Девочка-ангел

Дело было давно, ещё в прошлом тысячелетии, правда, в предпоследнем его 1999 году. Решили мы втроём пройтись по северу Карельского перешейка – от Кузнечного до Выборга. Это сейчас там кругом дороги, машины и тьма народу, а тогда места ещё были относительно безлюдные и даже дикие. Местная легенда гласит, что где-то в тех местах росомаха несколько дней шла по следу одинокого солдата-погранца и в итоге его таки заела. Кстати, первая часть нашего маршрута вообще тогда была закрытой припограничной территорией, так что мы даже специальное разрешение в турклубе оформляли. Шли всего втроём – я, Скальд и Ли. А первой достопримечательностью на нашем маршруте были Большие скалы. В Ленобласти есть (и уже тогда были) три знаменитых скальника, на которых регулярно тренируются альпинисты: Малые скалы рядом с платформой «148-й километр» между Приозерском и Кузнечным, Большие скалы на Ястребином озере в районе Куликово и скалы за парком Монрепо под Выборгом. Вот на Больших скалах, что на Ястребином озере и была у нас стоянка.
 
Пришли мы на место, бросили рюкзаки, обосновались и решили пройтись по скальнику вдоль озера. Первым шёл Скальд, и был он ловок, в хорошей форме и обладал завидным чувством равновесия. Следом шёл я. Замыкала Ли. И, поскольку Скальд шёл первым, то так получилось, что он-то и выбирал дорогу. И вместо того, чтобы пойти по скалам поверху, как все нормальные люди, он в какой-то момент завёл нас на тропу, идущую собственно по склону самой скалы. А шли мы, надо сказать, безо всякой снаряги и безо всякой страховки, потому что никаким скалолазанием заниматься вовсе не собирались, а планировали просто осмотреть место. Поначалу то, по чему мы шли, действительно было похоже на тропу. Правда, она становилась всё уже, всё хуже и всё опаснее, но худо-бедно три точки опоры в каждый момент времени были – то есть руками держимся за склон, а ногами шагаем по тропе, которая уже превратилось в нечто вроде ступеньки. Но вот на нашем пути возникло серьёзное препятствие: скальник делает перегиб, и что дальше – не видно. Нужно фактически вслепую нащупать рукой за что ухватиться на той стороне от скального перегиба, потом перекинуть туда – тоже вслепую – ногу, нащупать ею приступочку, а потом, держась рукой и ногой уже на той стороне, перетащить на ту же сторону от скального перегиба собственную тушку, благо что идём налегке без рюкзаков и прочих вещей. И вся эта акробатика фактически над пропастью – вниз лететь в случае чего метров пятнадцать, если не больше. Тут бы, конечно, остановиться и задуматься над техникой безопасности, но Скальд раз-раз и уже перемахнул на ту сторону. И оттуда уже кричит, мол, давай за мной, дальше тропа нормальная. А мне, повторю, что там за перегибом и не видно вовсе.
 
