню. Она же для всех оставалась немецкой "овчаркой", но служила нашему "смершу" для вылавливания послевоенных лазутчиков.
- Да-да,- виновато объясняла Линда.- Сын свалился с температурой, кашляет, хрипит. Оставила на отца, вызвали врача. Ведь вчера ещё был здоров, пел свою песню о барабанщике. Все готовы, даже хор пришёл полностью. Что делать?

- Продолжайте спокойно готовиться к открытию занавеса. Я выйду минут на 5-7. Мне нужны острые ножницы, костюм Эдика, обувь, граната и кепка. Немедленно принесите всё это в каморку завхоза. И найдите художника с гримом, приведите ко мне.
- Вы будете сами играть мальчишку? А как же косы? - ужаснулся начальник.
- Другого выхода нет... Продолжайте готовиться к началу! И не забудьте назначить кого-нибудь суфлировать, когда я буду мальчиком на сцене. Дайте мне текст пьесы, я отмечу красным карандашом эти места.
       
        Люба спустилась вниз, за ней шёл дежурный и нёс костюм и грим. Люба быстро за перегородкой сбросила с себя нарядно-торжественный костюмчик, туфли и
расплела свои шикарные косы. Одевшись в костюм и обувь "Эдика", ни мало не задумавшись, отхватила пряди волос одну за другой и попросила подошедшего художника:
- Чуть-чуть подровняйте. Сделайте причёску "пажа"! И дайте мне что-нибудь похожее на парик. Грима много не надо. Чуть-чуть мальчишеских черт добавьте...

        Прозвенел первый звонок. Послышалась музыка и песня-лейтмотив всего спектакля. "Мы шли под грохот канонады, мы смерти смотрели в лицо, вперёд продвигались отряды, спартаковцев-смелых бойцов!" Из-за кулис послышался хрипловатый мальчишеский голос:"Средь нас был юный барабанщик, в атаках он шёл впереди с весёлым другом-барабаном, с огнём большевистским в груди..." Занавес открылся: на сцене был "полуразрушенный дом, подъезд, ступеньки справа и слева вели наверх". Висели советские военные и послевоенные плакаты, какие-то новые объявления, клочки сорванных бумажек.  Прозвучали первые диалоги, пошли сценки  действующих лиц. Зал замер. Стояла тишина. Даже не покашливали...
        Вот и приблизилась сцена с подростками. В полуразрушенное "окно" влез, осторожно оглядываясь, "Эдик" с гранатой в руке, махнул  кому-то рукой, к проёму приблизился и "Сашка". Все, кто знал, что спектакль чуть было не сорвался, и в зале, и за кулисами зааплодировали... Мальчишки, ни мало не смущаясь, вели свой диалог, спорили, готовы были подраться, намереваясь кинуть гранату в "немецкую овчарку". Спектакль продолжался...

        По окончании всех "актёров" пригласили в комнату начальника, где уже собиралась для резюме московская комиссия. Всех рассадили на диване, креслах, стульях, принесли из вестибюля банкетки, вошла переодетая, умытая Люба с приглаженными водичкой волосами.
- Товарищ генерал! Разрешите обратиться? Мне надо бы  представить исполнителей  сегодняшнего спектакля. Я начну с главной героини, с роли Нилы Снежко. Это - дочь нашего лётчика, Героя Советского Союза...

        Начальник Дома офицеров знал досконально всех, не случайно сам всегда проверял все участки подготовки важного мероприятия.  Он дал всем "актёрам" характеристики, перечислял их заслуги перед Отечеством:  и солдат, и молодых офицеров, и вольнонаёмных, и служащих культурного центра нескольких военных частей, и жён офицеров, и закончил речь так:

- Я хочу представить гостям уважаемого и любимого всеми режиссёра, постановщика, исполнителя одной из ролей данной пьесы...- Начальник сделал паузу, а члены проверяющей комиссии стали выискивать глазами самого старого среди всех присутствующих, обращая внимание на погоны военнослужащих. Это - Любовь Алексеевна Соколова, жена старшего лейтенанта соседней части, выпускница театрального отделения из города Максима Горького. Не так давно она была принята на должность художественного руководителя нашего Дома офицеров. Прошу любить и жаловать!
- Служу Советскому Союзу! - отчеканила  поднявшаяся с места Люба, как и все военнослужащие, представленные до неё. Все рассмеялись.

