4. Наивный Че. Бессмертный

 – Мне нужна футболка,чтобы на ней была Куба, – обратился мой муж к продавцу небольшого магазина, на стенах которого красовались разноцветные и разнокалиберные трикотажные майки с рукавами и без.
Продавец, оценив взглядом рост и размер потенциального покупателя, выложил перед ним «россыпь» изделий со знаменитым ликом Че Гевары.
 – Вы меня не поняли, – сказал муж. – Мне нужен не Че Гевара, а Куба.
 – Че Гевара – это и есть Куба, – ответил продавец.
 – Нет, – отрицательно покачал головой муж, – Че Гевара – больше, чем Куба.
 – Как это? – с неподдельным интересом посмотрел на него кубинец.
 – А вот так... Я тут, перед тем, как поехать в Санта-Клару, почитал кое-что и мозгами пораскинул...

Эрнесто Гевара родился (в 1928-ом) не на Кубе, а в Аргентине и был больным ребёнком, с которым взрослые носились, как с писаной торбой. Из таких обычно вырастают либо унылые, плывущие по течению своей хвори, зануды, либо закалённые болезнью борцы за всё хорошее против всего плохого. Эрнесто – ярко выраженный второй тип.

В первый класс он не ходил, да и дальше школу посещал лишь в перерывах между астматическими приступами. Зато с четырёх лет всё не занятое учёбой и астмой время проводил за чтением. Знание в придачу к родному ещё и французского языка и обширная домашняя библиотека не сковывали его выбора: от Дюма и Сервантеса до философских работ Сартра; от трудов Маркса, Энгельса, Ленина до последних стихов Пабло Неруды. Любил математику. Играл в шахматы. Назло болезни занимался спортом. Покладистостью характера не отличался: был упрямцем, без церемоний мог надавать обидчику по сусалам.

Первая любовь, юность, вторая любовь – всё это пришло и ушло. Поступил на медицинский факультет университета в Буэнос-Айросе. Однажды на каникулах объехал на мопеде пол Аргентины. А между последним курсом и выпускными экзаменами семь месяцев катался на мотоцикле вместе со своим другом, доктором биохимии, по лепрозориям Южной Америки. Без происшествий, разумеется, не обошлось. Даже с тюрьмой познакомился. А из Каракаса, где его друг остался работать врачом, домой добирался на перекладных. Диплом хирурга-дерматолога получил в 24 года и почти сразу же отправился в Каракас. Там его ждали друг и работа. Однако «в дороге, в пути призамешкался». А всё потому, что ехал через Боливию, а на неё накануне налетел вихрь революции, разрушивший в том числе и воздушное сообщение с Венесуэлой. Пришлось завернуть в Перу, но и там только что случился переворот. На счастье Эрнесто встретил друзей, направляющихся в Гватемалу. У них было рекомендательное письмо от Сальвадора Альенде, оно помогло им получить билеты на пароход, отплывающий в Панаму. Оттуда было рукой подать до Каракаса, однако во время плавания друзья стали уговаривать его ехать с ними в Гватемалу, спасать тамошнюю революцию. Зерно, надо заметить, упало в унавоженную марксизмом-ленинизмом почву. К тому же сей «юноша бледный со взором горящим» в принципе не способен был жить без приключений на пятую точку. Словом, согласился.

Ну, а Гватемала в «те поры» даже и не грезила о покое. Там со дня на день ждали вторжения США, направленного против президента Арбенса. И дождались. Вторглись вооруженные группы полковника Армаса из Гондураса. Однако даже младенцу было ясно, что «не ту страну назвали Гондурасом». Эрнесто со товарищи тут же включились в противостояние: рьяно призывали создавать ряды ополчения, несли караульную службу среди пожаров, помогали в перевозке оружия, за что попали в список «опасных коммунистов», подлежащих ликвидации сразу же после свержения Арбенса. От казалось бы неминуемого Эрнесто спас посол родной Аргентины. Сначала спрятал в недрах посольства, потом переправил его в Мексику. Там Гевара устроился работать в больницу, женился, стал отцом дочери – вроде бы остепенился и успокоился.
 