Вот я и сделал то, чего делать совсем не следовало – полез за Скальдом, грубо нарушая не только правила скальной техники безопасности, но и просто вопреки здравому смыслу и зная, что чувство равновесия у меня хуже некуда, а высоты я боюсь с детства. Наверно, как раз потому и полез – преодолеть свой из детства идущий панический страх перед высотой. Да, ухватился рукой за что-то вроде как надёжное, перекинул ногу, нащупал ногой на той стороне ступеньку. Собрался с духом. Раз-два-три и... миг головокружительного ужаса – я всего на двух точках опоры (правой руке и правой ноге) резким броском перекидываю свое тело над пропастью на ту сторону – сам не видя куда. Ап! И я уже там. И да, живой, не сорвавшийся. Но что же я вижу? Тропы нет. Фактически я вишу на отвесной гранитной стенке, судорожно вцепившись в него руками, а под ногами у меня узенькая приступочка шириной сантиметров в десять, не больше, которой хватает только на то, чтобы стоять на ней носками моих берцев. Её не хватает даже на половину стопы. А внизу те самые пятнадцать  или больше метров свободного полёта до острых камней. А Скальда, меж тем, и след простыл, вишу я на стенке без страховки в гордом одиночестве. Делать нечего: кричу Ли, чтоб за мной не лезла, а сам, хватаясь руками за каждую неровность скалы и вжавшись в неё всем телом (в ту пору я не был толстым и вдаться телом в скалу ещё мог), мелкими шажочками начинаю ползти по приступочке, надеясь, что за ближайшим камнем она перейдёт в пусть плохонькую, но тропинку, на которую можно хотя бы встать всей ступнёй. От напряжения начинают дрожать ноги. Те самые ноги, которые стоят на приступочке дай Бог на треть стопы. Чувствую, как силы стремительно уходят, но делать теперь уже нечего – ползу вперёд. И доползаю до следующего перегиба, который больше прежнего. Здесь нужно опять повторить тот же самый акробатический трюк, повиснув на одной руке и одной ноге. Вот только перегиб больше, а сил уже не осталось. Скальд с той стороны кричит, что это всё, и дальше тропа, а я со всей ясностью понимаю, что не потяну. Если сейчас я повисну на двух точках опоры, то как пить дать сорвусь. Не хватит меня здесь удержаться. Назад по приступочке до первого скального перегиба сил, может быть, и хватит доползти, но через него перекинуться обратно уже тоже не смогу. Тем более, что, если обратно, то повисать придётся уже не на правых, а на левых руке и ноге, а они у меня заметно слабее.
 
И тут я со всей ясностью понимаю, что приплыл. Ни назад, ни вперёд я без посторонней помощи не выберусь совершенно точно. А спасать меня тут некому. Даже если каких-то спасателей и вызовут, долго я на десятисантиметровом порожке, держась руками и носками подошв, точно не продержусь. Паники нет, сознание предельно ясно и чисто, время замедлилось и, кажется, что вовсе остановилось. Совершенно чёткое понимание, что через несколько минут я или погибну, или буду живым, но переломанным месивом из костей и мяса. Смотрю вниз – там острые камни. Метрах в трёх-четырёх от скальной стенки начинается озеро. Если всеми силами руками и ногами оттолкнуться от скалы, то есть шанс до него долететь и упасть не на сушу, а в воду. Но можно и не долететь. А можно долететь, но какая там глубина – неизвестно. Может, что и сразу у самого берега несколько метров – и тогда это спасение. А, может быть, что там всей глубины полметра до дна – сверху ж не видно. Или того хуже – может быть, как раз именно в этом месте под водой спрятан острый каменный пик, немного не доходящий до поверхности, такое тоже запросто. Всё это проносится в голове, и я понимаю, что долго тянуть с выбором нельзя: сейчас у меня ещё есть силы оттолкнуться от скалы, всего минут через десять их не будет, и я просто рухну на камни на берегу уже безо всяких вариантов.
 
И в этот торжественный и, можно сказать, несколько пафосный момент моего прощания с жизнью и почти готовности сигануть с пятнадцатиметровой скалы в крайне сомнительной попытке долететь до озера, я вдруг слышу рядом с собой детский голосок:
 
– Что, застряли?
 
Поворачиваю голову и от изумления теряю дар речи. Прямо по отвесной скале без малейшего напряжения, да ещё и держа что-то в руке, спускается маленькая девочка на вид лет семи. Ощущение полной нереальности. Такого просто не может быть. Первая мысль: я сейчас вижу сон или уже умер? Но ситуация явно не та, чтоб на эту тему рефлексировать. От напряжения уже заметно трясёт. Поэтому что бы ни происходило, пытаюсь принять реальность, данную в ощущении.
 
– Да, – говорю. – Застрял.
 
– Сейчас я Вам помогу, – говорит девочка.
 
В голосе ни насмешки, ни издёвки, ни бравады. Совершенно ровный тон, как будто о чём-то самом повседневном и обычном.
 