- Такая молоденькая, а я думала...- удивлённо протянула "важная дама". - Я видела этот спектакль в Москве, в Театре Советской Армии. Вы такие все молодцы!Таланты! Спектакль, конечно, удался. Я вам рекомендую показать его для всех частей вашего гарнизона, для школы и остального населения...
- Есть! Организуем!- откликнулся по-военному начальник Дома офицеров.
- А какие мальчишки у вас замечательные, как играли! Правду говорят киношники, что животных и детей не переиграешь! Особенно этот лохматый, с гранатой, голос у него ломается, а как пел! Он в каком классе? Кто его родители, в каком звании отец? Такой отчаянный пацан! Я словно в своё детство вернулся...
       
        Все рассмеялись и посмотрели на улыбающуюся Любу.

- Вот, познакомьтесь: это и швец, и жнец, и на дуде игрец, наша Любовь Алексеевна, Люба-Любушка, заводила и организатор. Наш "мальчик" и одновременно жена офицера-ракетчика.
- Никогда бы не подумал!
- Есть такое театральное амплуа,-сказала Люба, - инженю и травести. Это  исполнительницы ролей мальчиков, совсем юных девушек и служанок. Когда мне это объяснили, я сразу же решила, что буду заниматься только режиссурой, раз в героини не вышла, дитя военных лет. Сегодня - исключительный случай! Мальчик внезапно заболел. А что делать? Все так трудились... Спасибо всем-всем!

- Она даже косы свои роскошные в последние минуты перед спектаклем срезала, я чуть в обморок не упала, когда увидела...- заговорила библиотекарь.- Люба, я косы припрятала, их можно будет отдать мастеру, я такого знаю. Такие причёски можно будет делать... Закачаешься!

- Всем объявляю благодарность с записью в личное дело и в трудовые книжки. Представить мне подробный список, подготовить текст приказа, я подпишу.
- Можно всех отпустить? Переволновались, дома ждут - не дождутся.Разрешите идти?
- Отдыхать всем!
 
        Проводить Любу до дома вызвался тот самый юный солдатик-шофёр из их части, интеллигентного вида, о котором  она знала  только имя. Билет пригласительный она послала Захару через медпункт. Солдатик с таким редким русским именем Захар был рад, что Люба не забыла о нём  в своих хлопотах перед спектаклем... Спросил, как чувствует себя Тая. Расставаясь у калитки, Люба протянула ему руку, а он склонился и поцеловал её.
- Благодарю вас за спектакль, Любовь Алексеевна! Чудесный, всем ребятам расскажу. Ждать будем.
- Ну, это от начальства зависит, как прикажут... До свидания, спасибо!
- Да, привет  Тае передавайте! Она мне тоже понравилась. Очень красивая, вы - тоже. Жаль, что вы обе уже замужем...
- Она к маме уехала, на Волгу. Я ей в письме ваш привет передам, ей будет приятно, что её помнят!


        Люба помахала рукой, открыла двери своими ключами и увидела лежащего на диване, но отвернувшегося к стенке, мужа.
- Приехал, а почему же не пришёл на спектакль? Что молчишь? Не интересно, как у меня всё прошло?
- Интересно, кто это тебя провожал, ручку жал. Может, и целовались по дороге?
- В окно, значит, подсматривал? Знаешь, я так устала... Переволновалась, даже обижаться на тебя сил нет. Оправдываться мне не в чем. А вот "ложки дёгтя" я от тебя не ожидала! Ну, да ладно, потом поговорим. Спокойной ночи!

        Забыв, что у неё нет уже кос, привычно провела руками по голове, чтобы распустить волосы на ночь, и с опаской посмотрела на мужа. Он привстал и с ужасом смотрел на неё.
- Ты что, косы обрезала? А меня спросила? А я тебе позволил?!
- Любопытная постановка из времён крепостной зависимости... Знаешь, милый "барин", прежде чем меня, как подневольную крестьянку допрашивать, и послать на конюшню высечь кнутами, поинтересовался бы моим "алиби"!
- Всё! Я с тобой больше не разговариваю!
- Хорошо, отдохнём друг от друга. Спокойной ночи!

         Глава 4.  Первая ссора

        Утром замёрзшая Люба вскочила с солдатской кровати, помчалась на кухню, где уже лежала припасённая Володей охапка дров, и наколотый пучок лучины для растопки, и берестяные жгутики. Огонь загудел, Люба начала составлять на столе всё необходимое для омлета. "Что делать? - думала она, вспоминая вчерашнюю встречу с мужем и его холодное к ней отношение.- Эта ревность может погубить всё. Я хорошо помню, как ревновал папа маму за разлуку в военные годы. Никакие доводы не помогали. И всё закончилось тем, что мама после рождения Егорки заболела и с каждым днём ей становилось всё хуже и хуже... Нет, такая "любовь" мне совсем не нравится. В моих глазах на всю жизнь застыла еле живая лягушка на крышке гроба и мёрзлые комки ноябрьской земли, брошенные участниками похорон. Шестилетний Егорка не выпускал мою руку, а восьмилетняя Галя прижалась с другой стороны.

