Рассуждения о некоторых основных доктринах...

Рассуждения о некоторых основных доктринах соборного апостольского учения Церкви
Оглавление
Введение 2
Канон и церковное предание 4
Апостольская преемственность и границы Церкви 15
Вопрос спасения 24
Антиномианство 28
Вера и дела (и ещё несколько слов об антиномианстве) 35
О рубежах, принципе (или качестве) и несостоятельности количественного мышления 39
Крещение 42
Евхаристия, или причастие 51
От Ветхого Завета – к Новому: от временного – к вечному, от тени и образов – к сущности 57
Церковь и государство 61
Несколько слов о церковном порядке и иерархии 69
Некоторые необоснованные обвиненияпротестантов в адрес православия 73
Монашество 73
Молитвословие и правила 74
Исповедь 76
Языческие примеси в христианстве 76
Чистилище и молитвы за усопших 77
Почитание мощей и прочих реликвий 80
Иконопочитание 83
Поклонение и молитва святым и ангелам 90
Несколько мыслей об обрядах 94
Откровенно языческая символика в христианстве 95
ЗАКЛЮЧЕНИЕ 98
ПРИМЕЧАНИЕ 99



Введение


Верую во единого Бога Отца, Вседержителя, Творца неба и земли, всего видимого и невидимого. И во единого Господа Иисуса Христа, Сына Божия, Единородного, рождённого от Отца прежде всех веков: Света от Света, Бога истинного от Бога истинного, рождённого, несотворённого, единосущного с Отцом, Им же всё сотворено; нас ради, людей, и нашего ради спасения сошедшего с небес, и воплотившегося от Духа Святого и Марии Девы, и ставшего человеком; распятого при Понтии Пилате, страдавшего и погребённого, и воскресшего в третий день по Писанию, и восшедшего на небеса, и сидящего одесную (по правую руку) Отца, и снова грядущего со славою судить живых и мёртвых, и царству Которого не будет конца. И в Духа Святого, Господа животворящего, от Отца исходящего, равно со Отцом и Сыном поклоняемого и прославляемого, глаголавшего через пророков. В единую святую апостольскую Церковь. Исповедую одно крещение для оставления грехов. Ожидаю воскресения мёртвых и жизни будущего века. Аминь.
 
Я адресую эту книгу исключительно христианам, то есть тем, кто исповедует апостольский символ веры.
Отсёкши этим минимальным критерием христианства множество еретиков и псевдохристианских направлений и сект, я ещё не очертил границ и критерия Церкви.
Оставшиеся в рамках символа веры отнюдь не едины между собой. Христианство, как известно, разделено на три крупных направления – православие, католицизм и протестантизм с его безчисленными направлениями, движениями и сектами. Каждое из них претендует на исключительную истинность и звание носителя христианского учения. Самые радикальные представители каждого из направлений даже не признают братьями во Христе представителей иных с ними направлений, хотя и исповедующих тот же символ веры. *
Из этого вполне ясно, что необходим абсолютный внешний, то есть высший, Божественный, критерий, без которого мы не способны даже установить определения и границ Церкви. Поэтому начинать необходимо с вопроса о каноне, без чего все наши рассуждения будут совершенно безосновательны.
Кому-то может показаться, что эта книга отстаёт от событий, так как радикальная ортодоксальность и сектантская раздробленность сегодня сменяются экуменическим движением, «примиряющим» все разногласия и объединяющим в себе всех представителей так называемого христианства (в том числе псевдохристианских движений и организаций), и даже представителей нехристианских направлений и религий. Однако книга эта как раз уместна. Именно отступление от апостольского учения и его потеря лежит в основе лёгкого согласия с экуменией, ведущей к принятию религии антихриста. Это же отсутствие полноты учения порождает и сектантство – принятие части за целое. Поэтому можно выделить два этапа отступничества церкви – сначала принятие части вместо целого, а затем и полная потеря апостольского учения (и той его части, которой обладали). Над церковью сбываются слова Христа: «Кто имеет, тому дано будет и приумножится, а кто не имеет, у того отнимется и то, что имеет» (Матфей 13:12. См. также Матфей 25:29, Марк 4:25, Лука 9:18, 19:26). А так как именно потеря учения апостолов несёт принятие религии блудницы и антихриста, то воспрепятствовать последнему может только возвращение к учению апостолов, о чём и надо нам ревновать.
Видя мерзость экумении, многие фундаменталисты из разных направлений бросаются ещё активнее отстаивать собственные традиции и утверждать свою исключительную правоту, в страхе гоня прочь даже мысль об объединении с теми, кто не принадлежит их общине или деноминации. Таким образом они отвергают единство даже с теми, с кем не только допустимо, но и должно объединяться. Мы должны стремиться к истинному единству, особенно в обстоятельствах, когда внешние враги вот-вот готовы пожрать церковь. Как нам устоять против них, когда мы, как сказал один священник, объединяемся не друг с другом против них, а друг против друга с ними? Апостол говорит: «Умоляю вас, братия, именем Господа нашего Иисуса Христа, чтобы все вы говорили одно и не было между вами разделений, но чтобы вы соединены были в одном духе и в одних мыслях» (1 Коринфянам 1:10). Истинное церковное единство невозможно без соборного единогласного исповедания максимально содержательного, конкретного и однозначного апостольского учения. Экуменическое подобие единства заключается в допущении и принятии всяческих ересей и заблуждений при совершенном отсутствии доктрин или их безсодержательности. Часто при этом используются церковные понятия, но им придаётся смысл, совершенно противоположный истинному. А начинается всё это с выхолащивания терминов и их абстрактного толкования. Однако, ещё раз: наличие подделки под истинное единство вовсе не означает, что мы не должны стремиться к единству подлинному. Истинное единство не оставляет места ни разделениям и расколам, ни поддельному объединению.
Есть верный принцип правильных христианских взаимоотношений: «В главном – единство, во второстепенном – свобода, во всём же – любовь». Однако встаёт далеко не праздный вопрос о критерии отделения главного от второстепенного. Весьма часто они переставляются местами, и мы, по слову Спасителя, оцеживаем комара и поглощаем верблюда. Кроме того, важно верно понимать, что такое любовь. А любовь, по апостольскому определению, есть исполнение закона; это далеко не само собой разумеющееся и тем более не абстрактное понятие. И потому нам необходимо верное изложение этого закона, то есть апостольского учения. Отсюда следует важность этой книги.
Но начинать следует, как уже было сказано, с основоположного вопроса – канона.


       



Канон и церковное предание

Вопрос канона не только главный вопрос, один из числа вопросов вероучения, а по сути, единственный вопрос. Это заглавный вопрос; и обстоятельное изложение учения есть не что иное, как его развёрнутое изъяснение. Однако в этой главе мы поговорим не о содержании канона, а только о его определении и границах.
Прискорбно, что в столь важном вопросе у христиан нет единства, при том, что вопрос этот не сложен. Вся путаница и недоумение вокруг него создаются искусственно, и они весьма греховны, так как вызваны желанием расширить для себя узкий путь Господень. Отступление от канонической истины привело иудеев, ко времени первого пришествия Христа, в крайне упадочное и раздробленное состояние; это же отступление привело и церковь к подобному состоянию, в котором она встретит второе пришествие Христа.
Отступление от полноты истины о каноне присуще, более или менее, всем трём ветвям христианства. Пересмотр этого вопроса был самой сердцевиной Реформации. Тезис М. Лютера «Sola Scriptura» и поныне является девизом протестантизма. Абсолютно верный принцип, если бы только эти слова понимались правильно! Давайте же рассмотрим вопрос основательно и с самого начала.

Канон есть абсолютный критерий, правило, закон, стандарт истинного вероучения и Богоугодной благочестивой жизни. Это Конституция Церкви. Из этих слов неизбежно вытекают атрибуты канона. Во-первых, он имеет Божественное происхождение. Во-вторых, он совершенен и неизменен. Закон Божий вечен. Он не подвержен изменениям, дополнениям и поправкам. В нём всё учтено, и в процессе исторических перемен не может возникнуть каких-либо обстоятельств, которые бы не были в нём оговорены. В-третьих, он не может быть необъятного размера. В-четвёртых, он должен быть понятен, и понятен однозначно. Если то, что мы называем каноном, не соответствует хотя бы одному из перечисленных критериев, оно практически не может служить каноном. В принципе, из Божественного происхождения канона однозначно вытекают все остальные его атрибуты. Всем выше перечисленным свойствам соответствует только Библия. Не буду заниматься обоснованием этого, только отмечу, что истинная Церковь всегда, с момента своего рождения, стояла на вере в абсолютную непогрешимость и Богодухновенность Священного Писания. Оспаривать это свойственно только неверным и еретикам. Не будем уклоняться в сторону для рассмотрения и опровержения ересей. Отцы Церкви, ещё в первые века её существования, вполне достаточно сделали для этого. Нет ничего нового под солнцем, как сказал Экклезиаст. И сегодня нет никаких новых ересей, которые бы не были описаны и опровергнуты раннехристианскими писателями, давшими Церкви обильное наставление для утверждения в вере, однажды преданной святым (см. Послание Иуды ст. 3). Скажу по этому поводу только одно: кто не верит в Богодухновенность и безошибочность Библии (39 книг Ветхого Завета и 27 книг Нового Завета), тот колеблет само основание веры в единого истинного Бога. Кто не верит в то, что Слово Божие дошло к нам без искажений, в своём первоначальном виде, тот оспаривает благость и всемогущество Бога, бодрствующего над Словом Своим (Иеремия 1:12). «Слова Господни – слова чистые, серебро, очищенное от земли в горниле, семь раз переплавленное. Ты, Господи, сохранишь их, соблюдёшь от рода сего вовек» (Псалом 11: 7 – 8).

Но остановимся более детально на оговорках тех, кто заявляет о своей вере в каноничность, Богодухновенность и непогрешимость Писания. Существует несколько «но», которые практически отвергают Писание как единственный критерий и мерило, при том, что на словах исповедуется его каноничность. Все эти оговорки отвергают какой-либо из выше перечисленных атрибутов канона. Этим мудрствованиям подвержены даже многие представители самых консервативных направлений. Вот пара основных оговорок.