Напомню, что я из последних сил вишу на скале, которая за исключением узенькой приступочки, на которой я стою носками, и неровностей, за которые я судорожно хватаюсь пальцами рук, представляется мне совершенно отвесной стенкой. Между тем девочка, впервые появившаяся от меня слева, быстро, но без суеты, не выпуская из рук своего мешка прямо по этой отвесной стенке обходит меня снизу, потом поднимается и оказывается уже справа и немного сверху.
 
– Над Вами есть зацепка, – говорит девочка. – Вы до неё дотянитесь рукой.
 
Уже не пытаясь удивляться сюрреалистичности происходящего, я вытягиваю вверх правую руку – и да, там вполне годная зацепка.
 
Девочка немного спускается вниз и теперь смотрит на меня сбоку, находясь на одном уровне.
 
– А теперь ногой вверх и чуть правее.
 
Осторожно, держась обеими руками за камни, делаю шаг вверх – и моя нога нащупывает что-то вроде ступеньки.
 
– Теперь перехватывайтесь левой рукой – прямо над Вами зацепка.
 
Есть зацепка.
 
– Подтянитесь немного и там будет ступенька для левой ноги.
 
И действительно нащупываю ступеньку. Исходная приступка, на которой я изначально стоял, остаётся внизу.
 
И так шаг за шагом, девочка командует мне, за что хвататься рукой и куда ставить ногу. Иногда я сдвигаюсь по скале левее, иногда – правее, но с каждым шагом поднимаюсь вверх. На метр. На два. На пять. Несколько раз ступенька, которую советует девочка, кажется мне недостаточно надёжной, чтобы на ней удержаться. Тогда девочка обегает меня по скале то сверху, то снизу и находит более надёжный альтернативный вариант маршрута. При этом сама она движется по вертикальной скале так, будто гуляет по ровному полю.
 
Не знаю, сколько прошло времени. Может быть, час, а может, и каких-то десять минут, растянувшихся для меня в личную персональную временнУю бесконечность. Так или иначе, девочка довела меня до того места, где скала перестала восприниматься, как отвесная стенка, и где по ней дальше вверх можно было уже не карабкаться, а просто идти.
 
– Дальше сами выберетесь? – спросила девочка.
 
– Да, спасибо тебе. Ты меня спасла. Дальше могу сам.
 
– Ну, тогда я пошла за водой.
 
И тут же пропала где-то внизу.
 
За водой. По отвесной стенке, на которой я, взрослый здоровый 22-летний на тот момент бородатый парень завис и прощался с жизнью, по этой самой стенке девочка лет семи просто шла к озеру за водой для своей стоянки. Мешок, который всё это время она держала в руках, был с пластиковыми бутылками для воды.
 
До верхнего края скальника я добрался уже без приключений – дальше уже и вправду было легко. Выбрался на ровное безопасное место на достаточном расстоянии от края. Сел. От физического перенапряжения откровенно била дрожь, но из всех эмоций осталось только чувство абсолютной нереальности только что пережитого. Потихоньку силы начали восстанавливаться, я встал и побрёл по тропе в сторону стоянки, где мы бросили рюкзаки. На полдороги встретил Скальда, вернувшегося поверху в поисках пропавшего меня обратно, и Ли, которая, послушавшись моего предостережения, вернулась и обошла скальную с позволения сказать «тропу» сверху.
 
– Ты как?
 
Рассказал им, что только что со мной произошло. Думал, что не поверят. Я бы в такое не поверил.
 
– А, – сказал Скальд. – Это дети с альпинистской стоянки. Их прямо тут на скалах чуть ли ни рожают. Они по отвесным скалам ползать учатся раньше, чем ходить.
 
Может быть. Но я до сих пор подозреваю, что в образе маленькой семилетней девочки я встретил тогда своего ангела-хранителя. А ещё с тех пор я всегда даже с некоторым перебором соблюдаю технику безопасности и ни единого раза более не вылезал на скальную стенку без страховки.