Ты - не Ева 23

Глава 23
У Евы опять были красные глаза. Но хоть с упреками и расспросами не лезла – спасибо, у него голова раскалывалась.
Он рухнул на диван в гостиной и проспал несколько часов. Когда пришел в себя, Ева, сидя на паласе, прижимала к себе Димку, нацеловывая его в светлую макушку. Рядом валялись машинки, до которых мальчик пытался безуспешно дотянуться, спеленутый ее руками. Видя, что муж не собирается ни о чем спрашивать, сказала сама:

- У Димы опять приступ был.
- Сильно? Врача вызывала? – Адам с трудом поднял голову, с тревогой глянул на сына.
- Сильно, но не успела, само прошло. Он тоже спал после этого, недавно вот проснулся.
- Мам, пусти, я играть хочу, - мальчик пытался освободиться из материнских объятий.
Адам подошел к ним, взял сына на руки, тот, тут же забыв о машинках, обвил в ответ его шею ручонками.
- Ты как? – спросил Адам, бесцельно бродя с ним по комнате.
- Нормально. А ты?
- Порядок… Болит что-нибудь?
- Нет. А у тебя?
- Есть хочешь?
- Не знаю. А ты?
- Ну я бы перегрыз что-нибудь.
- И я тогда.

Ева смотрела на них завороженно. Это было так правильно – ее муж и ее сын вместе. Может быть, теперь все будет как надо? Как и было предопределено?
Она пошла на кухню собирать поздний завтрак. Или уже обед? Димка дожевал свой омлет запил чаем с рогаликом и объявил, что ждет обещанную игру. Адам быстро нашел требуемую «бродилку» - ими сын особенно увлекался -  и запустил процесс скачивания.

Ева все время крутилась рядом, изображала уборку, перекладывала какие-то вещи. Но все – молча. Про мать Адама ничего не спрашивала, и он сам не заводил разговора, понимая, что жена имеет полное право вообще вычеркнуть Ларису из жизни. В мысленном калейдоскопе сменялись картинки, все – разбитые стекла: Димкин приступ – в то время как он обсуждал планы, как скорее и проще бросить сына; дрожащая Инга, которую он фактически выгнал – и она опять сбежала без своего рюкзачка с документами - ну, за эту он не беспокоился особо – сегодняшняя ночь не была дождливой, пересидит где-нибудь и вернется, ключи у нее есть; скандал с Тамарой – вот уж удалась попытка начать совместную жизнь с взаимного доверия, ничего не скажешь…

- Ева, - позвал он, когда игра установилась, и сын с увлечением погрузился в новый сценарий виртуальной жизни, - пойдем поговорим.
- Я не могу, - жена смотрела на него испуганно. – Мне постирать нужно.
- Пойдем-пойдем, - Адам ободрял ее легкой улыбкой.
- Давай позже. Ты вот вернулся, с Димкой посиди, я хоть за хлебом сбегаю.
- Я утром купил все, пакет на столе оставил. Ты ведь разобрала?
- А тебе разве на работу не надо?
- Я отпросился. Голова болела.
- Да? Давай я тебе таблетки принесу?
- Давай.

Он сказал это, чтобы Ева, наконец, вышла из детской, и последовал за ней в спальню, где в шкафчике хранились лекарства, но достать таблетки не дал, почти силой усадил на кровать и сам сел рядом.
- Не убегай.
- Ну ладно, - упавшим голосом согласилась Ева.
- Я хочу с тобой посоветоваться.
- Посоветоваться? – она глянула недоверчиво, ожидая подвоха.
- Нет, наверно не так… поставить тебя в известность…
- Я знать ничего не хочу.
- А я хочу, чтобы ты знала.

- Зачем? – Ева спросила как-то уж совсем обреченно.
- Потому что ты моя жена.
Теперь она молчала, и он, больше не путаясь в нелепом диалоге, смог рассказать. Он пересказывал почти слово в слово историю, которую услышала вчера Тома. Говорил, как сбил Ингу, как привез ее на квартиру, как пытался выставить, но, выяснилось - некуда.
- И теперь она живет там, - спокойно резюмировал Адам. – Извини, что сразу тебе не сказал. Не знал, как ты воспримешь.
Ева выдохнула – она явно ожидала чего-то другого. Пожала плечами:
- А как та семья? С твоей работы? Которые хотели переехать?
- И это – все?

Ева посмотрела на него в упор и, стараясь казаться спокойной – только едва заметная дрожь в голосе выдавала – ответила:
- Да, это все. Если ты думаешь, что я после этой истории уйду или тебя выгоню, – «к Тамаре» - добавила она мысленно, - то ошибаешься. Пусть живет твоя девочка, если ты так решил. Это ведь ненадолго?
- У нее скоро каникулы.
- Ну, вот и прекрасно. Убогим надо помогать: кровом, одеждой… - Адам глянул на нее подозрительно – неужели обнаружила пропажу платья, но Ева уже продолжала:
- Думаю, твои коллеги смогут немного подождать с переездом, - и, практически без перехода, словно этот разговор уже остался  в прошлом, объявила: – Родители прилетают сегодня вечером. Ты сможешь встретить?
- Они же через две недели собирались?
- Что-то там у папы изменилось, поменяли билеты. Они вчера звонили, но ты уже уехал. А утром уснул. Я не успела рассказать. Если ты плохо чувствуешь себя, они возьмут такси.

- Да нет, встречу.
- Адам… я с мамой по телефону договорилась. Давай с ними Димку оставим и сами съездим отдохнем – вдвоем?
- Ты что? - вопоос-возражение прозвучал слишком поспешно, эмоционально, и Адам попытался смягчить его объяснением: - А если приступ опять?
- Но мама же знает, что делать. Адам, ну пожалуйста! Или можем Димку и родителей взять – они ведь все равно на море собираются, но поселимся раздельно, неподалеку.
 
