Чёрный Ворон. Последний дневник. 3 часть. 7 глава

  Пицца, что осталась лежать на столе, быстро отправилась в мусорку. Бутылку колы (дополнение к заказу) мать безжалостно вылила в раковину. Смотря на то, как Дебби расправляется с продуктами, страшно было подумать, что она может сделать с ноутбуком, поэтому, когда женщина хотела отобрать его у меня, я крепко вцепилась в свой подарок:
  — Отдай сюда!!
  — Нет, это мне подарили!
  — Да ты права не имела вообще его брать! Отдай!
  — Нет!
  — Значит, вот как просто тебя можно купить?! Шлюха!
  — Яблоко от яблони не далеко падает!
  — Вот как?! — Дебби резко отстранилась от меня и пошла к шкафу. Что-то достала оттуда и быстро вернулась обратно. В руках у неё оказался молоток. На секунду я даже не поверила своим глазам. Издав дикий вопль, женщина ударила им по ноутбуку. Крышка того сразу же прогнулась, а логотип яблока покрылся трещинами. От шока я выронила девайс на пол, даже ещё не осознав того везения, что удар не пришёлся мне по рукам или корпусу. Дебби сразу же отпихнула меня в сторону, открыла MacBook и продолжила разбивать его экран и клавиатуру. — Этого не будет в моём доме!! — визжала она, всё снова и снова занося молоток над головой.
  Никогда в жизни я не боялась её так, как в этот момент. Она казалась безумной настолько, что моя кожа покрылась мурашками, а тело то и дело вздрагивало от шума. Не выдержав этого хаоса, я схватила сумку с теми вещами, что собрала, и бросилась бежать к себе в комнату. Хотелось просто потерять сознание, лишь бы не находиться в этом месте. Голова, казалось, сейчас попросту разорвётся от мыслей.
  Заслышав звук шагов снизу, я тут же кинулась к комоду и придвинула его вплотную к двери. Теперь же, в отличие от той ночи, шанса создать хотя бы малейший проход не было.
  Не знаю, зачем именно я сделала это? Ведь не было уверенности, что Дебби зайдёт сюда. Это действие, на эмоциях, я так и не смогла себе объяснить.
  Стоило мне начать думать: «Может, не надо было этого делать?» — ручка двери задёргалась:
  — Алекс! Что ещё за фокусы? Открой!
  — Уходи! — крикнула я в ответ.
  — Что?! Никуда я не уйду! Открой двери!
  — Я тебя боюсь! Уйди!
  — Ты что говоришь такое, дура?! Боишься собственную мать?! Открой! Давай поговорим…
  — Как ты могла мне врать?
  — О чём ты?
  — Всё это время ты осуждала Ворона за таблетки, а сама чем отличаешься?!
  — Тебе надо их принимать, милая. Ты ещё не здорова.
  — А что со мной не так? Какой врач выписал тебе рецепт на все таблетки?
  — Приходил психиатр, как только мы переехали. Ты его не видела. Он и выписал.
  — Покажи рецепт.
  — Он в аптеке.
  — А тот парень, который принёс тебе таблетки?
  — Он из аптеки как раз и пришёл. Я договорилась, чтобы их приносили сюда. Алекс, детка, ты же не думаешь, что я могу причинить тебе вред? Я всегда хотела и хочу тебе только самого лучшего. Я на всё готова. Ты — самое ценное, что есть в моей жизни. Я так тебя люблю, — минута затишья. — Ты мне веришь? — я молчала. — Алекс? Ответь мне. Веришь?.. Алекс! Алекс!! Мама сказала ответить!! Ответь, тварь!! — звук молотка о дверь врезался мне в уши.
  С ужасом в глазах я отшатнулась от двери, забравшись на кровать в истерике. Всё это напомнило тот момент, когда отец ломился ко мне тогда, со своими друзьями. Эти воспоминания заставляли плакать ещё сильнее.
  Несколько минут дикий грохот всё не утихал.  Я думала, что ещё момент — и дверь не выдержит, но, видимо, молотка было недостаточно, чтобы преодолеть преграду. Она пыталась и пыталась, но потом всё утихло. Звуки её шагов начали отдаляться…

  Сегодняшний день чётко и однозначно показал мне, что дальше так продолжаться не может. Стены этого дома, моя мать, каждое слово — всё вранье. Всё опасность. Надо бежать отсюда…
  Тело больше не могло воевать с реальностью. Как я сидела на кровати, поджав под себя ноги, так и уснула.

