Круги на поверхности

Круги на поверхности

Парадоксы рыбной ловли: мистика, блеф, сплетни, удача и немного реальности



Предисловие


Лично я давно давненько с большим сомнением отношусь к эффективности любой писанин вообщеы, печатного слова в частности. Потому и пишу гурманства для, но не эстетики и эгоцентризма ради. Тем более, что нормального человека ныне и под угрозой пытки не заставишь переваривать любое чтиво, а ковырять клавиатуру ради публики неадекватной – себе дороже. Оттого постараюсь писать для народа искренне ненормального, но даже при этом условии жестоко грузить не обещаю, искренне хочу, чтоб и чтиво было легковато, да и читателю было удобно.
И еще: поскольку ныне развелось масса любителей сутяжничества, то изначально, чтоб избежать судебных тяжб, оговорюсь – реальность не всегда соответствует действительности. Это всего лишь поверхность. Все, что глубже поверхности, – это уже риск. А риск, как известно, понятие, словно презерватив, непредсказуемое, спонтанное и растяжимое…
Есть много способов заглянуть за поверхность – от специфическо-галлюциногенных до твердолобо-натуралистических. В суть вещей пытаются проникнуть все, кому не лень – и космонавты, и патологоанатомы, и составители кулинарных рецептов. Но это им по долгу службы положено.
Пусть служба – службой, я ж пытаюсь поговорить о вещах попроще, о тех, что по зову сердца. Для души, так сказать, для развлечения. О вариантах проникновения за поверхность зримую, восприятиями вполне ощущаемую, реальную и глубоко натуральную. Короче, не фиг интриговать, поскольку предлагаю просто поговорить о рыбалке…


Глаз, хвост, чешуя

Судя по различным толкованиям, рыбалка – это специфический вид охоты, занятие (в зависимости от состояния адепта) то ли увлекательное и азартное, то ли задумчиво-созерцательное. Следовательно, дело это сугубо индивидуальное, отнюдь не общепринятое, и может расцениваться как еще одно отклонение от норм человеческих.
Без сомнения, рыбалка – это диагноз. Это история заразной болезни, которую человек цепляет в любом возрасте и в любом состоянии организма. Это вам не какая-то там Любовь, которая основана на примитивном инстинкте продолжения рода и гормональном буйстве. Это феерическая мания преследования, усугубленная вялотекущей шизофренией, сопровождаемой самоидентификацией субъекта с вожделенным объектом. 
В общем, рыбалка - это такое психическое уродство, которое невозможно объяснить жизнеутверждающими потребностями. Поскольку пораженный этой бедой индивидуум не только хочет тупо жрать, пить и периодически испражняться, суетно заниматься прочими нуждами нормального человека, но ему отчего-то хочется поймать некий объект, называемый рыбой.
Причем, ловит он эту самую рыбу не для того, чтобы набить желудок или накормить окружающих, а ради самого процесса отлова обозначенного объекта. Уже потом, после отлова, решается второстепенная и, зачастую, совершенно несущественная проблема - как именно поступить с добычей.
Для примера перейдем на личности. Николай Иванович Пастухов, издатель газеты «Московский листок». Единственная удачная абсолютно «желтая» газета России 19-го века. Литературный дебют его случился в 1862 году сборником «Стихотворения из питейного быта». Дело в том, что на старте своей карьеры Пастухов служил поверенным в питейных откупах, то есть работал кабатчиком. И питейную тему знал не понаслышке. Но одно из стихотворений сборника начиналось так:
«Люблю я летом с удочкой
Над речкою сидеть...»
И это единственное стихотворение в сборнике, посвященное отнюдь не рассмотрению околоалкогольных коллизий, а рыбалке. Поскольку «рыбная ловля была единственным бессменным удовольствием Н.И. Пастухова с детства до самой его смерти. Не самая ловля, не добыча рыбы, а часы в природе были ему дороги. По нескольку суток, днем и ночью, он ездил в лодке по реке, тут же спал на берегу около костра, несмотря ни на какую погоду. Даже по зимам ездил ловить и в двадцатиградусные морозы просиживал часами у поруби на реке», - рассказывал о нем знаменитый московский бытопистель Владимир Гиляровский.
Пастухов был талантливейшим издателем-самородком, удачливым репортером и его детище – «Московский листок» - отлично и огромными тиражами продавалось в розницу, принося изрядный доход. К концу 19-го века Пастухов стал влиятельным московским миллионером, этаким selfmademen-ом со всеми чудачествами, присущими тогдашнему российскому купечеству.
Страсть к рыбалке обернулась для него трагедией: раздраженный криками детей во время ловли рыбы на Волге он убил ребенка. Просто для того, чтобы испугать деревенских пацанов, мешавших ему, взял в руки револьвер, лежавший в лодке (такие тогда были свободы в отношении владения оружием!) и, думая, что тот не заряжен, нажал на курок. Погиб деревенский мальчик Вася.
Пастухов жестоко раскаивался, дал несколько тысяч рублей семье погибшего ребенка, поставил на могиле мальчика мраморный памятник, внес в земскую управу изрядную сумму на учреждение школы в память убитого. От суда же и следствия откупился.
Но мать погибшего мальчика Васи издателя не простила, более того - прокляла его. Проклятие матери оказалось сильнее всяких денег: уже взрослые дети Пастухова - дочь и сын - через девять месяцев после гибели Васи умерли от болезней в муках.
Такая вот печальная история, связанная с рыбалкой и знаменитым газетным издателем. Будь я адвокатом на процессе по делу этого рыболова-детоубийцы, то просил бы присяжных снисходительности – неосторожная трагедия явно случилась в момент, когда несомненный виновник был в состоянии аффекта.
Думаю, что доказать аффект – кратковременное, сильное и бурно протекающее эмоциональное переживание – было бы не слишком сложно, поскольку гнев, ярость, ужас, неописуемый азарт, случающийся в процессе рыбной ловли, подробно и тщательно прописан во многих художественных произведениях, уже ставшими культурными памятниками. От библейского Ионы, поглощенного Левиафаном, до Старика, воспетого Хемингуэем. А мистическо-безумный «Моби Дик» Германа Мелвилла по сути своей всего лишь классический рыболовный триллер. Самая обыкновенная история погони за добычей. Так как иногда рыболовы добычу ловят, а иногда – гоняются за нею всю свою жизнь.
Выловленную добычу чаще всего примитивно едят, затейливо приготовленную в различных вариантах, но бывает – добычу выпускают. И для рыболовов это нормально, а оценивать это действие можно лишь как еще один сопутствующий симптом заболевания. Поскольку главное в процессе – поймать намеченный объект.
И поймать как можно более искуснее. Процесс ловли постоянно совершенствуется. Улучшаются снасти, экипировка, средства доставки, оптимизируется процедура поиска добычи. Оттачивается умение и накапливается опыт. Опыт, чужой и собственный, старательно перерабатывается, а технология отлова индивидуально варьируется. Так возникает мастерство, которое, при наличии у индивидуума некоего особого таланта со временем перерастает в искусство.
Как известно, любое искусство не имеет никакого практического смысла и значения. С точки зрения обыденной логики оно совершенно абсурдно и ущербно. Так как любые продукты искусства изначально отличаются общим свойством – для надобностей житейских они никому не нужны. Потребность в них ощущают лишь так называемые избранные, те самые знатоки и ценители, отличающие от среднечеловеческой массы наличием весомого набора психологических отклонений. И сам феномен любого искусства обусловлен лишь верой ценителей в необходимость существования того самого искусства.
В искусстве не может быть прогресса или регресса, поскольку оно не материально. Потому и нет процесса дальнейшего развития. Оно лишь существует ради того, чтобы существовать. Забавно, но на самом факте его существования паразитирует и кормится масса личностей, отношения к искусству не имеющих. Они и поощряют развитие этого феномена.
То есть, рыбалка, ставшая искусством, со временем неизбежно переходит в разряд искусства для искусства. Со всеми вытекающими отсюда элементами эпатажа, атрибутикой, легендами и условностями. Создается новая мифология, а, как я считаю, миф – это единственный достойный внимания продукт человеческой деятельности.
В облегченном бытовом варианте миф опускается до анекдота. Анекдотов про рыболовов множество. Добавьте к этому фольклор и шансон – получится цельный и могучий пласт культуры, гимн которой воспел славный Вилли Токарев: «…бросил леску, бросил палку, а в результате…глаз, хвост, чешуя». Такие вот игры разума!   


Подкожный зуд

Рыболовы - самые благодарные рассказчики. Зачастую наиболее активные из них переходят в разряд «находки для шпиона». Если бы они задались целью создать новую религию, Заратустре уж точно бы пришлось бы несладко. Потому что главное в рыболовном повествовании – Вера. Не столько самого слушателя, сколько рассказчика. Рыболовы во многом напоминают сектантов.
Существует такой слегка апокрифичный анекдот:
Умирает Папа Римский.
У ворот рая встречает его Петр.
- Как зовут тебя? - спрашивает Петр.
- Я Папа Римский!
- Папа, папа, - шепчет себе под нос Петр, - сожалею, но папы римского у меня в списке нет.
- Но, но я же был заместителем Бога на земле!!!
- У Бога есть заместитель на земле?! - удивленно спрашивает Петр. - Странно, я ничего об этом не знаю...
- Я глава Католической Церкви!!!
- Католическая Церковь? Никогда не слышал о такой... Подождите, я спрошу у Шефа.
- Шеф, - спрашивает Петр у Бога, - там один чудак утверждает, что он ваш заместитель на земле, его зовут Папа Римский, вам это о чем-то говорит?
- Нет, - отвечает Бог, - но погоди, давай спросим у Иисуса.
Бог и Петр объясняют Иисусу ситуацию.
- Подождите, - говорит Иисус, - я сам с ним поговорю.
Через 10 минут Иисус, смеясь до слез, приходит назад.
- Помните рыболовный кружок, который я организовал 2000 лет назад?
Он ДО СИХ ПОР СУЩЕСТВУЕТ!!!
Как бы то не было, но, согласно евангелиям, в окружении Иисуса было много рыбаков. Да и накормил же как-то Христос народ тремя рыбами!
Рыболовный миф, как и любой миф вообще, – это абсолютная реальность. Это полный набор примитивных и субъективных реалий, четкий и точный список свидетельств и набор свидетелей, с обязательным и могучим присутствием доказательной базы. Это полностью достоверный объем информации, переработанный искусно и творчески. Это факты, заботливо окутанные фактоидами. А поскольку создатель мифа – индивидуум не просто творческий, но еще и рыболов, человек больной и скорбный, то миф, как правило, блещет сюрреалистическим великолепием.
Мифотворчество – это сладчайший Крест истинного рыболова. И этот Крест человек несет всю свою рыболовную жизнь. И когда рыболов начинает почесываться – не пугайтесь, это не признак наличия насекомых и даже не последствие их укусов, это просто синдром мифотворчества.
Миф нужно отличать от рыболовных легенд, россказней и баек. Это, конечно же, обязательный элемент рыболовного фольклора, но оставшийся на уровне примитивизма. Как  пример самого банального байкотворчества нужно расценивать известный в узкой среде рассказ одного знаменитого уральского губернатора, который в период очередной избирательной кампании неожиданно разродился историей о том, как он в зрелом возрасте пускался в путешествия по рекам Северного Урала и ловил там во множестве рыбу. Потом, набив бочки свежесолеными хариусами, возвращался домой на сноровисто сколоченном плотике. Зачем ему нужно было заготовлять в огромном количестве хариусов - осталось тайной, но байка обрела популярность.
К легендам можно отнести рассказываемые у костерка страшилки, «заточенное» под рыболовную тематику живописание географических особенностей, а также композиции на тему окрестной флоры и фауны. Как известно, отдых на природе располагает к обмену информацией подобного сорта. Россказни же обычно посвящены снастям, способам и особенностям лова. Околорыболовной мифологией стоит считать, например, звонкую новеллу Виктора Астафьева «Царь-рыба». Но это отнюдь не рыболовный миф в чистом виде. Это лишь размышления о человеке, природе и отношении человека к ней.
Для рыболова взаимоотношения с природой проблемы не составляют – он ее бережет и лелеет. Любовь к природе свойственна рыболову изначально. Поэтому становится обыденностью, хотя весьма часто переходит в восторг. Но наибольший интерес представляет все же связка «рыболов и рыба». Природа присутствует, но рядом и попутно. Главное – процесс и результат. 
Рыболовный миф созидается годами, с обязательным упорством, настойчивостью, напряженно сочетается с удачей и сопрягается с индивидуальной судьбой. По сути, это звездная вершина рыболовного совершенства. И покорить ее можно лишь одним способом – создать миф новый, еще более грандиозный.
Но как вы не упирайтесь, по сути своей, фабула рыболовного мифа проста и ничтожна, как дерьмо престарелой мумии: некто когда-то не сумел поймать того-то. Размеры и боевые качества «некто», вес и бойцовские упруги «того-то» мало кого интригуют. Интересуют, воистину, лишь подробности. Звенящим и бодрящим рыболовный миф становится лишь при последовательном и точном упоминании всех случившихся казусов.
Причем, при анализе большинства мифов, история великолепной случайности примерно такова: умудренный (или полнейший новичок) богатым рыболовным опытом (или при полном отсутствии такового!- иных вариантов почему-то и нет) господин умозрительным макаром обнаруживает, что на водоеме присутствует некий объект. Имеется ввиду, естественно, рыба, так как иные объекты (насекомые, земноводные или млекопитающиеся) рыболова изначально не интересуют. Рыболов – не натуралист-естествоиспытатель, он просто ловит рыбу!
Для полноты мифа нужно сначала с величайшими трудностями добраться до места обитания объекта. Путь к заветному месту всегда не прост – бури, тайфуны, лесоповал, хляби, бдящие на каждом километре труженики ГИБДД, или, к примеру, беглые зэки. А бездорожье – это уж обязательно! Рыболов уверенно продирается сквозь эти тернии.   
Далее следует описание водоема и метеоусловий. Здесь две крайности – или все окружающее исключительно благоприятно, или наоборот. Особенно бывает злосчастной луна – фаза обязательно не та, а ветер – совершенно невнятного направления. Но все сложности отступают, когда наконец-то и появляется вожделенный объект. В этот момент все абсолютно непредсказуемо.
Объект могуч настолько, что глубоко и радикально поражает воображение. В зависимости от собственного настроения, объект ведет себя безобразно – ночью, к примеру, плещется так буйно, что будит рыболова, принявшего чуть менее литра успокоительного. Всплески выгоняют рыболова из палатки, он лихорадочно вяжет снасти в порыве отлова  буяна. Или же объект ведет себя грандиозно тихо – настолько тихо, что рыболов, принявший на грудь чуть ли не литр все того же успокоительного, никак не может заснуть от слишком уж подозрительной тиши.
Бывает, что, помимо главного действующего лица, будоражатся и его соратники. Снасти в этом случае вяжут все. Даже те, кто никого не видел и ничего не слышал, но поддался ажиотажу. Или же все остальные участники разыскивают недопитое. В это время взволнованный персонаж идет бороться с мифологическим объектом. Начинается схватка. Время и условия схватки варьируются.
Но даже в случае, если схватка завершится удачей, мифа не случится. Потому что слишком уж просто – поймать будоражащего воображение персонажа. Ловят обычно не того, кто всех взбудоражил, а другого или других. Огромных, увесистых, но вдвое меньше по размерам. «Виновник торжества» остается на воле – блесны откушены, крючки разогнуты, лески оборваны, подсачек порван, руки рыболова изрезаны в кровь, но нашлась масса достойных причин, по которым не удалось изловить самого главного и буйного. Ошеломленный рыболов лишь разводит руками.
И это правильно! Так как для истинного рыболова нет и никогда не будет смысла в том, чтобы, победив мощного соперника, навсегда расстаться с Надеждой. Надеждой на  новую встречу с достойным противником. Победить собственную мечту – значит уничтожить частицу самого себя. Мечты надо трепетно хранить, даже если они сбываются.
Сознательно или подсознательно, но именно по принципу отсутствия хеппи-энда как раз и создается рыболовный миф. Сверхзадача одна – повод вернуться на водоем, причем не обязательно на водоем, ставший месторождением мифа, а на любой другой. Вернуться лишь ради того, чтобы продолжить этот пленительный процесс – рыбную ловлю. Потому сослагательные рыбалки – это Вера, Надежда и Любовь.
Не исключено, что история знаменитого шотландского озера Лох-Несс – не более, чем весьма древний рыболовный миф, уродливо искаженный различными уфологами и палеонтологическими искателями. Но у них своя мифология. Рыболов, напомню, имеет дело с рыбами – существами, живущими в иной среде, и уже оттого мистическими.   


Ни единого хвостика!