1. Да, Священное Писание мы признаём каноном, однако оно вторично по отношению к Церкви. Во время рождения Церкви ещё не было написано ни одной книги Нового Завета, а церковный канон был принят только в IV веке, и принят именно Церковью. Это стандартная позиция Православной церкви. На первый взгляд, сильный аргумент, но давайте рассмотрим его. Он сводится, по сути, к утверждению законодательного авторитета Церкви и к приравниванию церковного предания к Священному Писанию, или к их отождествлению. Рассмотрим этот вопрос на примере ветхозаветной церкви – Израиля. Израильский народ был также рождён и образован прежде Синайского законодательства. Следует ли из этого первичность Израиля по отношению к Торе? Никак! Хронологическая последовательность совершенно не имеет здесь решающего значения. Имеет значение лишь происхождение Торы – от Самого Творца неба и земли. И тот факт, что Израиль был носителем закона Божиего, вовсе не делает его законодателем. Хранитель закона Божиего прежде всего сам подзаконен. Народ хранил закон Божий, но это нисколько не отождествляет и не смешивает его с законом. Как нельзя лучше подтверждает эту мысль Песнь Моисея, о которой сказал Сам Господь:
«Напишите себе слова песни сей, и научи ей сынов Израилевых, и вложи её в уста их, чтобы песнь сия была Мне свидетельством на сынов Израилевых; ибо Я введу их в землю добрую, как Я клялся отцам их, где течёт молоко и мёд, и они будут есть и насыщаться, и утучнеют, и обратятся к иным богам, и будут служить им, а Меня отвергнут и нарушат завет Мой, который Я завещал им; и когда постигнут их многие бедствия и скорби, тогда песнь сия будет против них свидетельством, ибо она не выйдет из уст их и из уст потомства их. Я знаю мысли их, которые они имеют ныне, прежде нежели Я ввёл их в добрую землю, о которой Я клялся отцам их» (Второзаконие 31: 19 – 21).
Как ясно видно из этих слов, носители закона Божиего отнюдь не тождественны с  законом, тем более с Самим Законодателем, но подзаконны Ему. Точно таким же образом и Церковь состоит под законом Божиим. Дух Святой обитает в Церкви и действует через неё; посредством её членов тем же Духом были написаны все канонические книги Нового Завета – точно так же, как и все канонические книги Ветхого Завета были написаны тем же Духом посредством Божиих пророков из среды Израиля. И даже в те лучшие свои моменты, когда церковь полностью едина со своим Главой – Христом – в Духе Святом, она не тождественна с Ним, но подзаконна Ему.
Что же касается того, что канон был принят позже рождения Церкви, то это отнюдь не доказывает его вторичности. Во-первых, собор IV века не создал, а лишь утвердил канон, который был уже известен Церкви. Собор рассматривал вопрос многих сомнительных книг, претендовавших на включение в канон. Таким образом, он не устанавливал и не вводил чего-то нового, а наоборот, отвергал позднейшие нововведения еретиков на основании уже известных Церкви истин. Во-вторых, собором руководил Дух Святой, Который и является автором и утвердителем канона. И хотя Он и действовал через Церковь, но автором канона является именно Он. Не Церковь родила закон, она лишь является его носителем. И это очень важно подчёркивать. В-третьих, этот же новозаветный закон, раскрывший и истолковавший закон Моисеев, был, конечно же,  известен апостолам ещё до того, как были написаны книги Нового Завета. Поэтому можно утверждать, что канон уже существовал ещё до того, как апостолы его записали. Исполняя повеление Господа нашего Иисуса Христа, они проповедовали Евангелие всем народам, уча их соблюдать всё, что Он повелел им, крестя их во имя Отца и Сына и Святого Духа. И в канонических книгах они записали именно то, что и проповедовали. Следовательно, канон гораздо старше, чем может показаться при поверхностном взгляде на историю, без проникновения в сущность церковного учения. Закон Божий остаётся законом Божиим, независимо от того, записан он или нет. Закон Божий не возник вместе со скрижалями и не исчез, когда Моисей разбил их.   
Итак, из всех выше изложенных рассуждений определённо ясно, что Церковь состоит под каноном и нетождественна с ним.
 
2. Да, конечно, только Священное Писание является нашим каноном, однако его невозможно верно понять вне церковного предания. Это заявление содержит большую долю правды, и всё же это опасная вражья уловка, отождествляющая церковное предание с каноном и даже ставящее первое выше последнего. Ибо если предание Церкви безошибочно, то оно должно считаться неотъемлемой частью канона. Если же оно подвержено ошибкам, то чем и на основании чего можно выявить их? И здесь православие, исповедующее выше приведенное убеждение, сталкивается с серьёзным противоречием. С одной стороны, оно не может не признать того, что все послеапостольские святые подвержены ошибкам, как в жизни, так и в учении. И этот факт, казалось бы, делает очевидной чёткую границу между безошибочными апостольскими писаниями и позднейшими неапостольскими сочинениями, подверженными человеческим ошибкам и заблуждениям. Однако, с другой стороны, православие часто говорит о равноапостольных святых и ставит святоотеческое предание наравне со Священным Писанием, называя его необходимым светом для верного понимания последнего. Сразу напрашивается вопрос: не переставлены ли местами, при таком подходе, статусы Писания и предания? Разве может служить светом для разумения безошибочного то, что подвержено ошибкам? Не наоборот ли должно быть: чтобы во свете непогрешимого Священного Писания оценивать подверженное ошибкам предание? А как быть в тех случаях, когда мнения отцов расходятся? Судить об истине пересечением множеств? или демократическим большинством? * 
Отнюдь нельзя согласиться с убеждением православия и католицизма, будто Библию совершенно невозможно правильно понять вне традиции церковной экзегезы (толкования). Держащиеся этого мнения говорят, что читать Библию без церковной подготовки не только безполезно, но даже опасно, так как вследствие этого рождаются только ереси. На это можно ответить, что корень всякой ереси – не в невежестве, а в непокорности, своеволии и тщеславии. Хотя ереси – порок ума, но корень всех их, несомненно, в сердце. Немало ересей рождалось и в среде людей весьма образованных, и напротив, многие простые люди, читая Писание, просвещались светом свыше и служили светильниками для других. Если человек открывает Библию с должным почтением и без лукавства (особенно без того, чтобы найти там обоснование своим взглядам), он не может понять её превратно. Слово Божие – это откровение, а не апокриф за семью печатями. У непосвящённого человека, конечно, будет множество вопросов, многое он не сможет понять. И эта твёрдая пища постигается только со всеми святыми. Однако молоко Евангелия ему будет вполне доступно. Он однозначно получит пользу и актуальный свет, соответствующий его нужде и его уровню. Он получит, пусть неглубокое, но верное представление о Триедином Боге, Творце неба и земли; он увидит справедливые требования Божиего закона, согласующиеся с его собственной совестью; он узнает о грехопадении человека и его нужде в спасении, и увидит воплотившегося предвечного Сына Божиего, распятого и воскресшего ради нашего спасения. Пусть он не поймёт глубокого символизма библейских имён, записанных в летописях и родословиях, но увидит в них документальность Библии. Пусть он не поймёт всего смысла апокалиптической символики, но не сможет не увидеть, что апостол предвещает страшные события в конце времён. Короче говоря, в принципе он получит верное представление о Слове Божием. Ко всем же, кто проповедует обязательность посредников-толкователей для верного понимания Писания, обращены слова Главы Церкви: «Горе вам, законникам, что вы взяли ключ разумения: сами не вошли и входящим воспрепятствовали» (Лука 11:52).   
Однако, хотя эта мысль и верна в принципе, не всё так просто; этим вопрос далеко не исчерпывается. Нам необходимо тщательно рассмотреть вопрос предания, его сущности и роли, а также его взаимосвязи со Священным Писанием, ибо полный свет по этому вопросу устранит ошибки, заблуждения и недопонимание обеих сторон – как православия, так и протестантизма.