-Наверное, надо держаться ровно и спокойно, не отвечать на оскорбления и выждать какое-то время, пока он не успокоится,- думала она.
        Люба уже умылась, кое-как причесалась, посмотрела в маленькое зеркальце, не остались ли где-то на лице следы вчерашнего грима. Закашлял Володя, поднялся и вышел на крылечко покурить.
- С добрым утром! - крикнула вслед ему рассерженная Люба. - Главное, не надо "выходить из себя". Повтори три раза: "Я умею держать себя в руках."
        Володя принялся умываться, чистить зубы и из-под полотенца разглядывать её "причёску".
- В монастырь готовлюсь... Надоело быть "русской красавицей"!
- Неужели - провал? Ну, ничего, утешители всегда найдутся! С рукопожатьями и с поцелуйчиками.
- Нужны вы мне все! Куревом несёт на километр... Противно!
- Ну, а косы твои при чём? Помнишь, мой старший брат Юрий что сказал, когда я вас познакомил? Где это такую королевну отыскал, да ещё с русскими косами?! И где теперь моя королева?
- Думаешь, мне не жалко? Плакать хочется, но ты не дождёшься! - На глазах Любы всё-таки блеснули слезинки...
- Так... Отставить слёзы!- Володя сел за стол на своё "хозяйское место" лицом к двери и озабоченно сказал: "Ну... Что же с тобой случилось в вашем культурном центре? Рассказывай как можно подробнее о своём "алиби"!
- Разрешите сесть, товарищ лейтенант?
- Ну, ладно пошутили и хватит...- Он подвинулся к её табурету, попытался погладить по голове. - Нет, стала совсем не такой... Какая-то другая... Я тебя такой не знал...
- Думаешь, мне не жалко?! - Люба снова опустила голову, чтобы не расплакаться. Она собралась с силами и стала рассказывать обо всех переживаниях предыдущего дня.
        Володя ел, внимательно слушал, оценивающе прищуривался и вынес резюме:
- Ну, орден или медаль тебе за такое самопожертвование не дадут, не оценят...
- Ты не забыл, скольким ты жертвуешь ради розыска каких-то поломок какой-то железки? А я с тебя беру пример. Я уже тебе говорила, что восхищаюсь твоим чувством ответственности за своё дело!

- Я принимаю твоё мнение обо мне. У меня сегодня - свободный день. А у тебя?
- Отгул...
- Поехали в Таллин делать причёску?
- Я там ещё не была. С удовольствием!
- Тогда быстренько собираемся, одеваемся и на поезд.

        Это была редкая для них прогулка. Пока Люба делала только что пришедшую с Запада "химическую завивку", укладку, сушку под "Феном" и "начёс", Володя погулял по всем ближайшим улицам и наметил дальнейший маршрут: самые узенькие средневековые улицы Таллина, исторический музей. Знакомство с морем оставить на следующую поездку и тёплую погоду.
- Ну, как?
- С косой была лучше...
- Не надо так говорьить, - вмешалась эстонка-мастер.- Ваша жена очень красивый, ви хорошая пара. Надо льюбить такую молодую жену. Она правильно сделаль. Она нам рассказаль, в чём была её прОблем. Ми сделаль ей модный европа облик. Ми все пожелаем вам счастья!
       
        Таллин произвёл на Любу ещё большее впечатление, чем её новая причёска. Таких улочек ей не доводилось раньше видеть. Но ещё больше она удивилась, когда Володя остановил её, вынул из кармана маленький пакетик, достал оттуда золотое обручальное кольцо и надел ей на палец.
- Примите, сударыня, в знак вечной любви и дружбы! На колени вставать не буду. Кругом - лужи...
- Приму в качестве извинения. А где твоё?
- Заначки хватило только на одно. Ничего! Моя ракета не обидится.- Слово "ракета" он произнёс одними губами.- Другое дело - твоё окружение: только отвернись и полезут к тебе ручки целовать. Вот пусть носом и уткнутся...
- В девятнадцатом веке все дворяне и женщинам, и девушкам-невестам ручки целовали...
- И на дуэлях стрелялись! Мы тоже умеем и хорошо делаем это. Пока, правда, в тире... Но в случае чего и хороший отпор дадим!
- Хватит! Спасибо тебе за кольцо, я обязательно буду надевать его на работу!
- А поцеловать?
- Публично? Ни за что! Это же портовый город! За кого меня здесь примут?!
- За недотрогу! И мою жену! Только мою! Другого я не потерплю!
         
         Глава 5. Убить ребёнка?