Шёл 1955-ой год. К нему на приём заглянули два кубинца. Один из них, знакомый по Гватемале, рассказал, что нападавшие на казармы «Монкада» революционеры выпущены из каторжной тюрьмы и съезжаются в Мексику, чтобы организовать вооруженную экспедицию на Кубу. Вторым был тот, который станет потом многолетним министром иностранных дел социалистической Кубы и скажет о Геваре: «Уже тогда Че возвышался над узким горизонтом креольских националистов и рассуждал с позиций континентального революционера». «Уже тогда» – это о первой встрече. И снова закрутилось: из Эрнесто начали лепить солдата. Хорошо еще, что жена – тоже пылкая революционерка, не стала выдвигать ультиматумов типа «или я – или революция».
 
А через пару недель на конспиративной квартире Эрнесто познакомился с Фиделем Кастро. Тот только что вернулся из США, где собирал деньги с кубинских эмигрантов, бежавших от Батисты, пообещав им: «В 1956 году мы обретём свободу или станем мучениками». В 56-ом исполнилась только вторая часть обещания: в июне мексиканская полиция арестовала и бросила в тюрьмы всех, включая жену Эрнесто. На защиту узников встали бывший президент Мексики, бывшие министры, знаменитые художники Давид Альфаро Сикейрос и Диего Ривера. Фиделя освободили первым. Он продолжил сбор денег и закупку оружия, приобрёл яхту «Гранма», но не забывал хлопотать об освобождении остальных. Эрнесто вышел из тюрьмы последним, так как ему в вину вменялось ещё и незаконное нахождение в Мексике. Гевара тут же переправил жену и малышкой в Перу, на родину Ильды, а сам продолжил подготовку к высадке на Кубе. В это время Эрнесто за привычку добавлять характерное аргентинское «che» ко всем своим фразам получил от товарищей имя Че.

Под покровом ночи и взятки полиция не заметила, как в конце ноября 1956 года «Гранма» отчалила от Туспана. На судне, рассчитанном на 10-12 человек на Кубу отправились 82 вооруженных не только марксистско-ленинской философией революционера. Среди них Рауль и Фидель Кастро, Че Гевара и Камило Сьенфуэгос. Штормило, дождило. В целях конспирации шли с погашенными огнями, теряли ориентацию и драгоценные часы, в результате чего на место назначения прибыли на двое суток позже. В это время сторонники Кастро захватили правительственные здания, но, не получив обещанной поддержки, разошлись не солоно хлебавши.

А «Гранма», прибыв к берегам Кубы, села на мель. Спущенная на воду шлюпка затонула. На сушу выходили по грудь в болоте, спасая в первую очередь оружие. Батиста их уже поджидал и не с пустыми руками: 35000 солдат, танки, 15 судов береговой охраны, 10 военных кораблей, 78 истребителей и транспортных самолётов бросил он на уничтожение горстки бойцов. Из 82-х в живых осталась половина, двадцать из которых попала в плен. Остальные нашли укрытие в горах Сьерра-Маэстро. Для астматика Эрнесто высота была нелёгким испытанием, но стойкости ему было не занимать, да и мексиканские тренировки с подъёмами на вершины, включая вулкан Попокатепетль (5452 метра), не прошли даром.

Малочисленный отряд стал постепенно разрастаться за счёт примыкавших к нему местных крестьян, недовольных прижимистой политикой Батисты. Оружие и продовольствие добывали, нападая на казармы противника, порою неся потери в живой силе. Эрнесто тоже был не раз ранен. Отвоёванный арсенал и продукты прятали в пещерах, которые рыли, вгрызаясь в землю между камнями. Здесь, в горах Сьерра-Маэстро зарождалась партизанская республика, в которой солдаты революции не только сражались с оружием в руках, но и открывали школы, госпитали, мастерские по производству бомб, починке оружия, изготовлению кустарной обуви, вещмешков, обмундирования, сигарет. Начала вещание собственная радиостанция; на старом копировальном автомате стала печататься газета «Эль Кубано либре». И Че всегда был в первых рядах. Именно он выдвинул новую теорию революции: «Не нужно ждать пока общество созреет для революции, – достаточно готовности самих революционеров». Именно он первым из бойцов был назван Фиделем Кастро Команданте.