Прежде всего, необходимо ещё раз подчеркнуть особый статус писанного слова Божиего. Один современный иудей, называющий себя ортодоксальным, отвечая на вопрос о каноне, сказал, что каноном для иудеев является Тора. И сделал определяющее пояснение: устная Тора первична, а письменная Тора является позднейшей краткой записью устной, данной Богом Моисею. (Ответ иудея обличил крайнее отступничество современного иудаизма, всегда дрожавшего над буквой закона и видевшего в Священных Письменах особое откровение Божие, о чём свидетельствует тщательнейшее побуквенное переписывание священных книг). Аналогично мыслят обо всём Священном Писании  и многие современные христиане (в основном, православные). Однако из самого Писания мы видим, с каким трепетом и почтением благочестивые люди всегда относились к священному тексту, сознавая его особую значимость. Начнём с того, что Сам Присносущий навсегда придал Писанию абсолютный авторитет, Собственным Перстом начертав письмена на скрижалях. И все книги Священного Писания писались исключительно по Божиему повелению – либо под непосредственную диктовку Самого Господа, либо по вдохновению Его Духа. Кроме того, люди всегда понимали, что письменно зафиксированное слово Божие – это достоверный документ, в отличие от подверженного искажениям и утратам устного предания. Вот лишь немногие места Писания о важности письменного слова Божиего. «И отвечал мне Господь и сказал: запиши видение и начертай ясно на скрижалях, чтобы читающий легко мог прочитать» (Аввакум 2:2); «Да торжествуют святые во славе, да радуются на ложах своих. Да будут славословия Богу в устах их, и меч обоюдоострый в руке их, для того, чтобы совершать мщение над народами, наказание над племенами, заключать царей их в узы и вельмож их в оковы железные, производить над ними суд писанный. Честь сия — всем святым Его» (Псалом 149: 5 – 9); «Слово, которое было к Иеремии от Господа: так говорит Господь, Бог Израилев: напиши себе все слова, которые Я говорил тебе, в книгу» (Иеремия 30:2); «Покажи им [народу] вид храма и расположение его, и выходы его, и входы его, и все очертания его, и все уставы его, и все образы его, и все законы его, и напиши при глазах их, чтобы они сохраняли все очертания его и все уставы его и поступали по ним» (Иезекииль 43:11); «Итак, напиши, что ты видел, и что есть, и что будет после сего» (Откровение 1:19); и наконец: «И когда семь громов проговорили голосами своими, я хотел было писать; но услышал голос с неба, говорящий мне: скрой, что говорили семь громов, и не пиши сего» (Откровение 10:4). Слово «напиши» многократно встречается по всему Писанию. Тот факт, что записаны не все слова Божии, сказанные Им людям, описаны далеко не все исторические события, отнюдь не умаляет Писания, но напротив, подчёркивает особую важность записанного. Лучше всего абсолютную значимость писанного слова Божиего показывают слова апостола Иоанна:  «И я также свидетельствую всякому слышащему слова пророчества книги сей: если кто приложит что к ним, на того наложит Бог язвы, о которых написано в книге сей; и если кто отнимет что от слов книги пророчества сего, у того отнимет Бог участие в книге жизни, и в святом граде, и в том, что написано в книге сей» (Откровение 22: 18 – 19). (Попутно отметим, насколько опаснее отнятие слов, что видно из различия положенных наказаний). Поборники «равноапостольности», держащиеся теории о непрекращающемся откровении Божием (имеется в виду откровение доктринальных истин, приравниваемое к Писаниям апостолов и пророков), утверждают, что эти слова предостережения – о прибавлении и отнятии слова – относятся только к книге Откровения, что их нельзя применять ко всей Библии. (Таковые есть как среди православных, так и среди сектантов). Но в таком случае как нам понимать слова Спасителя: «Истинно говорю вам: доколе не прейдёт небо и земля, ни одна иота или ни одна черта не прейдёт из закона, пока не исполнится всё» (Матфей 5:18)? Немного поразмыслив, всякий увидит, что так как всё Писание – и Ветхий, и Новый Завет – есть закон Божий, – строжайше возбраняется не только вносить дополнения в уже существующие книги Священного Писания, но и вносить в состав Писания новые книги, приравнивая их к каноническим. Следовательно, придавание канонического статуса каким-либо книгам, не включённым в канон на церковном соборе, также есть нарушение заповеди апостола, так как, по сути, является прибавлением к Библии, даже если эти книги и не подшиваются в Библию. Этим явно нарушается канонический строй священных букв (не говоря уже о йотах и чертах).**
Что же касается апостольства в современной церкви, то места ему однозначно нет, что ясно видно из слов апостола Павла: «Итак, вы уже не чужие и не пришельцы, но свои Богу, быв утверждены на основании апостолов и пророков, имея Самого Иисуса Христа краеугольным камнем, на котором всё здание, слагаясь стройно, возрастает в святой храм в Господе, на котором и вы устрояетесь в жилище Божие Духом» (Ефесянам 2: 19 – 22). Итак, современным самозванцам в это последнее время остаются лишь два варианта: либо основание Церкви до сих пор строится (а значит, здание Церкви состоит из сплошного основания), либо стены здания всё это время (вот уже 2000 лет) возводились на недостроенном основании. Оба предположения явно абсурдны. А из этого неизбежно следует, что со смертью учеников Христа закончился дар апостольства, включавший, среди всего прочего, безошибочность, Богодухновенность Писания. А значит, последняя каноническая книга была написана в I веке от Р. Х., а именно апостолом Иоанном, и по всей видимости, этой книгой является именно его Апокалипсис.
Когда мы говорили об атрибутах канона, было сказано о его не слишком большом размере. И здесь можно привести параллель, весьма глубокую и сложную, но постижимую, если постараться вникнуть. Описание сотворения мира – вселенной и всего, что наполняет её, – оканчивается весьма важной истиной о субботе – окончанием и печатью творения (см. 1 и 2 главы Бытия). После субботы Господь, конечно, не устранился от дел, но «успокоился» от них. Не вдаваясь во всё богатство поистине безграничного значения этих слов, отметим чёткую границу между творением и установлением законов мироздания – и последующим Божиим промыслом о вселенной согласно с уже установленными её законами. Стирать эту границу, отождествляя сотворение мира с управлением им и промыслом о нём, – значит представлять процесс сотворения безконечным, что, если глубоко вникнуть, как минимум, сближает верующего подобным образом с пантеистом, представляющим весь мир единым Богом или отождествляющим рождённого, несотворённого Сына Божиего с сотворённым миром. Отрицание субботы отвергает завершённый логос творения, то есть чёткие границы и определения каждой категории и рода, давая почву вере в безконечную эволюцию, таящей в себе беззаконие. Таким же образом, нельзя отождествлять канон – закон, установленный при создании нового творения, – и дальнейшую жизнедеятельность нового творения (нового человека – Церкви) согласно с этим законом. Отсюда весь модернизм, отвергающий вечный и неизменный закон. 