         Рано утром их разбудил стук в дверь. На крылечке стоял Валерий:

- Ты просила сообщить. Пришла телеграмма, читай.
- Родила?! «Таисия доехала благополучно. Благодарим за помощь. Семья волжан». Спасибо, Валера! А то я уж волноваться начала. Боялась, что она родит  в  поезде или где-нибудь на полустанке. Мне надо поговорить с тобой…
- Вечером. Сейчас спешу. Трудный день…

- Что там? – недовольным голосом проворчал Володя.
- Телеграмма: Тая доехала благополучно! Теперь будем ждать пополнения в этом благородном семействе. Интересно, что посоветует ей мать… Сейчас ничего рассказывать не буду. Пусть сначала родит!
- О чём это ты с ним будешь разговаривать?
- Ты будешь свидетелем… Вечером чай будем пить, тортик куплю…
   
      Они стояли на обочине дороги, ждали штабного автобуса, а Люба с «артистами»   должна  была  ехать  на  «гастроли» в соседний районный центр.
- До вечера!
- До чаепития…- Володя всё-таки  не удержался, может, и демонстративно на виду у офицеров-сослуживцев поцеловал Любу в щёчку…

      А вечером они сидели в комнате за раскладным столиком,  который  она недавно купила «с доставкой на дом»  и  была довольна этой «эстонской мебелью». Она постелила скатёрку – приданое от тёти Лиды, старшей маминой сестры, но чай приготовила в металлических кружках, взятых временно из столовой. На чайный сервиз денег не было… Зато она приготовила винегрет, разогрела котлеты, потушила капусту, демонстрируя свои новые способности. В середине раскладного столика стоял торт.
- Володя, отнеси, пожалуйста, посуду на кухню, я потом вымою!
- Я сам помою. Напоминаю, что завтра – рабочий день у всех, долго рассиживаться нельзя...
- Валера, извини, что мне придётся вмешаться  в  дела вашей семьи, но я знаю то, о чём ты даже не догадываешься и чему я стала невольным свидетелем. Ты знаешь,  что Тая хотела убить ребёнка, а  потом – себя? И кухонный, хорошо наточенный огромный нож приготовила...
  Обеспокоенный Володя вышел из кухни, вытирая руки.
- Это как?
- А так…-  Люба, не жалея «этих мужиков», беспощадно изложила всю картину  разочарования  и  несчастья.- У нас с тобой, Валера, есть только одно общее: мы видели счастливые, любящие глаза молодой женщины по имени Таисия, уверенной в прочности своей зарождающейся семьи. А я ещё знаю, что она не хотела тебя, Валерий, сделать изгоем в вашей военной части и взяла с меня слово «никому ничего не говорить». Я сейчас нарушила его только для вас двоих.  Вы знаете, что было бы в части, если бы я зашла попозже?  А я знаю: кровь по всему полу и…

- Не продолжай! – попросил   Володя. – И без того ужасно…  А тебе-то каково было держаться, даже мне не рассказала! А сейчас, что ты от нас хочешь?
- Я прошу Валеру завтра же ответить на телеграмму, поблагодарить родственников за приём, тем более им, кроме матери, Тая была намерена ничего не рассказывать.

-  Поэтому Валерий, как любящий муж и отец будущего ребёнка, одновременно пошли ласковую телеграмму на имя Таи. Пиши письма, посылай открытки, телеграммы… Ей ещё предстоит многое перетерпеть… Надо, чтобы она выкормила малыша своим, материнским, молоком, а не разбавленным каким-то кефиром. Тем более, что у нас здесь молочной кухни по-моему нет. Я видела, как моя мама после войны спасала здоровье сестрёнки и братишки в самые голодные годы без молока и творога, без хлеба. Я сама видела, как они сосали и...глотали, понимаете, вы - мужики, кормила своей грудью, кровью голодающая женщина! И умерла, когда младшему ребёнку не было ещё и шести лет.  У вас есть матери, а у меня её уже нет! Я знаю, что говорю! Ей после войны вообще запрещали рожать, но отцу очень уж хотелось сына. А родились мы, три дочери подряд... Вот и потеряли мать, она всю себя нам отдала... Вы поняли, что такое мать? Всё, «ребятки», остальное – за вами, «сильный пол» в эпоху "патриархата".  У меня всё! Спокойной ночи!
 
    Быстро бежало время, шли один за другим спектакли и вот однажды утром, проводив мужа, Люба  «пошла налево», в женскую консультацию.

- Похоже на беременность, но сроки совсем маленькие… - сказала ей с чуть заметным акцентом гинеколог-эстонка. Высокая, очень красивая… - Будете уничтожать?
- Да вы... Что? Как можно? Это же первая беременность! Говорят, что после такого вообще детей не будет…
 

       Продолжение следует.