Дисциплина в отряде поддерживалась железная: по фактам дезертирства и бандитизма полагался расстрел. К раненым же пленным проявлялось милосердие, их лечили в госпиталях и либо переманивали на сторону повстанцев, либо отпускали восвояси.
Летом 1957 года Фидель выделил Че Геваре колонну из 75 бойцов, присвоил ему звание майора и велел готовиться к более активным действиям. Весной 58-го доныне господствовавшие только в Сьерра-Маэстре повстанческие войска перешли в наступление. Перед Че ставилась задача овладеть серединой острова и его ключевым городом Санта-Кларой, объединив для этого все антибатистовские силы. В конце лета Фидель назначил Че Гевару «командующим всеми повстанческими частями в провинции Лас-Виньяс как в сельской местности, так и в городах» со всеми вытекающими из этого обязанностями и полномочиями.

В середине октября, преодолев 600 километров и стычки с войсками Батисты, колонна достигла своей цели в горах Сьерра-дель-Эскамбрай и открыла новый фронт. Че Гевара тут же обнародовал закон об аграрной реформе, освобождающей мелких арендаторов от уплат помещику и открыл новую школу, чем обеспечил симпатии крестьянства. Во второй половине декабря повстанцы перешли в решительное наступление, каждый день освобождая какой-нибудь населённый пункт, а 28-го начались бои за Санта-Клару.


Мы прибыли туда почти день в день ровно через 60 лет после тех событий. Мария привела нас в мемориальный парк к бронепоезду правительственных войск. В его вагонах сейчас находится небольшой музей Кубинской революции. На стенах фотографии тех легендарных лет, на стендах и в застеклённых витринах униформа, оружие, бутылки с зажигательной смесью, состав которой придумал Че Гевара. Мария рассказала нам о том, что происходило в те последние дни 1958-го года:

 – Че Гевара разделил вверенные ему войска надвое. Одна часть пошла на юг и вступила в бой с оборонявшими город правительственными отрядами. У подножия холма Капиро, в бронепоезде, посланном Батистой для пополнение запасов оружия, боеприпасов и снаряжения, противник развернул командный пункт, который партизаны забросали ручными гранатами. Защитники холма отступили, а бронепоезд вынуждены были направить в центр города, где успешно орудовала вторая колонна Че Гевары, поддерживаемая местным населением. И несмотря на то, что в распоряжении Батисты были авиация, снайперы и танки, гарнизон окружили. Теперь главной целью партизан стал бронепоезд. Для решения этой задачи Че Гевара воспользовался бульдозерами сельскохозяйственного факультета местного университета. С их помощью, не мудрствуя лукаво, железнодорожные рельсы подняли на дыбы, и бронепоезд с них попросту сошёл. Ошеломлённые офицеры запросили перемирия, а простые солдаты начали брататься с повстанцами. 350 вояк Батисты сдались в плен, а весь арсенал стал основой вооружения партизанских войск. Санта-Клара была взята, Батиста бежал из страны, и 2 января 1959 года войска Че Гевары без боя вошли в Гавану. Революция победила.

Мы ещё раз, теперь уже со знанием дела, прошлись по парку. Вот стела, в которую врезается вагон, – это символ атаки на бронепоезд. Рядом «пучок» вздыбленных железобетонных шпал и рельсов и сошедшие с них ещё один вагон и платформа с пушкой, – тут и без расшифровки всё понятно. Напротив, на постаменте, стоит один из тех тракторов, которые Че Гевара использовал для сокрушения железнодорожного полотна.