Теперь приступим к вопросу церковного предания. Если непосвящённый читатель, о котором говорилось выше, не воспротивится действию Духа Божиего и позволит Господу коснуться его через слово, он обратится к Богу и начнёт воплощать в жизнь прочитанное. В результате возникает то, что собственно и составляет предмет церковного предания. (Я сейчас рассматриваю вопрос не строго энциклопедически и догматически, а только объясняю суть). Благодать Духа Святого и заповеди слова Божиего, пережитые, усвоенные и воплощённые на практике, формируют определённый образ жизни с его укладом, распорядком и бытом. Это-то и называется культурой, в истинном смысле этого слова.
Господь заповедал передавать из поколения в поколение не только писанное Слово Божие, но и жизненный опыт его соблюдения: «Что слышали мы и узнали, и отцы наши рассказали нам, не скроем от детей их, возвещая роду грядущему славу Господа, и силу Его, и чудеса Его, которые Он сотворил. Он постановил устав в Иакове и положил закон в Израиле, который заповедал отцам нашим возвещать детям их, чтобы знал грядущий род, дети, которые родятся, и чтобы они в своё время возвещали своим детям, — возлагать надежду свою на Бога, и не забывать дел Божиих, и хранить заповеди Его» (Псалом 77: 3 – 7). Посмотрим, что ещё говорит Писание о предании Божием. В книге Исход говорится, что Моисей был на горе Синай сорок дней и сорок ночей, получая откровение от Бога. Сойдя с горы и разбив скрижали по причине гнева на народ, впавший в египетское идолопоклонство, он ещё раз взошёл на гору, пробыв там в присутствии Господнем ещё сорок дней и ночей. Кроме десятословия, Моисей написал Пятикнижие. И конечно, откровение, полученное им, было гораздо обширнее, чем то, что он записал. Того, что Моисей передал верным людям (Иисусу Навину и другим), по схождении с горы, устно, гораздо больше записанного. Это первичное предание – от Бога человеку. Далее, Моисей в результате следования заповедям Божиим (чего, к сожалению, нельзя сказать о народе Израильском), приобретя богатый опыт за сорок лет хождения по пустыне, передал его Иисусу Навину и другим старейшинам, а также дал наставление всему народу, что записано в книге Второзаконие. И это вторичное предание, основанное на усвоении и воплощении в жизнь первичного. То же самое мы видим и в Новом Завете. Апостол Иоанн также говорит, что записанное составляет лишь малую часть виденного и слышанного апостолами: «Сей ученик и свидетельствует о сем, и написал сие; и знаем, что истинно свидетельство его. Многое и другое сотворил Иисус; но если бы писать о том подробно, то, думаю, и самому миру не вместить бы написанных книг. Аминь» (Ев. от Иоанна 21: 24 – 25). По вдохновению Божиему Иоанн записал самое характерное из слов и деяний Спасителя, вполне достаточное для того, чтобы судить обо всём остальном, незаписанном. В случае с апостолами откровение Божие через Иисуса Христа совершалось одновременно с практикой и получением опыта на протяжении трёх с половиной лет. В день Пятидесятницы сошедший Дух Святой запечатлел всё полученное учениками от Христа, и сбылось предсказанное Господом: «Утешитель же, Дух Святой, Которого пошлёт Отец во имя Мое, научит вас всему и напомнит вам всё, что Я говорил вам» (Иоанн 14:26). В тот день – день наступления эпохи Нового Завета и день рождения Церкви – Господь отверз им ум к уразумению Писаний и расширил их сердца для принятия полноты учения и благодати Духа Святого; ибо вино молодое надобно вливать в новые мехи. Спустя несколько десятилетий, прошедших в исполнении повеления Христа: «Идите, научите все народы, крестя их во имя Отца и Сына и Святого Духа, уча их соблюдать всё, что Я повелел вам» (Матфей 28: 19 – 20), что записано в книге Деяний Апостолов, апостол Иоанн писал: «О том, что было от начала, что мы слышали, что видели своими очами, что рассматривали и что осязали руки наши, о Слове жизни, —  ибо жизнь явилась, и мы видели и свидетельствуем, и возвещаем вам сию вечную жизнь, которая была у Отца и явилась нам, — о том, что мы видели и слышали, возвещаем вам, чтобы и вы имели общение с нами: а наше общение — с Отцом и Сыном Его, Иисусом Христом» (1 Послание Иоанна 1: 1 – 3). Апостол Павел также говорит о Божественности Евангелия: «Возвещаю вам, братия, что Евангелие, которое я благовествовал, не есть человеческое, ибо и я принял его и научился не от человека, но через откровение Иисуса Христа» (Гал. 1: 11 – 12). Апостолы передавали Божественное откровение и свой жизненный опыт верным преемникам, а те, в свою очередь, своим: «Итак, укрепляйся, сын мой, в благодати Христом Иисусом, и что слышал от меня при многих свидетелях, то передай верным людям, которые были бы способны и других научить» (2 Тим. 2: 1 – 2). В ходе практической жизни по заповедям Божиим неизбежно возникают ошибки, даже у апостолов. Следовательно, предание должно включать в себя и должную оценку отрицательного опыта. А для этого необходим абсолютный критерий, или писанный канон, ибо как отделить истину от заблуждения, если то, что должно оцениваться, само возводится в мерило? Предание невозможно без искажающего человеческого фактора, который только усиливается по мере хронологического отдаления от апостолов. И потому опасно смешивать предание и канон, и тем самым канонизировать предание, которое само должно тщательно выверяться по канону. В сердцах и памяти апостолов были живы заповеди Христа, они были исполнены Духа Святого, и потому не нуждались в писанном Слове Божием. Нам же оно жизненно необходимо.
Предание позволяет точнее и глубже понять канон, так как сущность заповедей Божиих познаётся только на практике. Но оно не затмевает канон (и не сливается с ним), но напротив, ярче освещает его, получая, в свою очередь, от него свет для собственной проверки, уточнения и исправления ошибок и отступлений. Таким образом, хотя канон и является частью предания (так как передаётся), но должен оставаться незыблемым эталоном. В противном случае, неминуемо узаконивается отступление от канона, что в конечном результате приводит к полному отступничеству. Так предание Божие вырождается в предание человеческое, как сказал Иисус, цитируя пророка Исаию: «Лицемеры! хорошо пророчествовал о вас Исаия, говоря: «приближаются ко Мне люди сии устами своими, и чтут Меня языком, сердце же их далеко отстоит от Меня; но тщетно чтут Меня, уча учениям, заповедям человеческим» (Матфей 15: 7 – 9). В этой же главе, двумя стихами ранее, приводится речь Христа в обличение иудейских талмудических извращений Священного Писания, что записано также в Евангелии от Марка: «Хорошо ли, что вы отменяете заповедь Божию, чтобы соблюсти своё предание? Ибо Моисей сказал: «почитай отца своего и мать свою»; и: «злословящий отца или мать смертью да умрёт». А вы говорите: «кто скажет отцу или матери: корван (то есть: «дар Богу») то, чем бы ты от меня пользовался», тому вы уже попускаете ничего не делать для отца своего или матери своей, устраняя слово Божие преданием вашим, которое вы установили; и делаете многое, сему подобное» (Марк 7: 9 – 13). И многими другими словами опровергал Иисус талмудические мудрствования иудеев, превращавшие истинный смысл Писания. В Ветхом Завете Бог обличал книжников в том же лукавстве через пророка Иеремию: «Как вы говорите: «мы мудры, и закон Господень у нас»? А вот, лживая трость книжников и его превращает в ложь. Посрамились мудрецы, смутились и запутались в сеть: вот, они отвергли слово Господне; в чём же мудрость их?» (Иеремия 8: 8 – 9). О возведении в канон человеческих толкований и преданий говорит и пророк Исаия: «Ибо всё заповедь на заповедь, заповедь на заповедь, правило на правило, правило на правило, тут немного, и там немного». Им говорили: «вот — покой, дайте покой утруждённому, и вот — успокоение». Но они не хотели слушать. И стало у них словом Господа: заповедь на заповедь, заповедь на заповедь, правило на правило, правило на правило, тут немного, там немного, — так что они пойдут, и упадут навзничь, и разобьются, и попадут в сеть и будут уловлены» (Исаия 28: 10, 12 – 13). Толкование Писания «стало у них словом Господа» – иными  словами, возведено в канон. Заповедь на заповедь – простое повеление Божие не понятно без толкования; его надо понимать так-то и так-то. Но при таком подходе это не толкование, а устранение заповеди Божией. Талмуд буквально состоит из «заповедей на заповеди» и «правил на правила», не только из толкований на Писания, но и из толкований толкователей Писания. При таком положении вещей лишь вопрос времени, когда произойдёт полное извращение Писаний. Сам подход возведения в канон предания и толкования уже греховен. Он поставляет на место принципа его частные применения, которых всегда будет безконечное множество. Именно потому Талмуд такой необъятный. Об этом сказал Екклезиаст: «Слова мудрых — как иглы и как вбитые гвозди, и составители их — от единого пастыря. А что сверх всего этого, сын мой, того берегись: составлять много книг — конца не будет, и много читать — утомительно для тела» (Екклезиаст 12: 11 – 13). «Много» в данном случае – категория не количества, а качества. Экклезиаст говорит о возведении частного в закон, вместо общих принципов. Любомудрие (философия) стремится во всём искать принцип и всё сводить к нему; тяготение же к частностям свойственно суемудрию (софистике). Именно это сделали и американцы в законодательно-судебной системе, и потому у них такое множество законов. Прецедентов столько, сколько жизненных ситуаций, и если не руководствоваться принципом, мы будем «всегда учащимися и никогда не могущими дойти до познания истины» (см. 2 Тимофею 3:7). Нельзя смешивать закон и рассмотрение конкретного дела на основании закона. Прецедент полезен, если через него мы познаём общие принципы закона, а не останавливаемся на самом прецеденте как бы на принципе. В Священном Писании, кроме заповедей, уставов и постановлений, приводится и необходимое количество характерных прецедентов – жизненных ситуаций с их обстоятельствами, плодами и выводами. «А что сверх этого, сын мой, того берегись» – говорит Екклезиаст. Это законодательное многословие сродни многобожию, в противовес возведению всего к единому принципу, а через это – к Единому Законодателю. «Мы знаем, что закон духовен» (Римлянам 7:14) – говорит апостол. Следовательно, разделение закона и прецедента, канона и предания является одним из основных аспектов разделения души и духа, разделения Божиего и человеческого. И многие сомнения и экзегетические многозначные нагромождения может рассеять простой, категоричный и безкомпромиссный, как меч, вопрос Христа: «С небес или от человеков?» (Матфей 21:25).
Именно в этом смысле и следует понимать тезис «Sola Scriptura». Не в том смысле, будто всё, кроме Писания, не нужно и не полезно, но в том, что только Писание должно быть нашим каноном – эталоном и мерилом. И всё же, протестантизм в целом превратно понял Лютеровский тезис, стремясь, так сказать, стерилизовать канон, начать церковную жизнь с чистого листа. Тем самым из церковной истории выбрасывается целый пласт, соединяющий нас с апостолами. А это есть отделение от единства веры, однажды преданной святым (см. Послание Иуды, ст. 3). Отвергнув множество человеческих наслоений, заблуждений и суеверий, реформация, вместе с тем, отвергла и полезный церковный опыт, как в толковании Писания, так и в практике. Вместо того, чтобы строить на основании апостолов и пророков, протестантизм строит на реформаторах: Лютере, Кальвине и др. О, если бы их современные так называемые преемники строили хотя бы на них! потому что в современных общинах наблюдается полный разрыв поколений и почти совершенное отсутствие преемственности. Писание, если только мы хотим соблюдать его, не может остаться «стерильным». Как только оно проводится в церковную жизнь, тут же возникает предание, подверженное ошибкам и заблуждениям. И тут же возникает соблазн канонизировать вновь рождённые традиции. От этого не застрахован никто, если только не бодрствует по слову Божиему. Так что не следует отвергать и игнорировать, но не следует и канонизировать предание. Это закономерно приводит к полному отступничеству и язычеству. Иудаизм выродился в чуждую ему каббалу (которая совершенно ложно считается устным мистическим преданием). Христианство вырождается в «Нью-Эйдж» – религию блудницы, совершенно противоположную и враждебную ему.
Протестантизм так же подвержен канонизации человеческих установлений и традиций, как и православие и католицизм; только в несколько иной, как правило, значительно упрощённой, форме. Традиции, исторически сложившиеся в их движениях и общинах, протестанты почитают, утверждают и отстаивают наравне с Божиими заповедями, а часто даже сильнее. И потому протестантский культурный нигилизм вдвойне греховен. Многие аспекты дореформатской церковной практики, богословия и традиций реформация отвергла не на основании глубокого понимания учения апостолов, а напротив, в силу легкомысленного недопонимания его, о чём нам ещё предстоит беседовать далее. Миссионер ХХ века Дан Ричардсон в своей книге «Вечность в их сердцах» говорит о двух типах миссионеров – поверхностных и основательных. Первые, проповедуя язычникам, говорят: «У вас всё неправильно; вы поклоняетесь ложным богам. Забудьте все ваши заблуждения и примите истинного Бога и Его Сына Иисуса Христа» (для краткости и наглядности я несколько упрощаю). Основательные миссионеры тщательно изучают культуру, уклад и обычаи язычников, чтобы докопаться до корней. Все народы изначально знали истину, но уклонились от неё; однако даже во многих современных традициях остался след истины. Потому необходимо возвращаться к истокам, как некогда сделал Исаак: «И вновь выкопал Исаак колодези воды, которые выкопаны были во дни Авраама, отца его, и которые завалили филистимляне по смерти Авраама; и назвал их теми же именами, которыми назвал их отец его» (Бытие 26:18). В каждой культуре и языке необходимо отъискать утраченный след истинного предания отцов, а не преподносить Евангелие как нечто новое и доселе неизвестное. Евангелие от поверхностных миссионеров, если и принимается, то становится калькой с культуры и языка миссионеров. В результате внешние, по-светски настроенные наблюдатели расценивают Евангелие не как абсолютную универсальную истину, а всего лишь как этно-культурную особенность, а потому от них можно часто слышать заявления, что христианские миссионеры навязывают свою, чуждую язычникам, культуру. Основательные же миссионеры возвращают народы к их же собственным подлинным корням. Этот же принцип относится, прежде всего, к проповеди Евангелия иудеям. Христиане, не осознающие, что церковь имеет иудейские корни, едва ли обратят ко Христу хоть одного серьёзного иудея. Необходимо раскапывать отцовские колодцы, называя их теми же именами, а не выкапывать новые, давая им другие имена. Если же этот принцип верен по отношению к иудеям, а также к языческим народам и их традициям, то кольми паче по отношению к церкви и её преданию! Повеление Христа гласит: «Вспомни, откуда ты ниспал, и покайся, и твори прежние дела» (Откровение 2:5), а не: «Забудь всё, что было, и начни сначала, будто ничего и не было». А ведь именно последнее, по сути, провозгласила Реформация. Покаяние – это основательный пересмотр и конструктивный анализ грехов, ошибок и путей, а не амнезия. И через пророка Иеремию Господь взывает к народу Своему: «Так говорит Господь: остановитесь на путях ваших и рассмотрите, и расспросите о путях древних, где путь добрый, и идите по нему, и найдёте покой душам вашим» (Иеремия 6:16). К счастью сейчас среди многих протестантов наблюдается стремление и возврат к раннецерковному наследию. Память возвращается, хотя, к сожалению, очень медленно и вяло.
Протестантский взгляд часто поверхностный, не вникающий в суть церковного предания и истории, и потому часто, наряду с явными заблуждениями, отвергает и ценнейшие истины. Внимательный, рассудительный и наблюдательный человек, занимавшийся каким-либо практическим делом или ремеслом, подтвердит, что частное применение общего правила зачастую настолько непохоже на это правило, что кажется его нарушением. Стоит основательно поразмыслить над этим и усвоить радикальное различие между исключением из правила и частностью, являющейся истинным соблюдением его в конкретных условиях и обстоятельствах. Для теоретиков можно привести элементарный алгебраический пример. Возьмём функцию y=kx+b. При b=0 функция приобретёт вид: y=kx; а при k=0 будет выглядеть так: y=b. Оба эти случая находятся в рамках общей зависимости и нисколько не выпадают из неё, несмотря на внешнюю несхожесть с основной формулой. Потому необходимо исследовать функцию, а не судить о ней по одной точке, а также не считать поспешно частные случаи исключением из правила и его нарушением (и конечно, не путать общую формулу с её частными интерпретациями, о чём говорилось выше). Насколько же больше частных факторов в жизни, особенно когда речь идёт о различных языках и народах с их разнообразными характерными особенностями! И потому не следует спешить с выводами, клеймя ту или другую практику как заблуждение или отступление от заповедей. Вернёмся к примеру о ремесле или профессии. Если изготовление изделия уже внедрено в производство, уже подобраны соответствующее оборудование, инструмент и оснастка, и налажена технология производства, то совершенно неразумно менять что-то в производственном процессе без особой необходимости. Хорошо устоявшаяся, проверенная практикой и временем, частность, весьма полезна; она во многом облегчает жизнь. Потому мудрый Соломон и сказал: «Не передвигай межи давней, которую провели отцы твои» (Притчи 22:28). Но также неразумно фанатично держаться за производственные традиции, когда технология даёт явный сбой, или когда есть мысли по её улучшению (даже если результат и приемлем).
Несмотря на множество частностей и их разнообразие, не будем упускать из виду общее правило: частная интерпретация правила никогда не отменяет само интерпретируемое правило. Выше уже приводился пример Самого Христа о заповеди почитания родителей и её талмудической казуистической отмены. Приведём ещё пример о толковании Писания. Вот Иисус заповедал: «Когда молишься, войди в комнату твою и, затворив дверь твою, помолись Отцу твоему, Который втайне…» (Матфей 6:6). В современной безбожной цивилизации стало множество дверей. Поэтому заповедь Христа, без сомнения, включает в себя и повеление отключать на время молитвы свой мобильный телефон. Однако, сколько бы частных применений заповеди мы ни нашли, ни одно из них не отменит повеления закрывать дверь. Буква закона должна быть живой, но должна оставаться той же буквой, в противном случае, мы отменяем заповедь своим лукавым толкованием. В церковной традиции содержится немало нарушений и отступлений. Поэтому ещё раз напомню: предание нельзя канонизировать. Нам необходимо вернуться к отцовским колодцам, однако не следует оставлять их заваленными. Подобно Исааку, будем раскапывать их, чтобы докопаться до живой воды, текущей от Краеугольного Камня через апостолов и отцов церкви. А для этого нам жизненно необходима исключительная каноничность Священного Писания, которое должно является нашим единственным мерилом. 