Суеверия – обязательный хомут на шее любого человека, живущего хотя бы чуть-чуть активной жизнью. Поскольку активность предполагает предусмотрительность, то создается набор индивидуальных или общепринятых вероятных знаковых событий, временами переходящих в приметы. Даже воинствующие атеисты владеют некой системой предзнаменований: ладонь чешется – к деньгам, нос – к выпивке. Про гороскопы и астропрогнозы я говорить не намерен – это слишком доходный бизнес.
У рыболовов, по природе своей людей крайне активных, мистика используется очень наступательно. Ладанки, амулеты, особо удачливые снасти – предметы сугубо индивидуальные, каждый из них имеет свою историю, поэтому рассматривать их действенность по отдельности затруднительно. Попытаюсь хоть как-то систематизировать лишь те приметы, которые уже снискали определенную популярность.
То, что пожелание удачи перед рыбалкой или охотой действует негативно – общеизвестно. Потому нет смысла дополнительно обсуждать формулу «ни пуха, ни пера, ни хвоста, ни чешуйки». Займемся внутренними приметами клана рыболовов.
Основопологающей приметой стоит считать абсолютное табу на рыбопродукты. Нужно отметить, что в среде рыболовов отчаянно не рекомендуется использовать в еду на рыбалке не только прихваченную из дома вяленую или соленую рыбу, консервы, кильку-селедку, но даже и морепродукты: креветки, мидии, икру, морскую капусту. В крайнем случае, икра или замороженная килька может использоваться лишь в качестве наживки. Но необходимо сразу же по прибытии на место сообщить об этом всем окружающим. И толково обосновать ситуацию. Но пробовать на вкус эту наживку строго запрещается.   
Адепты этой приметы – а среди рыболовов их множество – уверены, что в случае нарушения запрета на полное бесклевье обречен не только сам виновник, но и сопутствующая ему кампания. Контроль тотальный – табуированию подвергаются не только продукты с откровенным содержанием рыбы, но и завуалированные – к примеру, недавно в продуктовых запасах одного из рыболовов была обнаружена упакованная заботливой, но неразумной женой «быстрорастворимая» лапша с содержанием тунца.
В среде знатоков и ценителей этой приметы «чистке» подвергся и сухой корм для собак с заявленным рыбным содержимым. Подобный рацион для вывезенных на рыбалку песиков ныне также возбраняется – такова их жизнь. Собака, как известно, друг человека, оттого должна выполнять все человеческие условности.          
Есть основания предположить, что корнями эта примета уходит во времена доисторические, когда пещерные промысловики поклонялись Духу своих будущих жертв и опасались вспугнуть удачу. Статистика удач и неудач при нарушениях этого табу мне неизвестна, но адепты уверяют, что примета «железная». Нарушители подвергаются суровому осуждению товарищей. 
Среди «продуктовых» примет есть еще одна довольно странная и не особо популярная: нельзя брать с собой куриные яйца. Подкрепляется она такой пословицей – «на рыбалку пойдешь с яйцами, а обратно – с ***м!». Поскольку появилась эта примета еще до времен сальмонеллеза и птичьего гриппа, то неясно, чем могут помешать яйца рыболову. Как известно, мешают они обычно танцорам.   
Весьма распространена примета совершенно гигиенического свойства – возбраняется бриться перед рыбалкой. Нарушение действует непосредственно только в личностном варианте, поэтому кампанию смутить не может. Бриться – не бриться, ловить – не ловить – добровольное решение каждого рыболова. Существуют различные толкования этой приметы: в одном варианте побриться можно разве что вечером перед выездом на водоем, в другом – бриться нельзя за сутки. Непосредственно перед выездом бритье строго возбраняется.
Злые языки утверждают, что рыболовам попросту лень бриться, да и спешат они спозаранку улизнуть из дома. Возможно, такое объяснение отчасти и имеет право на существование. Хотя истоки этой приметы, весьма вероятно, струятся от старообрядческих традиций, в коих брадобритие отрицается, поскольку именно борода предохраняет ее носителя от сатанинских изысков. Как известно, Урал осваивали старообрядцы, оттого невозможно отрицать чисто этнического влияния. 
Существует так же набор примет, касающихся передвижения к месту рыбной ловли. Прежде всего, это «правило правой ноги». Рекомендуется, просыпаясь в домашней постели, встать с нее именно на правую ногу. Но на этом правило не заканчивается – правой ногой вы должны шагнуть в лифт, встать на первую ступеньку лестницы, тротуар. И даже загружаясь в автомобиль, необходимо руководствоваться этим правилом. Нужно заметить, что при наличии «праворукого» авто выполнять эту рекомендацию крайне затруднительно.
Следует обращать особое внимание на действия черных кошек и женщин с ведрами, но это из области общенародного ведовства. Применительно к рыболовам особенно умилительна примета «обогнать воз с сеном – к удаче». По вполне понятным причинам неудачей грозит встреча с похоронной процессией.
Очень навредит рыбалке случившийся на момент приезда к избранному месту крик вороны. Некоторые считают, что в этом случае нужно немедленно сворачивать и искать новое место для рыбалки. Примета объяснима – вороны обычно собираются на замусоренных местах, и, стоит предположить, незадолго до вашего прибытия на заветном бережке отдыхала бригада гуляк, которые устроили свалку, да и рыбу напугали.    
Очень много примет, относящихся собственно к процессу ловли. Возбраняется, например, до первого улова опускать в воду садок или подсачник. Кстати, и само использование подсачника может сказаться негативно. Как, впрочем, и отсутствие такового. Отходит в прошлое рекомендация «поплевать на червячка» ради активизации лова – ныне принято считать, что именно это действие отпугивает рыбу.
Рекомендуется выпускать на волю первую отловленную рыбку, вне зависимости от ее размера – это верная гарантия клева. Но эта примета начисто опровергается другой - если пойманную рыбу вы будете держать в садке возле места рыбалки, то клев прекратится. Ихтиологи уверяют, что при поимке и, естественно, ранении рыба выделяет  фермент испуга и боли, который, естественно, отпугивает еще не пойманную рыбу. То есть, и выпущенная рыбка (в любом случае, получив травму, она недалеко убежит) может навредить процессу. Но, как показывает практика, рыболовы чаще всего пренебрегают советами ихтиологов и склоняются к мистике. Поэтому приманивают удачу и выпускают свою первую добычу.       
Удачу может принести снасть, украденная у сотоварища-рыболова, которому уж очень откровенно везет. Но под воровством не имеется в виду нанесение серьезного материального ущерба – достаточно украсть (именно в смысле тайно похитить!) крючок, кусочек лески, блесну или мушку, любой незначительный предмет из рыболовного арсенала. Украденную снасть не обязательно использовать, достаточно лишь положить уворованное в карман.
Считается, что удача после таких козней автоматически переходит к похитителю. По завершению рыбалки похищенное рекомендуется тайно вернуть. Потому будьте бдительны! Впрочем, если в последнее время вам отчего-то жестоко не везет, существует проверенный способ радикально изменить положение – смените наручные или карманные часы на новые и дела пойдут в гору.
В части использования примет народных, преимущественно связанных с погодными катаклизмами, существуют разные мнения. Часть рыболовов считает, что ввиду технократического вмешательства человека в природные процессы случились слишком глобальные изменения, чтобы настоянные годами приметы реально действовали. В особенности это касается наблюдений, привязанных к церковному календарю. Но доверие к поведению птиц и животных, по которому можно предвидеть скорые климатические изменения, остается высоким. Как несомненно и то, что если дым от костра стелется – то это верный признак низкого давления. И клева не будет. Хотя именно в это время бывает очень клево!
Как известно, любая примета начинает действовать лишь тогда, когда о ней знают. Использовать или не использовать приметы на практике – личное дело каждого. Рыболовы сами выбирают тактику и стратегию процесса ловли.


С парнями все в порядке

О рыболовах на государственном уровне вспомнят лишь тогда, когда какой-нибудь президент России все свое свободное время будет размахивать спиннингом. Не для очередной порции саморекламы, а для души. До той поры рыбная ловля так и останется занятием бездельников, забулдыг, бродяг, тугодумов и пьяниц. В лучшем случае – детская забава. По крайней мере, именно так думает изрядная часть населения, на рыбалке не бывавшая. 
Устойчивое мнение подкреплено русским фольклором – чего стоит лишь одна сказка про Емелю, нагло разъезжавшего на печи после халявного отлова щуки. Трогательно воспетый Пушкиным дедок, исправно забрасывавший снасти для отлова рыбешки, исполняющей совершенно полоумные желания, отнюдь не будит симпатии, разве что жалость. Даже в произведениях классической отечественной живописи рыболов смотрится крайне безнадежно – этакий совершенно изможденный жизнью старый хрыч, выпучивший глаза на поплавки.
Рыболовам не повезло не только в прошлом, но и в настоящем. Из песен на рыболовную тематику вспоминается лишь затерявшееся в памяти с советских времен «С утра сидит на озере мальчишка-рыболов…». Еще «шаланды, полные кефали», но это немного из другой оперы.
Современные произведения масс-культа, рекламные ТВ-ролики, к примеру, предлагают зрителям жутковатый образ кретинов, ринувшихся на рыбалку лишь ради того, чтобы откупорить жбанчик пива. Замечательные фильмы, популярные сериалы посвящены согражданам всех профессий и увлечений, но рыбная ловля «засвечивается» только в детективах. Да и то лишь в сомнительных моментах, когда на бережке встречаются шпионы или совещаются сыщики. При этом на рыбалку персонажам глубоко наплевать. Таков режиссерский замысел.
То есть, рыболовы – люди, глубоко уязвленные общественным мнением. Но, в отличие, например, от сексуальных меньшинств, они не буянят, не протестуют, не устраивают парадов и демонстраций. Они даже не борются за свои права человека. Потому что слишком часто бывают на природе, оттого полноценно ощущают себя людьми и поэтому со психикой у них все в порядке. 
Быть рыболовом абсолютно не престижно. Если вы желаете самоутвердиться и приподняться в глазах окружающих - садитесь на байк, вставайте на горные лыжи или займитесь стендовой стрельбой. Если вы намерены сделать карьеру – займитесь дзюдо или теннисом. Но ни в коем случае не сообщайте окружающим, что вы увлекаетесь рыбной ловлей. В лучшем случае вас посчитают браконьером и попросят продать рыбки, в худшем – предложат опохмелиться. Но уважения к вам не прибавится.   
Чиновничество если и не чурается рыбалки, то афиширует свое пристрастие к ней крайне редко. А чаще всего – шарахается как черт от ладана. Помнится такой случай: один околополитический персонаж, вложивший изрядные деньги в выборную кампанию, решил заказать о себе рекламный ролик «как можно более по-человечески». О своей особенной «человечности» он рассказать не побеспокоился, поэтому рекламщики решили поискать о нем информацию в интернете. Порывшись, обнаружили сайт о ловле спиннингом, озаглавленный именем и фамилией заказчика. Обрадовавшись, предложили персонажу продемонстрировать рыболовное мастерство зрителям и избирателям. Заказчик даже обиделся – выяснилось, что к сайту он не имеет никакого отношения, а спиннинг, в отличие от своего тезки-однофамильца, никогда в руках не держал. Да и рыбалку считает моветоном.
Высокопоставленные чиновники о своих пристрастиях умалчивают, а если уж и выдают какой-нибудь «перл» на эту тему, то обязательно баснословный.
Ежедневно (а в выходные – особенно активно) на эти водоемы выходят тысячи рыболовов. Это огромная армия горячо увлеченных людей самого разного возраста, пола и достатка. Это поклонники азартного и массового спорта, которых не останавливает ни непогода, ни отсутствие элементарного комфорта.
Как собственно спорт, рыбная ловля остается лишь уделом энтузиастов. Редкие соревнования, проходящие под эгидой властных структур, чаще всего лишь демонстрируют полное пренебрежение рыболовов чиновниками. Благо, что рыболовам, по большому счету,  поддержка или отсутствие таковой со стороны начальствующих персон попросту неважна. Главное – чтоб не мешали. 
Стоит думать, что рыболовы будут интересны властям тогда, когда в полный рост начнут действовать Лесной и Водный Кодексы, рыбалка превратится в еще одну статью поборов, и любители отдыха на природе окончательно обоснуются в статьях налогооблагаемого дохода. Похоже, ждать недолго.
Впрочем, уже сейчас рыболовы и туристы привносят свою лепту в бюджеты отдельных муниципалитетов. Естественно, туристы оставляют часть своего семейного бюджета на тех территориях, которые посещают. Походная семья из трех человек, даже закупив в заранее необходимые запасы продовольствия, как правило, попутно «жертвует», в пользу местного населения не менее 2000 рублей (продукты, топливо, услуги, дары природы). Набор вероятных услуг таков: АЗС, автосервис и шиномонтаж, единичные кафе и придорожные закусочные. Поскольку туристы, чаще всего, необходимые продуктовые запасы создают еще дома, то местные торговые точки используются лишь для пополнения арсенала пива и прочего спиртного, а также закупа прохладительных напитков. Денежный приток мог бы и усилиться в случае развития местного сервиса и расширения спектра услуг.
Наособицу – местные рынки, как обустроенные, так и придорожно-стихийные. В разгар летнего урожая предприимчивый селянин на оживленном перекрестке ежедневно выручает не менее тысячи рублей. Когда торговля идет бойко, в сборе грибов, ягод и поставке иных продуктов задействована вся семья самодеятельного бизнесмена. Хотя о налогообложении речь, конечно же, не идет, но, по крайней мере, селяне кормятся.    
Возможно, селяне и не особо приветствуют непрошенных гостей. Но навряд ли они откажутся от честно заработанных денег. Представители властей отдельно взятых районов уже осознали перспективы индустрии местного туризма и старательно поддерживают бизнесменов, решивших повысить комфортность пребывания горожан.
Но все эти усилия – капля в востребованном море. Рыболовы осваивают водоемы на свой страх и риск. На тех же условиях предприниматели берут в аренду пруды и озера, зарыбливают их и обеспечивают минимум комфорта. Именно минимум, да и эта минимализация зачастую особого удовольствия и трепета не вызывает. Упрекать предприимчивых парней не стоит – они так же барахтаются в сетях налогов, себестоимости, «крыш» и уровня покупательской способности, как и весь малый бизнес России.   


Морды в сеточку

Обозначение условий пользования водоемами, как и установление более жестких «правил игры» в рыболовстве и рыбоводстве – перспектива будущего. Вероятного будущего. Если будущее будет и если природу удастся сохранить. Хотя бы частично.
А до тех пор, пока один из стратегических ресурсов нашей страны – пресная вода – фактически бесценен, то граждане пытаются пользоваться природным богатством по собственному разумению и усмотрению. Чаще всего – просто уничтожают государственное достояние. Будто бы имущество всех граждан. Поскольку оно всеобщее…
Реки и озера загрязняются. Неуклонно и постоянно. Различными способами. Самый очевидный вариант осквернения водных богатств – немилосердная отсыпка дорог реагентами. Весной вся соль и химия уходит в пыль и водоемы. Но если пылью люди радостно дышат, то от попавших в воду реагентов рыбешка гибнет. Практически исчезли уже пескари-гольяны, которые обитают и кормятся на дне рек и ручьев. Не благоприятна для них среда обитания, создаваемая человеком.
Дальше – больше. На берегах тех самых загрязненных рек, прудов и озер постоянно разыгрываются нешуточные баталии – активные любители природы борются с браконьерами.  Браконьеров от любителей природы трудно отличить – бригада добротно оснащенных и умелых нахлыстовиков за вечер может полностью очистить перекат от всей живности, которая вышла на вечерний жор. Братва, днем орудовавшая спиннингами, вечером сноровисто ставит сетки. Чтоб поутряне вдосталь рыбой побаловаться.
Сегодня практически каждый популярный и активно посещаемый водоем опутан сетями. Как правило, сети дешевые, китайские, пластиковые  и многометровые. Причем, ячея этого браконьерского снаряда настолько мелка, что «собирает» рыбу любого размера и путает ее, словно «зоновская» колючка.
Часто случается, что бригада отдыхающих, ворвавшаяся на водоем, разбрасывает километры китайской «путанки», а затем, с великого перепоя, попросту забывает, где эти сети были установлены. Поскольку снасть стоит значительно дешевле, чем опорожненные у костра емкости, то браконьеры поиском сетей себя не утруждают. Такая «потеря» зависает неделями, цапает всю водоплавающую живность, становясь образцом рыбьего геноцида и холакоста.
Еще одной напастью для рыболовов стало широкое распространение такого варварского способа уничтожения рыбы, как электролов. Электроудочка – это небольшая, но увесистая коробочка, соединенная с автомобильным аккумулятором, которую можно укрыть в сумке или рюкзаке. По сути, это мощный трансформатор, преобразующий ток аккумулятора до тысячи и более вольт. Электроэнергия, попадая через сачок в воду, оглушает рыбу.
Это очень эффективная и жесткая браконьерская снасть. Радиус действия электрошока может достигать десяти метров. Холоднокровные животные (рыбы, лягушки), попадая в поле постоянного тока, пытаются активно из него выйти. Если это поле недостаточно сильно, им это удается, если же поле очень сильное, то они сразу погибают от электрошока. Помимо того, что из-за тока погибает огромное количество рыбы, пораженные электроловом, но выжившие рыбы зачастую теряют способность к размножению.
Исследователи сравнивали смертность вылупившихся из икры личинок горбуши, полученных от самок, которые испытали на себе воздействие электротока. Она оказалась на 12 процентов выше «обычных» норм. Смертность развивающейся икры увеличилась на 27 процентов. Кроме того, у некоторых видов рыб после попадания в сильное поле постоянного тока наблюдаются переломы позвоночника: под воздействием тока происходит резкое сокращение околопозвонковых мышц, приводящее к травматическим последствиям. Поэтому многие «кривые» и «горбатые» рыбы в наших водоемах результат не каких-то генетических мутаций, а воздействия электрошока.
Браконьерские снасти становятся причиной для безудержного конфликта между различными категориями отдыхающих. Рыболовы, убежденные борцы за охрану окружающей среды, не по-детски ссорятся с «электриками» и «сетевиками», то есть борцами за полное выцеживание водоемов. Уничтожение сетей сопряжено с драками на берегу и водоеме, разбирательством «по понятиям» с использованием как подручных средств, так и чуть ли не юридической аргументацией и рассуждениями о праве на частную собственность.
Несмотря на весьма жаркие дебаты, перемежающиеся мордобитием, «рыльце в пушку» порой у всех спорящих сторон. Стоит учитывать, что те самые защитники  природы, которые активно восстают против «сетевиков», в период нереста, ничтоже сумняшеся, разрешенной удочкой выуживают до пуда (а то и более!) рыбы, хотя в сутки можно вылавливать не более 5 килограммов. Но инспекторы рыбнадзора, у которых и до браконьеров руки не доходят, из-за внутренней толерантности взирают на подобные «шалости» с завидным  либерализмом. Службы ныне работают на «галочку».
. Дополнительное напряжение в эту конфликтную ситуацию вносят жители окрестных селений, которые твердо убеждены, что «все вокруг колхозное». А следовательно – вокруг водоема кормиться не только можно, но и нужно. Чем «колхозники» и занимаются в свободное от распития спиртного время.
Причем, если в еще недавние времена именно местные жители старались сохранять хотя бы видимость рачительности, то есть, ставили сети лишь с крупной ячеей, да и ловили по потребности, то сейчас многие вошли в раж. И выбивают рыбье поголовье активнее заезжих «туристов». И более жестоко. Рыбной мелочью, нацеженной в ходе набегов, кормят не только своих, но и соседских свиней (ежели таковые еще существуют), попутно обеспечивая себя выпивкой.
Например, в начале мая на Урале во многих ручьях, куда на нерест заходит такая ценная и редкая рыба как хариус (кстати, в соседней Башкирии отлов его запрещен), сплошь по руслу выставляются вентеря и морды (снасти не менее браконьерские, чем сети). Путь к размножению для раритета уральских рек попросту перегораживается. А тех особей, которые сумели прорваться в ручьи, травят в истоках известью и карбидом, вновь загоняя в свои браконьерские ловушки.
С заезжими природозащитниками, пытающихся вразумить «неграмотную деревенщину», местное население ведет системную партизанскую войну – вспарывают колеса «иномарок» или пуляют для испуга из-за кустов дробью. Сыпануть на дорогу горсть ржавых гвоздей, ради того, чтобы учинить препятствие непрошенным путешественникам – это вполне обычная сельская забава.
Потому путь в места заповедные обязательно сопряжен с тяготами уральских проселков. Жители Североуральска как-то рассказали забавную историю. Давнюю. Когда еще местные реки не были убитыми. Руководство местного бокситового рудника в те давние времена решило позабавить одного потенциального американского инвестора, до приключений откровенно охочего, ловлей хариуса. Вероятного партнера повезли в даль несусветную. Путь оказался суровым, дорога – размытая, таежная, ни метра в сторону. И уже на подходе к заветным местам обнаружили лежавшую поперек колеи огромную сосну полтора метра в диаметре.
На свежесваленном стволе затес, на котором не менее свежей краской намалевано: «Североуральцы! Куй вам, а не кариес!». Орфография надписи полностью достоверна, поскольку то ли заурядная спешка, то ли специфическая неграмотность представителей автохтонного населения вполне вольготно позволяет игнорировать правила табуированной лексики. Естественно, поселяне имели в виду отнюдь не вероятные стоматологические проблемы заезжих гостей, а заветную рыбешку. Поскольку объезд препятствия был невероятен, то уральские алюминщики сноровисто продемонстрировали американцу сноровку, достойную канадских лесорубов. Зарубежный толстосум впоследствии утверждал, что преодоление этого препятствия особо четко охарактеризовало особенности уральской экзотики.   
Но все это из серии «партизанской бывальщины». Причем иного пока не дано. Уже не дано. Потому что никому не нужно. Особенно властям. Сейчас северные уральские реки загажены и фактически уничтожены – результат добычи полезных ископаемых. Итог эпохи временщиков.
Местечковые власти, если бы они выполняли свои функции и следили за порядком на вверенной им территории, смогли бы бороться с браконьерством. Не легко и просто, но смогли бы. Но система дотаций, умноженная на систему мздоимства и откатов, из говна лепит чудовищ. Наглядное доказательство тому – шлагбаумы на «платных» водоемов и спецугодья для «особо одаренных». Вместо того, чтобы разгрести устоявшийся срач, создаются полянки для избранных, которые ничуть не влияют на сохранность окружающей среды, а лишь подчеркивают маразм ситуации. «Платники» моментально превращаются в рассадники генетического дерьма с сомнительными «удобствами на дворе», а спецугодья – в наглое разводилово для элитных придурков.
Происходит это потому, что местечковую власть заботит отнюдь не внутренний туризм, с его сложным брендингом, с лишь в отдаленном будущем вероятной монетизацией и обязательным условием – созданием инфраструктуры и логистики, а элементарная прирожденная тяга к мздоимству и казнокрадству. Все это упирается в примитивный классический конфликт интересов: «дороги и дураки». Лояльностью и жополизством территорию не очистишь. 
Пакостники-чинуши – вот у кого морды в сеточку. Потому бороться с браконьерством, которое, по сути, лишь очередное следствие культивируемого кретинизма местечковых властей, можно лишь партизанскими методами. А какими именно способами – это уже вопрос этики, эстетики, смекалки и внутренней агрессии.    