  По комнате раздалась вибрация. От неожиданности я вздрогнула всем телом. Сначала показалось, что это просто был мираж. Но я всё равно решила проверить. За окном уже взошла луна.
  Я отыскала в сумке телефон. Одно новое сообщение от Мэдди:
  «Приходи через час к старой парковке, которая за рынком. Сегодня ночью мы уезжаем».
  «Я не знаю, где это».
  «Ничего. Главное — выйди из дома. Я тебе расскажу, как дойти».
  «Хорошо. Я напишу, как выйду».
  «Жду».
  Момент настал. Сегодня именно тот день. Возможно, уже завтра я смогу увидеть Ворона. После такого периода разлуки это время казалось таким ничтожным, что вызывало лишь улыбку.
  Я понимала, что благодаря этому поступку мы снова окажемся в розыске. Поэтому нельзя брать с собой ничего лишнего. Только самое необходимое.
  Собралась я быстро. Казалось, что от страха трезвость мысли будет мне недоступна. Но, к своему удивлению, я была спокойна. Да, волнение гуляло в крови, но не то, которое заставляло бы сомневаться. Та женщина в соседней комнате окончательно развеяла всю мою неуверенность. Здесь меня больше ничего не держит.
 
  Надев байку с капюшоном, я положила в карман телефон, зарядку, затем аккуратно отодвинула комод и приоткрыла двери. Полтретьего. Дебби спит. Её посапывание раздавалось в воздухе.
  Сделав несколько шагов вперёд, я минула побитую молотком дверь своей комнаты и направилась вниз.
  Возможности открыть входную дверь не было. Да это и не нужно было. Мой план вёл меня на кухню. К тому самому окну, из которого мне уже удалось один раз выбраться.
  Дойдя до цели, я взялась за раму снизу и стала поднимать ту вверх. На пальцы сильно давило, однако рама не хотела двигаться в нужном мне направлении. Что происходит? В прошлый раз всё было куда проще. Наверное, Дебби догадалась о способе моего побега и что-то сделала тут. Но что? Всё выглядит так, как и тогда. Хотя… чёрт с ней! Я всё равно должна выйти.
  В следующий миг в кожу ладони что-то впилось. Насколько мне позволяла ситуация, я опустила глаза вниз. Там, уже почти снаружи, деревянный косяк лишился своей краски. Он стал шершавым, с острыми выступами и торчащими гвоздями. На них я и наткнулась ладонью. Видимо, Дебби и вправду хотела что-то сделать, в процессе ободрав нижнюю раму. Через несколько минут моих безуспешных попыток борьбы со всем этим, алые капли показались на подоконнике. Я терпела из последних сил, отчётливо понимая, что боль эта сравнима с той, которую я доставляла себе сама под столом, разыгрывая спектакль перед матерью, и, возможно, мне удалось бы дожать до победного финиша, но тут я почувствовала, как один из больших, острых выступов будто слетел в сторону, и остриё гвоздя резко ушло глубоко под кожу. На инстинкте самосохранения я отшатнулась назад, пытаясь убрать руку, но оконная рама оказалась тяжелее. Быстро и стремительно она опустилась на ладонь, благодаря силе удара плотно придавив тыльную сторону руки к нижнему косяку. Из последних сил я сдерживала подступающий к горлу крик. Но тело всё же поддалось истерике и панике. Я дёргалась, будто рыба на последних минутах жизни на суше, пыталась достать руку, отчётливо понимая, что та не просто придавлена окном, но ещё и пригвождена к подоконнику, но эмоции были сильнее меня. Спустя несколько неаккуратных движений мощнейший поток боли заставил меня опуститься на колени. Я отчётливо услышала тот хруст, с которым надломились мои кости. По кухне летали мои тихие стоны, которые я старалась сдерживать всеми силами. Солёные капли текли не переставая. Я зажмурила глаза. Боль в руке, боль в груди, боль в голове… лицо Ворона мелькало передо мной в потёмках. Его кровавый оскал в канализации, когда кости ребра парня полностью сломались… его агония на столе у врача, когда нас поймали… его стенания во время ломок…
  Нет! Нельзя отступать! Надо вставать! Вставай! Ну, же! Он выдержал — выдержишь и ты! Ты обязана! Если не сделаешь этого сейчас — больше никогда не увидишь его!