Апостольская преемственность и границы Церкви

Главное обвинение, которое выдвигает Православная церковь в адрес протестантов, заключается в том, что последние не являются непосредственными преемниками апостолов. Иными словами, их духовная родословная тянется не от апостолов, а, в лучшем случае, от реформаторов (в худшем, вопрос преемственности вообще опускается протестантами как не важный). Таким образом, протестанты вообще не являются церковью и не имеют право носить это имя – утверждают консервативные православные (и тем более католики, от которых и вышли протестанты). Православная же церковь может предъявить длинный список рукоположенных епископов, восходящий к самим апостолам.
Прежде чем говорить о протестантах, православных и их взаимоотношениях, необходимо вначале рассмотреть вопрос сущности самого преемства. Не обязательно быть великим философом или высокодуховным, чтобы сразу понять, что суть преемственности заключается не в самом факте рукоположения, а в том, что собственно приемлется. Преемство – это часть процесса предания, о котором мы говорили в предъидущей главе. Любой человек может понять, что факт непрерывной цепи епископов от апостолов до наших дней сам по себе ещё не доказывает и не обеспечивает сохранности апостольского учения, или веры, однажды преданной святым. Итак, что же является объектом преемственности? Лучше всего ответ на этот вопрос прообразно представлен содержимым Ковчега Завета Скинии откровения (позже – Храма Соломона): «За второю же завесою была скиния, называемая "Святое-святых", имевшая золотую кадильницу и обложенный со всех сторон золотом ковчег завета, где были золотой сосуд с манною, жезл Ааронов расцветший и скрижали завета» (Евреям 9: 3 – 4). Прообразом чего являются эти предметы, сказал Иисус Христос: «Я есмь путь и истина и жизнь» (Ев. от Иоанна 14:6).
Жезл, или посох, знаменует путь. И он же знаменует власть. Оба эти аспекта отчётливо видны на примере жезлов Моисея и Аарона, и оба они неразрывно связаны. В Писании неоднократно используется выражение «путь Господень» или «пути Господни», что означает волю Божию, как общую, так и частную; точнее, волю Божию в её проявлении, в действии. С этой точки зрения видна взаимосвязь пути и власти. Русские слова «воля» и «власть» («волость») – однокоренные. Только идущий путём Божиим, то есть творящий волю Божию, обретает власть: «Тем, которые приняли Его, верующим во имя Его, дал власть быть чадами Божиими, которые ни от крови, ни от хотения плоти, ни от хотения мужа, но от Бога родились» (Ев. от Иоанна 1: 12 – 13); «Се, даю вам власть наступать на змей и скорпионов и на всю силу вражью, и ничто не повредит вам» (Лука 10:19); «Истинно говорю вам: что вы свяжете на земле, то будет связано на небе; и что разрешите на земле, то будет разрешено на небе.  Истинно также говорю вам, что если двое из вас согласятся на земле просить о всяком деле, то, чего бы ни попросили, будет им от Отца Моего Небесного,  ибо, где двое или трое собраны во имя Моё, там Я посреди них» (Матфей 18: 18 – 20). Конечно, это не законодательная, а исполнительная власть – это не власть Церкви, а власть Христа, являемая и осуществляемая через неё. Господь сказал апостолам: «Если чего попросите у Отца во имя Моё, то сделаю, да прославится Отец в Сыне. Если чего попросите во имя Моё, Я то сделаю» (Ев. от Иоанна 14: 13 – 14), и тут же присовокупил: «Если любите Меня, соблюдите Мои заповеди» (там же, ст. 15). Просить во имя Христа – это значит не просто произносить Его имя, но просить согласно с волей Отца. В молитве, которой нас научил Сам Иисус, говорится: «Да будет воля Твоя [Бога Отца] и на земле, как на небе». Итак, власть даётся тем, кто исполняет волю Отца, кто соборно просят Его во имя Иисуса Христа, будучи едины с Ним. Принцип единовластия Божия никогда не должен нарушаться – нарушение этого принципа есть сама сущность греха, – поэтому вполне ясно, что власть Церкви, а прежде всего самих апостолов, всегда существовала и существует исключительно в границах воли Божией. Это та власть, которую потерял Адам грехопадением; которую тщетно предлагал Второму Адаму (Христу) диавол, и которую Сам Отец даровал Ему за Его совершенную покорность до смерти крестной: «Он, будучи образом Божиим, не почитал хищением быть равным Богу; но уничижил Себя Самого, приняв образ раба, сделавшись подобным человекам и по виду став как человек; смирил Себя, быв послушным даже до смерти, и смерти крестной. Посему и Бог превознёс Его и дал Ему имя выше всякого имени, дабы пред именем Иисуса преклонилось всякое колено небесных, земных и преисподних, и всякий язык исповедал, что Иисус Христос есть Господь в славу Бога Отца» (Филиппийцам 2: 6 – 11). «И приблизившись Иисус сказал им: дана Мне всякая власть на небе и на земле. Итак идите, научите все народы, крестя их во имя Отца и Сына и Святаго Духа, уча их соблюдать всё, что Я повелел вам; и се, Я с вами во все дни до скончания века. Аминь» (Матфей 28: 18 – 20). Оба аспекта жезла говорят нам о том, что власть и авторитет (интересно, что в английском языке слово «authority» означает также и власть) достигаются исключительно на практике – в пути. Прежде чем жезл Моисея стал символом власти (выражавшейся, кроме всего остального, в чудотворении), он был обычным посохом путника и пастуха. Да и Сам Сын Человеческий соблюл тот же порядок. Не об этих ли двух сторонах говорит и Давид, восклицающий: «Твой жезл и Твой посох – они успокаивают меня» (Псалом 22:4)?
Проповедники, любящие говорить о вечной безопасности верующего, часто приводят слова Господа Иисуса: «И Я даю им жизнь вечную, и не погибнут вовек; и никто не похитит их из руки Моей» (Ев. от Иоанна 10:28), хотя необходимо особо акцентировать на словах, непосредственно предшествующих процитированным, в которых заключено обязательное условие этой безопасности: «Овцы Мои слушаются голоса Моего, и Я знаю их; и они идут за Мною» (там же, ст. 27). Послушание Христу и следование за Ним и есть пребывание в руке Его. С этим согласно всё Священное Писание. «Сыны же Израилевы шли под рукою высокою» (Исход 14:8). «Нет подобного Богу Израилеву, Который по небесам принесся на помощь тебе и во славе Своей на облаках; прибежище твоё Бог древний, и ты под мышцами вечными» (Второзаконие 33: 26 – 27). В Писании рукою, мышцею или перстом Божиим называется Дух Святой – сила Божия и непосредственный исполнитель воли Бога Отца, согласно с Премудростью Божией – Сыном Божиим. Поэтому все выше приведенные цитаты можно подъитожить словами апостола Павла: «Если живёте по плоти, то умрёте, а если духом умерщвляете дела плотские, то живы будете. Ибо все, водимые Духом Божиим, суть сыны Божии.  Потому что вы не приняли духа рабства, чтобы опять жить в страхе, но приняли Духа усыновления, Которым взываем: "Авва, Отче!"» (Римлянам 8: 13 – 15). Итак, сыновство немыслимо без послушания.
Скрижали – это закон Божий. Это истина, открытая нам Богом во Христе Иисусе. Уже из этого видна ересь антиномианства, говорящая, что Христос отменил закон. Закон в Нём Самом, как скрижали были в Ковчеге Завета. Истина во Иисусе Христе, Слове Божием. Истина – это не только Священное Писание, но и его верное толкование – учение. Это обстоятельная карта пути Господнего.
Манна – это образ духовного питания, источника сил для следования путём Господним. Это причащение плоти и крови Спасителя посредством Духа Святого. Это неразрывно связано с размышлением над истиной, усвоением её и провождением в жизнь. Прежде всего, это живое общение с Ним и с членами церкви.
Итак, жезл, скрижали и манна – это путь и истина и жизнь: Отец и Сын и Дух Святой – вся полнота Божества, воплощённая в Иисусе Христе и Его Теле – Церкви. Власть, учение и церковная жизнь, дух Церкви – вот предмет преемственности.
Важно заметить, что в процессе отступничества народ Божий закономерно теряет власть и силу (необходимо отметить их теснейшую взаимосвязь: например, в английском языке и власть, и сила часто обозначаются одним словом – «power»). Следование путём Божиим – это единственное право (власть) на жизнь и силу. Весьма показательна прискорбная потеря содержимого Ковчега Завета (уже ко времени Соломона): «В ковчеге ничего не было, кроме двух каменных скрижалей, которые положил туда Моисей на Хориве, когда Господь заключил завет с сынами Израилевыми, по исшествии их из земли Египетской» (3 Царств 8:9). Учение может сохраняться и после потери власти и силы: «Он [Христос] учил их как власть имеющий, а не как книжники и фарисеи» (Матфей 7:29), верность учения которых Он подтвердил следующими словами: «На Моисеевом седалище сели книжники и фарисеи; итак всё, что они велят вам соблюдать, соблюдайте и делайте; по делам же их не поступайте, ибо они говорят, и не делают: связывают бремена тяжёлые и неудобоносимые и возлагают на плечи людям, а сами не хотят и перстом двинуть их» (Матфей 23: 2 – 4). Когда мы перестаём творить правду, какое-то время мы ещё продолжаем говорить о ней. И пока мы ещё говорим о ней, пока учение сохраняется неповреждённым, ещё остаётся надежда на восстановление. Пока закон стоит незыблемо, ещё не всё потеряно. Как молился Давид: «Воззри на бедствие моё и избавь меня, ибо я не забываю закона Твоего» (Псалом 118:153). Когда же закон пошатнётся и сдвинется, – это начало конца, ибо тайна беззакония есть сама сущность антихриста. Корень беззакония – не в нарушении закона, а в его презрении и отвержении. И вот пророчество о последних днях, которое уже сбывается на наших глазах: «Беда пойдёт за бедою и весть за вестью; и будут просить у пророка видения, и не станет учения у священника и совета у старцев» (Иезекииль 7:26). Однако это не оправдывает народ, ибо сказано: «Поставь себе путевые знаки, поставь себе столбы, обрати сердце твоё на дорогу, на путь, по которому ты шла; возвращайся, дева Израилева, возвращайся в сии города твои. Долго ли тебе скитаться, отпадшая дочь?» (Иеремия 31: 21 – 22). Не трудно понять, почему отступничество в жизни ведёт к устранению закона. Если народ Божий не кается, не ревнует о следовании учению, тем самым утверждая отступничество на практике, слишком велик соблазн узаконить его и в теории, оправдав себя в собственных глазах. Так что же в таком случае может дать череда рукоположенных епископов? Как сказал один проповедник, слишком часто рукоположение – не что иное, как возложение пустых рук на пустые головы. Это форма без содержания. А что значат многие  сегодняшние «отлучения» от церкви? Связывается ли на небесах то, что якобы связывается на земле?