Атрибутика


 Бывает, что слишком активное общение с друзьями и коллегами при выезде на рыбалку впоследствии вносит сумбур, суету и суматоху. Но не стоит отказываться от  радостей жизни, нужно лишь умеючи побеждать синдромы Зеленого Змия. О традициях  употребления бодрящих напитков на берегу у костерка поговорим отдельно. А сейчас напомним, что трезвая предусмотрительность и тщательное планирование не только застолья, но и его последствий, не грозят ничем, кроме пользы.

Остро, сытно, энергично

Алексей Константинович Саврасов известен как основоположник русского пейзажа. Его хрестоматийная картина «Грачи прилетели» стала воистину всенародной, а Левитан называл его своим учителем. Профессор живописи Саврасов под занавес жизни пил запоем, а на выпивку зарабатывал моментальным письмом этюдов и «повторов»: в особенности,  часто и на скорую руку дублировал своих сверхпопулярных «Грачей».
Друзья и знакомые всячески старались помочь талантливому художнику: одевали, давали приют, кормили и выводили из депрессии. Вот как описывает процесс очередной «реанимации» Саврасова знаменитый репортер и московский бытописец Владимир Гиляровский в очерке «Грачи прилетели»:
«С трудом, дрожащей рукой он поднял стаканчик и как-то медленно втянул в себя его содержимое. А я ему приготовил на ломтике хлеба кусок тертой с сыром селедки в уксусе и с зеленым луком. И прямо в рот сунул:
- Закусывай – трезвиловка!
Он съел и повеселел:
- Вот так закуска!
После второго стаканчика старик помолодел, оживился и даже два биточка съел – аппетит появился после «трезвиловки».
Таково действие острой закуски, пробуждающей аппетит и тонизирующей. Иногда этот состав отчего-то называется «форшмак», хотя знатоки считают рецепт национальным изобретением поляков.
К сожалению, на рыбалке употреблять «трезвиловку» не рекомендуется: согласно проверенной примете, завоз любой рыбы, рыбных блюд или консервов на водоем – жесточайшее табу. Эксперты рыболовных традиций уверяют, что даже банальный салат из морской капусты – верная гарантия бесклевья.
 Но если рыба клюет, азарт и переживания взбудоражили вашу душу, то ничто так не восстановит нравственную энергию, как добротное блюдо из хариуса. Кстати, небольшая, но существенная деталь: как продукт, эта рыбка крайне нежная, и вкусовые качества теряет очень быстро. Транспортировать улов домой в свежем виде вообще не имеет смысла – подобная попытка, кроме грядущего огорчения, ничего не сулит.
Потому, если выловленную рыбу невозможно сохранить живой (а для этого требуется мягкий садок и почти ключевая вода), то, обычно первую часть улова экстренно чистят и слегка подсаливают. Малосольный хариус готов к употреблению уже через пару часов после засола и становится прекрасной закуской.
Но истинной кульминацией процесса нужно считать уху. Предлагается не раз испытанный рецепт. В достойную емкость (котелок, кастрюля, ведро) очень плотно и доверху укладываются заботливо вычищенные хариусы. В оставшийся свободным посудный объем заливается вода. Добавляется лук (рекомендуется в виде целой луковицы), прочая зелень и специи.
Хотя сегодня очень популярны различные походные газовые устройства, но для приготовления истинной ухи все же нужен натуральный костер. Лишь «живое» пламя придаст процессу истинную душевность и благость. Начиненная емкость устанавливается на огонь. После того, как жидкость вскипает, блюдо готово.             
По консистенции оно напоминает горячее рыбное заливное, исключительно сытно и безудержно вкусно. Рекомендуется употреблять, конечно же, с водочкой – в придачу к свежему воздуху этот классический напиток существенно повышает аппетит и благотворно влияет на усвояемость. Отсутствие абстинентных переживаний гарантировано.
 
В струе, под ветром и дождем

Лето – пора бодрая, солнечная и веселая, андреналиновая и будоражащая. Но иногда бывает и прохладно. Азарт, конечно, душу холит, но ничто так не согреет иссеченный ветром, дождем и водными потоками организм, как весьма странный по факту своей сугубой одноразовости напиток, именуемый грог.
Изобретение этого утепляющего состава приписывают английскому адмиралу Эдварду Вернеру, который имел привычку бродить по палубе в штормовой накидке системы «грогрем». Хотя и дождевики этого сорта уже вышли из употребления, да и авторство точно не выявлено, но надо думать, англичане, будучи великой морской державой, дело знали туго и умели со штормами бороться.
Грог отличается крайней умеренностью – пьют его всего лишь в дозе одного стакана. Можно думать, что такая традиция случилась от чисто английской умеренности и истого консерватизма. Но историки уверяют, что условности в употреблении грога сформировались в уставном порядке, поскольку на британском флоте ром входил в ежедневный рацион служивых, но выдавался в разбавленном варианте. Разбавлялся этот обязательный напиток поначалу водой, а порция строго составляла один стакан.
Адмирал Вернер, стоит предположить, спустившись как-то с клотика и поблуждав по промозглым корабельным надстройкам, решил рационализировать порционный настой. И вместо воды употребил необыкновенно крепкий и сладкий чай. Оттого и получил душевное равновесие. Рецепт поимел распространение. А порция – традицию. Поскольку лишний стакан этого напитка англичан с ног валил.   
Ныне классический рецепт грога обязательно включает в себя чай, причем очень крепкий. Его (один к одному) смешивают с крепким спиртным напитком (ромом, водкой или коньяком), добавляют по вкусу мед или сахар. Пьют только горячим. Состав согревает скоро и основательно. Оттого для истого рыболова этот напиток всегда будет «чарочкой-выручалочкой».
К тому же сейчас в торговых точках активно продаются дешевые китайские термосы объемом в 350гр. Об их энергосбережении рассуждать нет смысла, поскольку на четверть суток они температуру сохранят в любом случае, а большего рыболову и не требуется. Карманы они особо не оттянут, а если утонут, то и жалеть не приходится (конечно, в случае, если владелец успел опустошить их до момента столь чудовищной катастрофы). 350 граммов – доза, конечно, не английская, но и мы не на туманном Альбионе деланы. 
Можно еще добавить. Только не поймите превратно – добавить не собственно напитка внутрь (с рекой, однако, не шутят!), а варианты рецептурных модификаций. Лимон, корица, перчик стручком или горошком, ароматные травки или пара столовых ложек какого-нибудь бальзама только приветствуются. Эксперименты не возбраняются.

Без женщин нам куда?

В рыболовной среде до сих пор продолжаются жаркие споры на тему: женщина на рыбалке – «за» и «против».
Поскольку рыболовы, несомненно, люди абсолютно нормальной ориентации, то обсуждения посвящены, чаще всего, смыслу присутствия дам на берегу в суровой мужской кампании. Конечно же, речь не идет о подругах, сноровисто владеющих спиннингом или поплавочной удочкой (их участие приветствуется и поощряется!), разговоры посвящены именно спутницам, свято любящих природу, задушевный разговор у костерка и все прочее, рыбной ловле сопутствующее.
Подробней остановимся на сопутствующем, поскольку именно женщины иногда являются своеобразным «катализатором» для своих спутников в части легкого перебора привычной дозы спиртного. Всякое бывает: рыболовы – гусары не только в душе. Но поверьте – именно такой повод становится в итоге убедительным доводом в споре о возможности присутствия дам на рыбалке.
Поскольку никто, кроме заботливых подруг, не сумеет помочь восстановить жизненную энергию после того, как вы, слегка измученные последствиями беседы у ночного огонька, вернетесь к костерку после утреннего обхода водоема. И нет в этот момент ничего более оздоровительного, чем специальная горячая пища.
Как известно, для реанимации организма тройная уха – первое дело. Достойной медикаментозной альтернативы ухе пока не придумано. Но это блюдо – продукт сугубо мужской. И не стоит требовать от женщин невероятного. Зато существует несколько практичных целебных блюд, которые дамы со свойственной им сноровкой могут достойно приготовить.
Прежде всего – солянка. Рецепт походного варианта солянки прост до изумления, в особенности потому, что используются продукты, залежавшиеся в рюкзаках или оставшиеся после вечернего застолья.
В соответствующем объеме кипятится вода, в которую забрасывается необходимое количество тушенки. Но обязательно – тушенки качественной, так как нет ничего ужаснее, чем испортить блюдо так называемыми белковыми добавками. Затем на мелкие кубики режутся соленые огурцы (среднего размера по 100гр., штуки этак 3-4). Огурцы выкладываются на сковородку, где и томятся в рассоле на медленном огне.
  На еще одной сковородке на растительном масле на медленном огне до мягкого состояния ужаривается мелко покрошенный репчатый лук (5-6 средних луковиц). Затем истомившиеся соленые огурцы выкладываем из стартовой сковородки на сковородку с луком и добавляем дозу кетчупа объемом примерно в 4-5 столовых ложки. Состав перемешиваем, держим на малом огне 5-7 мин. и отправляем все это в будущую солянку. Обратите внимание: рецепт – не догма, огурцов и лука много не бывает.
А освободившуюся от огурцов сковородку заполняем мелкой нарезкой из корейки, окорока, прочих колбас и копченостей, оставшихся от вечерней закуски. Вариации и объемы различные, определяются лишь фантазией женщин и ожидаемым мужским аппетитом. Случившийся состав обжаривается, после чего безжалостно отправляется в солянку.
Солянка почти готова, ей лишь остается немного побурлить на огоньке. В этот момент в нее рекомендуется добавить горстку черных оливок, несколько горошинок перца и лаврового листа. Для бодрости можно немного чесночка. С солью осторожнее – солянка все-таки! 
Разливаем по мискам, немного майонеза (сметана – продукт рекомендуемый, но проблемный!), если есть – лимончик. Чуть-чуть водочки под острое горячее и наваристое блюдо – и мужская благодарность верным подругам становится воистину беспредельной!
Конечно, используемый для кулинарного походного священнодействия набор требуемой посуды отнюдь не аскетический, но при современной автомобилизации легко решаемый. А медленный огонек – совсем не вопрос при наличии полевого опыта или газовых горелок.
Кстати об автомобилизации – учитывайте, что гуманные спутницы при необходимости всегда помогут вам осторожно и беспрепятственно вернуться с рыбной ловли к родному очагу.   

Острый глаз да верная рука

Коса – инструмент необходимый, особенно на рыбалке. Даже русские рыболовные классики, такие как Аксаков и Сабанеев, не раз упоминали о пользе косы. Рекомендовали зайти с ней в воду и вычистить несколькими взмахами от водорослей участочек для ловли и вываживания. Особенно при ловле линя.
Но очень удобна коса и при разбивке лагеря на берегу водоема. Особенно учитывая, что клещей-паразитов сейчас полно, опасность они представляют очень реальную, а прячутся они в траве. Надежды на спреи, лосьоны и противоэнцифалитные костюмы, конечно, нужно, но и зачистка окрестностей лишь во благо. Выкосить полянку, на которой решили расположиться и установить палатки, растабориться, - дело десятка минут. Особенно если коса в умелых руках.
Рыболову рекомендуется иметь при себе именно умелые руки. Да и смешно выбираться на природу без навыка владения топором, пилой, да и той же косой. Но, если с пилой-топором все понятно, то общепринятая классическая коса – инструмент весьма громоздкий. Но есть и такой вариант как коса-трансформер. Надежно, удобно, компактно и не занимает много места в багажнике автомобиля.
Изобрел этот инструмент добрый человек Александр Щепочкин, технолог косного производства. Мир праху его – сгорел от онкологии. Но косу-трансформер оставил. На компактную косу давненько был запрос – хотелось получить такой вариант и косарям-автомобилистам, и косарям, который на покос на мотоциклах-велосипедах выезжали, и дачникам, передвигающихся на электричках, экономящих место в своих сарайчиках для инструментов.
И Александр Щепочкин такой вариант сделал: модернизировал прочным и крепким эргономичным шарниром с надежным креплением металлическое косовище, выпускаемое Артинским заводом. В итоге коса складывается вдвое, лезвие собственно косы укладывается вдоль косовища, инструмент места занимает минимально. Пять минут на сборку (в опытных руках) и «накося-выкоси». Немного помахал косой – и полянка зачищена. Кстати, кроме того, что от клещей обезопасился, еще и комаров-оводов разогнал – они тоже в траве партизанят.
Главное, чтобы коса, точнее, ее лезвие, была правильно подготовлена к косьбе. А это отдельная история.      
Вернемся немного вспять, в старые добрые ностальгические времена. Тогда покос был одним из этапов сельской страды. Семьи заготавливали своей скотинке корма на зиму.  «Как потопаешь – так и полопаешь», - такова шуточная мудрость народная. И к покосу готовились еще по весне. С удовольствием.
Доставали из сараев косы, проверяли косовища и крепления. Обязательно отбивали лезвия. Затем, чтобы косить долго, энергично и непринужденно. Смысл отбивки лезвий в том, чтобы сделать режущию кромку тоньше. Чтоб резала траву как опасная бритва. Для этого использовали специальные наковаленки и методично, очень даже мелодично, простукивали лезвие молотком. Молоток был тоже специальный, ловкий для процесса отбоя. У каждого хозяина был свой инструмент, удобный и подручный.
По самой кромке режущей участи косы точными ударами делался удар, от которого, естественно, сталь лезвия слегка плющилась. Под такую вот ручную обработку попадает лишь собственно лезвие, 3 – 5 миллиметров шириной. Можно, конечно, расплющить и более размашисто, но это зависит от состояния лезвия и желания мастера. Мастер, как правило, руководствуется своим личным опытом. И наклеп делает именно такой, какой посчитает нужным. Строгих рекомендаций и инструкций не существует, да и быть не может. Опыт, верная рука и острый глаз – это все, что нужно. Удар должен быть именно такой силы, чтоб сталь лишь плющилась, но не рвалась. Иначе на лезвие случается зазубринка.
И вот десятками, а чаще сотнями таких ударов проходят молоточком по всему лезвию, плющат его, трамбуют. А потом выправляют-подтачивают брусочком. После добротной отбивки косить можно сутки, лишь лезвие наскоро подтачивая. Коса к работе готова.
Отбивали лезвия и на покосе, уже в процессе косьбы. Вручную покосы выкашивали семейскими командами, в пять, а то и в десять косарей – это уж сколько у вас родственников. А самый старший, самый опытный косарь, дедок пенсионного возраста, специально садился и занимался отбивкой и правками кос. Сидел на пенечке, около костерка-бивака, выжидая, когда к нему младшее поколение косу покалеченную принесет. А попортить на покосе лезвие косы – дело обычное. Или муравейник в траве попадется, или коряжка какая-нибудь, а то и пресловутый камень, который коса находит. Чинил и восстанавливал косы. Но, о чем нужно обязательно помнить, косы в правку дедку, отбивщику-мастеру, на покосе ьпопадали уже ранее отбитыми. Он их всего лишь подправлял. Но на это уходило время, с полчаса как минимум. Отбивка же косы изначально – это совсем другая история и по времени более затратная.
Сейчас, ввиду отсутствия живности и вымирания села, ручная косьба не особо востребована. Поэтому коса используется чаще всего лишь для зачистки окрестностей огородов и дачных участков. Но отбивать косу все равно необходимо.
Современная коса выпускается практически полностью пригодной к работе. Об этом сообщает даже наклеечка на лезвие и толкуется в инструкции к инструменту. Но точить лезвие и обивать его все равно нужно. Можно сразу, когда настраиваешься на косьбу, можно в процессе. И отбивку косы упрощает специальное приспособление –косоотбойник. Для тех, у кого нет опыта и навыка. И не смущайтесь, если опыта и навыка нет – это дело наживное, приходит с годами. Но косить-то вы решили именно сегодня.
Поэтому используем косоотбойник. А уж потом, когда руку набеете, да и глаз тоже, можно постучать и по маленькой наковаленке. Как деды правили.
Кстати, хороша для использования на рыбалке и коса-горбуша. Но это уже редкость. Коса-горбуша - инструмент настолько же древний, насколько и уникальный. По сути, это всего лишь очень мощный серп, которым (или различными модификациями) активно пользовались на протяжение как минимум полутора десятка веков для заготовки корма на зимовку скота.
Поскольку горбуша очень удобна для косьбы в сложных условиях перелесков, ложков, небольших лесных полян и на взгорках, спрос на ту косу был всегда. Изготавливали горбушу как и кузнецы в селянских кузнях, так и на косных заводах. Массовое заводское производство горбуши было прекращено в России в тридцатых годах прошлого века. Поскольку было решено, что в условиях массовой коллективизации горбуша не эффективна, а изготовление ее затратно и не имеет экономического смысла.
Изготовление горбуши на самом деле затратно. Лезвие куется тщательно, работа абсолютна индивидуальна, а требования к косной стали самые высокие. Умельцы ковали горбушу из аварийных рессор или разбитых крупных подшипников. Но мало того, что нужно было отковать могучий серп, нужно было к этому серпу сделать удобное косовище. Это тоже непростая задача для мастеров. Материал для косовища горбуши выбирали в лесу, тщательно осматривая-прикидывая стволы деревьев.
Вырубали облюбованные стволы, выгибали и сушили. Затем косовище подгоняли под размер, шлифовали-полировали. Косовище горбуши должно быть максимально удобным для хвата ладони и идеально гладким. Это обусловлено техникой косьбы. А косьба горбушей требует опыта и навыка.
Дело в том, что после каждого замаха-прокоса косарь перехватывает руки. Косовище держат обеими руками. Правая рука сверху, левая снизу. Замах "справа налево", перехват рук, и горбуша идет уже "слева направо". Момент перехвата рук (у опытного косаря) практически незаметен.
Эффективность косьбы горбушей на неудобицах высока, скорость косьбы в два раза выше, чем при использование обычной русской косы в тех же условиях. При этом два несомненных плюса: мощное лезвие серпа горбуши не боится препятствий типа корней, кочек и муравейников, а трава при косьбе ложится по всей ширине прокоса, а не валками. То есть трава быстрее сохнет - в условиях непродуваемых и затененных перелесках-ложках это еще одна гарантия успешной заготовки сена.
Затачивают лезвие горбуши на "мокром" точиле (с ручным или с механическим приводом - не суть, всего лишь вопрос обстоятельств). Во время косьбы лезвие подправляют абразивным бруском.
Сейчас коса-горбуша осталась лишь в хозяйствах, где чтут память предков и владеют техникой косьбы этим древним инструментом. Любой музей сочтет за честь поиметь такой экспонат. А коллекционеры - они будут счастливы.