  Подняв мокрое от слёз лицо, я открыла глаза. Осмотрелась. Рядом висело полотенце. Потянувшись, я крепко схватила его, взяв так, чтобы ткань прикрывала ладонь. Ноги тряслись от боли. Я еле встала. Моя сломанная рука не позволила окну полностью закрыться и держала его в нескольких сантиметрах от подоконника. Просунув в это пространство вторую руку, собрав всю злость и волю, я начала поднимать раму. Ещё немного… ещё! Давай! Ну, же!! Я использовала возможность и попыталась опустить вниз больную руку, тем самым снимая её с гвоздя. Скорченным запястьем я потянулась в сторону, пытаясь придвинуть на освободившееся место сахарницу. Пальцы практически не двигались, пачкая всё вокруг кровью. Момент… ещё один… опора заняла своё место. Я аккуратно опустила другую руку, тем самым поставив раму на толстую фарфоровую крышку. Здоровой рукой я обмотала другую, изувеченную, полотенцем. То быстро начало окрашиваться в красный цвет. Где-то должно быть ещё полотенце. Мне удалось найти его висящим на ручке духовки. Я сменила импровизированную повязку, туго перевязав место раны, а тот окровавленный шмоток бросила под стол. Боль от сломанной конечности становилась всё сильнее. Надо действовать, пока я не потеряла сознание.
  Здоровой рукой, рывками, я окончательно подняла раму. Это дало проход наружу.
  Выбравшись во двор, я пошла к забору. Нельзя останавливаться ни на секунду. Пока адреналина в крови больше, чем кислорода, я должна преодолеть эту преграду.
  Оказавшись по другую сторону, я что есть силы прибавила шаг, уходя прочь из этого кошмарного места.

  Я прошла до конца улицы и свернула к мусорным бакам. Колени подкашивались. Я опустилась на асфальт, опершись спиной на стоящую сзади старую балку. Пульсирующая боль держала в напряжении. Я подняла глаза к небу. Сопрелый воздух, пропитанный запахом мусора, бил в нос, но сил встать не было.
  Здоровой рукой я достала из кармана телефон. Пришлось приложить немало усилий, чтобы набрать текст смс:
  «Я вышла. Куда идти?»
  Ответ пришёл уже на следующей минуте. Мэдди точно, буквально пошагово, рассказала, как дойти до старой парковки.
  Внутри боролись два чувства: боль и радость. Я не могла заглушить первое, и это мешало полностью отдаться второму. Я старалась думать о приятном. О том, что мне теперь может стать доступно после долгого заточения. Но тело не было согласно. Всеми возможными способами оно пыталось остановить меня. Но я сопротивлялась, заставляя ноги поднимать уставшее тело и двигаться дальше.
  Когда рука от острой боли, будто уже свыкнувшись со случившемся, начала понемногу неметь, дорога перед глазами пошатнулась. Это заставило остановиться. Я чувствовала, что сознание может вот-вот покинуть меня, тем самым обнулив все страдания, которые пришлось вынести до этого. В панике я огляделась. Рядом никого. Помочь некому. Медленно, стараясь избегать резких движений, я отошла с дороги к стене дома. Облокотилась на неё спиной, медленно опускаясь на асфальт. Силы слишком быстро покидали меня, будто лёд, который начал таять от соприкосновения с разгорячённым железом. И тут боковое зрение заставило внимание на миг ожить. Я повернула голову. Всё, что окружало меня, в один миг исчезло и тут же возродилось заново.
… … … … … …
  Та самая улица. В том самом городе, где находился завод «Уилсон». Я снова сидела посередине дороги. Снова мои колени кровоточили. С опаской я перевела взгляд на сломанную руку. Дотронулась до кисти. Боли это не приносило. Я облегчённо приподняла уголки губ, и тут до ушей донеслись звуки шагов. На дороге, будто из тумана, выплыла фигура вокалиста, обтянутая тем самым ярко-оранжевым костюмом арестанта:
  — Ворон…, — не в силах унять улыбку, я попыталась встать и подойти к нему. Однако разбитые колени неумолимо возвращали меня на асфальт.
