Г. Часть II. Глава 6

6


     Григорий с усмешкой смотрел на человека, сидевшего напротив. Он не видел его давно, месяца три, и с большим удовольствием не видел бы ещё столько же. Однако указания Святослава были вполне определёнными: узнать всё, что Палочкин может сообщить. А это означало – выслушать кучу пустой болтовни, из которой тонким ситом следовало извлечь полезную информацию. Которая может в конце концов и не пригодиться, прецеденты бывали. Святослав очень осторожно обращался с ценными сведениями. Иной раз, по его выражению, лучше пропустить раунд и воздержаться от ставок. Любил он эти рулеточные термины, и неудивительно.
     Они сидели в ночном баре в самом центре города за маленьким столиком, на который официант выставил в ряд пять наполненных до краёв бокалов пива. Гриша Палочкин взирал на них с нескрываемым вожделением, но пригубить пока не решался. В присутствии Григория он всегда несколько робел и тушевался. Строгий, подчёркнуто вежливый тон этого высокого деловитого человека сбивал его с толку. Гриша мялся, отводил глаза, пытался шутить, большей частью неудачно. А Григорий с неудовольствием думал о том, что ко всем недостаткам Палочкина добавляется ещё его имя. Это надо же – быть тёзкой с таким вот... явлением. Именно поэтому он всегда называл Палочкина уменьшительным именем. Какой он, к чёрту, Григорий? Размазня, ни на что не годный субъект. Способен лишь зависать в подобных заведениях и кадрить женщин. Последнее, следует признать, у него неплохо получается. Святослав поэтому и обратил на него в своё время внимание. Ведь женщины много говорят. В том числе о своих постоянных мужчинах. И говорят то, что официальными путями не узнаешь. Ну а дальше всё зависит от умения информацию использовать.
     Играла громкая, режущая слух музыка. В баре стояла полутьма, по потолку бегали яркие разноцветные пятна. Одним словом, атмосфера мало располагала к деловому разговору. Да и Гриша обращал куда больше внимания на пиво, нежели на своего собеседника. Он иногда напрочь забывал о том, что зависит от Святослава и многим ему обязан. Григорий даже подозревал, что Гордин тайком снабжает этого бездельника деньгами. Возможно, в этом и был какой-то смысл, но сам он подобных методов решительно не одобрял. Потакание человеческим слабостям ещё никого не доводило до добра. А уж потакание субъектам вроде Гриши...
     – Итак? – строгим голосом спросил Григорий, непроизвольно ероша свои коротко подстриженные седеющие волосы. – Ты имеешь что мне рассказать?
     Подобный оборот речи явно поставил Палочкина в тупик.
     – Что имею? – переспросил он, протягивая руку к первому бокалу.
     – Информацию, – неприязненным тоном разъяснил его собеседник. – Которую тебя просил получить Святослав Павлович.
     От его обходительности на долю людишек вроде Гриши ничего не оставалось. Да и с какой стати? Палочкин не из тех, кто способен оскорбиться из-за тона.
     – Ах, вы про это! – Гриша сделал вид, что только сейчас понял. – Ну... я поговорил с дочерью вашего... объекта, – последнее слово он произнёс с заговорщическим видом и отхлебнул пива. – Надо сказать, ап–п–петитная девушка! Но это только между нами!
     Григорий поморщился.
     – Избавь меня, пожалуйста, от своих пошлостей, – строго сказал он. – И, надеюсь, ты не позволил себе ничего... лишнего?
     Палочкин скорчил плотоядную гримасу.
     – Лиш–шнего? – протянул он. – О нет, ну что вы, что вы. Я ведь понимаю всю... важность задания, так сказать.
     – Давай ближе к делу. Что тебе удалось узнать?
     – Ну... видите ли, тут ведь какая вещь. Когда говорит женщина... девушка... нельзя ничему верить.
     – И всё–таки!
     – В общем, ваш объект уезжает на охоту с двадцатого по двадцать четвёртое. В угодье Заверхнее, знаете такое, наверное?
     – Знаю, – сдержанно кивнул Григорий, стараясь скрыть свою радость. Значит, план вполне реален! Впрочем... впрочем есть ещё много деталей.
     – Он это дочери сам сказал? – спросил он, строго глядя на Гришу.
     – О да, собственной персоной! Ну... если, опять же, ей верить.
     Григорий не позволил своему раздражению прорваться наружу.
     – Давай уж определись, – ледяным тоном сказал он. – Если ты здесь, значит, ты ей поверил.
     Палочкин допил первый бокал и с лёгким стуком опустил его на столик. На краешках его мясистых губ расплывалась пена.
     – Поверил, как не поверить, – сказал он, жмурясь от удовольствия. – Я ведь ей приглянулся... Хотя где я – и где она! Богиня – одно слово! Так вот... он уезжает с друзьями, не меньше чем на четыре дня, ну а может и больше, этого никто не знает. А что до Модильяни...
     Григорий весь подобрался. Вот оно, то самое, ради чего уже столько всего наворочено. Модильяни!
     Гриша явно наслаждался тем эффектом, который произвели его слова. Он взял второй бокал и начал неспешно его смаковать.
     – Барышня выразила много восторгов по поводу этой картины, – произнёс он, выдержав паузу. – Думаю, сомнений нет, это подлинник. Правда, знают об этом немногие...
