Зеркало берёзовой рощи

     Вот есть недалече берёзовая роща. Просто берёзовая роща. Берёзовая роща как берёзовая роща. Хоть пруд пруди такою рощей.
     И вот идут, к примеру, грибники. Нормальные такие грибники. Часов так в восемь чешут грибники. С корзинками, опять же. В резиновых сапожищах наяривают... Смотрят грибники на рощу. Опачки, берёзовая роща! А давай-ка пошуструем мы в роще. Вдруг здесь грибы, в белобрысой роще? Там вон проселок петляет. Дальше поле непаханое. По краю - трава высоченная. А что? Грибам по утру - самое раздолье... Шагают опосля алкаши. Трусят себе с устатку алкаши. Непьющие с рассвета алкаши. Звенят посудой глухо алкаши... Вот споткнётся алкаш путеводный о корягу. Бац! А кругом берёзы. Одна, две, пять, четыре, семь... Бе-рё-зы. Куда ни отольёшь - одни берёзы. Сентиментальные люди эти полуденные алкаши... Плывёт по планете чета влюблённых. Плывёт белым лебедем на двоих. Плывёт чета вперёд, без задних мыслей. Один-то уж несомненно... Мудрец каких свет не видывал. Другая - женщина красивая. До свадьбы опять же неглупая очень. Воркуют сердцами, щебечут. Всё больше о чистом, высоком. А туточки и стволы белоснежные как по заказу. В синь поднебесную рвутся всё тем же лебедем. В даль ясноокую машут ветвями как крыльями. Через девять месяцев начнётся новая весна... Откель ни возьмись, а нарисуется вдруг дятел. Не лесной живописец, балагур, весельчак. В красном али малиновом берете. С рубильником заместо кисточки. Ну, санитар леса ещё по совместительству. Не-а... Мужик заявится неутомимый. Осчастливит по-хозяйски рощу светлую. Он, вишь ли, до баньки большущий мастак. Попариться там, освежиться всецело. Оно, может, в том и мужицкая радость единая? Истомилась душа да по веничку! Потому перед паром - настрой деловитый. Предвкушение праздника - дело серьёзное... И опять же. Погодя. А летишь себе стрелой по трассе. Ну, с обеих сторон деревенька. Избушки там всякие, заборы. Где коза на привязи, где водица дождевая в колдобине. Местный народ, понятно дело, а торгует. И сидят простые люди по обочине. Кто с яблоками, кто с ягодами. Там вон бабка в советском спортивном костюме. В пуховом платке, зимних калошах и с подберёзовиками. Здесь вереница поленьев. Для проезжающей аристократии. Время, вестимо, деньжата. Потому затоварятся графья иномарочные да по полной. А поленья-то всё больше как подснежники. Будто все двенадцать месяцев постарались. Или как снежинки. Деревянные. На закате лета. Они с гениальной народной загадкою схожи. Они и не тают, они и не вянут. Бесплатные сгинут. В багажнике прокатятся с ветерком. И будут трещать в камине для "их сиятельства". Зазря что ль берёзоньки обществу рады??? 
     В кресле-качалке седалище английского лорда... Мухосранский чиновник насмотрелся в детстве фильмы. Англия, безусловно, туманность далёкая. И хоть сто пятьдесят четыре раза там побывал, а ближе-то и не продвинулась. Но факты, как известно, стадо баранов. Упрямая вещь, значит, стадные факты. Уж чем-чем, а седалищем здешний чиновник, ну, вылитый англичанин... Не вынимая из левого уха мобильную связь со Вселенной, держит указующий перст на карте района. Очень интересно, очень... Вот платная автострада. Вот железная дорога. Вот берёзовая роща. А вокру-у-г. Подряды, подряды, подряды... И стоит-то всего ничего. И стоит-то поставить подпись. И стоит лишь пойти навстречу. И сколько это будет стоить???