  Блондин сам приблизился ко мне, как тогда, опустившись на колени:
  — Ты здесь…, — я потянулась к парню, крепко обвив руками его шею. Он придвинулся ко мне, ответив холодными, родными прикосновениями. Его тело казалось реалистичным, да и сам он выглядел настоящим, но я знала и чётко понимала: его тут нет. Блондин — галлюцинация. Но та ощущалась настолько приятно, что мне самой хотелось стать ненастоящей, лишь бы продлить этот момент. — Я так скучала по тебе.
  — Я тоже, — прошептал он в ответ.
  — Как ты здесь…
  — Тебе нельзя тут оставаться, — парень отодвинулся от меня. — Надо идти.
  — Я больше не могу. Я устала.
  — Конец уже близко.
  — Я знаю: они ждут меня, но я не могу подняться…
  — Кто тебя ждёт?
  — Мэдди, Ник и остальные. Они машину достали. Мы должны сегодня уехать. Надо скорее забрать тебя из тюрьмы, пока человек Вампира не выполнил своё задание.
  — О чём ты говоришь?
  — В колонии есть парень, который работает на Вампира. Он должен убить тебя.
  В ответ вокалист лишь молча наклонил голову набок. Как тогда, в его доме, в самом начале нашей истории, как больная птица. Знакомый жест вызывал тёплые чувства, но глаза парня мешали предаваться воспоминаниям. Холодный, леденящий, но с тем же откровенно непонимающий взгляд заставил занервничать:
  — Такого человека нет. Меня не убьют.
  — Не убьют, если мы тебя заберём оттуда. Поверь мне. Я же…, — пришедшая мысль в один миг встала будто ком в горле, не дав следующим словам просто так слететь с языка. Родной взгляд блондина выбил слёзы.
  — В чём дело? — музыкант провёл холодной ладонью по моей щеке.
  — Тебя же тут нет. Ты же… нереальный.
  — Разве? — Ворон приложил мою ладонь к своей груди. Удары сердца стали чаще. Я чувствовала то тепло, которое скрывала грубая тюремная ткань. — Это нереально?
  Я старалась сдерживаться, но сделать этого так и не удалось. Я полностью отдалась слезам, приложив обе руки к груди родного человека:
  — Алекс, — нежно и мягко позвал меня вокалист, придвинувшись ближе. — Не надо плакать…
  — Да, прости. Я знаю. То есть помню. Ты не хочешь смотреть на мои слёзы.
  — Нет. Я про другое.
  Я в непонимании подняла взгляд, и тут парень резко схватил меня за исцелившуюся руку своей ладонью и грубо вывернул её. Хруст костей заставил истошно закричать от боли. Глазами, полными ужаса и слёз, я посмотрела на Ворона. Тот ответил спокойным, хладнокровным взором, перенёс свою хватку чуть ниже и сжал ладонь. Сломанные пальцы отдали резкой волной боли вплоть до плеча:
  — Хватит! — взмолилась я. — За что?
  — Иди домой.
  — Домой? Но там же…
  — Я сказал: домой!! — и снова нажатие.
  Мой крик постепенно становился похож на звериный вой, разрывавший связки от напряжения, которые пытались выразить весь тот хаос, что творился внутри. А Ворон всё продолжал ломать мне руку, подбираясь к локтю. Казалось, ещё момент — и сознание от такого количества боли просто покинет меня…

  Воздух резко ворвался в моё тело. Я судорожно осмотрелась. Дорога, тротуар... никого. Я лежу около дома. Рука перемотана всё так же. Поднявшись, я в страхе огляделась и пошла дальше так быстро, как могла.
  Телефон оповестил о новой смс. Мэдди:
  «Алекс, ты где? Всё хорошо? Мы ждём тебя!»
  Пришлось остановиться и одной рукой пытаться набрать ответ:
  «Я уже на подходе. Буду через минуту».
  «Хорошо. Давай быстрее. Нам уже пора выезжать».