- Ева, я сейчас не могу ничего сказать,  у меня работа, надо узнать, нет ли проектов на ближайшее время, согласовать с начальством…
- Ну, так позвони, узнай. Не ждать же до понедельника. Помнишь, в позапрошлом году нам горящая путевка попалась, и ты за несколько часов со своим Касьяновым все решил?
- Посмотрим, - ему не хотелось сразу ей отказывать.
- Адам, - оклик застал его на пороге комнаты – я хочу, чтобы ты знал: без тебя я жить не буду.
– Пойду с Димкой в конструктор поиграю, а то опять к компу прилипнет на несколько часов, - пробормотал он, не оборачиваясь.

….
Еще из дома он отправил Тамаре нейтральное смс: «Ты нормально доехала?» Она молчала. Впрочем, он и не надеялся, что она будет отчитываться перед ним после всего произошедшего. Да и сам бы ей не писал, если б был точно уверен, что она не попала в пьяное ДТП. С момента пробуждения, или даже раньше – в тяжелом сне, его мучило нехорошее предчувствие – так бывает, когда близкий человек в беде. Может, из-за Димки? Но с мальчиком, кажется, уже все хорошо. Временно…
Родился сын здоровым, если не считать некоторого недобора веса, но тут все понятно, матери пришлось понервничать во время беременности. Но Димка времени даром не терял, быстро отъелся и к полутора годам превратился в симпатичного розовощекого бутуза. После очередного визита собственных родителей, которые каждый год в начале и в конце отпуска заезжали к молодым, середину предпочитая проводить «на морях», Ева в порыве душевной щедрости предложила познакомить сынишку и со второй бабушкой. Та к внуку пока особенного интереса не проявила, спрашивала о нем, конечно, во время редких телефонных созвонов, но сама не приезжала, ссылаясь на плохое здоровье и тяжелую дорогу. Адам, со своей стороны, тоже не горел желанием ее навещать, ограниваясь денежной помощью.
Но Ева так просилась поехать! Ей не столько хотелось увидеть свекровь, сколько пройтись, толкая перед собой  дорогую японскую коляску с разнаряженным в брендовые одежки (подарки нижневартовской бабушки) Димкой и, конечно, с Адамом, по улицам его детства. Пусть смотрят и завидуют. Разве ее можно считать плохой партией?

Лариса встретила их на удивление радушно, много болтала, тискала внука. Адам морщился – эмоциональный подъем матери легко объяснялся стойким спиртовым запашком, исходившим от женщины. Пробыв дома совсем немного, он объявил:
- Ну все, проведали, поехали, - и начал складывать неиспользованную коляску, чтобы вернуть ее в багажник, пропуская мимо ушей просьбы Евы сходить на пляж или прогуляться по городку.

- Как, уже? – мать тоже была искренне огорчена. – А я еще лапушку своего не нанянчила. А она с бабушкой хочет поиграть. Да, мой золотой? А-ну, дочка, дай-ка мне богатырька нашего.

Ева, довольная, что в ней признали дочь, легко отдала Димку бабушке, которая посадила его на плечи и «заскакала лошадкой» по двору. Адам увидел это, кинулся от машины и – потом Лариса жаловалась, что именно его резкое движение и напугало ее – женщина отпустила ножку малыша, и тот, неловко крутанувшись в стремлении разглядеть что-то интересное в новом для себя дворике, соскользнул по ее спине головой вниз прямо на бетонную дорожку.

Он выжил. И даже почти не отставал в развитии от сверстников, только ногу при ходьбе сильно подволакивал. А еще начались приступы – постравматическая эпилепсия, как объяснил врач. Ева бросила вуз, где доучивалась заочно, поставила крест на собственной карьере и занималась только сыном, получая скромное пособие по уходу за ребенком-инвалидом.

С матерью он после того случая общаться перестал. Больше ни разу не приехал, стер ее номер, пытаясь доказать себе, что только она виновата в случившемся. Без тени сомнения использовал ее мнимую «болезнь» чтобы встретиться с Тамарой, зная, что если б она заболела на самом деле, он с места бы не сдвинулся…
Адам считал себя хорошим отцом. Он обеспечивал Димку, можно даже сказать – баловал, успешно конкурируя в этом с тестем и тещей, играл с ним, когда был свободен – то есть редко, но многие отцы и этого не делают, старался выкроить время, если его нужно было доставить к врачам или на процедуры, ежегодно возил их с Евой отдыхать на море – и уж там занимался ребенком по полной программе – учил плавать, гулял с ним, читал перед сном книжки. И искренне считал, что не может позволить себе отдых без ребенка из-за беспокойства за его здоровье.
Беспокойство-беспокойство… оно нарастало, мучило, весь день он пытался отмахнуться от тягостного чувства, от этой противной вибрации в животе, и, наконец, когда остался один в машине, по дороге в аэропорт, не выдержал – позвонил Тамаре. Она не сбросила звонок, ответила – голос звучал устало:
- Чего ты хочешь, Адам?
- Убедиться, что с тобой все в порядке. Ты нормально вчера добралась?
Она молчала. Потом как-то отрешенно произнесла:
- Я замуж выхожу.

Он чуть не спросил «За кого?». Но вовремя себя одернул – с какой стати она должна перед ним отчитываться? Видимо, письмо романтичного Владимира из Москвы достигло цели. Говорить ей ничего не хотелось. Но и на отбой он не нажимал, просто держал трубку возле уха. Пока не услышал гудки.
Доставив через два часа домой тестя с тещей, он сказал Еве, что согласен на совместную поездку.