Пока идём к мемориалу Команданте Че, Мария говорит о деятельности Гевары после Кубинской революции, о том, что сначала Фидель назначил его начальником департаментов промышленности и обучения министерства вооружённых сил; потом – директором национального банка Кубы; через полтора года – министром промышленности и членом Центрального совета планирования. В марте 1962-го Че Гевара стал членом Национального руководства и членом Секретариата и Экономической комиссии Объединённых революционных организаций. Работал невероятно много и часто во главе делегаций посещал разные страны и тем не менее, спустя шесть лет после революции, он заскучал, попросил у Фиделя отставки со всех постов и должностей, написал прощальные письма и уехал в Конго делать революцию. Но Конго опровергло правоту его теории, что для свершения революции «достаточно готовности самих революционеров». Кроме того он заболел там малярией, а приступы астмы стали ежедневными. Пришлось ехать лечиться в Европу.

Поправив здоровье, под чужим именем и в гриме Эрнесто в последний раз наведался в Гавану, побыл со своей семьёй и отправился в Боливию. Цель всё та же – экспорт революции.  И снова с группой товарищей он, словно крот, роет пещеры для оружия, продовольствия и рации, снова ведёт работу среди крестьян. Одиннадцать месяцев отряд пытается привлечь к себе сторонников. Властям это, понятное дело, не нравится. Они ведут на партизан охоту. Особую ценность для них представляет, разумеется, Че Гевара. В конце-концов, кто-то из крестьян выдаёт властям место дислокации отряда. Между партизанами и правительственными войсками завязывается бой, в котором почти все товарищи гибнут. Че Гевару взяли живым, сутки пытали, затем расстреляли.

 На этой трагической ноте Мария закончила свой рассказ. Перед нами на пятнадцатиметровом гранитном постаменте стоял... нет решительно шёл вперёд бронзовый Че Гевара. В видавшей виды униформе, в своём знаменитом берете со звёздочкой, с автоматом в опущенной правой руке. А вокруг – стелы-склепы с барельефами, повествующими о самых ярких эпизодах его жизни. Вот он вместе с Фиделем Кастро и Камило Сьенфуэносом в горах Сьерра-Маэстро. А здесь – в качестве министра осуществляет свою повседневную работу. Рядом изображены учителя и ученики, салютующие «Мы будем как Че». На отдельной стеле – полный текст его прощального письма к Фиделю Кастро.

Потом мы спустились в мавзолей. В одной его части – колумбарий, где находятся останки не только Че, но и остальных товарищей из его боливийской группы. В другой части – музей. С фотографий на стенах смотрят живые глаза Эрнесто, в которых светится его неординарная личностная сила и невероятная харизма. На витринах тот самый берет, его ингалятор, пистолеты, винтовка, автоматы, фляжка для мате, боливийский дневник. Все вещи подлинные, сопроводительная информация лаконична и понятна.
 
Здесь в Санта-Кларе, в Мавзолее, в полной тишине нашел свой покой и последний приют «мятежный» и вечно «просящий бури» Эрнесто Гевара, положивший на алтарь мировой революции свою жизнь. В день, когда его останки были преданы кубинской земле, Фидель Кастро произнёс: «Почему они думают, что убив его, он перестанет существовать, как боец? Сегодня он находится в каждом месте, где есть причина, чтобы защищать. Его нельзя стереть из истории, он стал символом для всех бедных мира сего»


А когда мы вышли из Мавзолея, и моя жена выбросила в мусорник пятнадцать зарёванных сопливчиков, я попросил её сфотографировать меня на фоне монумента. Вот, посмотри, – показал муж продавцу своё изображение на дисплее Nikon'а.
 – Так у тебя уже есть футболка с Че Геварой! – воскликнул продавец. – Тогда другое дело!
Он снял с верхней полки целую пачку маек с «просто Кубой» и мы выбрали одну из них. Когда прощались, продавец пожал мужу руку и сказал:
 – Ты так здорово рассказывал про Че Гевару, будто сам был с ним рядом. Я только одного никак не пойму, почему они его убили? – горько вздохнул он.
 – Не в том саду рыл... А непослушные кроты должны становиться символами.