  Сил становилось всё меньше, но радость от осознания того, что я почти у цели, давала импульс двигаться дальше. Последний поворот…
  Перед глазами предстал большой асфальтированный квадрат. Время не мало потрепало это место. Десятки лет выбили на дороге глубокие трещины, зазоры, ямы, сквозь которые проросла трава. Автомобили, которые были разбросаны по территории, ограждённые ветхим железным забором, по своему виду соответствовали месту, и казалось, что их двигателям уже не суждено ожить. Колёса многих попали в эти асфальтные капканы, их шины, не выдержав напора, давно уже растеряли весь воздух и давление. Тихо. Лишь звук ветра, перебирающего окольный мусор. Впереди, скосившись набок, стоял давно прогнивший минивэн. Из-за довольно высокой его крыши обзор впереди сужался, создавая впечатление, что за ним ничего нет, лишь чёрно-грязное небесное полотно, звёзды на котором светили так же тускло, как и мой фонарик на телефоне, которым я пыталась освещать путь.
  Обойдя преграду, я поняла, откуда брал начало такой мираж. Дорога, что открылась за минивэном, шла резко вниз, выводя на большую площадку, на которой расположилось множество автомобилей, на вид более живых, чем мне попадались до этого. Несколько старых фонарей отбрасывали свет по периметру, тем самым показывая, что истинная парковка впереди, а мне же «посчастливилось» идти к ней просто через свалку.
  Это, конечно, радовало, но суть в другом. Глазами я пыталась высмотреть хотя бы одну человеческую фигуру, силуэт, тень… хоть что-нибудь, кого-нибудь! Ради чего тогда был весь этот путь? Может, слишком далеко стою? Чего-то не вижу? Я двинулась вниз.
  Спустившись окончательно, я ощутила под ногами не колдобины, а твёрдый (относительно, конечно), ровный асфальт. И снова я здесь одна. Ничего не понимаю… я же шла именно так, как указала Мэдди…
  Достав телефон, я набрала смс подруге: «На месте. Где вы?». Минута. Две. Пять. Ответа не последовало. Внутри постепенно начинало нарастать чувство страха. Но пугало не то, что происходит вокруг. Пугала неизвестность. Слишком тихо.
  От усталости, безысходности, я отошла к фонарю и села на асфальт, облокотившись о железный столб. Сломанные кости ныли неумолимо, но я стала ощущать, что острота боли притупилась. Инстинкт самосохранения подогревал чувство радости избавления от мучений, но это была лишь тонкая вуаль, за которой скрывалась проблема, куда более серьёзная, чем острые ощущения, от которых в движениях появлялась дрожь, а тело так и норовило начать извиваться, будто в агонии. На пороге стоял процесс срастания костей. Но не нужно быть врачом, чтобы понять просто по виду кисти, что под кожей кости лишились своих позиций. Если процесс срастания начнётся, то позже придётся заново ломать кости. Время играло против меня.
  Ну, где же ответ? Почему Мэдди молчит? Может, просто не увидела? Надо написать ещё. Я снова вернулась к телефону. Зашла в диалоги и…
  Где? Где переписка с Мэдди? Я не могла её потерять. Не могла не заметить. Ведь не было той среды, где бы она могла потеряться. Диалог был один! Других не было! Но, судя по тому, что виделось с телефона, можно было сказать, что я вообще никогда ни с кем не переписывалась. Не может быть… она же сама написала мне тогда, в первый раз! Я ей отвечала… она снова писала… всё это не могло просто привидеться! Или… могло?
  Со слезами на глазах я осмотрелась. Что же выходит? Я — псих? Чокнутая? Или это мой «приход»? Точно! Как Ворон рассказывал когда-то! Он бегал по ночному городу, пытаясь догнать Мэри. А за кем бегу я? За пустотой? А сами улицы реальны? Эта парковка? А если…  это сон? Настолько ощутимый, настоящий, что всё это время я даже не подозревала, что происходящее лишь в моей голове. А Том? И тот разговор? Этого, выходит, тоже не было?
  Стоп… стоп. Что вообще происходит? Что реально? Как понять? Мать… тот дом… суд... Суд был? А если… нет? Что если этот сон начался раньше, чем может показаться?