     "Если эта дура разбалтывает о картине направо и налево, то не так уж и немногие..." – подумал Григорий. Впрочем, Палочкин и правда обладал талантом разговорить женщину, так что на это следовало сделать скидку.
     – А что с местом? – резко выбросил он следующий вопрос.
     Гриша пожал плечами.
     – Картина висит в кабинете объекта. Он редко кого туда допускает, так, на несколько минут. Полюбоваться и повосхищаться, ну, вы понимаете. Внутри квартиры охраны нет. Кстати, по просьбе самой дочки. Она мне по секрету призналась, что терпеть не может чужих людей в доме.
     – Надеюсь, – вкрадчиво вставил Григорий, – что в интересующий нас день этой девицы не будет в квартире?
     – Это я беру на себя, – усмехнулся ловелас. – Так что можете закладываться, или как там у вас говорят.
     – Что ж, смотри у меня. Ты знаешь, со Святославом Павловичем шутки плохи.
     Палочкин сделал большой глоток пива и беспечно махнул рукой.
     – Эт-то мне уже доводилось слышать. На самом деле ничего он мне сделать не может.
     Григория даже передёрнуло от подобной наглости.
     – Ну знаешь... – начал он и осёкся. Лицо Гриши вдруг до неузнаваемости изменилось. Плутоватая улыбочка сползла с его губ, рот приоткрылся, обнажив крупные квадратные зубы. Взгляд стал как будто стеклянным, приковался к одной точке где-то позади Григория. Палочкин пытался не глядя нащупать третий бокал пива, но это ему не удавалось, рука всё время цепляла пустоту.
     – Что с тобой? – резко спросил Григорий. – Привидение увидел?
     Гриша облизал внезапно пересохшие губы.
     – Там, сзади... – выцедил он из себя наконец. – Оглянитесь, Григорий Петрович.
     Григорий оглянулся, но ничего особенного не увидел. Лишь в углу у стойки со скучающим видом сидела привлекательная шатенка, но не мог же вид красивой женщины привести Палочкина в подобный ступор! Всё остальное было в полном порядке, насколько он мог судить. Григорий развернулся к продолжавшему пребывать в прострации собеседнику и иронически заметил:
     – Ничего достойного твоей реакции я там не вижу.
     – Эта... эта женщина, – пролепетал Палочкин, сделавшийся очень бледным. – Я её уже видел... уже встречал.
     – Вот как? – мгновенно насторожился Григорий. – Где и когда? Хочешь сказать, она за тобой следит?
     – Следит?.. Нет, не то, я не о том. Я видел её около полугода назад в N.
     Гриша пригнулся к столу, словно надеясь спрятаться за шеренгой пивных бокалов, и понизил голос почти до шёпота.
     – Что это ты, интересно, делал в N?
     – Это неважно... были у меня дела. Так вот, готов поклясться, я её там видел, в одном из ночных клубов или... вот тут точно не помню. Но это была она, зуб даю!
     Григорий недоверчиво смотрел на него. Всё–таки странная какая-то реакция на появление девушки, которую он видел раньше. Но внутреннее чувство, которому Григорий привык верить, говорило ему повнимательнее прислушаться к расскажу Палочкина.
     – Хорошо, допустим, это она, – спокойно заговорил он. – Почему ты так её боишься? У тебя с ней вышла... осечка?
     Палочкин только руками замахал, всё ещё пытаясь укрыться за пивом. Вид он в этот момент имел препотешный, но Григорию было не до смеха.
     – Да какая осечка, у меня осечек не бывает... почти. Просто я хотел к ней подрулить, но она... так посмотрела, что... в общем, всё желание пропало. Я этот взгляд всю жизнь, наверно, помнить буду.
     – Что за глупости? – Григорий позволил раздражению прорваться наружу. – Взгляды, подрулить! Ты можешь говорить толком? Если ты видел её в N, то почему она сейчас тут?
     – Откуда я знаю? – яростно зашептал Гриша. – Может она какая–нибудь... искательница приключений. Но только... только она с того раза меня запомнила, это уж точно.
     – Ну, положим, что и запомнила. Ты же утверждаешь, что тебя невозможно не запомнить, – съязвил его собеседник.
     Палочкин умудрился даже в той позе, которую он принял, напустить на себя независимый вид.
     – Это верно, – заявил он. – Только... на черта она мне сдалась? Мне не нравится, как она смотрит, Григорий Петрович. Прямо уставилась и... не отпускает.
     Григорий снова обернулся и убедился в правоте этого утверждения. Действительно, смотрит, смотрит очень внимательно. С такого расстояния невозможно было увидеть выражение глаз девушки, но сам факт ему решительно не понравился. Не приставили ли к ним "негласное" наблюдение? Впрочем, агенты обычно действуют куда более незаметно и не обладают столь яркой внешностью. И всё–таки её интерес к ним явно не случаен.
     – Думаю, существует лишь один способ решить эту проблему, – сказал Григорий, вставая. – Нужно прямо спросить у неё, в чём дело.
     Палочкин застонал и сделал слабую попытку его остановить:
     – Послушайте, лучше не надо... мало ли что.
     – Я никогда не оперирую понятиями вроде "мало ли что", – отрезал его патрон. – Когда есть возможность действовать напрямик, не стоит её упускать.
     И уверенной пружинистой походкой он направился к барной стойке.