Рассказы у одного костра

Плавна и занятна беседа у костерка вечерком, когда съедена наваристая уха с дневного улова, когда разливается по кружкам водочка или самогон, когда в котелке закипает ароматный чай с травами. Почему-то считается, что рыболовы в  этот прекрасный момент говорят только о дамах. Конечно, говорят. Не без этого. Но дам вспоминают в связи со случаями из жизни, своей и чужой.
Когда окрестности погружаются в ночную тишь и благодать, а языки костра разбрасываются тусклым светом по ночным окрестностям, поговорить о жизни – непередаваемое удовольствие. Природа располагает к осмыслению, анализу и прочей философии. В самых разных аспектах. И предлагаю вам краткий конспект отдельных рыбацких рассказов.   


 Костылевка и Кокай

В реку Уфу, когда она течет по югу Среднего Урала, впадает множество речек с чудными именами. У каждой, конечно, своя собственная легенда, но я расскажу о своих личных историях, связанных с некоторыми из этих речек. 
И сразу о четырех небольших речушках, находящихся на левом берегу реки на расстоянии пяти километров. Кокай, Костылевка, Бургунда и Карагуз. Чистейшие, холодные аж зубы сводит, лесные речки. Летом отважный воробей и вброд перейдет, а весной, бывает, очень бойко разливаются. Заходит по весне в них хариус на икромет, даже летом пасется в бочажках, но пройти по этим речкам практически невозможно – русла-овраги захламлены валежником.
Хариус – это отдельная песня. Вот, говорят, «хочешь рыбы – отправляйся в магазин. Хочешь совместить отдых на природе со спортом и  азартом – двигай на рыбалку. Хочешь вляпаться в рискованную авантюру – попробуй поймать хариуса». И не зря так говорят.
Хариус – боевая и дерзкая рыбка из числа лососевых, особо могучими размерами не отличается, но нравом и манерами совершенно уникальная. Для Урала, конечно же.  Знаменита тем, что живет в чистых реках с быстрым течением. На юге Свердловской области – это Уфа и Чусовая, на севере – многочисленные речушки с типично вогульскими именами.
Лишь исходя из вышеперечисленного, процесс ловли хариуса обязательно сопровождается экзотикой и приключениями. А также ни с чем несравнимым удовольствием.
Хотя хариус встречается и в местах вполне обжитых (порой жители окрестных селений успешно ловят эту рыбу почти в деревне), но для полного счастья необходимо искать его в местах труднодоступных и откровенно таежных. Так как отлов этой рыбешки должен обязательно сопровождаться хрустящей тишиной, кристально  звонким чистым воздухом и периодическим появлением на берегах откровенно диких животных – к примеру, лося или медведя, бобра на худой конец.
Потому путь в места заповедные обязательно сопряжен с тяготами уральских проселков. Идеальный транспорт, конечно же, трактор, но, в связи  с естественной тягой урбанизированного человека к комфорту, сойдет и обычный внедорожник. Желательно с лебедкой: или бревнышко, завалившееся поперек дороги убрать, или автомобиль за уши бампера из грязи извлечь. Стволы и бревна не обязательно лежат по пути к местам, где обитает хариус, но прочих препятствий, да и банальной грязи (даже в летнюю сушь!) вполне хватает. То есть,  фрагмент экстремального трофи почти гарантирован.
Впрочем, одновременно гарантировано и непринужденное безлюдье, задиристое эхо и ослепительные природные красоты. Вероятность того, что самоотверженный турист-рыболов хотя бы на мгновение почувствует себя этаким удельным князем или хотя бы царем природы, крайне высока. А вот собственно отлов хариуса отнюдь не гарантирован: своенравная рыбка, однако…
 «Клеевые места» разглашать не принято. Способов ловли хариуса множество, выбор снастей разнообразен, поэтому человеку несведущему обязательно требуется консультация специалиста. Сегодня наиболее прогрессивными снастями считаются нахлыст и спиннинг – орудия крайне спортивные. Совершенству нет предела.
Ловля трудоемкая, требующая соответствующих навыков и физической подготовки. Ради доброго улова нужно порой основательно исполосовать леской реку и пройти вдоль и поперек несколько перекатов. Подробное описание технологии ловли – занятие, достойное энциклопедистов. Процесс необходимо самостоятельно ощутить и пережить.
Момент удачи – поклевка хариуса – впечатляет. Рыбка не только стремительная и быстрая, но очень упорная. Противоборство с полукилограммовым экземпляром (а на Среднем Урале хариус более килограмма  – большая редкость) сопряжено с высочайшим азартом и своеобразной эстетикой. Поскольку обитает и кормится хариус только в струях быстрой воды, тем и обусловлены все его боевые качества. Ни одна из обитающих на Урале рыб не гармонирует с природой так, как этот забияка.
В двух словах: на предложенную вами приманку бросается серебряная молния, одновременно не желающая ни расставаться со своей добычей, ни покидать среду обитания. Когда вы стараетесь извлечь эту молнию из реки, она совершает невероятные пируэты, демонстрируя не только свою природную сноровку, но и идеальную рыбью красу. Поверьте: «свечки» и прочие выверты вываживаемого из реки хариуса – великолепное зрелище.               
  Самое удивительное в том, что ни ухищрения рыболова в соблазнении чуткой и острожной рыбы, ни процесс борьба с хариусом отнюдь не нарушают природную идиллию,  не будоражат первозданность реки. Ваши действия и потуги как бы вписываются в природную гармонию, гармонию вечной борьбы с противостоянием двух равносильных противников. Даже при своих не особо впечатляющих размерах потенциальная добыча обладает высочайшими бойцовскими качествами, и это уравнивает ее шансы с факторами удачи даже самого опытного добытчика. Такова весьма существенная особенность охоты на хариуса, обязательный нюанс погони за речной молнией.
Но если удача улыбнулась, то эмоции, как правило, прут через край не только у самого рыболова, но и опосредованных наблюдателей, ваших спутников или спутниц.
Несколько часов активной ловли гарантируют 100%-ый выхлест андреналина. На самом деле, азарт – занятие утомительное.
И продолжим про речку Костылевку.  На Костылевку мы в моем детстве ходили с отцом ловить налимов. Обычно осенью, в октябре, когда уже открыта охота на боровую дичь, а вода в Уфе становится холодной и прозрачной. И рябчиков по пути можно было пострелять, и, наловив бредешком-недоткой в устье речушки живцов-гольянчиков, закидушки на налима поставить.
Выше Костылевки изрядная горка, с которой испокон века падали в речку здоровенные  каменюки. И среди этих достаточно массивных обломков твердейшего песчанника скрывался и охотился налим. Налим, если кто не знает, рыба очень древняя и, вероятно, поэтому бескостная и практически безчешуйная. Очень бесхитростная – забрасываешь закидушку, состоящую из лески, грузила и крючка, на который живец насажен, метров на семь от берега (дальше и смысла нет – налим под берегом в осеннюю пору стоит), да и ходишь ночью, проверяешь. С проверкой всю ночь по берегу бродишь и о камни спотыкаешься.
Проверять закидушки обычно ходили, когда костерок прогорит, дровишек в него подбрасываешь, и, пока валежник разгорается, идешь с ревизией. Подтянул закидушку, выбрал леску, если налим на крючке то снял добычу, крючки наживил, снова закинул, и к костерку, подремать на пихтовом стланике. Ставили обычно десяток закидушек, за ночь ловили дюжину налимов, довольно крупных, до двух килограммов весом. Сейчас такой налим в Уфе встречается редко: лет тридцать назад его начали весьма хищнически «долбить» во время нереста, в жгучие февральские ночи, на песчаных намывах ниже перекатов.
Долбят здоровенной свинцовой мормышкой с крупным крючком, на которого специально заготовленного по осени червя или кусочек рыбешки резаной насаживают. Постукивают этой мормышкой-«балдой» по дну, налим движется на звук и кидается на наживку. До полусотни налимов за ночь влегкую выдалбливают. По сути, откровенный налимьий геноцид. Выбивают и самцов, и самок. Некому икру отметывать, некому оплодотворять. Потому налима становится все меньше и меньше.
Я очень любил налимьи ночевки на Костылевке. Река шумит, по камням курлычет, на костерке котелок с чайком пыхтит, на прутках пара рябчиков жарится. Вокруг темнота несусветная – в октябре сумерки моментально сгущаются. Отец, как правило, распечатывал чекушечку водки, плескал в боевую эмалированную кружку, рассказывал разные истории.
Помню, к примеру, историю про деревню Кокай и Афоню, одного из последних ее жителей. Кокай, в общем-то, деревней не был, а был поселком лесозаготовителей, созданным во время войны. Поселок, как водится, поставили на одноименной речке и с названием населенного пункта не заморачивались. Название речки Кокай переводится с марийского как «крестная». Чем уж речушка заслужила такое имя я не знаю, но в годы войны трудились там в основном женщины. Вырубали лес согласно установленному плану. Тяжелый труд, реально конский. И вывозили оттуда лес зимой на лошадях, а по весне сплавляли до Артей или до Красноуфимска в плотах. Натужно и геройски вкалывали женщины. Здоровья не берегли. Просуществовало поселение два десятка лет, пока надобность была, потом жителям его предложили переселиться. Несколько человек осталось свой век там доживать. Среди них и Афоня.
Афоня был заядлым картежником и по вечерам зимой ходил играть в карты в поселок Усть-Югуш. По реке - по берегу десяток километров ходу. И будто бы Афоне в карты необыкновенно везло. Речь, конечно, идет не об астрономических суммах, но рубль-полтора он выигрывал – ставки были маленькие, на копеечки играли. И этих выигрышей Афоне на жизнь хватало. Зарабатывал, он, конечно, также и иными способами: весной сети ставил, летом сено косил, дрова пилить помогал, за пасеками присматривал. Кормился. Но до картежных игрищ был азартен.
Однажды зимнею порой он увлекся и припозднился. Глубокой уж ночью двинулся в свою избу на Кокай. И посреди дороги заслышал вой. Якобы увязались за ним волки. Будто бы стая за Афоней погналась. Было ли это на самом деле – неизвестно, но вероятно. Даже сейчас волки относительно вольготно гуляют. Вполне возможно, не было волков. Почудилось. Но у страха глаза велики, и Афоня лихо припустил по узенькой натоптанной тропке. Что такое тропка посреди леса, в темноте да когда вокруг сугробы – это надо испытать. Неловкий шаг и в снег по пояс. Успевай выкарабкивайся, да еще если волки на хвост наступают…
Бежал Афоня бойко. Страх и ужас обуял, не желал в зубья волчьей стаи угодить, потому очень шустро ногами перебирал. Запыхался, взмок, шапку в сторону бросил – авось звери замешкаются. Потом в сугроб полетели меховые рукавицы. Но все равно чудится позади поступь волчьей стаи. Вытащил из-за пазухи колоду карт, начал по сторонам разбрасывать. Раскидал, опять по тропке припустил. Бежит, прислушивается: не нагоняют ли? Слышит – мелочь в кармане бряцает. Залез в карман, вытащил горсть копеечек-пятачков-гривенников, все, что выиграл, на тропинку бросил. Надеялся волков запутать. Выскочил из леса на реку. Бежит, оглядывается – ночь хоть и безлунная, темная, но на снегу по льду реки, на чистотке, волков не видно. Хотя тропка вполне ясно проглядывается. Обнадежился, отдышался слегка, поднапрягся и добежал до своей избы. Добежал, прямо в двери – двора-то не было, а забор лядящий – запер дверь, подпер чем-то и упал. Отлежался, успокоился, придумал печку растопить, но руки трясутся. То ли от холода, то ли от испуга. От нервности, в общем. Растер руки, взял в непослушные пальцы коробок спичек с подпечка, чиркнул спичкой, бересту поджог – дровишки с растопкой заранее в печурку уложены были. Отогрелся, выспался, наутро, как рассвело, взял ружьишко и пошел по тропке, волчьи следы глянуть.
Следов не нашел, зато шапку и рукавицы обнаружил. А также карты, вдоль тропки разбросанные. Котомку с крупой-чаем-сухарями, необходимыми продуктами, взятыми в Усть-Югуше, тоже нашел, никем не растерзанную. Не было волчьей стаи, показалось. Но после этой истории Афоня ходил в Усть-Югуш обязательно с ружьишком. Умер в 70-х годах прошлого века, похоронили его на старом кокайском кладбище, на горке в пихтаре, как раз над речкой Костылевкой.      
Несколько деревянных домов стояли на месте деревни Кокай до средины 90-х годов прошлого века. В них летом жили косари или пасечники, которые вывозили пчел на широкие пойменные луга, покосы, расположенные близ деревни. Потом и домов не стало. Исчезла деревня. Окончательно. Даже луга роскошные никому не нужны.               