Итак, нельзя ставить предание и преемственность в столь жёсткую зависимость от обряда хиротонии; Господь не мог сковать Церковь и связать Самого Себя клерикальным бюрократизмом. Чтобы яснее понять это, давайте снова посмотрим на Израиля по плоти. Рассмотрим три характерные личности: это пророки Иеремия, Амос и Илия. Все они пророчествовали в смутное время крайнего богоотступничества.
Пророк Иеремия был избран Богом для особой миссии ещё в отрочестве, и даже ещё раньше: «И было ко мне слово Господне: прежде нежели Я образовал тебя во чреве, Я познал тебя, и прежде нежели ты вышел из утробы, Я освятил тебя: пророком для народов поставил тебя. А я сказал: о, Господи Боже! я не умею говорить, ибо я ещё молод.  Но Господь сказал мне: не говори: "я молод"; ибо ко всем, к кому пошлю тебя, пойдёшь, и всё, что повелю тебе, скажешь» (Иеремия 1: 4 – 7). Пророк Амос был ещё дальше от иудейского священства (Иеремия был сыном священника), как он сам свидетельствует о себе: «И сказал Амасия Амосу: провидец! пойди и удались в землю Иудину; там ешь хлеб, и там пророчествуй, а в Вефиле больше не пророчествуй, ибо он святыня царя и дом царский. И отвечал Амос и сказал Амасии: я не пророк и не сын пророка; я был пастух и собирал сикоморы. Но Господь взял меня от овец и сказал мне Господь: "иди, пророчествуй к народу Моему, Израилю"» (Амос 7: 12 – 15). Илия появляется в повествовании богодухновенного летописца внезапно, без предъистории и даже без родословной: «И сказал Илия Фесвитянин, из жителей галаадских, Ахаву: жив Господь Бог Израилев, перед Которым я стою! в сии годы не будет ни росы, ни дождя, разве только по моему слову» (3 Царств 17:1). Илия был избран Самим Богом, непосредственно.
Когда Сам Бог касается человека, то нет нужды в прикосновении человеческих рук. Все эти пророки обладали поистине апостольской властью. Они помазывали людей в цари, провозглашали истину именем Господним и творили чудеса. Каким же образом осуществлялась преемственность в их случае? Посредством Духа Святого. И если мы снова вернёмся к Илии, то увидим, что Дух, Который был на нём, опочил не только на Елисее, его непосредственном ученике, но и на человеке, жившем более двух тысяч лет спустя, – на Иоанне Предтече. Это видно из трёх следующих мест Писания: «И предъидет пред Ним в духе и силе Илии, чтобы возвратить сердца отцов детям, и непокоривым образ мыслей праведников, дабы представить Господу народ приготовленный» (Лука 1:17); «Все пророки и закон прорекли до Иоанна. И если хотите принять, он есть Илия, которому должно прийти» (Матфей 11: 13 – 14). «И вот свидетельство Иоанна, когда Иудеи прислали из Иерусалима священников и левитов спросить его: кто ты? Он объявил, и не отрекся, и объявил, что я не Христос. И спросили его: что же? ты Илия? Он сказал: нет» (Ев.от Иоанна 1: 19 – 21). И этот факт лучше всего характеризует истинную сущность преемственности. Дух Божий, принятый и усвоенный, и ставший одним целым с духом и характером пророка, передаётся преемнику. И мы видим, что это может осуществляться непосредственно Господом, без непрерывной цепи преемников, и даже сквозь тысячелетия. Я не говорю, что отсутствие непрерывной череды преемственности – это нормально. Этот разрыв наносит огромный ущерб церкви, свидетельствуя о неверности и отступничестве. Однако Господь не ограничен этим фактором человеческой неверности: «Что же? если некоторые и неверны были, неверность их уничтожит ли верность Божию? Никак» (Римлянам 3:3). Очень важный прецедент прямого избрания Божиего – избрания Савла из Тарса в апостолы лично Самим Иисусом Христом, уже воскресшим, вознесённым и прославленным: «Павел Апостол, избранный не человеками и не через человека, но Иисусом Христом и Богом Отцем, воскресившим Его из мёртвых… Когда же Бог, избравший меня от утробы матери моей и призвавший благодатью Своею, благоволил открыть во мне Сына Своего, чтобы я благовествовал Его язычникам, — я не стал тогда же советоваться с плотью и кровью, и не пошёл в Иерусалим к предшествовавшим мне Апостолам, а пошел в Аравию, и опять возвратился в Дамаск. Потом, спустя три года, ходил я в Иерусалим видеться с Петром и пробыл у него дней пятнадцать. Другого же из Апостолов я не видел никого, кроме Иакова, брата Господня. А в том, что пишу вам, пред Богом, не лгу» (Галатам 1: 1, 15 – 20). И мы видим, что сами апостолы были далеки от мысли монополизировать церковную власть: «Увидев, что мне вверено благовестие для необрезанных, как Петру для обрезанных [ибо Содействовавший Петру в апостольстве у обрезанных содействовал и мне у язычников], и, узнав о благодати, данной мне, Иаков и Кифа и Иоанн, почитаемые столпами, подали мне и Варнаве руку общения, чтобы нам идти к язычникам, а им к обрезанным» (Галатам 2: 7 – 9).
Из всего выше сказанного следует, что и Церковь не ограничена исключительно рукоположенными преемниками апостолов. С одной стороны, как уже было сказано, сам факт хиротонии ещё не обеспечивает истинного преемства (следовательно, рукоположенный епископ может и не быть действительным преемником). Не рукоположенное ли священство предало на смерть Иисуса Христа? Если бы они были подлинными преемниками Моисея, то приняли бы своего Мессию, как Он и сказал: «Если бы вы верили Моисею, то поверили бы и Мне, потому что он писал о Мне» (Ев. от Иоанна 5:46). А Он есть не только Тот, о Ком писали Моисей и пророки, но и Тот, Кто лично говорил с Моисеем и пророками. С другой стороны, истинным преемником апостолов может быть и не рукоположенный.
Тертуллиан, обвиняя еретиков, выдвигает им следующий критерий истинной церкви: «Если какие-нибудь ереси осмелятся отнести себя ко времени апостольскому, дабы выдать себя тем самым за апостольское предание (поскольку они существовали при апостолах), то мы можем ответить: но тогда пусть покажут основания своих церквей, раскроют череду епископов, идущую от начала через преемство, и так, чтобы первый имел наставником и предшественником своим кого-либо из апостолов, либо мужей апостольских (но такого, который пребывал с апостолами постоянно). Ибо апостольские церкви таким именно образом доказывают своё положение. Например, церковь Смирнская называет своим епископом Поликарпа, поставленного Иоанном, а Римская называет таковым Климента, назначенного Петром. Таким же образом и прочие церкви показывают, в каких мужах, поставленных апостолами во епископы, имеют они отростки семени апостольского. Пусть и еретики измыслят что-нибудь подобное». И он же говорит о возможности привития к Церкви и за пределами этой непосредственно апостольской череды: «По такому же образцу будут судить и о тех церквях, которые хоть и не выставляют своим основателем никого из апостолов или мужей апостольских (ибо возникли много позже и постоянно возникают и сейчас), но единодушны в одной вере и потому считаются не менее апостольскими вследствие единокровности учения. Итак, пусть ереси, призванные нашими церквами к ответу, покажут любым из двух способов, что считают себя апостольскими. Но они не таковы, и не смогут ни доказать, что они таковы, ни получить мир и общение от церквей апостольских (по той или иной причине); то есть они никак не суть апостольские именно вследствие различности их учения и веры». Тертуллиан совершенно справедливо ставит во главу угла не внешний формальный аспект преемственности, а именно апостольское учение. А значит, неправомерны притязания католицизма и православия на исключительность звания Церкви. Да и сам вселенский раскол ХI века ясно свидетельствует о том, что недостаточно только формальной цепи преемников для того, чтобы называться и быть Церковью. Ибо как западная, так и восточная церкви ведут свою духовную родословную от самих апостолов, и это не помешало им провозгласить взаимные анафемы. Итак, не тот преемник, на кого возложили руки, но тот, кто имеет тот же дух веры, что и апостолы, держится апостольского учения и следует путём Божиим.