     И шёл по судьбе поэт. Обычный такой поэт. Дурацкий такой поэт. Забавный такой поэт. И шут его знает поэта... Куда? И зачем? Почему? И смотрел-то он больше в себя, а глядеть и видеть умудрялся по сторонам. И как-то престранно получалось. Ну, само собой что ли выходило... В голове у человека тараканы, ты к гадалке не ходи! А с другой стороны - лучше уж свойские, чем чужие... Была ещё природа целёхонька. И тянулись деревья к облакам по-домашнему. Дескать, послушайте... Эй! Мы с вами похожие очень. Мы здесь, а вы там. Мы вам машем, а нас не замечают. Мы - такие же облака. Только с корнями. И вы такие же белые - только на небе... Гостей на ту пору в округе не случилось. И шёл по судьбе поэт как гулял по берёзовой роще. Один на один. Без свидетелей. Сам по себе гулял. Есть что-то поэтическое в семействе кошачьих... Оно, конечно, и на пенёк присел. И костерок развёл. А в куртке-то карманы  обязательно. И уж коли в одном притомился блокнот с ручкой, так другой-то и вовсе заждался! На полкило, чай, веселее карманный напарник... И потрескивал хворост. И тянулась сизая дымка. И текли минуты как чернила на бумагу. И было их на свете всего двое: поэт и берёзовая роща. И задумался вроде поэт. А точнее - снизошло на поэта наитие. Вот так вот пишешь стихи. Потом читаешь стихи. Потом слушаешь за стихи. И всё на удивление по-разному. Ну, то бишь - всякий раз как впервые. И стишата ведь знакомые. И блистал же от Сатурна и до Марса. И чего в них имеется такого, окромя того, что не сыщешь? Так вот же ж нет... Подойдёт, бывало, некто. После "вечера". Или реплику. В лоб. Из душевного зала. А спасибо, мил человек, да за Вашенские строки. Обалденные они, офигенные. Выступали распрекрасно, говорили замечательно! И как будто про меня, хотя видимся впервые... И почему-то автору признание приятно. И резоннее "беседы о высоком" лишь стопки... книг, готовые к употреблению. А только-о... Рррраз так! А как Вы посмели читать по-о-добное со сцены? А где у Вас совесть? Вы, вообще, отдаёте себе элементарный отчёт? И эдакий блюститель поэзии. Родственник Змея Горыныча. Пар духовности из ноздрей. Изо рта - кладезь всемирной литературы. Лицо умное-заумное. Рожа как энциклопедия. Глаза точно буравчики. И умеет же развернуть ситуацию! Так объяснит необъяснимое. Так выдаст аргументы без малейшего факта. Так мораль присобачит, пристроит нравственный фундамент, что... Слышь ты, по-э-т! А бери-ка ноги в руки и - пшёл вон от Мельпомены... А строченьки-то давешние. И только что исполнялись. Пред всем честным народом. Будто в окно, распахнутое настежь... А вот поди ж как откровенье повернулось. Народ-то честной, да люди в нём разные. Ну, непохожая в людях сермяжная правда. Глазомер что ли не совпадает? Острота? Угол зрения? И по сути никакой же открытой Америки, ни вершка... Уж так повелось, видать, в мироздании. Смотрят да слушают одно. Видят-то, слышат лишь собственное. Вот она вечная истина. Не переделать... Субъективность ещё называют. Во всём многообразии. В наглядной безразмерности деталей. Откопают, выудят мелочёвку. Убедятся какие прозорливые. Сами пред собою возгордятся и да-а-вай на весь свет тыр-тыр-тыр! И что прикольнее всего, и что поганее? Горластее всегда невежество. Кто меньше услышал, тот больше орёт. Ребятам по душе пройтись - как рощу вырубить. А чё сюсюкаться? Эка невидаль.
   Стихи как берёзы. Корнями в почву. Ветвями в небо. Сборник читаешь как по роще идёшь. И зазеркалье вокруг. Кругом зазеркалье... И каждый отражается как есть. И видит своё, потому что - себя. И было их на свете всего двое: поэт и берёзовая роща. Забавный такой поэт. И роща такая... с белоснежными стихами. Роща как роща. Поэт как поэт. И можно уже вставать и идти. Блокнот кончился. Писать больше негде.