Карагуз и Бургунда

Четверть века назад удалось мне вырваться из города на природу. Сначала на исторической родине с отцом водки попил да в баньке попарился, потом решил отдохнуть на рыбалке. Дело было в начале мая, только-только снег сошел и половодье завершалось. На великий улов не рассчитывал, хотелось просто по берегам побродить, на лапнике у костерка переночевать.
До лесного сворота в сторону бывшего поселка Кокая меня по трассе довез отец. Договорились встретиться через пару дней, назначили время встречи. Километров пять по лесу, по разбитой колее, уже пешком – весной здесь не каждый трактор проедет. На горке у реки Уфы над устьем речушки Карагуз подошел к избушке, поставленной когда-то, когда еще совхозы были и коров разводили, пастухами для жилья во время летнего выпаса молодняка.
В избушке обнаружил веселую пьяную компанию – как понял, пара семей тоже решила оттянуться на весеннем приволье и оккупировала маленькую хатку. Женщины еду-закуску готовят, мужики налима на закидушки ловят да хариуса в «морды», верши-плетенки, перегораживая речушку Бургунду. Отдыхали уже вторые сутки: ночью налима ходили проверять, днем «морды» инспектировали. Пили популярный в те времена спирт «Ройяль» и отлично себя чувствовали. Предложили присоединиться, но я вежливо отказался и двинулся дальше.
Расчехлил удочку у тихой заводинки пониже речки Бургунды и очень удачно половил чебачков с крупной уклейкой. Азартная забава – забрасываешь червячка вполводы на границу мутной быстринки с уже осветлившейся от половодья тишинкой, поплавок пошел, подсечка, и тащишь изумленную рыбку.
Но дело шло к вечеру. Спать пошел в избу на Кокае. В избе оказалось вполне даже чистенько и солидный запасец дров – вероятно, рыбаки зимой оставили. Разжег «буржуйку», набрал в котелок чистой воды в речке, вскипятил чайку, плеснул в кружку крутого «купчика», изрядно отхлебнул напитка покрепче из алюминиевой армейской фляжки. Закурил, дымок чайком прихлебывая.
Вышел из хатки – душно стало, «буржуйка» лихо раскочегарилась, пока чай в котелке закипал, жара случилась неимоверная, почти как в бане. Вечер, смеркаться начинает. Весной сумерки приходят быстро. Тишина, птички еще не поют, лишь по реке трескоток идет – бревно какое-нибудь по затопленным кустам шарашится или льдина бережок шугает. Обычный природный звуковой фон. И тут чьи-то шаги по хлюпающей луговой грязи, чье-то покашливание.
Пригляделся  – еще один рыбак идет, в бесформенном брезентовом плаще да шапке-ушанке. Узнал рыбака – Никита Иванович, мой учитель, мой классный руководитель. Что ж, для всех места хватит.
В моих старших классах Никита Иванович преподавал черчение. И два года моим классом руководил. Был строгим и требовательным. Уважали его. Более того, он был ветераном войны, даже участником Парада Победы 24 июня 1945 года. Призвали в 1943, был разведчиком в отдельной роте армейской разведки, сержантом, заместителем командира взвода. Шесть переходов линии фронта, два раза с парашютом в тыл врага десантировался, орден «Отечественной войны», две медали «За отвагу», еще за взятие и освобождение городов. Дошел до Берлина. Но о войне не рассказывал. О войне он молчал.
Был заядлым рыболовом – этим в наших краях никого не удивишь. Охотниками, рыбаками, пчеловодами, грибниками, косарями и ушлыми краеведами были все. Мало того, что подспорье в хозяйстве, так еще и достойное развлечение. Но Никита Иванович был именно заядлым рыболовом, исходившим все окрестности вдоль и поперек с удочкой в руках. Пешком, естественно. Потому что дороги были лишь под конскую тягу. И потихоньку старался привить в нас, его учениках, тягу к походным приключениям. Помню, даже организовал пеший поход в урочище Кашкабаш, на бывшую каменоломню, где добывали песчаник, использовавшийся как точильный камень, и где впервые открыли Артинский ярус. Сходили, умаялись, но было весело и увлекательно.
Настолько нам понравилось, что в следующую весну, после первомайской демонстрации (на ней было обязательно присутствовать!) самостоятельно пошли практически в те же места с ночевкой и портвейном. Портвейн добыли ночью, выломав доску в подсобке общепитовского ларька, торговавшего спиртным. Но об этом знали лишь соучастники. Зато тащили этот портвейн чуть ли не все – каждому в рюкзак минимум по бутылке загрузили. Даже девицам. Шли весело, с предвкушениями и отличным настроением. Почти напротив Кашкабаша расположились, на противоположном берегу. Растаборились, костер отменный разожгли, дров натаскали – половодьем множество бревен с досками нанесло. Немудреная закуска, молодецкая мальчуганская выпивка и жеманные дамские прихлебывания из кружечек. Любовались на буйство половодья, тискали одноклассниц и ночевали в палатках. Наутро блевали, мутные с невероятного похмелья. Еле до дому дотащились. Но главное – дошли.   
Никита Иванович подошел к избе, узнал меня, поздоровались. Сбросил брезентовый плащ, поинтересовался:
- Сегодня пришел? Я тоже сегодня утром, до сворота на автобусе доехал, а днем по речке, по Кокайке ходил, думал язя найти. Чебачков половил, а язей не получилось. Переночуем.
Выпили чаю, потом водки, закусив белым крутосоленым салом с чесночком, хлебом да луком. Сидели, курили у печурки, разговаривая ни о чем. Так, о жизни, как где кто да что.
- А знаешь, почему речка называется Кокай? – спросил Никита Иванович. – По-марийски это значит тетя. Или даже крестная. Тут в войну лес валили в основном бабы. Они же его и вывозили на лошадях, а по весне плотами сплавляли. Ну, быть может, и назвали речку в честь какой-то тетки. Какой именно – я не знаю. Знаю одно – много здесь теток полегло от непосильной работы. Никого ж не спрашивали про здоровье. Силы есть – вали лес. Сил не жалели…
Водочка хорошо расслабила, да и мы, день бродивши по лесу и реке, изрядно притомились. Допив фляжку, легли спать на нары, устроенные вдоль двух стен. Нары вместительные – десяток человек, потеснившись, вполне уместится. Для бригады косарей явно затеяны были. Уговорились, что если холодно станет, когда печка прогорит – «буржуйка» все-таки – кто первым замерзнет, тот ее и разожжет.
Никита Иванович спал дюже крепко и даже мой храп (а мне не раз сообщали, что храплю я неслабо) ему явно не мешал. Разложил на досках свой ватник, закинулся брезентовым плащом да и проспал всю ночь. А я пару раз просыпался, печурку раздувал, дровишек подбрасывал, курил и даже чай кипятил. Ему это не помешало.
Проснулись утром, перекусили, чем Бог послал, чайку попили, решили ловить рыбку вместе, на Бургунде в заводинке. Весомым предлогом для этого стала моя алюминиевая фляжка: Никита Иванович сообщил, что есть у него еще три бутылька спирта, которые мы во фляжечке разведем. И это очень скрасит нам процесс. А попутно сообразим и более плотный завтрак.
Шли напористо – Никита Иванович размахивал фалдами своего брезентового рыбацкого плаща и погромыхивая сапогами-броднями очень резво двигался по кромке размытой половодьем полевой дороги. Я, одетый относительно легче и в коротких резиновых сапогах с трудом поспевал за ним. Полтора километра проскочили минут за двадцать.
Вот и устье Бургунды. Развернули удочки, насадили червячков и начали наперегонки дергать некрупную рыбешку – ельцов да чебачков. Подшучивая над активной рыбкой да периодически перевязывая крючки, когда оставляли их на затопленных кустах. Часа за полтора наудились от души. Никита Иванович предложил мне развести костерок, а сам надумал почистить рыбки на уху.
Скоро и костерок запылал, и рогатинки я вбил, и рыбка была почищена. Набили ельцами котелок, залили доверху водой, повесили над огнем. Я достал из рюкзака фляжку, Никита Иванович свои бутыльки. В трех бутыльках триста граммов спирта, как известно. А фляжечка 700 граммов. Есть, конечно, разночтения на этот счет – некоторые уверяют, что объем фляжки 750 граммов. Но это уже мелочи. В общем, вылили спирт во фляжку и долили водой. Никита Иванович взболтал ее со знанием дела, отложил в сторонку, чтоб напиток дошел до кондиции, пока мы кружки из рюкзаков вытаскиваем. Налив по четверти кружки, выпили. За победу. Потому что как раз в то утро было 9 мая. Я борзо поскакал к речке, чтоб зелье запить, а Никита Иванович отмахнулся от моего предложения поднести водички да закурил.
- Почему я сегодня строем не хожу да речи парадные не слушаю, спросишь? – проговорил он. – А потому что надоело. Война – она в душе, про нее слова рассыпают лишь те, кто в окопе не бывал. А с теми, кто бывал, мы сегодня вечерком посидим. Помолчим. Помянем. Каждый помянет своих, отдельно помянем всех, вспомним, тех, кто прошел, но не дожил. Наши парады всегда с нами. А те, кто еще хочет покрасоваться… Это их дело. Моя война всегда со мной. 
Посидели, покурили, тут и уха подошла – бросили в нее лучка, три крупных горошины перца да лаврушки. Навар разлили по кружкам, рыбьи трупики вывалили на крышку котелка плотной высокой горкой. Ели не чинясь – шумно прихлебывали крутой бульон, заедая его черным хлебом, обсасывали остовы упитанных крупных ельцов. По глотку отпивали разведенный спирт прямо из фляжки.
После такой прибрежной трапезы слегка разморило, костерок пылко грел да и солнышко немного баловало. Что, кстати странно, - на Урале почему-то всегда на День Победы погода отвратительная, то дождь, то снег.
- А знаешь еще что, - обратился ко мне Никита Иванович. – Я давно прощения хотел попросить у всех вас. Ну, помнишь ту историю…
Ту историю я отлично запомнил. Дурная, конечно, была история: весной в десятом (он тогда выпускным был, если кто не знает) классе по случаю 8-го Марта употребили мы дружеской компанией изрядное количество совершенно изумительного венгерского «сухарика». Тогда отчего-то на прилавках рислинг из Хунгарии в огромном количестве случился. Хороший, кстати, рислинг был. Пили днем, без девушек, потому что девушки должны были встретиться с нами вечером, и для этой встречи отдельная выпивка была припасена. Накидывались в суровой юношеской команде, что-то пытаясь доказать друг другу. Может быть, собственную взрослость. А накидавшись этим рислингом зачем-то выперлись на улицу, где одному товарищу поплохело слегка. И ненароком заметила нас из-за этого конфуза одна молодая учительница. Сдала, конечно…
Пришли мы в школу, а нам вопрос в лоб «Пили?». Сначала заведующая по учебной части, а потом и Никита Иванович. Припер он нас в школьной столовой к стенке и спросил – «Пили? Только честно! Чтоб я знал – больше никому не скажу!». Ответили честно. И после уроков нас на педсовет – и жесткое разочарование, уважаемый нами мужик нас сдал! После этого его терпели, но уже не уважали. На педсовете на нас обрушили какие-то кары, даже не помню, быть может «неуд по поведению», но это не важно. Значило что-то, но было не важно. Я запомнил то, что было на самом деле важно – сдал человек, которого мы очень уважали.
- Самому тогда было очень стыдно, - вздохнул Никита Иванович. – Меня завуч приперла – или донос, или снимем с классного руководства. А за это руководство денежки дополнительные доплачивали. Нужны тогда были денежки, очень нужны: дочь как раз институт закончила, вышла замуж и родила. По распределению приехали к нам и жили у нас. Дочь с ребенком, а зять… - Иваныч махнул рукой. – От зятя никакой помощи, даже дрова колоть не мог, расколет пару чурбаков и «не могу, спина болит». Сплоховал я… До сих пор стыдно.
… Вот так, ходил мужик на смерть не раз, а тут из-за угрозы завуча, коммунизмом озабоченной, слово свое не сдержал. Донос – дело очень поганое. Помню, когда служил на флоте, пришел к нам на корабль один деятель дослуживать после штрафбата. По пятому году в итоге служил. Вышли в море, поболтались возле Курил, вернулись. И тут начали нашего командира корабля особисты таскать. Поинтересовались, выяснили – таскают кэпа за то, что тот по пьяни стрельбой по нерпам развлекался. Выйдет на бак и с «калашникова» пуляет, словно кретин. И чего тюленчиков было бить -  они милые. Сдал его кто-то. Кэп был, конечно,  придурковатый козел, но все равно неправильно это. Выяснили – сдал его этот деятель со штрафбата. Били всем кубриком. Я даже палец выбил на правой руке, за что потом добротной вздрючки от дивизионного связиста получил – нельзя радистам руки портить. Били жестоко. Потому, что предатель – это навсегда. Того мудилу тут же с корабля списали, куда-то в Совгавань отправили. 
А Никита Иванович вот с этим чувством двадцать лет ходил. Мы, конечно, полные идиоты, что напились да еще и на глаза училке попались. Спалились как дурачки базарные. Из-за этого весь сыр-бор. Быть может, некоторые из нашей компании уже и забыли эту дурь полудетскую. Но он ее помнил. Он слово дал.
И ему до сих пор стыдно. А мне стало стыдно за то, что я один из тех, что его подставил. Очень стыдно.
- Да ладно, Иваныч, - говорю, - дело прошлое. Мелочь житейская. Уже совсем мелочь. Забудь. Я уже позабыл. Все нормально. Спасибо тебе за все, доброму нас учил.
Допили фляжку. Никита Иванович засобирался – по времени как раз выйти с реки к трассе и немного подождать, когда екатеринбургский автобус в поселок пойдет. Вечером встреча с фронтовиками. 
- Я пока в гору через лес выйду, так совсем протрезвею, с мужиками посижу ну как огурчик, - прикинул он. – Возьми-ка еще один бутылек из моего походного НЗ. Выпьешь потом за День Победы. За войну, которая с нами.
Так я и сделал. 

Лагушок

Вопреки расхожим мифам, самогонный аппарат не был обязательным атрибутом каждого крестьянского хозяйства. Потому что особой необходимости в нем не было. Селяне с огромным удовольствием употребляли бражку разной крепости рецептуры. Потому что процесс изготовления бражки времени много не занимал, особых ресурсов не требовал, использовались все плоды недолгого российского лета. Собрал остатки яблок-ягод, что в заготовку на зиму не ушли, "зарядил" все это в бочоночек-лагушок и остается лишь ждать, когда бражка вызреет. Обходились без дрожжей и обилия сахара - слишком уж затратно. Для постановки браги собирали дикорастущий хмель.
Употреблялась бражка отнюдь не в огромных количествах, а качестве угощения. А гости считали приличным прийти со своей бражкой. Меру знали, и гостили не дольше, чем могли. Потому что каждого на утро ждало свое хозяйство. Дела и заботы ограничивали время праздневств.
С бражкой ходили-ездили на покос. Помнится, у деда был пузатенький пятилитровый чайник с плотно притертой пробочкой. Как раз для косьбы. Помахал косой, смахнул со лба пот да и освежился бражкой из чайника, укрытой от солнца в тенечке или в струе родничка в недалеком овражке.
С этим же чайником дед выходил на различные гульбища-"массовки". Так назывались сходки на природе по случаю различных событий - от первомая до именин-крестин. Бражкой сопровождались компанейские выходы на природу.
Практически в каждой селянской семье имелись специальные лагушки-бочонки, в которых ставилась и доходила до нужного качества бражка. Изготовляли их умельцы-бондари под индивидуальные заказы- пожелания. Мастерство утеряно четверть века назад, уже тогда последние мастера жаловались на отсутствие необходимого материала. Каждая досочка для лагушка подбиралась и готовилась очень тщательно, структура дерева внимательно изучалась и очень часто заготовки отбраковывались в процессе работы. С учетом наплыва различных алюминиевых фляг или иных емкостей массового производства образцы бондарного искусства были слишком затратны. Ширпотреб убил и этот промысел. Те бочковые подобия, которые сейчас предлагаются, имеют право называться бочками. Но не более того.
Во второй половине ХХ века широкие семейные застолья начинались казенными напитками, но регулярно завершались бражками. Сельские свадьбы, особенно на второй день торжества, исправно украшались настойчивыми тетеньками, обходивших гостей с чарками-граненычами и чайничками все той же бражки. Иначе праздник становился слишком накладным. Размах и удаль приветствовались всегда, но и подход был хозяйский. Жить старались по средствам, а не по понтам-амбициям.
Сейчас изготовление бражки перешло на стадию банального изготовления сырья для процесса самогоноварения. Самогонный аппарат как чуть ли не последняя массовая отечественная продукция получил уверенный спрос и стал в индивидуальном хозяйстве столь же необходимым инструментом как топор. Или даже более важным подспорьем. Потому что слишком уж много хозяев и топором-то пользоваться не умеют. Навыки не почерпнешь в форумах.
И вот на фоне всех этих сведений вспомнилась криминальная история про лагушок. Эта история абсолютно провинциальная, без детективных изысков и кошмарных кровопролитных подробностей.  У моего доброго друга был дед Григорий.  Он был ветераном войны. Сейчас их осталось невероятно мало, а в те времена, о которых пойдет речь, ветеранов хватало.
Конец 70-х годов прошлого века. Ветеранам Великой Отечественной войны тогда начали оказывать активнейшее уважение и воспомоществование. Появилось понятие «ветеранские продуктовые наборы», талоны для ветеранов и специальные магазины для ветеранов. В этих магазинах по талонам продавался заветный дефицит. Обувь, чайные сервисы и даже джинсы. Конечно, ветеранам все это было чаще всего и не нужно, но очень нуждались в этом молодые члены их семей.  С удостоверением ветеранов можно было приобрести мебель – диван там или шкаф. Даже холодильник или телевизор. В свободной продаже этих бытовых приборов зачастую не было. В итоге ветеранов стали сильно уважать – меркантильный этакий псевдопатриотизм прорезался. У родственников, которым ветеранские блага перепадали.
Дед Григорий тоже был ветераном. О войне он особо не рассказывал – призвали, обмундировали, погрузили в эшелон, а эшелон попал под бомбежку. Контузило. С контузией списали, потому стал ветераном, даже до фронта не доехав. Но в 70-х годах ему выдавали всякие юбилейные медали и наделили льготам фронтовика. Военкомат этим тщательно занимался и следил, чтоб ветеранов не обделили.   
Кстати, по случаю столь пристального внимания военкоматов выявлялись порой удивительные казусы. Даже скандалы. Лично я помню достаточно гнусную историю с одним ветераном, который считал своим долгом приходить в школы и рассказывать школоте о своих подвигах. Приходил, чаще всего, по различным праздникам, включая 8-е марта, затянутый во френч, на котором блистали ордена и медали. Орденов было много и достаточно весомых. За давностью лет и детской памятью не помню уж какие именно ордена, но солидные. И этот ветеран очень пафосно и заученно рассказывал ученикам про войну.
Согласно его сообщениям, он был накоротке с видными полководцами и маршалами, тонко знал смысл тактики и стратегии, подсказывал военачальниками тонкости маневра и боевых операций. Любил рассказывать, как сбил в окопе из пулемета вражеский самолет. Иногда в рассказе он сбивал этот самолет из винтовки. Или автомата. Версий было несколько, но каждая версия завершалась тем, что к нему подходил легендарный маршал и лично вручал ему орден. Поскольку этот пафосный ветеран появлялся в классах постоянно и неуклонно, то  мы, будучи еще учениками начальных классов, услышав, что впереди «классный час» с посещением этого пафосного ветерана, спорили о том, про какой вариант сбитого самолета тот будет нам докладывать. Марки самолетов тоже варьировались.   
Но кончились эти воспитательно-патриотические выступления похабно: военкомат для подтверждения ветеранских льгот провел серьезную проверку всех ветеранов. И выяснилось, что у школьного завсегдатая ни орденов, ни медалей, ни заслуг нет вообще.  Оказалось, что был он заурядным писарем в глубоком тылу и присвоил себе награды, не нашедшие своих героев. Потому герои погибли. Каким-то хитрым образом этот деятель награды сумел себе присвоить. Без приказа о награждении, конечно. В бюрократию, даже армейскую или особенно армейскую, трудно писарю пробраться. На том и спалился. Не подтвердил военкомат его награды. И после этого охочий до почитания тыловой писарь вынужден был от позора подальше переехать куда-то вдаль, а оставшиеся члены его семьи замкнулись и чувствовали себя весьма неуютно.
Но дед Григорий тягой к пафосам не страдал и свою причастность к войне не афишировал. Не выпячивал. Но однажды контузия ему серьезно пригодилась. Потому что дед Григорий совершил убийство. Убийство примитивное, банальное и абсолютно бытовое.
Дело было так. Овдовел он рано, как только вышел на пенсию. И некоторое время жил одиноким пенсионером в небольшом доме с огородишком и плодово-выгодным садом. По каким-то соображениям (быть может, даже из нежных чувств) начала к нему заглядывать в гости соседская одинокая бабулька.  Сверстница, лет этак под шестьдесят.  Или чуток постарше.  Дед Григорий отвечал ей гостеприимством.
Одним из предлогов зайти в гости к деду Григорию было посещение бани. Не совместное с дедом Григорием, а раздельное. Мало того, что дед был отчаянный парильщик, и его махание веником на полке не всякий крепкий мужик мог выдержать, тем более - изрядно пожившая старушка, но еще влияла и вполне понятная экономия. Истопить сельскую баньку – это значит натаскать воду ведер с десяток, дрова сжечь и прочие усилия. Достаточно напряжно и затратно. И бабулька решила, что вполне уместно посещать баньку деда Григория после того, как тот напарится, не утруждая себя истоплем собственной баньки. Дед Григорий с этим согласился. И такая постановка дел стала традиционной.
Но был дед Григорий шутник и затейник. И как-то по осени вздумалось ему постучаться в дверь баньки, где бабулька мылась. Не просто постучаться, а дверцу распахнуть. Что старушке не понравилось. И взяла она тяжелый банный ковшик, прихватила из колоды горячей воды да и плеснула в деда. Дед взматерился от столь неожиданного поступка, выхватил из ее рук ковшик и тюкнул бабульку по голове. Насмерть.
Потом, поняв, что сотворил смертоубийство, не особо раздумывая, закопал ее тело в огороде – как раз картошку недавно выкопал – а одежонку всякую, что соседка в предбаннике разложила, в печке банной каменки и сжег. Соседку хватились лишь через некоторое время, обратив внимание, что из дому не выходит, сельпо не посещает. Дом посмотрели и не нашли. Сообщили о пропаже в милицию (тогда нынешняя полиция так называлась).  Милиционеры провели розыски, нагрянули и к деду Григорию, даже по огороду походили, вилами землю потыкали. Ничего не обнаружили. Претензий не предъявили.
Но через месяц дед Григорий не вытерпел, пошел в милицию и сам на себя донес. Сознался в смертоубийстве. Показал, где тело закопал и рассказал, как все было. Старушку схоронили, а деда Григория очень быстро направили в суд. Суд учел чистосердечное раскаяние и ветеранский статус деда, потому гуманно назначил ему наказание в пять лет. Соседки, собравшиеся в зале суда, услышав столь мягкий (по их мнению) приговор, долго возмущались: - Этак скоро всех старух ковшиками перебьют!
Вышел дед Григорий года через три – случилась очередная амнистия, которая, как тогда было принято, ветеранов войны обязательно коснулась.  Особо не скучал и не переживал, ущемленным себя не чувствовал. К тому же, пока он был на казенных харчах, в солидном объеме скопилась пенсия. Потому дед Григорий жил размерено и самодостаточно.  Столярничал и плотничал немного по просьбе соседей, огородничал и садоводствовал.  Завел даже кроликов, которым косил на полянке сено вверху своего огорода.  И, естественно, ставил бражку в лагушке. Несколько раз пришлось этой бражки отведать.
Как-то с внуком его выехали на рыбалку. Переночевали у костерка, утром удачно половили да и вечерком клев удался. Когда солнце поднялось, рыбка поклевывать перестала, начали домой собираться. И решили заехать к деду Григорию, рыбкой его на уху-жареху наделить. Заехали, поговорили,  дед решил нас бражкой угостить.  Помогли ему лагушок с бражкой из сеней вытащить. Расположились между кустами смородины в тенечке под разлапистой яблонькой. 
Наливаем в ковшик бражку да пьем. И приспичило меня спросить:
- А не этим ли  ковшиком бабульку захлестнул?
- Нет,-  ответил дед Григорий, - тот ковшик в суде остался, как вещественное доказательство.   
И начал рассказывать, как в лагере срок отбывал. Сидел в полном смысле этого слова. Сочли его старым и работами не напрягали. Особо мне понравился такой момент из его рассказа:
- А еще там паренек был молодой, только-только на пенсию вышел, так он очень огорчался и томился. Его закрыли за то, что комбикорм пропил, мешков пять на вино поменял, на ящик вина. Даже половину ящика с другом выпить не успели, их со двора пьяными и забрали. На два года определили…
В конце 80-х дед Григорий помер. Домик его достался внуку по наследству. Внук использовал его как дачу. Потом решил продать. Как земельный участок. Сам дом уже почти развалился, крыша прохудилась, сарай повалился. Разруха, в общем. Потому что в доме никто не жил. Бывали какие-то квартиранты, но все, как правило, были такие веселые, что соседи требовали от них избавиться. Как бы округу не спалили. Долго квартиранты не задерживались. 
Дом продали, а мне внук деда Григория на память подарил лагушок. Тот самый, из которого мы бражку не раз пили.  Обосновал подарок тем, что дед меня очень уважал. Уж не знаю за что.
Я поначалу считал, что лагушок – изделие деда Григория. Но когда решил его подновить-подреставрировать-подкрасить, выяснилось, что лагушок значительно древнее. А ободья, его стягивающие, сделаны из полосок толстой меди. Такие лагушки в конце 19-го века делали.  Сейчас этот лагушок стоит у меня в столовой. Как подставка под цветы, точнее – под пальму. А бражку на самогон я ставлю в двухведерных стеклянных бутылях. Удобнее. Хотя и не столь скрепно, как в лагушке.

