Г. Часть II. Глава 5

5


     Катерина вернулась в домой в самом радостном расположении духа. Она уже и не помнила, когда в последний раз чувствовала себя так хорошо. Ей хотелось петь, танцевать, ходить на руках (последнее скорее в фигуральном смысле, хотя она, конечно, умела это делать). Святослав оправдал её ожидания, более чем оправдал. Ни о какой недосказанности теперь не могло быть и речи. Он честно и откровенно (почему эти слова всегда идут вместе?) рассказал ей о том, что намеревался сделать. А она сразу и без колебаний согласилась. Согласилась, потому что увидела в его глазах нечто большее, чем простой профессиональный интерес. Да, она и в самом деле его зацепила, сильно зацепила. И потом этот поцелуй, вкус его чуть жестковатых губ... Вот странно, раньше она никогда не бывала такой смелой. Предоставляла права первого решающего хода мужчинам, а если они его не делали... впрочем, они очень редко его не делали. Но в этот раз что-то внутри подсказало ей – действуй сама! И по реакции Святослава она поняла, что поступила правильно. Теперь он не сможет сделать вид, что их отношения – чисто деловые. Она ведь почувствовала в нём это лёгкое, едва уловимое напряжение, напряжение натянутого каната. По которому можно было безошибочно определить, что она ему небезразлична.
     Гортензия скинула платье, прошла в ванную, победоносно улыбнулась своему отражению в зеркале и включила горячую воду. Быстрая струя ударилась об эмалированную поверхность, брызги полетели по все стороны. Акробатка добавила несколько капель пены для ванн и некоторое время наблюдала, как крупные белые пузыри росли и размножались, захватывая всё большее пространство. Потом скинула с себя остатки одежды и с наслаждением опустилась в воду. Она заслужила небольшой отдых, возможность хотя бы полчаса подумать только о себе.
     Катерина лежала в ванне и неторопливо размышляла о том, что же теперь изменится в её жизни. Она не знала, откуда эта мысль о переменах у неё возникла. Ведь ничего определённого ещё не было сказано и сделано... Но сам Святослав, его всепобеждающая уверенность, которую... которую лишь она способна поколебать. Пожалуй, это было несколько самонадеянно, однако сейчас Катерина готова была простить себе такую слабость. И потом, какая разница,  ч т о  именно изменится? Главное – вырваться из того заколдованного круга, в котором она как-то незаметно очутилась. Выступление – короткая передышка – тренировка – снова выступление – переезд в другой город – и опять всё заново. А потом, что будет потом? Через каких–нибудь пять–шесть лет? Сейчас ей двадцать семь. Сколько ещё она сможет ходить по канату? Её мать утверждает, что вполне могла бы выступать и до сорока, но это, конечно, лукавство. До сорока акробатку никто держать в труппе не будет. Когда же она окажется без работы, куда ей приткнуться? Некоторые из её бывших коллег удачно выходили замуж, и это, конечно, самый лёгкий путь. Однако Катерине вовсе не улыбалась перспектива полностью зависеть от мужчины. Нет, она с детства добивалась всего сама и ничего менять не намерена. Другое дело, что от помощи со стороны, если её предлагают, глупо отказываться.
     Гортензия подняла ногу из воды и внимательно наблюдала, как пушистая белая пена неторопливо таяла на мокрой коже. Святослав не был из числа мужчин, которые легко женятся на понравившейся им девушке, это она сразу поняла. Он был "беспокойным", как Катерина называла подобных людей, полным энергии, планов, расчётов. И предложение, которое он сделал ей сегодня, было как раз... как раз таким расчётом. Риск, возможно даже смертельный. Но в случае успеха – очень большой куш. По крайней мере, именно это она поняла из объяснений Святослава. Что ж, она не сомневалась ни секунды. Всё, что угодно, чтобы разорвать путы обыденности, которые, увы, мало зависят от рода твоих занятий. Не исключено, что она совершает ошибку. Но разве... разве не ошибки, в конце концов, двигают жизнь вперёд? Если бы никто никогда не ошибался, любые изменения стали бы невозможны.
     Святослав был осторожен в выборе выражений. Он сказал, что их "предприятие" является не вполне законным. Катерина сразу поняла, что он имел в виду. Ей предлагается пойти на преступление – такое, за которое вполне можно оказаться за решеткой. Но это обстоятельство её почти не беспокоило. За двадцать семь лет своей жизни ей как-то не доводилось серьёзно сталкиваться с законом и его толкованиями. Катерина имела дела лишь с маленькими, местечковыми законами, которые именовались правилами и предписаниями. Они не представляли для неё серьёзной проблемы. Иногда ей случалось их нарушать, но редко когда эти нарушения приводили к каким–либо последствиям. Однако ничего криминального ни она, ни люди из её окружения никогда не совершали. Правда, был в их труппе один шпагоглотатель, который однажды ввязался в пьяную драку и покалечил своего собутыльника, за что ему дали три года в колонии общего режима, но этот случай не касался Катерины лично. Именно поэтому она почти не думала о возможной уголовной ответственности. К тому же, не зная подробностей, не было смысла ломать себе голову. Акробатка верила Святославу. Раз она ему небезразлична, он примет все необходимые меры, чтобы оградить её. На этой весьма беспечной мысли она утвердилась и решила больше не забивать голову подобными мелочами.
     Ванна заполнилась водой до самых краёв, и Катерина изящным движением дотянулась ногой до крана и завернула его. Что бы там ни было, а главное для неё сейчас – сохранять хладнокровие. Это трудно, это чертовски трудно, когда тебя переполняют эмоции, а в животе крутится приятное предчувствие сказки. Но всё–таки она – канатоходка, и выдержка – её главное оружие. Если всё пойдёт как надо, то уже через месяц она кардинально изменит свою жизнь. И публика уже не сможет наблюдать за тем, как маленькая Гортензия бесстрашно вышагивает над пропастью. Нет, она достойна большего, чем узенькая полоска каната. И если всё пойдёт как надо... Если...