Глава 17. Аврора Иванова. Отец

ЕВГЕНИЙ ПОТТО

ЭТУ ПЕСНЮ ЗАПЕВАЕТ МОЛОДЕЖЬ (ПОВЕСТЬ)


ГЛАВА 17

Аврора выходит из спортивного зала в школьный коридор. Кира встречает ее:
- К тебе отец приехал.
- Где он?
- Вон стоит. Я в двадцать четвертой комнате буду.
Кира хочет идти, но останавливается, окликает уходящую дочь:
- Аврора!
Аврора замирает на месте. Потом прыжком поворачивается на сто восемьдесят градусов.
- Не дурачься. Ты вот что, денег у него не бери.
- Почему это?!
- Он хуже нас живет. Поняла?
Аврора снимает тренировочную куртку, перебрасывает через плечо:
- А ладно! Я скоро премию получу, половину тебе на хозяйство отдам.
Кира иронически смотрит на нее, поворачивается и уходит по коридору.

Отец стоит у окна и увлеченно наблюдает кого-то на дворе, переступая на месте ногами и тихо хихикая себе под нос.
Аврора подходит к нему и молча становится сбоку. На неподбритой шее у отца растут седые пушковые волосы. Отец оборачивается, смущается, делает шаг ей навстречу. Аврора, не выражая эмоций, говорит:
- Подожди. В душ схожу.


—

В двадцать четвертой комнате гимназии заседает комитет по празднованию юбилея гимназии (школы). Несколько человек, в основном учителя, просматривают сценарии эпизодов, списки приглашенных, финансовые документы.
В дверь заглядывает капитан в форменном  костюме. Он несколько подшофе.
- Не то, - говорит он и закрывает дверь.
И тут же входит.
-  Ба-а! Знакомые все лица! - встает навытяжку перед учителем химии, как на строевом смотре. - Петр Филиппович? H2SO4! - подает руку. - Ваш нерадивый, но благодарный ученик Николай Балабанов, капитан северных и западных морей. - Делает шаг вправо. - Стелла Захаровна? Как вас забыть! - склоняется и целует руку. Оглядывается на остальных. Разглядывает Зинаиду Ярусову: - Э-э... не узнаю... А вы... - показывает на Киру. - Может быть, Кира Малинина. Точно?! Малинина старшая! А младшие классы принимаете?
Кира улыбается:
- Всех принимаем и младших, и старших.
- Я с вашей сестрой Адой учился.
Входит Аврора и что-то тихо говорит матери.
- Какая красивая у вас дочь!
Аврора уходит, не удостоив капитана взглядом.