Рассказы у другого костра

Беседы у костра затягиваются и посвящены они множеству жизненных тем и случаев. Рыбалка – лучший повод поговорить о том, что волнует. Волнует многое. Тем и живем. Для того и живем, чтобы волноваться и обсуждать.
Хочу продемонстрировать спектр «прикостерных» тем. Говорят понемногу и обо всем. От голимой фантастики до сакральной бывальщины. Ночь к тому располагает.



Россия, которую мы потеряли


Лет двадцать назад я очень активно ездил на Украину. Много общался, очень многие общались со мной. Особенно меня забавило то, что, когда узнав, что я с Урала, братья-украинцы качали головой: - Да, каторжный край…
Да, урал – он еще и каторжный. Но сейчас я про Украину двадцатилетней давности.    Когда-то эти края назывались Малороссией, нынче же – это абсолютно независимая, прямо-таки суверенная республика Украина. Независимая настолько, что властям приходится натужно подчеркивать эту самую независимость. Доходит до смешного – депутаты Государственной Рады в момент накала страстей сбиваются с украинского языка на отборный русский – так всем понятнее. Независимость поменяла вывески, фасады зданий, но отнюдь не людей – народ был и остается российским, со всеми нашими национальными плюсами и минусами.

Все начинается с границы

Пересечение государственной границы Украины особенно забавно в железнодорожном варианте. Раннее утро. Поезд прибыл в Харьков. Одновременно с проводящими досмотр пассажиров пограничниками и таможенниками в вагоны врываются менялы. Идет яростный обмен рублей на гривны. Маклеры с пачками купюр пробегают по вагонам, объявляя курс обмена. Курс, как правило, достаточно выгодный – сказывается близость России. И лишь после совершения валютных операций появляются представители официальных властей. Вопросы стандартные:
– Оружие, наркотики, валюта?
– Спасибо, мне бы чая…
 Досмотр беглый. Стараются выявить нарушителей паспортного режима – кто в России не прописан или чего в паспорте не так проставлено. С виновных тихонько выжимают мелкие взятки. Этому посвящена получасовая стоянка поезда – знакомство с новой страной. На перроне этой новой страны из вокзального «матюгальника» несутся объявления о прибытии и отбытии поездов, причем непременно с обязательным переводом на русский. Но это не для особо тупых россиян, а, преимущественно, для самих жителей Харькова, в большинстве своем украинским языком сызмальства не владеющими. Поскольку и родились русскими, и папа с мамой у них русскими были. Не у всех, конечно.
На перроне идет оживленный торг семечками – отличительная черта для жителей Украины. Без разницы – русских, украинцев или евреев. Семечки употребляют ловко, основательно и в огромном количестве. Хотя россиян эта забава тоже стороной не обошла, но куда уж нам… Подсаживается в купе харьковчанин и радостно начинает крыть почем зря украинскую экономику, властей, самодержавие, независимость и все прочее. Называет себя коммунистом. На Украине коммунисты – все, кто стоит горой за соединение с Россией. Таких очень много. Между делом рекламирует харьковские рынки – самые дешевые рынки во всей «незалежней».

Город русской славы

Небольшой украинский городок Очаков давно и плотно вошел в российскую историю. Прежде всего, походами Суворова против турок. Все как положено – памятник великому русскому полководцу, музей со ржавыми ядрами и ятаганами, знамена, отобранные у турок. За свою пятисотлетнюю историю город залит русской кровью вдоль и поперек. Последняя кровь лилась во время второй мировой. Водители старого поколения с горечью вспоминают, какими хорошими были послевоенные дороги в городе – накатали пушками. Сегодня – колдобина на колдобине, никаких ограничений скорости не надо. Ныне Очаков – зона отдыха. Местное население кормится за счет отдыхающих – пошел сезон, ожила торговля, зашумели маленькие барчики и кафешки, по пляжам бродят коробейники с пирожками, мороженым, пивом, вишнями и варениками. На подходах к пляжам сидят лотошники с вареной кукурузой и вяленой рыбой.
На местном базаре есть все, прилавки ломятся от продуктов, а утренние автобусы забиты селянами, везущими на рынок молоко и яйца. По уральским меркам все крайне дешево. По украинским меркам – лишь бы продать и получить живую денежку. С денежками здесь туго.
Средняя пенсия – 51 гривна, около двухсот пятидесяти наших рублей. На эти деньги можно купить десять бутылок водки (или – 55 булок хлеба, или – 100 пачек самых дешевых сигарет). Прожить только на эти деньги невозможно. Пожилой народ выживает за счет садов, коров и огородов. Люди трудоспособные промышляют тем же, да еще рыбалкой или извозом. Безработица жестокая – крепкому мужчине-умельцу найти рабочее место с зарплатой в 100 гривен считается большой удачей.
Есть и экзотические виды промысла. Например – отлов «морских вошей», как называют здесь жучков-гаммарусов. Ловля идет так – заходит в воду лимана мужик со специальным сачком и бредет по колено, буравя дно лимана. Пройдет полста метров – вытряхнет полведра этих самых «вошей». За утро успевают отловить мешков семь-восемь. Затем сушат. Это требует особой сноровки. Те самые жучки имеют одну особенность – непременно ползут в сторону моря. И для того, чтобы они хорошо высохли, расстилают брезент или пленку, вытряхивают живых «вошей» с противоположной морю стороны. Когда жучки доползают до противоположного края брезента, они успевают под солнцем высохнуть. Затем их в готовом виде сдают заготовителям. Идет этот товар на корм аквариумным рыбкам.
Такой промысел приносит хороший доход – за сезон иные зарабатывают по две-три тысячи долларов, для местных краев огромные деньги. На эти деньги без проблем можно купить старенькую, но боевую, иномарку или квартиру.
Недвижимость здесь крайне дешева. Городская трехкомнатная квартира стоит две тысячи долларов, дачка с фруктовым садом – тысяча. Дачные строения, как правило, кирпичные и двухэтажные, вроде среднего коттеджа. Но так как денег у людей нет, предложение существенно превышает спрос.
С одной стороны Очаков – сущий рай, это по части отдыха. Спокойный, чистенький, удобный городок с радушным и гостеприимным народом. Но прокормить семью в этом раю тяжеловато. Город русской славы славен сегодня, прежде всего, индустрией отдыха. Вдоль берега Днепро-Бугского лимана нескончаемые гостиницы, базы отдыха, пансионаты и санатории. Но отдыхающих значительно меньше, чем в былые годы.  Тем более, что после становления украинской независимости приток туристов из России спал. Даже не потому, что появились межгосударственные сложности, а потому, что и у россиян с деньгами туго. Тот, кто может себе позволить поваляться пару неделек на пляже, едет почему-то или в Турцию, или на Кипр. Хотя и условия отдыха, и солнце, и даже пресловутый сервис совершенно идентичны. А тот, кому море не по карману – сидит дома, на Урале, к примеру.               


Приморская житница

Сегодня на Пiвдiнной Украiне цветут тюльпаны. Крестьяне посадили картошку и начинают сажать прямо в грунт помидоры. Картошку здесь выращивают в два присеста – первый урожай выкапывают в конце мая, тут же, в свежевскопанную землю и сажают по-новому. Весенний урожай самый обильный – земля еще сырая, да и колорадского жука поменьше. Колорадских жук и огромные медведки – жуткий бич огородников. Борются с ними всякой отравой, периодически прогуливаясь по полю с ранцевыми распылителями. Для второго урожая, июньско-июльского, землю приходится каждодневно и тщательно поливать. Жара стоит неимоверная, и даже обильно политая почва через полчаса, засыхая, покрывается коркой. Кабачки, тыквы и прочие арбузно-огуречные культуры прямо-таки «дурят», затягивая грядки. Вызревают более, чем весомые, плоды земледельчества.
   О вишнях, черешнях, абрикосах и персиках говорить не стоит – сады цветут, фрукты зреют. Во время безумной антиалкогольной кампании повырубали целые гектары колхозных виноградников. Сейчас жалеют.
Основная забота на Украине – не вырастить урожай, а сохранить и сбыть его. Конечно, для Урала это кощунственно, но пришлось как-то пройти по тропинке меж абрикосовыми деревьями. Перезревшие плоды плотно лежали на земле, мы их давили и ноги по щиколотку были залиты липким соком.
Если мелкие частники успевают провести заготовку и консервирование урожая, то фермеры или колхозы зачастую ломают голову о вариантах сбыта. Многие перерабатывающие и консервные заводы простаивают по одной причине – нет тары, нет жести. За организацию сбыта платят огромные деньги и сдают выращенное по демпинговым расценкам, иначе все равно сгниет.
В крупных сельских хозяйствах снизилось поголовье скота – лет пять назад молодняк нещадно резали, чтобы продержать колхозы на плаву. Сегодня на прилавках магазинов выбор мясных продуктов невелик – пять сортов колбас да костлявая говядина. За свежим мясом и копченостями одна дорога – на рынок. Мелкий частник исправно продолжает кормить народ.
Крупные торговые точки отнюдь не процветают. Зашедши как-то в огромнейший магазин «Южный Буг» в Николаеве, зал самообслуживания которого размером ничуть не меньше футбольного поля, я увидел нечто несуразное: всю торговую площадь занимали тележки с минеральной водой и трехлитровыми банками «вечнозеленых» помидоров, которых и на Урале уже не увидишь. Разнообразие вносили лишь два небольших отдельчика – один с «тампексами» и «сникерсами», другой со спиртным и сигаретами.
Без всякого сомнения, земледельцам Украины жизненно необходим плотный союз с Россией – только центр бывшей советской империи может съесть все, что родит плодородная почва Малороссии. Поставлять продукты «за бугор» трудно – там съестной рынок капитально прикрыт собственными товаропроизводителями.
Наиболее продвинутые украинские предприниматели активно используют западные технологии упаковки продуктов и внедряют собственные разработки. Это уже известные и у нас «Оболонь» и «Торчин». Но на Урале это редкость. Их продукты легко могут конкурировать с забугорными по части оформления, а по качеству продукции – на голову выше. Цена весьма приемлемая. Изготовление различных соусов, приправ поставлено на поток. Но этот поток не может пока найти другого потребителя, кроме украинского. Случился какой-то замкнутый круг – южные земледельцы умеют вырастить урожай, есть предприятия, которым по силам не только переработать, но придать продукции отличный товарный вид. Самого главного в торговом круговороте – своевременного сбыта – в этом цикле нет. Потому что Россия, благодаря интригам политиков, слишком далека нынче от Украины.      

Рука руку не моет

От России Украине нужно все – строевой лес и технику, запчасти и газ, топливо и технологии. В общем, уверенная рука взаимопомощи. Руки как бы тянутся, но политические амбиции двух «самодержавных» славянских стран мешают этим рукам объединиться в тесном рукопожатии. Страдают люди. О россиянах говорить не будем – сами видим, что наши прилавки упакованы скорее голландским товаром, чем украинским. Украинский же потребитель лишен даже того, от чего мы уже отворачиваемся. К примеру, электроники. Приобрести даже при наличии денег ставший уже привычным для нас простенький корейский телевизор трудно – приходится облазить пяток специализированных магазинчиков. А там – или «славутичи» разных модификаций, или совершенно «паленый» набор аппаратуры, собранной чуть ли не в Антарктиде или в стране, которой на картах мира нет.
Торговым связям мешают таможенные пошлины – на границе купцов обдирают как липку и не имеет смысла ввозить товары из России или в Россию – дешевле и скорее продать все на насиженных местах. Цветет челночный бизнес – рынки Турции рады как и россиянам, так и украинцам, у доллара цвет везде одинаков.
Хитрые украинцы пытаются челночить и в Москву – туда с продуктами в рюкзаке, оттуда с барахлом. Но все это мелко и скучно, режим работы на уровне элементарного выживания. Волокут и упаковки детективов на русском языке, и трикотаж, и посуду. Потом выплескивают на рынки.
Зато процветает металлургия – Кривой Рог гонит металл на запад, в Николаеве натужно кряхтит могущий алюминиевый комплекс, перерабатывая привозной боксит в толлинговом варианте. Запад радостно тянет с Украины сырьевые запасы. Впрочем, с России тоже. И по этой части славянские страны бодро конкурируют промеж собой, стараясь запродаться с максимальной выгодой. В этой сфере не до рукопожатий и братских поцелуев.   
Именно эту сырьевую толкотню трезвомыслящие люди на Украине считают главной причиной «незалежности» и украинского великодержавного национализма. Под фанфары национальных маршей про «що не вмерла Украина» легче сбыть ресурсы страны и получить добрый барыш. А когда шуршат большие деньги, о народе заботиться не успеваешь.
      

Самостийность по натуре

Как на самом деле выглядит украинский национализм? С точки зрения россиянина, с таким явлением в лобовую не сталкивавшегося и черпающего байки о «хохляцкой незалежности» из анекдотов и средств массовой информации, то это – Стефан Бандера, «великомученник» Черновил, РУХ и украинская «мова». Все это есть на самом деле, но погоды на Украине эти факты и фактоиды не делают. Украина продолжает жить (не политически и экономически, а просто, по- человечески) примерно так же, как десяток- другой лет назад. Пьют горилку, варят вареники, сало шамают, говорят на том языке, к которому привыкли. Даже тип женской красоты ничуть не изменился.
Украинским мужикам страшно нравится Руслана Писанка – даже не телеведущая, а, прямо сказать, сказительница метеосводок. С появлением на экране этой здоровущей пышной красавицы мужская зрительская аудитория о погоде явно забывает. Чисто хуторская хохляцкая краса – сытная и радушная. Но связывать национализм с ней так же смешно, как приписывать членство в РУХе знатному украинскому панк-рокеру Олегу Скрипке, лидеру горячо любимой на югах (да и в России весьма популярной) группы «Вопли Видоплясова».
А вот по части народного образования национализм прет! Доходит до анекдотов. Рассказала Ирина Медведева, окончившая университет в Одессе, поработавшая учительницей, а сейчас ведущая программы «Русское радио- Херсон». Оказывается, когда по школам Украины разошелся приказ о подготовке к празднованию двухсотлетия Пушкина, то через пару недель случилось странное. Кому-то во властных кругах пришло в голову, что А.С. Пушкин не совсем украинец, скорее наоборот. Хотя и на Украине бывал, и в Одессе жил. Но что-то не то… И издали приказ о подготовке к празднованию двухсотлетия Тараса Шевченко. Все бы ничего, но юбилей у Тараса состоится лишь в … 2014 году!!! Впрочем, кто празднику рад, тот накануне пьян.
Не менее забавно отношение к Гоголю. Все его творчество тщательно изучается, но вот цикл питерских повестей («Шинель», «Нос») остаются как бы в стороне. То ли дело «Тарас Бульба»! И к «Ревизору» отношение двоякое. Вроде классика, вроде гениально, но есть спорные моменты – дело явно не на Украине происходит. Одно чиновников от образования радует – в «Ревизоре» Гоголь крепко «москалей» критикует.
Особо забавен курс украинской истории. Создатели этого учебного пособия так старались «забыть» о истории российской, что явно переборщили. До упора насытив учебник именами знатных украинских деятелей литературы, искусства и науки 16-17 веков, забыли указать, чем эти люди прославились. Сегодня школьники задают учителям каверзные вопросы о роли указанных в учебниках людей, а учителя лишь руками разводят – они в свое время о них тоже ничего не слышали. Хочется узнать, но справочной литературы пока не издано. В том же самом историческом курсе привычные нам российские ученые и изобретатели названы украинскими, поскольку жили или творили на территории нынешней Украины. О великорусских князьях и говорить не стоит – они все поголовно украинцы.
       Подобного сорта патриотизм (так и хочется назвать его «квасным», но он скорее «сальный»), прямо таки внедряется в головы школярам. И вот еще реальный случай. Приехала как-то очередная комиссия в лицей города Очакова. А лицей этот с русским уклоном – родители сами выбирают учебные заведения, в которых будут учиться их дети. Посмотрела комиссия учебный процесс, похвалила, но один из «дядьков», «щирый» такой хохол, громко заявил с трибуны, что гораздо лучше было бы вести обучение на украинском языке. Потом, правда, «дядько» опростоволосился – ему после «кофе» (так конспиративно называлось отмечание завершения работы комиссии) подсунули бумажку и попросили написать отзыв. Отзыв «комиссионер» написал, но в тридцати украинских словах сделал восемнадцать орфографических ошибок.
Не берусь утверждать лично, поскольку тонкостей правописания на украинском не знаю, но преподаватели украинского языка говорят, что с грамотностью у местного руководства плохо. Приняв украинский язык как исключительно государственный, представители властей вынуждены писать руководящие и направляющие документы с помощью секретарш, более продвинутых в орфографических казусах. Ошибки встречаются даже на вывесках, рекламах и прочих указателях. Висят такие таблички годами и никто на откровенные «ляпы» внимания не обращает. Все считают это приметой нового времени и уверены, что со временем все образуется.         
По языковой части в самое трудное положение попали военнослужащие. В украинской армии русских предостаточно. Все они приняли присягу и готовы служить народу Украины. Но команды на украинском языке иной раз и отдать не могут – язык не проворачивается. Если учесть, что бойцам, помимо языкового барьера, приходится еще и преодолевать барьер экономический – деньги им хронически не платят, то тяготы и лишения воинской службы им достались суровые.


