Вальс русской трагедии

          Глубокое видение «русского апокалипсиса».
                Вступление.
  Это выстраданное во многом исследование творчества О.Э.Мандельштама стало продолжением написанного ранее – «От любомудрия к Истинному Христианству».
  Для меня этот прекрасный и трагический поэт -  один из мучеников неявленных, как и Н.С. Гумилёв, А.А.Ахматова, М.А.Волошин.
 Если в предыдущем исследовании мы говорили об отразившемся в творчестве разных лет духовном становлении, то ныне речь пойдёт об устоявшемся, выстраданном духовном видении. Духовном видении того, что называют «русским апокалипсисом».  Поэт, имеющий возможность покинуть обезумевшую Россию, остался, разделив скорби, разделив Крестный Путь Родины.   Итак…
            Глава первая «Вальс русской трагедии».
 Я вернулся в мой город, знакомый до слез,
До прожилок, до детских припухлых желез.
Ты вернулся сюда, — так глотай же скорей
Рыбий жир ленинградских речных фонарей.
Узнавай же скорее декабрьский денек,
Где к зловещему дегтю подмешан желток.
 
Одно из самых известных, самых трагических, болью души кровоточащей преисполненных творений.
«Рыбий жир ленинградских речных фонарей», «зловещий дёготь» ничего хорошего сулить не могут - в душе мрак и отчаяние. И, конечно, не только в душе лирического героя и самого поэта.
 И «кричит» от боли и отчаяния израненная, исстрадавшаяся душа!
 Петербург, я еще не хочу умирать:
У тебя телефонов моих номера.
Петербург, у меня еще есть адреса,
По которым найду мертвецов голоса.
    Прежде, чем продолжить «погружение», заметим, что написано стихотворение анапестом  - в ритме «скорбного вальса» - да и, действительно, стали строки эти песней. Стали, когда была ещё в опале поэзия Серебряного Века и лишь иногда пробивалась, подобно берёзкам сквозь асфальт.
Конечно, размер стиха не самое главное. Он лишь форма, содержание облекшая, «эстетическая материя», как сказал знаменитый русский мыслитель И.А.Ильин.
И всё же для выражения охватившей всех скорби, анапест, наверное, немного более других подходит. А нечасто встречающаяся смежная рифмовка создаёт образ бесконечности – замкнутого круга, из которого нет выхода. Нет, как в самой  жизни, в той реальности, в которой оказался О.Э.Мандельштам, как и тысячи, миллионы соотечественников наших... 
А теперь о самом воплотившем петербургскую скорбь произведении. Именно петербургскую, хоть и названо стихотворение «Ленинград».  И напрасно спела эстрадная   прима: «Ленинград, я еще не хочу умирать». Потому что в таком случае весь смысл рушится! Нельзя же  в самом деле обращаться, словно к живому, к любимому человеку, обращаться словно в молитве, к городу, который лишь о «рыбьем жире» и «зловещем дёгте» напоминает! 
Именно Петербург, который вместе с Россией отнят! С Россией, в которой ныне, говоря словами другого Поэта-Мученика, «расплясались, разгулялись бесы»; в которой «иуды» власть захватили.
А потому  Петербург и Ленинград  не просто разные названия, а антитеза, отражающая пропасть между великой некогда Россией и страшной новой реальностью.
Ещё жива память в сохранившихся «телефонных номерах» – но «хозяева» номеров сгинули. Сгинули  под пулями «новых творцов жизни», как назвал незаконно власть захвативших И.С.Шмелёв,  или вдали от Родины. 
 И потому столь жуткий финал:
   Я на лестнице черной живу, и в висок
Ударяет мне вырванный с мясом звонок,
И всю ночь напролет жду гостей дорогих,
Шевеля кандалами цепочек дверных.
   Всё проникнуто скорбным ожиданием прихода «гостей дорогих», которые наденут «кандалы» на всех «неугодных». А может быть, сразу приговор в «исполнение»                на «чёрной лестнице» приведут… 
Сколько великих творений русских поэтов, в песни, в романсы превращённые, звучат                в ритме вальса! Творения разных веков!
 А здесь, в стихотворении О.Э.Мандельштама, "зазвучала" в ритме бессмертного вальса русская трагедия окаянных тридцатых. Зазвучал "вальс" скорби разорённого, униженного величия Северной Столицы. "Вальс" скорби   всего народа русского, кровавой властью                в "лагерную пыль" превращённого... 
 
На три счета вьюга кружит ночами,
На три счета передернут затвор...
Забываю... Это было не с нами...
На три счета звездой догорает костер.
   И эти  «в ритме вальса» скорбью преисполненные строки созданы ленинградцем, петербуржцем  - А.Я.Розенбаумом. Созданы десятилетия спустя. Неутихающей боли преисполненное воспоминание  - «этот вальс танцевали мы в тридцать седьмом»...
 А О.Э.Мандельштам и те, чьи «телефонные номера», чьи «адреса» у него ещё остались, жили в этой залившей кровью Петербург и всю Россию реальности…
  И наконец…
Это было, когда улыбался
Только мертвый, спокойствию рад.
И ненужным привеском болтался
 Возле тюрем своих Ленинград.
 Разве не похожие чувства ужаса, отчаяния испытывает и лирический герой знаменитого «Реквиема» А.А.Ахматовой?! (Тоже анапестом написанные строки, хоть и на одну стопу меньше).
Здесь даже имя любимой Северной Столицы уже не звучит – лет пять - шесть                прошло...
Именно тогда – в годы создания А.А.Ахматовой «Реквиема» сгинул                в пересыльном лагере и О.Э.Мандельштам...
  Очень похожие произведения двух великих петербуржцев, двух поэтов-мучеников, Россию не покинувших.   
(Продолжение следует).
(https://www.facebook.com/nina.gajkova - по этой ссылке можно посмотреть иллюстрации, и вообще изображения святынь)