Глава 2. На речке тихой Проне
Возбужденно доказывая своей загорелой русалочке неотложность радикальных перемен в стране Советов, с нетерпением фанатика я, что называется «с порога», отвергал ее замечания и несмелые возражения. От того случалось, что наши дебаты заканчивались обиженной отстраненностью и даже слезками моей милой собеседницы. При виде их, я растроганно и повинно, осыпал поцелуями её личико и, подхватив на руки, сходил с ней в умиротворяющую прохладу воды. Так вышло, что в те невозвратно счастливые дни и была зачата наша крошка Алёнка. В конце августа, после каникул, нам предстояло разъехаться в разные стороны: ей - в МГУ, мне - в Саратов. В день прощания она ожидала меня на автовокзале в нашей «старушке-Рязани», так мы называли в письмах город нашей встречи и радужной любви. Уже из окна автобуса я с тревогой увидел на ее большеглазом личике какую-то печальную потерянность. Едва обняв её, я с нетерпением спросил: «Рита, Риточка, что случилось, я тебя просто не узнаю?» Как это бывает с испуганными детьми, прильнув ко мне, со слезным придыханием, словно повторяя заученное, она проговорила слова, разом мне всё открывшие: «Знай, Алька, то, что случилось, касается нас обоих. И знай, как бы ты не решил, чтобы там не сказали наши родители, я чувствую, что больше всего на свете люблю и не перестану любить его, нашего с тобой ребеночка».Захлёст моих объятий и горячность поцелуев ей всё сказали помимо всяких слов.
* * *
Ты прошепчи, - ты крикни, - я приду
И поддержу огонь, что на исходе.
Ты видишь: осень клином ввысь уходит,
И жить начертано нам на роду.
Изнемогают чуткие ладони
От прежней нежности прикосновений,
Волос и глаз твоих чудотворенье
Меня влекут к тишайшей речке Проне...
Но безвозвратны даты упоений,
И ветер по свету листву сырую гонит.
***
Холодов льдисто-хрусткая ясность
Возвеличила лунные ночи,
Очевидней представилась разность
Наших жизней, незримых воочию.
Твоих сосен посадских гравюры,
Жемчуга твоих грустных путей
Я, лишённый наследия, сдуру
Получил от царицы моей.
А взамен, беспросветный невежда,
Одураченный радужной чушью,
Поманил я никчемной надеждой
Твою детски наивную душу.
***
Пластинка русского романса,
Звуча всё тише и нежней,
Удушьем сладостного транса
Мне воскресила мир теней,
Где канделябров стройных свет,
Трюмо, запястья, мягкий плед.
Но зеркало души, изломом
Творя лиричный произвол,
В тебе, счастливо зацелованной,
Воссоздало тот ореол,
Что детской хрупкостью плечей
Рождал восторг моих речей.
Там, в старорусском городке,
В холодной маминой квартире,
Как в веке том, щека к щеке
Под эти звуки мы парили.
Тех дней сердечное согласие
Теперь я называю счастьем.
Свидетельство о публикации №220063001797