Зона отдыха

Россия со времен Вещего Олега и Мстислава Удатного исторически стремилась к Черному морю. И сами россияне всяческие поддерживали геополитические интересы государства. Поддерживают до сих и особенно сейчас – близится уже пора поваляться на золотом песочке и побултыхаться в ласковых волнах. Уральские турфирмы такое стремление всячески укрепляют, но почему-то вывозят уральцев на Кипр и в Анталию. Украина в туристических проспектах выглядит разве что как перевалочная база для старта в «забугорье». Хотя вполне может предложить те же самые услады для души, разве что без некоторых элементов забугорной экзотики.
Впрочем, своей экзотики на Украине хватает. Хотите старины далекой? – вот вам раскопки Херсонеса, «Греция везде есть». Желаете средневековья? – на выбор, от Бахчисарайского фонтана до легендарного острова Березань, перерытого с незапамятных времен подземными фортификациями  и будто бы ставшего для Пушкина прототипом «острова Буяна». К тому же Одесса-мама с Привозом, Дерибасовской и уникальным колоритом. Отбросив чисто совковое жлобское стремление «оправдать» поездку, закупив греческих шуб или турецких дубленок, можете получить все радости путешествия и без загранпаспорта.
Насчет сервиса, «пяти звездочек» и других как бы чисто забугорных забав. Мне кажется, что россиянам, желающим потратить деньги, давно уже пора понять, что при наличии дензнаков искать европейский сервис за бугром не имеет смысла – он давно уже у нас под боком. В Екатеринбурге полно уже отелей и рестораций, мало чем от западных отличающихся. То же самое и на Украине. Широчайший спектр и выбор, на все вкусы.
Система общественного питания представлена  на Украине совершенно замечательно. Многочисленные кафе стали источником дохода множества людей, процветает семейный бизнес. У кого водятся денежки – тот творит из своей торговой точки маленький “евростандартный” оазис. Искусственные пальмы, миксеры, гамбургеры – все как положено. Кто попроще, ведет дело “как у мамы”. Чем и привлекает публику. В подобного рода кафешках совершенно как-то естественно официантки бродят в застиранных передничках и стоптанных домашних тапочках. И фраза: “Извиняйте, у нас посуда кончилась, так мы салатик в одну большую миску нарежем…” звучит душевно и мило. Готовят в таких кафе необыкновенно вкусно, от всей широкой малорусской души стараясь насытить посетителя.
Семейные вахты в приморских кафе в разгар сезона тянутся практически без остановки. Отдыхающий народ желает развлечений и днем, и ночью. Самое главное – готов за это платить. Под утро насиженные места отдыха покидают самые упорные любители ночных развлечений, а на смены им уже тянутся под первые лучи южного солнца на еще не нагретые пляжи граждане купающиеся и загорающие. В кафе в это время жена сменяет мужа, теща – зятя, и “праздник пищи” продолжается. Украинцы большие любители покушать.
Едят много и смачно. Аппетит их за времена перемен ничуть не испортился. Если вареники – то мисками размером в тазик, если борщ – то ведрами, о сале и говорить нет смысла. Не прочь народ под столь обильную закуску и крепко выпить. Но в отличии от России, откровенных забулдыг, спящих под забором, редко встретишь. Надо сказать, питейная забава поставлена там весьма культурно.
Прежде всего – практически нет “паленой” водки, ставшей в постперестроечной России обычным явлением. Скорее всего, потому, что смысла гнать “суррогат” нет – заводская водка достаточно дешевая, а выбор ее велик. Чего – чего, а этого добра на украинских прилавках хватает. На любой выбор, вкус, цвет, цену и объем. Зато привозная забугорная  водка оттеснена в сторону. Импортные напитки – только для желающих растрясти кошель жлобов или снобов. По вкусовым качествам никакой текиле или там виски за украинской водкой не угнаться. Особенно хороша «шустовка» или «Николаевская №9». Даже самопальная домашняя горилка, которую самогонщики продают чуть ли не себе в убыток, достойна к употреблению. Дешевы и хороши украинские коньяки – “Днестр” и “Херсонес”, а про вина и говорить не стоит, особенно в урожайный на виноград год. Много хорошего пива, а к пиву – вяленой рыбешки. В общем, пьют с умом и красиво, долго и весело. Потому, наверное, местное население и не губит свой организм напрасно, продлевая жизненно важное удовольствие на максимально длительный срок.
К тому же, украинский, особенно приморский, климат существенно облегчает похмельные страдания. Солнышко греет, ветерок свежит, витаминов навалом, жизнь хороша…

Песни эмигрантов

Для украинцев Урал – даль несусветная и лагерно-легендарная. Несмотря на это весьма много на Украине уральцев. И коренных, и когда-то судьбою на Урал заброшенных, затем на родину вернувшихся. Такие также гордо и по праву называют уральцами. Многие наши земляки остались на Украине со времен гигантских  советских строек. В Николаеве, например, на алюминиевом заводе трудятся уроженцы Каменск- Уральского и Краснотурьинска, приехавшие туда как специалисты на подмогу местным металлургам. Часто встречаются челябинцы и магнитогорцы. Большинство “окопалось” в тех краях пятнадцать- двадцать лет назад. Ныне, получив украинское гражданство, они только мечтают встретиться с родственниками: в Россию ехать не по карману, родственники тоже деньги экономят. Много уральцев, уехавших в те края на заслуженный пенсионный отдых. Купили жилье, развели сады и огороды. Надеялись, что Союз простоит вечно, а наработанная на Урале пенсия даст возможность жить безбедно. Сегодня как бы и не каются, но очень завидуют тем, кто сумел остаться российским гражданином и получает пенсию в России, через детей и внуков, пересылающих ее разными путями. У нас пенсионное обеспечение до сих пор надежней и весомей.
Из-за российско- украинского безденежья прерваны многие родственные узы – дед с бабкой видят своих внуков только на фотографиях, переговоры по телефону стали дорогостоящими и потому редкими, даже письма влетают для пожилых людей в копеечку. Рассказывали случай, когда матери, живущей в Артях, передали весть о смерти сына в Очакове только спустя три месяца после трагедии – не было средств на сообщение. Столь необходимое на закате лет общение стало для эммигрантов с Урала непозволительной роскошью. А многие, покидая родные места, лелеяли мечту о домике у моря, куда будут наезжать внучата…
Сегодня стала популярной среди чуть более состоятельных россиян покупка приморской недвижимости. Из-за дешевизны украинского жилья приобрести квартирку или дачку неподалеку от пляжа по карману любому представителю российского среднего класса. Это стоит дешевле, чем дачка под Екатеринбургом. И куда более эффективнее – вместо того, чтобы будоражить суровую уральскую землю и кормить комаров, выгоднее устроить своей семье приморский отдых на собственной жилплощади. Украинские нотариусы говорят о резком увеличение числа сделок по недвижимости, совершенных россиянами. Приморские домики и квартирки покупают даже в складчину, наезжаю на отдых по очереди. Убивают при этом всех “зайцев” – и отдыхают, и фруктами до упора отъедаются.

Так вот жила двадцать лет назад  страна наших славянских братьев, кровно родных нам людей, не просто близких, а таких же, как мы – потомков огромной Российской империи, отцветшей и развалившейся по частям. И от этого распада ничуть не изменившихся. Та Россия, которую мы, российские граждане, потеряли…   


Букеты невест

Золотая осень, "бабье лето" в разгаре, необыкновенный в этом году (для Урала) урожай яблок. Яблоки падают, вызывают неодолимое желание тотчас изготовить из них самогон и обозвать его интеллектуально "кальвадос". А еще пора свадеб. Сейчас неожиданно модно стало поминать свадьбы неких ходульных персонажей и демонстрировать подробности и стоимость этих PR-мероприятий.
Зачастую все пафосно и безвкусно. Дорого - богато. В тоже время свадьбы бывают простые, но со вкусом. Потом есть что вспомнить. Вот, например, в 1982 году мне довелось побывать на одной селянской свадьбе, почти случайно так получилось, ненароком. В качестве, честно скажу, свидетеля. Уточню сразу - свидетеля в ЗАГСе. Не буду про всю эту тусню свадебную и процедуры, потому как никому это не нужно. Сразу к теме.
Свадьба случилась почти вот в это же время, в сентябре, лето на закате, столы во дворе, яблоньки с яблочками над головой, закусь всякая и выпивка. Красота!
Пейзанская рапсодия и пастораль. И еще такая симпатичная девица, сестра новобрачной, младшая. Пошли мы с ней после стартового набора тостов за баню в огородец покурить и побеседовать о чем-либо интеллектуальном, потому как она в Перми или еще где-то на повара или там библиотекаря училась. Понятное дело, сошлись во мнениях.
А папаша новобрачной был человек не простой, а какой-то сельский прораб. И попутно заведовал какой-то бригадой наемных тружеников южных кровей, которые, как тогда было принято, какой-нибудь коровник на ферме строили. Ну и бригадир этих наемников какого-то черта пришел на ту сельскую свадьбу в самый разгар торжества. Ну и чего-то там случилось на почве интернационализма. Он как-то неправильно себя повел, а когда ему сказали, что незванный гость и хуже..., он начал купюры в 25 рублей рвать и метать. Короче, его слегка погнали и помяли при этом.
Я как-бы процесс этот не наблюдал, потому как был за баней. Но мне рассказали, когда мы из-за бани вернулись.
Все хорошо, свадьба всяко бурлит и извергается, и даже вечер наступил. И за столами, что во дворе расставлены, остались одни ветераны войны и труда, и даже инвалиды. Потому как молодежь свадебная ринулась в поселковую дискотеку - обычаи такие народные. А я с ветеранами остался, поскольку сестра новобрачной решила пошуршать по хозяйству, маме помочь. И я это всяко одобрил - не к чему по дискотекам, когда водка-закусь-свежий воздух и девушка симпатичная. Баня опять же в огородишке.
И вот тут случился тот самый национальный казус - в калитку ломится целая бригада пьяных в гроб южных наемников с предъявой, что бригадира побили. Ветераны войны и труда свернули свои боевые партизанские песни, хвать костыли и отважно вскочили из-за стола. Но я как-то смекнул, что отваги ветеранской недостаточно, потому как южане в калитку ломятся сплоченно и агрессивно. Ну, думаю, это конец...
А коли конец все равно, то взял я со стола бутылку с водкой, глянул печально - полфлакона там как минимум, и выпил, встав в позу горниста. И с размаху врезал освобожденной тарой себе по лбу. Получилась первая розочка. Взял еще флакон, благо, на столе был огромный выбор, опять же втянул его из горла и опять по лбу - получилась вторая розочка. И пошел я с этими розочками к калитке. Пока шел - калитка опустела и наемники куда-то делись. Фома, как говорится, смел...
И вот за подвиг свой поимел от ветеранов почет и уважение, матушка новобрачной стащила с меня окровавленную рубаху (лоб стеклищем искромсал) и сунула ее отстирывать симпатичной девахе-сестренке новобрачной. Попутно деваху с глаз долой убрала. И покуда я принимал заслуженный почет и уважение от ветеранов, сидючи по пояс оголенный, мамаша эту деваху еще и пару раз коромыслом обучила жизни. В противопожарных целях, чтоб не ходила со мной за баню курить, - строгие тогда были на селе нравы.
Проснулся я рано утром в баньке, на полке. тепло, знатно, петухи орут, истома давит и трубы горят. Начал я из баньки выбираться - открываю дверь, а там в предбаннике овчарка на цепи. Но зато в полоске случившегося света от приоткрытой двери увидел, что на лавке в бане стоит ковшик с квасом, форменный граненыч, полный водки, и мисочка с капусточкой. Позаботились добрые люди. Присел я на лавочку, принял подношение, капусточку хрумаю и с собакой разговоры веду. Потом отошел душевно и еще прилег слегка...
Уже утром выяснилось, что заботливая мамаша, поучив коромыслом дочку и загнав ее домой дабы не баловалась, тихонько утолкала меня в баню спать и собаку там закрыла, чтоб не было у меня мыслей каких грешных.
Но вернемся к свадебному инциденту - те две 25-рублевые купюры, который бригадир наемников прилюдно порвал, собрали в кучку, и они утром на столе свадебном лежали. Ну я их себе и сунул в карман, а потом продал купюрные кусочки одному деятелю за червонец - объяснил, что в банке примут и дадут цельные деньги. В те времена на червонец можно было литр водки купить. Но это уже дня через три после свадьбы. Чтобы хулиганам не повадно было!
И эту историю я сначала любил рассказывать, но потом перестал любить. Потому как слушатели всегда после истории с интересом требовали, чтоб я бутылку об голову хлопнул. Ну и приходилось бутылки бить. А в те времена стеклотара была стандартной, многооборотной и вообще.
Народу ведь зрелища подавай, зачем ему хлеб духовный...
И коли уж я начал серию историй о свадебных традициях нашего народа, о традициях без лишних понтов и бравурного пафоса, то вот еще одна свадебная история. Дело было в Екатеринбурге в начале ХХI века. Закат так называемых "лихих 90-х" и становление "вертикали власти". Всеобщая стабилизация, мягко говоря. Несмотря на поступь стабилизации, жизнь продолжалась. Тогда еще не закрылись все возможные производства и не открылись на каждом шагу барбершопы. Вместо смузи люди пили водку. Людям хотелось жить просто и естественно. Быть может, даже семейно. Если получится, конечно.
И одна знакомая дама, прекрасная во всех отношениях, надумала выйти замуж на господинчика изрядно ее моложе. Господинчик, к тому же, был еще как бы адвокат, хотя всего лишь начинающий, без обширной юридической практики. Модно было тогда быть юристами, перспективной эта профессия считалась. Получил этот господинчик диплом. Насчет обретения юридического образования как такового - это неизвестно и неинтересно.
Короче - адвокат и вообще аморальный прохиндей. Немного так альфонствовал. Оттого что паразит. Но дамам старшего возраста это нравится. Гормоны разогревает, что ли. Или статуса какого-то придает. Респектабельность или даже фешенебельность организует. Предклимаксный гламур и все такое. Подали дама с этим юристом заявление в ЗАГС и готовятся к свадьбе в легком этаком варианте типа а ля фуршет на своей кухне в сопровождении завидующих подруг.
А в те захудалые времена для посещения ЗАГСа нужен был свидетель. Или не нужен - я уж не помню. Помню, что приглашен был специально, чтобы в ЗАГС отвезти, а потом к хате возвратить. Ну и радостную толпу изобразить с уханием и аплодисментами. Как-то так. Потому приезжаю поутряне, выбрит и немного даже чист, трезвый к тому же. Оттого что за рулем. За рулем я никогда не пью. Из принципа.
Захожу - а будущего молодого мужа нихера дома нет. И не ночевал. Типа - уехал в командировку куда-то в Кудымкар. Но скоро вернется. При этом постоянно по телефону телефонирует и рапортует, что на подходе. В ЗАГСЕ опять же время конкретно назначено и стрелка забита. Необходимо появиться и произвести свадебный обряд как того государство требует для скрепления семейных уз.
Ждать уже нечего. Поехали, короче, в ожидании, что молодой муж у ЗАГСа объявится. Так дама система "невеста" решила. Приехали, время наступает и берет за горло, а будущего мужа нет. И смотреть на часы бессмысленно - жених из часов не выпрыгнет. Не кукушка.
Вокруг ЗАГС, конечно, суета забавная - какие-то рокеры с байкерами на мотоциклах приехали, невесту с женихом в косухах привезли. Байкерская невеста вся в коже и белых колготках, явно умна и откровенно хороша собой. Заскочили, расписались, бумажку получили, на байк вскочили и умчались в хороводе единомышленников. Счастливчики! Повезло им, что жених не молодой начинающий и перспективный юрист, подающий неординарные надежды.
Дама пальчиками судорожно тыкается без остановки в телефон, ведет активные переговоры, находит компромисс, входит в изумление и недоумение и говорит мне - дескать, пойдем, вместо его и распишешься. Расписываться в брачных документах все равно кто-то должен. Государство так постановило. Ну я и пошел - все равно ж в паспорт никто не смотрит, ЗАГС, когда документы на свадьбу принимал, все проверил, на рожу жениха тем более. А я выбрит и вообще прекрасен внешне и внутренне. Дыханьем свеж и калом бур, как врачи требуют. Поэтому решительно выступил в качестве жениха.
Зашли, без лишней суеты изъявили согласие стать мужем и женой, расписались, где положено, взяли свидетельство про бракосочетание и свинтили оттуда. Понятно, что я под и не помню под какой фамилией подписался, но подписался очень коряво, даже стыдно было за корявость. Но почерк такой. Недетский у меня почерк. Давно уж отвык калиграфически писать.
Поехали взад. И этот свежеиспеченный муж все время названивает в телефон, рапортуя, что движется к ЗАГСу. Сообщили ему, что в ЗАГСе уже нечего делать, что его уже оженили и потому как свежеиспеченный муж двигай на хату. Там фуршет накрыт и водка есть. Приехали на хату, а мужа все нет. Зато есть водка-закусь и подружки счастливой невесты, пришедшие ее всячески поздравить с новым матримониальным статусом. Вопросы дурацкие задают: - А екало ли сердечко? А смущалась ли? И прочие телячьи нежности. Невеста мне в спину пальцем тычет. Чтоб чего не брякнул случайно. Молчу и пыжусь.
Муж этот альфонсирующий появился через пару часов, пьяный вхлам, понятное дело. Явно был у какой-то бабы и явно у бабы помоложе. Слишком это было очевидно.
Дальше не знаю, как события развивались, потому как на рыбалку поехали. Давно уж договаривались харюзков осенних половить и у костерка посидеть. По пути друзьям истории этой свадьбы рассказал, так они со смеху чуть с машины не выпали. А прекрасная дама с этим альфонсом через месяц развелась. Не задалась у них семейная жизнь.