—

Аврора у отца в гостиничном номере.
Отец сидит на кровати и строгает ножом палку. Аврора за столом, с ручкой и тетрадкой.
Отец встает:
- Про электрокрекинг нефтепродуктов пока опустим, хотя очень интересная тема, - он ходит по комнате, заглядывая в углы. - Можно еще про дальнюю космическую связь и попытки академических институтов установить контакт с внеземными цивилизациями,  с углублением в технику сверхвысокочастотных радиоизлучений. Например, в телевизоре СВЧ-часть - это гетеродин. Я курить бросил. Перечитала? Вопросы есть?
Аврора зевает:
- Нету
- Пиши теперь по иностранной литературе.
- На консультации сказали, лучше, если все наше будет.
- Пиши тогда по русской литературе. Беллетристика во времена Виссариона Белинского ценилась постольку, поскольку она затрагивала текущие социальные и идеологические вопросы. Глубина и качество произведения критику не интересовали. Стоило писателю даже не изобразить, а лишь упомянуть про негативное влияние крепостного права или положения неэмансипированной женщины на какое-то событие или на чью-либо судьбу - его сразу же возводили в ранг лучших беллетристов современности. Так, например, произошло со скандально известным гулякой и проживалой Николаем Павловым, написавшим в середине тридцатых годов три плохоньких рассказа, которые, однако, привели Белинского в восторг, а самого Павлова встащили в антологию русской литературы. В одном рассказе - намек на то, что многие женщины, не эмансипированные в полноценную социальную деятельность общества, вынуждены вести бесполезную безнравственную жизнь, выставляя и отдавая себя, словно товар на аукционе. В другом - банальная романтическая история геройского армейского офицера, который не посмел в годы своей молодости сделать предложения руки и сердца своей возлюбленной, потому что она была дворянкой, а он - крепостным музыкантом. В третьем молодой корнет ударил ятаганом своего начальника, немолодого полковника, за то, что тот, ощущая свою должностную привлекательность, вознамерился жениться на девушке, которая считалась невестой корнета.
Аврора кладет ручку на стол.
- Это скучно.
- Ну, тогда вот что... - отец некоторое время раздумывает. - Пиши!
Аврора берет ручку. Отец диктует:
- В карты стали играть повально в середине двадцатых годов девятнадцатого века. Проигрывались и выигрывались гончие собаки, дормезы, тарантасы, тысячи десятин лесных угодий, винокуренные заводы, казенные жалования, фамильные именья... За одну ночь можно было стать владельцем огромного состояния, тут же поставить его на кон и остаться ни с чем... В этом был протест, красота духа и то последнее озорство закончившейся "гусарской" вольницы, о которой упоминал Белинский. Карты являли собой и обычное времяпрепровождение скучающего дворянства, и вид искусства, и бизнес, и признак дурости. Весьма квалифицированно играли в карты Пушкин, его приятели Сергей Соболевский и Павел Нащокин – правда, все трое непомерно увлекались и гораздо чаще проигрывали, чем выигрывали. Спокойно и расчетливо играл поэт Тютчев, но больших денег не скопил. Плохо играли Державин, Белинский, Салтыков-Щедрин. Лев Толстой, еще будучи в офицерской службе, проиграл свой яснополянский дом, и семья долгое время жила во флигеле. Профессионалом карточной игры был Некрасов, в отдельные годы его карточные выигрыши превосходили доходы от "Современника" и "Отечественных записок", соиздателем которых он являлся в разные годы. Федор Михайлович Достоевский играл в рулетку...
Аврора перестает писать. Отец обеспокоено спрашивает:
- Слишком быстро? Не успеваешь?
- И куда я это, как ты думаешь, пристрою?!
- Пристроить всегда можно, - тихо смеется отец, - если хорошо подумать.
- Может мне про историю науки или чего-то наподобие написать? - неуверенно говорит Аврора.
Отец не возражает:
- Давай про науку. XVIII век Дашкова: реформа устного и письменного русского языка, орфографии, орфоэпии, очищение от архаизмов. XIX век: Блаватская: заглядывание за физическую грань жизни, то есть в метафизику, на основе собственных почти научных методов; Софья Ковалевская: нигилистка, математик, профессор. Менделеев водку не изобретал - это ерунда, она до него была, но у него есть интересные воспоминания о труде ученых. Можно еще разобрать связку трех космических теорий: двух Федоровских - воскрешение умерших и переселение избытка населения на другие планеты - так называемая философия общего дела, и опытно-теоретических разработок Циолковского - о перевозке их туда на космических поездах.
- Кого?! - иронично спрашивает Аврора.
- Избыточных людей. В основном, недавно воскрешенных, потому что им все равно, где жить, - отец садится на кровать и опять принимается строгать палку. - Многие из них на земле не жили сто и больше лет, за этот срок, естественно, все изменилось до неузнаваемости.
- Ты это серьезно?!
- А XX век - это век физиков. Россия отмечена двумя десятками Нобелевских лауреатов: Капица, Иоффе, Тамм, Франк, Черенков, Басов, Понтекорво, Прохоров, Ландау, Алферов, Гинсбург, Абрикосов... Человек пять я забыл. И Семенова сюда можно отнести, хоть официально он лауреат по номинации химия.
Аврора встает и энергично разминается.
- Йй-йю! - бьет локтем в стену.
- Смотри, - говорит отец, отламывая от палки готовое изделие - свисток, - Иду утром, смотрю, ветка хорошая валяется, - подносит свисток  к губам. - Угадай, будет свистеть или не будет?
- Не будет! - досадливо говорит Аврора.
Отец свистит в свисток и заливается счастливым смехом.