    Отношения между протестантами и католиками в Западном мире, и между протестантами и православными в Восточном мире складывались непросто с самого появления протестантизма как такового. Не будем рассматривать чисто внешний политический аспект Реформации. Взаимная ненависть и вооружённые кровопролития – всё это за пределами церковных отношений, это чисто политика. Вообще следует отделять саму Реформацию как движение от отдельных личностей, огульно отождествляемых с ней. Такие люди как Джон Уиклиф, Ян Гус, Менно Симонс, да и сам Мартин Лютер, преследовали исключительно духовные и благие цели. Во многом они заблуждались, однако верно указывали католическому духовенству на многие беззакония и отступления от апостольского учения. Как не увидеть параллели между отношениями этих людей и католическим священством – и отношениями ветхозаветных пророков и иудейского священства?! Как иудеи преследовали и убивали пророков Божиих, принадлежащих к их же народу, так и католики до смерти и пыток преследовали  проповедников, выражавших протест против их беззаконий. Всё это я говорю не в защиту реформации как таковой, и даже не в защиту протестантизма (в его чисто религиозном аспекте). Со стороны протестантов, как ранних, так и более современных, также было и есть немало несправедливости по отношению как к католикам, так и к православным. Неприязнь, доходящая до ненависти, и клеветы были обоюдными. Ортодоксы клеймили протестантов раскольниками и еретиками. Протестанты, в свою очередь, называли их блудницей, враждуя с ними, вместо того, чтобы объединить усилия против общего врага – подлинной блудницы – масонства. Более того, протестанты часто сами объединялись с масонскими орденами и течениями против католицизма (в большинстве случаев, по невежеству). Масонство использовало протестантов с целью разрушения Католической церкви – неотъемлемой части старого порядка Западного мира, который они стремились свергнуть. И в этом протестантов справедливо обвиняли представители ортодоксального христианства.
Не знающие всего этого современные протестанты легкомысленно и огульно отвергают всё, относящееся к православию и католичеству, как заблуждение. Их непочтительность и легкомысленный нигилизм ещё хуже, чем слепое почитание традиций (кстати, слова «традиция» и «предание» – синонимичны, просто первое – латинского, а второе – славянского происхождения). Печально видеть во многих протестантских книгах (зачастую и в детских, что хуже всего) огульную характеристику православных священников как совершенных невежд и неверующих. Достаточно просто почитать книги православных святых того времени, чтобы убедиться в лживости подобных обвинений. И этой явной ложью авторы подобной литературы уподобляются большевистским революционерам-пропагандистам, что, как минимум, вызывает к ним много вопросов. Много вопросов к протестантам также и о самой апостольской преемственности. И дело вовсе не в череде рукоположений. В протестантской литературе почти невозможно найти ссылок на отцов Церкви (разве что у пуритан). В лучшем случае, цитируют реформаторов, которые, по сути и заменяют им отцов. Таким образом, целая эпоха от апостолов до Лютера игнорируется, как будто её и не было вовсе, и как будто Церковь начинает свой путь сначала, не имея в своём активе богатого опыта. (Есть в среде протестантизма и крайние нигилисты, которых вовсе нельзя считать христианами, да они и сами отказываются так называться (хотя их последователи называют себя христианами, непонятно на каком основании) Например, Уитнесс Ли, заявивший буквально, что он «выпрыгнул из христианства», да ещё и «обрубил хвост»). Всё богатство святоотеческих творений осталось наследием лишь православия (католики также мало обращаются к отцам). А такое игнорирование есть не что иное, как историческая амнезия. И действительно, в протестантизме всё снова и снова открывались различные грани евангельской истины, как будто сначала (и эта неполнота зачастую проявлялась в выделении одних аспектов истины и упускании из виду других, не менее важных). Я не говорю, что все эти откровения были не от Бога. Через многих протестантов Господь дал Церкви поистине безценные откровения. Ему угодно было в определённые времена указывать на актуальные в данный момент аспекты истины. Однако для этого акцента вовсе не было необходимости забывать опыт прошлых веков. Здесь как с воспитанием детей: необходимо давать им возможность приобретать собственный опыт, что отнюдь не исключает обучения и наставления. Родительский опыт не исключает личного живого поиска истины.
Мы не должны отвергать протестантов за их традиционное забвение раннецерковного предания. Многие из них проповедовали подлинно апостольское учение, хотя и без отсылки на отцов Церкви. Среди них можно выделить, например, Т. Остина-Спаркса, Э. Хопкинса и И. Каргеля. Таковые простительны, так как с их стороны это неосознанное упущение (вызванное, главным образом, средой, в которой они воспитывались), а не активное и сознательное отвержение. Это явление можно назвать неосознанным отделением от единства веры, и потому оно простительно. Сейчас ко многим протестантам приходит это осознание; церковная память возвращается, протестанты начали всё чаще обращаться к отцам Церкви. Кто не признает, что в среде протестантизма всегда было множество детей Божиих, любящих Иисуса Христа всем сердцем и готовых всё претерпеть и отдать жизнь за Него? Сколько одних русских баптистов и пятидесятников подвергалось в ХХ веке гонениям со стороны советской власти! (Или сколько претерпели так называемые штундисты!) Их мученические венцы – лучшее свидетельство подлинности их веры. Кто также дерзнёт оспорить, что пробуждение в России в конце XIX века через лорда Рэдстока было от Господа? И Православной церкви следовало бы устыдиться и, возревновав, искать живого движения Духа Божиего, а не негодовать на мужей Божиих, движимых Духом Святым, не злословить, и тем более не преследовать их. Следует помнить ответ Христа ревнивому ученику: «Иоанн сказал: Учитель! мы видели человека, который именем Твоим изгоняет бесов, а не ходит за нами; и запретили ему, потому что не ходит за нами. Иисус сказал: не запрещайте ему, ибо никто, сотворивший чудо именем Моим, не может вскоре злословить Меня. Ибо кто не против вас, тот за вас» (Марк 9: 38 – 40). Весьма показательный эпизод также описан в Книге Чисел: «И сошёл Господь в облаке, и говорил с ним [с Моисеем], и взял от Духа, Который на нём, и дал семидесяти мужам старейшинам. И когда почил на них Дух, они стали пророчествовать, но потом перестали. Двое из мужей оставались в стане, одному имя Елдад, а другому имя Модад; но и на них почил Дух [они были из числа записанных, только не выходили к скинии], и они пророчествовали в стане. И прибежал отрок и донёс Моисею, и сказал: Елдад и Модад пророчествуют в стане. В ответ на это Иисус, сын Навин, служитель Моисея, один из избранных его, сказал: господин мой Моисей! запрети им. Но Моисей сказал ему: не ревнуешь ли ты за меня? о, если бы все в народе Господнем были пророками, когда бы Господь послал Духа Своего на них!» (Числа 11: 25 – 29). И иудейский учитель Савла, ставшего впоследствии апостолом Павлом, предостерегал гонителей христиан: «Встав же в синедрионе, некто фарисей, именем Гамалиил, законоучитель, уважаемый всем народом, приказал вывести Апостолов на короткое время,  а им сказал: мужи Израильские! подумайте сами с собою о людях сих, что вам с ними делать… И ныне, говорю вам, отстаньте от людей сих и оставьте их; ибо если это предприятие и это дело — от человеков, то оно разрушится, а если от Бога, то вы не можете разрушить его; берегитесь, чтобы вам не оказаться и богопротивниками» (Деяния Апостолов 5:34 – 35; 38 – 39). А чем было пробуждение в Уэльсе в 1905 году через Эвана Робертса, если не действием Господним? Однако и здесь видна ущербность протестантизма как такового. Столкнувшись с действием злых духов в среде церкви (что только подчёркивает истинность пробуждения, ибо враг не будет противостоять лжи и посредственности), лидеры валлийского движения были несколько обезкуражены, так как не обладали светом по этому вопросу. В результате ими был получен безценный опыт, описанный в книге Дж. Пенн-Льюис «Война со святыми». Однако скольких потерь могли бы избежать эти поистине святые подвижники, если бы обращались к святоотеческому преданию! Например, в трудах монахов первых веков Церкви уже содержались подробнейшие описания всех умыслов лукавого и его бесов, воюющих против верующих. 
Что гораздо страшнее выше описанного упущения, так это отождествление со вселенской Церковью какой-либо её части, течения или направления. И это сектантство – осознанное, совершенно безосновательное отделение от единства веры. Причём этим грешат все три течения христианства. Каждое из них называет себя Церковью (именно с большой буквы). И здесь протестанты гораздо более виновны, чем католики и православные, так как они возникли гораздо позже. Подобное сектантство с их стороны есть скрытое обвинение Бога. Он ведь сказал, что от самого рождения Церкви и до второго пришествия её Главы врата ада не одолеют её. А по этой теории выходит, что Бог оставил многие поколения без света истины, и лишь с Лютером вернул его миру. Псевдохристианские еретические секты (мормоны и «Свидетели Иеговы») открыто заявляют, что истина была утрачена вплоть до XIX века, когда явились «Божии пророки», «вернувшие» её. Но в скрытой форме эта ложь присуща всему протестантизму. Выросший на протестантской литературе, я долгое время, автоматически и не задумываясь,  отождествлял Церковь именно с протестантизмом. И впервые столкнувшись с православной литературой, я был поистине поражён, увидев в ней глубину мысли и высоту церковного языка, многократно превышавшие всё, ранее прочитанное мною. И справедливость также требует, чтобы все русскоязычные протестанты приняли во внимание тот факт, что перевод Библии, которым все они изначально пользовались, был сделан Синодом Русской Православной церкви. (Современные протестанты всё больше критикуют Синодальный перевод, создавая новые современные плоские, ущербные и  бездуховные переводы).
Однако довольно об этом. Подъитожим всё сказанное. Необходимо помнить о своих корнях, особенно протестантам, привитым к маслине ранней церкви, как и сказал апостол: «Если начаток свят, то и целое; и если корень свят, то и ветви. Если же некоторые из ветвей отломились, а ты, дикая маслина, привился на место их и стал общником корня и сока маслины, то не превозносись перед ветвями. Если же превозносишься, то вспомни, что не ты корень держишь, но корень тебя. Скажешь: "ветви отломились, чтобы мне привиться". Хорошо. Они отломились неверием, а ты держишься верою: не гордись, но бойся. Ибо если Бог не пощадил природных ветвей, то смотри, пощадит ли и тебя. Итак видишь благость и строгость Божию: строгость к отпадшим, а благость к тебе, если пребудешь в благости Божией; иначе и ты будешь отсечён» (Римлянам 11: 16 – 22). Если это верно по отношению к язычникам, привитым к маслине Израиля, тем более верно по отношению к протестантам, привитым к маслине апостольской Церкви.
Однако не будем отвергать и протестантский опыт, сознавая, что Господь допустил Реформацию именно для того, чтобы пробудить и встряхнуть церковь, застоявшуюся в своей ортодоксии и покрытую толстым слоем человеческих преданий и установлений. А особенно не будем судить о всех протестантах одинаково, отождествляя раскольников, еретиков и революционеров с подлинными мужами Божиими.