Сосенка

Началось все вполне заурядно. В уездном городе К. затеяли поставить мусорный полигон. Не сами горожане это придумали, наверху это изобрели. И местные чиновники радостно согласились. А чего им еще оставалось делать? Кто бы им не соглашаться позволил?
Горожане яростно протестовали, пожимая плечами и криво ухмыляясь в пылу разговоров. Некоторые даже плевались в родную землю и горько сетовали, что «нынче русскому человеку даже в социальных сетях плюнуть некуда».  Несмотря на столь бурные выходки местечковой оппозиции, полигон все же построили. И начали свозить туда мусор из столицы.
Мусора в столице было много, разносортного и разноцветного. Горожане воспрянули духом: появилось несколько новых высокотехнологичных рабочих мест. Так-то, «оператор сверхвысокого давления», который на тракторе укатывал груды хлама, и «композитор окружающей среды», с совковой лопатой в руках надзирающий за издержками разгрузки привозимых объемов. Дополнительно было создано несколько ответственных структур и специальных комиссий для решения оперативных вопросов. Труженикам полигона исправно платили жалование.
Помимо этого горожане ощутили от свежеприобретенного полигона изряднейшие плюсы. Прежде всего, осенью была экстренно заасфальтирована центральная городская улица, по которой от станции к полигону торжественно, в больших красных грузовиках, перевозили столичный  мусор. Местные жители, которые десятилетиями возмущались глобальными рытвинами в проезжей части главного проспекта, были наконец-то удовлетворены.  Также попутно была и реконструирована городская площадь, а фундамент памятника мировому вождю, ранее неухоженный, украшен по периметру тротуарной плиткой. Благоустройство пришлось горожанам по душе.
Окончательно местные жители воспрянули духом тогда, когда выяснилось, что среди столичных отходов часто встречаются предметы, похожие на еду, причем с незначительной просрочкой.  Многие начали посещать полигон ежедневно, а по субботам и воскресеньям городское руководство общественного транспорта даже организовало маршруты выходного дня для желающих посетить полигон. Пенсионерам предоставлялась существенная скидка.
Все изгадила Сосенка. Сосенка была дамой высокой социальной лояльности. В лучшие годы своей бурной жизни она была популярна в определенных общественных кругах. Была накоротке с лучшими людьми города. И не только с самыми лучшими. Но за истечением времени интерес местных общественников к ее особе угас. Впрочем, среди гостей города, прибывающих в местные края на большегрузном транспорте, Сосенка все еще пользовалась успехом. И как все горожане она увлеклась обзором мусорного полигона.  Это и стало причиной всеобщей трагедии.
Однажды в абсолютный будний день, вернее – даже поздний вечер, Сосенку в беспамятстве доставили в приемный покой. Благочестивые горожане обнаружили ее на подступах к полигону совершенно падшей. В беспамятстве.  В луже крови. Врачи «скорой» сделали все, чтобы ее спасти. При этом извлекли из потаенных частей тела Сосенки множество мелких предметов. Предметами заинтересовались и тщательно прополоскали их в водопроводной воде. Обнаружилось множество мелких ювелирных изделий: кольца, серьги, цепочки, браслеты. Золотых и серебряных. С брильянтами, изумрудами и сапфирами. И еще  диадема с рубинами – именно она и стала причиной столь обильной кровопотери. Подобной утвари набралось полведра.
Поминая Гиппократа, работники «скорой помощи» начали спорить о том, как им следует поступить: сообщить ли труженикам органов внутренних дел или подождать, когда пациентка придет в себя и объяснит, каким образом в ее внутренних органах появилось столько драгоценностей. Решили не спешить и подождать. Потому что пациент вправе засовывать дорогие сердцу вещи туда, куда ему вздумается. Если, конечно, вещи принадлежат пациенту.
Поутру Сосенка очнулась, поблагодарила врачей за соучастие и рассказала, что обнаружила все это богатство на мусорном полигоне. А случившееся объяснила просто: - Вы знаете мое погоняло? Сосенкой меня зовут. Все меня знают. Все пользуются. И даже требуют. Живу я этим. Потому и не отказываюсь. А туда, куда я эти побрякушки засунула, никто не лезет. Вот и спрятала для сохранности. У меня профессиональная деформация произошла!
На старте карьеры Сосенка была воспитателем детсада и потому лексикон ее был досточно обширен. Медики, посовещавшись, все же  решили, что травмированная пациентка обнаружила клад. Потому и вызвали представителей полиции. Поскольку дело было утром, то как раз случилась пересменка в «скорой». И практически вся дежурная бригада отправилась прямиком на полигон, в то место, о котором Сосенка рассказала. Остались лишь дежурный травматолог с медсестрой, которые Сосенку принимали, обрабатывали и ювелирные вещицы из нее извлекали. Для того, чтобы разъяснить ситуацию следователю.
Следователь невероятно внимательно выслушал-зафиксировал пояснения Сосенки, записал в протокол сообщения медиков, пояснил, что Сосенка, быть может, как удачливый кладоискатель, будет поощрена государством за обнаружение найденного. После чего, прихватив пластиковое ведро с вещественными доказательствами, быстро удалился. А травматолог с медсестрой попросили водителя «скорой» отвезти их на полигон. Чтобы внимательнее осмотреть место получения травмы. Естественно, в целях общей медицинской практики.
На полигоне «люди в белых халатах» обнаружили не только своих ранее уехавших коллег, но также представителей полиции и прокуратуры. Все увлеченно рылись в грудах мусора. И все находили там предметы роскоши. Изделия из презренных металлов и камней. Карманы поисковиков были туго набиты, особо удачливые даже складировали свои находки в пакеты и различные емкости. Никто не ссорился и не спорил. Хватало всем.
 К полудню на полигоне рылось уже полгорода. Включая руководство муниципалитета, директоров предприятий, предпринимателей, педагогов и даже городских депутатов. Те, кто не явились на полигон, были или дряхлы, или больны, или малолетни. «Операторы сверхвысокого давления» и «композиторы окружающей среды» пытались отстоять вверенную им территорию, но безуспешно. Потому тоже приняли участие в поисках. Но к вечеру утреннего обилия не было, скорее поток драгоценностей вообще иссяк. Поисковики завидовали, недовольствовали и возмущались более успешным. Нарастало общественное напряжение. Из-за случившейся темноты раскопки были приостановлены. Но отдельные рьяные энтузиасты рылись с фонарями. Всю ночь.
Утром полигон был окружен отрядами специальных правоохранителей, все лишние с территории были выдворены, исследованием полигона занялись бригады экспертов. Но усилия их были тщетны. Уже днем раскопки были прекращены за абсолютной бессмысленностью. К тому времени городские ломбарды снизили цены на закуп предметов роскоши до скандально-шокового уровня, а билеты на все поезда и междугородные автобусы были проданы. Удачливые горожане разъезжались для сбыта находок.   
На следующий день все городские средства массовой информации требовали от горожан немедленной сдачи обнаруженных в мусоре вещей экстренно созданной комиссии. Угрожали расследованиями и ответственностью. Открылись приемные пункты по сбору полигонных ценностей. Лояльные граждане отметились и принесли по несколько наименований. В основном, серебрянных.
Целую неделю по подъездам понуро бродили участковые и судебные приставы, понуро приглашавшие граждан исполнить свой гражданский долг и сдать все, что обнаружили на мусорном полигоне. А по улицам города начали передвигаться отлично экипированные в гражданское очень мобильные бригады социологов, задававших прохожим хитрые и каверзные вопросы. Вскоре на улицу уже никто не выходил. Боялись все.
А Сосенка к тому времени излечилась от профессиональной деформации. Отлежалась, откормилась и даже отмылась. Выйдя из больницы, побрела в отделении полиции, где пыталась написать заявление на выдачу ей четверти стоимости  обнаруженного клада. От Сосенки отмахнулись. Поэтому Сосенка решила проявить лояльность и вернуться к привычному способу производства. Но услуги ее оказались невостребованными. Дальнебойщики обходили город стороной и делали изрядный крюк на трассе – слишком уж обильны были посты на подступах. Клиентуры не было. Поэтому, когда через месяц с полигона сняли усиленную охрану, Сосенка вновь решила покопаться в мусоре. Чтобы найти предметы, похожие на еду. Потому что голод не тетка. На золото и баснословные брильянты отнюдь она не рассчитывала.   
На полигоне на Сосенку никто не обратил внимания. Да и не было там никого. Полигон был перекопан и разворошен вдоль и поперек. Ветер гонял какие-то красно-белые ленточки, повсюду качались вешки и флажки. В мусоре торчали лакированные штыковые и совковые лопаты с полированными свежими черенками, поверх мусора грудами лежали одноразовые перчатки и бахилы. По периметру полигона стояли брошенные полевые кухни.      
- Крушение всех надежд, - голодно подумала Сосенка. И брезгливо пнула какую-то скользкую груду строительного хлама. Заметила блеск презренного металла. Цепочка золотая. И не одна. А вот и колечко. А вот какой-то орден растопыренный, весь в блестящих камушках… Споро набрала в какую-то рваную пластиковую банку килограммов пять всяческих изделий. Банка лопнула и золотишко посыпалось.  - Придется опять заняться профессиональной деформацией, - решила Сосенка, - иначе не вынести.
Поздно вечером сердобольные горожане привезли Сосенку в приемный покой. Окровавленную, вновь без сознания. Обрадованные медики сразу же полезли в ее, не столь уж и потаенные, места. Вынули предметы роскоши, сложили в  тазик и поставили его на промывку. Занялись излечением Сосенки. Штопали заботливо и внимательно. Врачи ее уже уважали.   
Утром город гудел от воя тяжелой техники. Полигон демонтировали  и сразу же тщательно защищали. Грузили в железнодорожные платформы. Очень тщательно, не оставляя ни толики мусора. Даже пылинки подобрали специальными пылесосами. Попутно собрали даже все городские помойки. Увезли вместе с контейнерами. Составы и станция тщательно охранялись. Пошел слух, что полигон перевозят на делянку какого-то знатного олигарха, влиятельного и приближенного. Особо осведомленные сообщали, что не на делянку, а на личный участок при каком-то роскошном дворце, прямо на поле для гольфа.
Через два дня после того, как полигон увезли из города, прилетел могучий самолет МЧС. Из его чрева выполз броневик с медицинской символикой и пушками. Броневик подъехал к больнице. Из него десантировался взвод бравых медбратьев с великолепной выправкой.  Эти парни в белых халатах и бронежилетах моментально освоили больничные коридоры, оцепили перевязочную, где местные медики как раз завершали осмотр Сосенки. Бережно приковали Сосенку к носилкам, загрузили в броневик и на высокой скорости ворвались в самолетное чрево. Самолет завыл и улетел.
Больше о Сосенке никто из горожан не слышал. Быть может, жизнь ее удалась. Или нет. Но такова цена профессиональной деформации. Кстати, после этого горожане мусором не разбрасывались. И внимательно его сортировали. Хотя новые мусорные контейнеры появились лишь через полгода.

Об истинной нужде

Любое доброе дело нужно начинать с создания нужника. Это основа любого, с позволения сказать, стартапа. Потому что это самое важное в нашей жизни. В любых жизненных условиях. Даже в самых экстремальных условиях, или, еще более того, патриархальных.
По этому поводу расскажу одну откровенно космическую историю, раздольную и звездную. Дело было в экологическо-чистой зауральской степи, на бескрайних просторах Курганской области. Этак в 90-е года прошлого века, года, которые почему-то принято называть лихими. Не знаю отчего так, может, кто и лишку хватил.
В этот раз обошлось без особенной лихости - на учения выехала бригада гражданской обороны, которую потом переименовали в МЧС. В нашей стране любят все переименовывать. Для пущей важности и пущего уважения, считаю.
И вот эти военнослужащие выехали, растаборились, палатки всякие установили и даже полевые кухни. Все как положено. А положено еще и опростаться, погадить, то есть, просто и точнее, - посрать.
Для этого нужного дела отрядили спецтехнику, которая была в штате бригады. Спецтехника, естественно, расстаралась и вырыла траншею глубиной аж метра три или более. Вот в эту-то траншею бойцы исправно опорожнялись будучи молодыми и здоровыми организмами. С перловки это хорошо получается. Затем учения кончились, лагерь свернули, бойцы уехали. Дерьмовая траншея осталась. Все как положено.
Дело к осени, во время которой селяне обычно совершают уборочную. Урожай всякий убирают, хлеба налево, хлеба направо. Раздолье, короче. А убирают хлеба как раз около того места, где лагерь гражданских оборонщиков растабаривался. Комбайны всякие по полю ездят, зерно намолачивают и закрома наполняют. Красота!
И комбайнеры, чтоб зря время не тратить, решили ночевать в полях - день год кормит. Вечер и утро тоже. Тем более, технику нельзя без присмотра оставлять. Ибо нет надежды на несознательный народ. Ну, и бутылочку-другую, конечно, приголубить попутно.
Ночь случилась. И молодой комбайнер увлекся зауральской ночью. Мечтательность нашла или просто, опять же, опростаться отошел. Отошел как-то неудачно и во тьме зауральской звезданулся в нужниковую гражданско-оборонительную яму. Весь в дерьме и полный катарсис. Только звезды мерцают. А чего еще, окромя космических звезд, из аккуратно вырытой ямы глубиной в три метра как минимум, стоя по пояс в дерьме, увидишь?
И вот он разглядывает звезды, пытается из ямы выбраться и орет благим матом. Типа, спасите-помогите. А добрые люди по ночам спят. С устатку. Так он всю ночь, стоя в дерьме, и проорал. Орал истошно, с надрывом. Потом уже потише. Никто не услышал.
Лишь утром кто-то тоже опростаться пошел и каким-то образом обнаружил донельзя дерьмового бедолагу. Хрен знает как, может, сидит комбайнер, задумчиво гадит на окружающую среду, а откуда-то из-под земли стоны и всхлипы. Поневоле обосрешься.
Короче, вытащили того говнюка, отмыли, вероятно, позвонили в гражданско-оборонительную бригаду. Те приехали и закопали канаву. Делов-то, если спецтехника есть.
Если глубоко копаешь, то потом зарыть все взад необходимо. Беречь нужно родную природу. Другого нам не дано.


И вместо послесловия.
Вероятное будущее.

Светало. По свежевыкрашенной улице стройно маршировали младшие воспитанники детского учреждения имени 55-летия Утроенного ВВП и задорно распевали очень популярную в этом электоральном сезоне песню «Солнце встает над Совместной Россией, мы спозаранку на вахту идем!». Возвращаясь с утренней гимнастики, усталые, но довольные, они бодро и дисциплинированно маршировали строем в режимные места общего пользования на прослушивание Утренней Лекции.
-Поздновато, конечно, я на рыбалку выехал. Во время Лекции рыба может быть задумчивой, - подумал Старик и начал накручивать педали велоцикла, стараясь при этом не превышать дозволенную скорость. После того, как в России 30 лет назад закончилась нефть, использование автомобиля разрешили лишь высшему партийному руководству. В эту провинциальную северную глушь – когда-то Город, а  ныне просто Тупиковый Адбург – автомобили заезжали крайне редко, лишь тогда, когда наезжала Инспекция Всеобщей Лояльности. – А ведь когда-то мы ездили на рыбалку на авто, да и рыбалка была…, - неожиданно вспомнил Старик, но тотчас же напрягся и постарался освободиться от запрещенного неправильного мышления.
Разрешения на рыбалку он добивался долго – целых четыре месяца. Как и положено, его тщательно проверили на детекторе вредных привычек и вновь подняли его исправительное дело. 20 лет назад Старик грубо нарушил «Закон о народном самосохранении» и провел запрещенный половой акт с очень красивой женщиной без цели создания потомства, за что затем строго перевоспитывался в течение 15 лет.
Члены государственной комиссии долго читали материалы суда, хмурились и обсуждали возможность выдачи лицензии на рыбалку столь явному нарушителю общественных приличий.
Закончив прения,  члены комиссии решили, что возможность удовлетворить заявление старика существует, и отправили вопрос на согласование. Согласование длилось три месяца, рыбалка была разрешена. Вчера Старик получил долгожданный документ.
Водоем охраняли три ПД-раса – добровольных охранника общественного порядка, которым за активные дежурства прибавляли к жалованью два киловатта ежемесячно. После того, как Россия вступила на путь ВВП - Великого Воплощения Плана, а члены правящей партии приняли программу обязательного поголовного размножения и запретили половые акты в генетически рискованном возрасте, многие пожилые работники бюджетных организаций совершили операцию «сознательной кастрации». Из числа этих кастратов и набирали ПД-расов, то есть сознательных Поборников Демократии в России.
ПД-расы тщательно осмотрели Старика, внимательно пролистали соответствующие справки и выписки. Особенное внимание они обращали на свидетельства о моральном и физиологическом здоровье, выписки из налоговой декларации и диаграммы генетического теста. Затем заставили его снять униформу, осмотрели визуально и провели через искатель посторонних предметов. И наконец-то разрешили войти в дезинфекционную камеру.
Через полчаса, абсолютно депилированный и лоснящийся от антисептика, Старик натянул свежепахнущую хлоркой униформу и двинулся к Янтарному Водоему. На берегу он сел на стальную лавочку, явно со вкусом изготовленную в ретро-стиле безвестным скульптором и начал наблюдать за поверхностью водоема.
Заботливо окрашенная в бело-сине-красные цвета поверхность воды не шелохнулась в течение трех часов. Время лицензии истекало. Рыба общаться не желала.
- Неудачная случилась рыбалка, - подумал Старик. – Закурить бы, что ль….
Он тотчас испугался этой невесть откуда взявшейся крамольной мысли. Курение было запрещено много лет назад, еще до того, как запретили перец, соль, сахар, чай и кофе. За торговлю и потребление табака когда-то наказывали также строго, как и за продажу и распитие спиртного. Сейчас, во времена Великого единения, процветания и сознательного возрождения, о курении могли вспомнить лишь такие ущербные и никчемные люди как он.
Рыбалка закончилась. Старик двинулся домой. Нужно было готовиться к завтрашнему дню – этого дня он ждал целых четыре года. Сразу же после того, как Старик покинул учреждение общественного исправления, он написал заявление о добровольном самоуничтожении. Завтра ему разрешено войти в камеру Последнего Сна.

Поэтому успевайте жить, господа!
Стать красивыми трупами всегда успеете!

Июнь 2020г