  Несколько минут я пыталась перевернуть в памяти всё то, что происходило со мной за последнее время.
  В следующий миг резкая боль сковала виски, будто на голову надели железный капкан, который понемногу начал сжиматься. Зажмурив глаза, я опустила подбородок, пытаясь не потерять равновесие.


… … … — - — … … … — - — … … … — - —  … … … — - — … … … — - — … … … — - — … … … — - — … … … — - — … … … — -

… … … — - — … … … — - — … … … — - —  … … … — - — … … … — - — … … … — - — … … … — - — … … … — - — … … … — -


  Открыв глаза, я чуть было не закричала, резко поднявшись с холодной, мокрой подушки, волосы и шея от которой пропитались потом.
  — Алекс, в чём дело? — от прикосновения к моему плечу я дёрнулась, в момент обернувшись. Ворон, лежащий с перемотанной шеей, на кровати, в больничной сорочке, подключённый к капельнице, взволнованно смотрел на меня усталыми глазами, под которыми были большие серые круги. — Что с тобой? — от шока я не смогла проронить в ответ ни слова. Блондин с усилиями поднялся и приложил свою ладонь к моей шее сзади. Провёл по коже. — Ты вспотела. Что случилось?
  — Ты здесь…, — я повернулась к парню, не веря в происходящее. — Ты здесь! — в следующий момент я захватила вокалиста в свои объятия. — Я думала, что больше никогда тебя не увижу!
  — Это ещё почему? — парень не мог понять моей радости. — Что происходит?
  Не желая отпускать блондина, я осмотрелась по сторонам. Мы сидели на больничной койке в палате. В той самой палате, куда перевела Ариэль Ворона после того изолятора, в котором парень переживал ломку. За окном разлился вечерний солнечный свет. Тот самый свет, который приманил меня тогда к окну. Из него я увидела, как бежал Рей: охота на нас началась. В этот же момент, резко соскочив с кровати, я кинулась к открытым ставням. На улице пусто. Где-то вдалеке слышен шум от мотора машин, но Рея нет. Я сосредоточила взгляд на повороте, откуда новичок должен был выбежать. Смотрела без отрыва, уверенная в том, что ещё момент — и он покажется:
  — А говорят, что это я псих, — настороженно протянул музыкант сорванным горлом.
  — Что? — я обернулась к парню.
  — Это я тебя хочу спросить. Что? Что ты там высматриваешь?
  — Рея. Он же ещё не приходил, да?
  — Ещё чего. Зачем ему приходить сюда?
  — Потому что в дом приехала полиция! У них ордер на наш арест! А Рей… он… он вылез через окно и побежал сюда, чтобы предупредить нас! Он должен сейчас показаться! — я указала на окно, снова бросив взгляд на пустой поворот.
  — М-да. Не меня надо было в одиночку сажать.
  — А если его схватили? — я сама ужаснулась от пришедшей идеи. — Тогда он не сможет предупредить нас, — я посмотрела на вокалиста. Парень сидел на койке, опустив голову на согнутые колени. Казалось, его вообще не волновали мои слова. — Если он не сможет прийти сюда, то надо спасаться самим. Надо бежать, пока они не нашли нас!
  — Кто «они»? — Ворон не двинулся с места.
  — Полиция!
  — Понятно. И что ты у меня стащила? ЛСД? Травку?
  — Поверь! — я вернулась к кровати. — Так и будет! Я знаю! Я видела!
  — Что ты видела?
  — Видела наше будущее! А это шанс всё исправить!
  — М… уже интересно, — блондин поднял голову. — И что же нас ждёт?
  — В том то и дело, что ничего хорошего! Нас схватят! Тебя посадят на двадцать лет, а меня запрёт дома мать и будет тайно травить, чтобы я никуда не ушла! Нам надо бежать! Пожалуйста, вставай! Я не переживу ещё одного суда!
  — Это уже истерика какая-то, — Ворон взял меня за руку, усадив на кровать. — Алекс, успокойся. Надеюсь, что весь этот бред тебе приснился, потому что у меня такое чувство, что тебя нехило так накрыло. И даже со мной не поделилась. Обидно вообще-то…
  — Пожалуйста, — взмолилась я, обхватив перемотанные бинтами руки музыканта. — Поверь мне! Я всё это видела! Я… я не выдержу потерять тебя снова.
  — Тише, успокойся, — вокалист смахнул рукой с моих ресниц слёзы. — Не потеряешь. Всё хорошо. Это был просто кошмар. Реалистичный, да, но не больше.
  — Нет, всё было слишком реально…
  — Ты говорила, что сейчас должен прибежать Рей. И где?
  — Его могла схватить полиция, и тогда мы обречены!
  — Ладно. Тогда поступим так: дай мне телефон.
  — Какой?
  — Мой телефон. Он у тебя.
  Рука потянулась к карманам. Я опустила взгляд и тут поняла, что одежда на мне другая. Та самая, которая ещё не повидала скитания по лесу, не пережила спуск, ночёвку, подъём по холодной, мокрой земле. Не ожидая, но я действительно нашла в кармане мобильный блондина. Удивлённо я протянула ему его. А где тот телефон, который мне оставили ребята?
  — Смотри, — Ворон зашёл в журнал вызовов. — Сейчас сама во всём убедишься, — парень набрал номер Ника.
  — Не надо! — я резко вспомнила детали. — Не звони! Полиция может отследить нас по телефону! Его надо выкинуть!
  — Предлагаешь мне выкинуть свой телефон? — вокалист приложил трубку к уху. — Миленько.
  — Стой! Не надо! — я постаралась выхватить мобильник. — Послушай же меня! Они сейчас их допрашивают!
  — Алло, — Волк ответил. — Алло? Слушаю. Алекс, это ты? — судя по голосу, гитарист был относительно спокойный, но, не получая ответа, он постепенно становился все более взволнованным, а Ворон будто специально молчал, лишь выведя разговор на громкую связь.  — Меня слышно? Алло! Кто это?
  — Твой ночной кошмар, — ответил другу блондин.
  — Ворон? Я думал, что ты ещё не пришёл в себя! Слава Богу! Ты как?
  — Успокойся, истеричка. Хочу тебя кое о чём спросить. Говорю сразу: я ничего не принимал. Это мысли Алекс, хотя в её «чистоте» я не уверен.
  — Ты о чём?
  — В дом, случайно, полиция с ордером не приезжала?
  — Чего?? — Ника этот вопрос точно выбил из строя.
  — Вас там уже допросили?
  — Говоришь, не принимал ничего? Дайка Ариэль трубочку.
  — Нет её здесь.
  — Ты что, стащил телефон? Он же у Алекс был.
  — Стащил свой же телефон? Вот спасибо.
  — Ты где вообще? В больнице хоть? Где Алекс?
  — Я с этого и начал, идиот. Алекс думает, что к вам там полиция с ордером приехала и допрашивает вас.
  — Эм… почему она так думает?
  — Поди знай. Спала, ворочалась, потом вскочила и… понеслось.
  — Ну, знаешь… в свете того, что происходит, это рано или поздно должно было случиться. Недавно она около морга сознание потеряла. Думала, что ты уже там… ну… за дверью.
  — Понятно. Серьёзный случай. Пойду, попрошу Ариэль и Алекс коечку рядом со мной выделить. Спасибо за информацию.
  — Ворон, подожди. Вам что-нибудь надо? Приехать?
  — Я позвоню потом, — блондин закончил разговор и посмотрел на меня. — Обморок, значит? — я потупила взгляд. — И почему я узнаю об этом только сейчас и то — не от тебя?
  — Я… я просто… тебе и так было плохо. Не хотела волновать.
  — Ты в своём уме? — Ворон лишь попытался повысить голос, но его тут же одолел кашель, который доставил немало боли.
  В этот момент в палату зашла Ариэль:
  — Ворон, зачем ты поднялся? — она сразу же подошла к койке, быстро схватив со столика в углу стакан с жидкостью. — Выпей немного.
  Музыкант сделал глоток, и лицо его скривилось ещё больше, чем от той боли во время кашля:
  — Что за дичь? — прошептал он.
  — Корень солодки. Для твоих стенок горла самое то. Пей, давай, — блондин бросил на неё жалостливый взгляд. — Даже не думай отнекиваться! Два слова сказал — приступ кашля!
  — Не правда, — хрипло отвечал парень. — Не два слова. Я с Ником говорил до этого нормально.
  — Вот как? Надо исправить это досадное недоразумение, — Ариэль в ту же минуту выхватила из рук парня телефон, сразу же спрятав его к себе в карман белого халата. — Это в больнице, кстати, запрещённая вещь. Алекс, — девушка посмотрела на меня. — Не давай ему много говорить, иначе результата вообще не будет.
  — Алекс сейчас помощник так себе, — прохрипел вокалист.
  — Ворон! Я сказала: молчи!
  — Коечку ей рядом со мной выдели, и я сразу же заткнусь.
  — В смысле? — не поняла рыжая девушка.
  С усилиями, но блондин пересказал всё то, что происходило с момента моего пробуждения. Слушая описание случившегося, я понимала, насколько глупо выгляжу. В конце концов, Рей не прибежал. Дома полиция не объявилась с ордером. Никого не допрашивали. Что же получается в итоге?
  — Алекс, — Ариэль одарила меня сочувствующим, беспокойным взглядом. — Пойдём ко мне в кабинет. Я тебе несколько таблеток дам.
  Момент с травлей из материнских рук сразу же всплыл в памяти. Меня передёрнуло:
  — Нет. Не надо таблеток. Я в порядке.
  — То, что рассказал Ворон, звучит серьёзно. Нельзя это так оставлять.
  — Всё хорошо, правда. Я поняла: это был просто сон. Длинный и очень реалистичный. Кошмар. Там происходило много того, что… может быть лишь в самом худшем варианте развития событий. Я испугалась. Устала. И просто запуталась.
  — Пойми, — Ариэль опустилась на кровать. — Сам факт того, что ты не смогла отличить сон от реальности — повод для беспокойства. У многих людей такое бывает, не спорю, но проходит уже в первые минуты. У тебя была почти истерика…
  — Не будем забывать про обморок, — Ворон, который пытался себя пересилить и сделать ещё хотя бы один глоток корня солодки, вклинился в разговор.
  — Молчи, сказала! — прикрикнула на парня врач, однако потом дополнила. — Но он прав. Ты тогда могла голову разбить об пол. Этого, конечно, не случилось, но может быть ушиб.
  Я молча отвела взгляд, чувствуя, что мне нечего противопоставить:
  — Не переживай. Такое развитие событий предсказуемо, — продолжила Ариэль. — Тем более с учётом того, что происходит в последнее время. Ты тоже пережила немало. Но подлечиться нужно.
  — Подлечиться…, — тихо протянула я, обернувшись к окну. Где Рей? Дороги пустые. По-прежнему пустые. Слова, которыми я пыталась успокоить Ариэль, начали всё больше пропитываться моей верой в них. Я вернула взгляд на девушку. — Да, нужно. Ты права.
  — Дошло наконец-то! — попытался подать голос Ворон, оставив попытки выпить лечебное снадобье, поставив кружку на столик рядом.
  — Я тебе сейчас рот зашью! — Ариэль сверкнула на него злым взглядом.
  — Во выступлю тогда, — начал смеяться блондин.
  — Ты невозможен! — главврач потянулась к парню, зажав ему рот своей ладонью. — Тебя придушить мало!
  Ворон освободился от хватки девушки и прохрипел:
  — Тогда точно замолчу.
  — Вот, значит, как? А пойдём-ка на ингаляцию сходим?
  В ответ музыкант стал молча забираться под одеяло.
  — Ну, и что это такое? Ворон, пойдём. Там нашутишься вдоволь.
  — Не, не, не. Благодарю, — послышался ответ из-под ткани.
  — Ну, что ты? Я настаиваю.
  Ариэль всё же отправила парня на процедуру. Передав его в руки санитара, она решила сразу же заняться мной. Одежду сказала снять, выдав вместо неё больничную сорочку. Затем — принять несколько таблеток. А уже после рядом с кроватью Ворона появилась и моя. Я легла на выстиранное до блеска одеяло, но вскоре, уже через несколько минут, Ариэль подключила меня к капельнице:
  — Можешь пока поспать, — улыбнулась мне девушка. — Минимум несколько часов у тебя есть.