Вопрос об определении и границах Церкви полезно рассматривать, проводя  параллель с историей Израиля. Подобие просто потрясает. Как израильский народ на этапе зарождения и становления подвергался гонениям и притеснениям (в Египте), так и церковь. Как Израиль поставил над собой царя, вопреки воле Божией, так и церковь поставила над собой кесаря (Константина), став, как прочие народы. Как Израиль раскололся на две части – Иуду (Иерусалим) и Ефрема (Самария) – так и церковь в XI веке раскололась на Православие и Католицизм. Как Ефрем был рассеян ещё до вавилонского пленения Иуды, так и из католицизма вышло множество протестантских сект. Как Иуда находился в вавилонском плену семьдесят лет, так и Русская Православная церковь семьдесят лет находилась в плену коммунизма. Но как и после возвращения Иуды на родину при Ездре и Неемии, народ не сохранил истинной веры, наслаивая заповедь на заповедь и правило на правило и всё больше допуская в свою среду ересей и язычества, так и от посткоммунистического православия, увы, осталось одно название. Если сначала православная церковь была носителем истины с некоторой примесью заблуждений, то теперь всё обстоит с точностью до наоборот. В каком состоянии был Израиль во дни первого пришествия Сына Человеческого, в таком же состоянии встретит Его второе пришествие и церковь. Поистине, «Сын Человеческий, придя, найдёт ли веру на земле?» (Лука 18:8). «И слышал я, как муж в льняной одежде, находившийся над водами реки, подняв правую и левую руку к небу, клялся Живущим вовеки, что к концу времени и времен и полувремени, и по совершенном низложении силы народа святого, все это совершится» (Даниил 12:7). Но всё же будут и мудрые девы, которые с готовностью встретят Жениха. Однако это видимый исторический аспект. Говоря о духовном определении Церкви, необходимо помнить, что это Тело Христово, каждый член которого – рождённый свыше и крестившийся в Него. Но об этом будем беседовать в следующих главах. 

В контексте вопроса предания и преемственности нельзя не упомянуть об одном постыдном парадоксе. И это обвинение в адрес Православной церкви. Подлинно, это парадокс: заявляя о своей апостольской преемственности, называясь единой соборной апостольской Церковью, Православная церковь критикует протестантов за то, что их идеал церкви – именно первоапостольская церковь. Вот что говорит один из ведущих апологетов современного православия Андрей Кураев: «Церковь есть живой организм, а для живого свойственно развитие. И поэтому баптистские уверения в том, что они вернулись к «апостольской простоте», неубедительны: нельзя заставить взрослого человека вновь влезть в колыбель и носить детские одежды, как бы милы они ни были. Христианство уже взрослое. Ему уже две тысячи лет, и это дерево, разросшееся за два тысячелетия, нельзя вновь обрезать до размеров и форм того росточка, с которого оно начиналось на заре христианства». Это заявление может показаться резонным только на первый взгляд, причём взгляд поверхностный и неглубокий. Во-первых, не оскорбляет ли Кураев апостолов, называя их детьми? Конечно, рождённая в день Пятидесятницы Церковь нуждалась в развитии и росте, однако её никак нельзя сравнить с младенцем. Скорее, как верно подметил один протестант, это был потенциал не младенца, но мужа, подобно тому, как первозданный человек – Адам – был сотворён зрелым. Церковь ведь родилась от Второго Адама, в высшей степени зрелого, вознесённого и прославленного. Да и кто не увидит зрелости апостолов и мужей апостольских – их преемников – первых веков? Почему же современное, «уже взрослое христианство» не обладает и десятиной силы этого «младенца», «росточка»? Не стыдно ли тому, кто называет себя преемником апостолов, так унижать их, одновременно превозносясь над ними? Тот, кто отвергает апостольскую церковь как образец для подражания, как эталон, – может ли называться их преемником? Не уподобляется ли современное православие (именно современное) еретикам, которые, по меткому изречению Тертуллиана, восстают против тех самых основ, на которых зиждутся? Зачем тогда называть отличившихся особым образом святых равноапостольными, если сами апостолы не признаются образцом для подражания?
Во-вторых, даже если всё-таки согласиться с образами младенца и ростка, то и эти примеры явно не в пользу современного православия. Развитый младенец, то есть взрослый человек, – это одно и то же существо. Если младенец без каких-либо патологий, то, когда он вырастет, у него не отрастёт по шестому пальцу на руках и ногах, не вырастет вторая голова. По взрослому человеку можно судить о его младенческом периоде. Несхожесть взрослого человека с собой же во младенчестве – совсем иного рода, чем, например, несхожесть человека с животным. У Господа всё «по роду своему». Или что пользы гордиться тем, что ты взрослый, если ты больной, при том, что во младенчестве был здоровым? Пример с ростком подобный: черенок винограда, когда вырастет, приносит виноград, а не терновник. Или лучше послушаем пророка Иеремию: «Я насадил тебя как благородную лозу, – самое чистое семя; как же ты превратилась у Меня в дикую отрасль чужой лозы?» (Иеремия 2:21). Или послушаем другого пророка: «Воспою Возлюбленному моему песнь Возлюбленного моего о винограднике Его. У Возлюбленного моего был виноградник на вершине утучненной горы, и Он обнёс его оградою, и очистил его от камней, и насадил в нём отборные виноградные лозы, и построил башню посреди его, и выкопал в нём точило, и ожидал, что он принесёт добрые грозды, а он принёс дикие ягоды. И ныне, жители Иерусалима и мужи Иуды, рассудите Меня с виноградником Моим. Что ещё надлежало бы сделать для виноградника Моего, чего Я не сделал ему? Почему, когда Я ожидал, что он принесёт добрые грозды, он принёс дикие ягоды?»  (Исаия 5: 1 – 4). Приговор Божий над виноградником пока опустим. Достаточно нам пока и этих пророческих слов, показывающих, что не всё измеряется, характеризуется и оценивается количеством и размером. Есть над чем задуматься и в чём покаяться.
К счастью, не все православные христиане поддерживают взгляд Кураева (хотя его взгляд – не только его частное мнение; он выражает общую тенденцию самооценки современного православия). Многие видят и честно признают катастрофический упадок современной церкви. Полное обмирщение и отступничество. Кто же мыслит так, как Кураев, тот присоединяет свой голос к голосу обольщённой Лаодикии: «Я богат, разбогател и ни в чем не имею нужды». На это можно ответить только словами Главы Церкви, оставленного Лаодикией за дверью:

«И Ангелу Лаодикийской церкви напиши: так говорит Аминь, свидетель верный и истинный, начало создания Божия:  знаю твои дела; ты ни холоден, ни горяч; о, если бы ты был холоден, или горяч! Но, как ты тёпл, а не горяч и не холоден, то извергну тебя из уст Моих. Ибо ты говоришь: "я богат, разбогател и ни в чем не имею нужды"; а не знаешь, что ты несчастен, и жалок, и нищ, и слеп, и наг.  Советую тебе купить у Меня золото, огнем очищенное, чтобы тебе обогатиться, и белую одежду, чтобы одеться и чтобы не видна была срамота наготы твоей, и глазною мазью помажь глаза твои, чтобы видеть. Кого Я люблю, тех обличаю и наказываю. Итак будь ревностен и покайся. Се, стою у двери и стучу: если кто услышит голос Мой и отворит дверь, войду к нему, и буду вечерять с ним, и он со Мною. Побеждающему дам сесть со Мною на престоле Моём, как и Я победил и сел с Отцем Моим на престоле Его. Имеющий ухо да слышит, что Дух говорит церквам» (Откровение 3: 14 – 22).    






Вопрос спасения

Вопрос спасения – один из обширнейших вопросов, охватывающих почти всё богословие. Это не просто отдельная тема в ряду подобных тем. Почти нет вопросов, которые не были бы связаны с ней. Подлинно, только легкомыслие может счесть вопрос спасения изолированной темой. Когда мы говорим о спасении, мы уже тем самым говорим и о беде, от которой нам необходимо избавление. Рассуждая так, мы однозначно отвергаем малейшую тень дуализма, коронующего зло, так как абсурдно говорить о спасении от чего-то необходимо полезного. И конечно, мы говорим о судьбе не спасённых. Таким образом, одно только слово «спасение» разом выводит на поверхность вопросы о сущности и причине зла, о грехопадении человека и об аде. Но не будем распыляться; давайте рассматривать всё последовательно.
Вопрос человека, хотя бы частично осознавшего беду своего положения: «Что мне делать, чтобы спастись?» (Деяния 16:30) естественно тянет за собой вопрос ответственности человека и его части и роли в собственном спасении. Это вопрос о свободе воли и выбора человека, в котором христиане, увы, отнюдь не едины. И это обвинение адресовано исключительно протестантизму, так как католики и православные едины в учении о свободе выбора человека. Протестантизм в этом вопросе разделён на два противоположных лагеря, каждому из которых явно недостаёт полноты апостольского учения. И это позор христианства, так как ответ на этот вопрос совсем не так сложен, как это представляют современные богословы, нагромождающие кучи запутанных и сложных аргументов, которые вместо света дают лишь туман. Спор об этом предмете был одной из составляющих Реформации. И хотя из современных протестантов только часть исповедует позицию Лютера и Кальвина, полностью отрицавших свободу воли человека, весь протестантизм находится под сильнейшим влиянием кальвинизма. Рассмотрим это учение лишь кратко, так как оно недостойно слишком подробного и тщательного рассмотрения. Кальвинизм – это ересь, держащаяся на софистике и упрямом невежестве. Когда разумный человек читает «аргументы» кальвинистов, у него начинается расстройство ума, так как это сплошная эклектика и антилогика. Поэтому можно в нескольких тезисах довольно легко разбить эту ересь, поразившую многих поистине драгоценных Божиих проповедников. Надо сказать, что это заблуждение возникло задолго до Кальвина. Уже Ориген в III веке от Р. Х. опровергал противников свободы воли, а в V веке учение, называемое сегодня кальвинизмом, проповедовал Аврелий Августин. Но приступим к аргументам.

1. Отрицание свободы воли человека есть прямая хула на Бога, так как при таком мышлении автором зла становится именно Он. Более того, отрицание воли как таковой есть превратное представление о самом человеке, так как воля, часто называемая в Писании сердцем, есть центр нашего существа.

2. Из отрицания свободы воли вытекает дуалистическое мышление, подразумевающее необходимость зла. Кальвинисты не хотят идти до конца в своих рассуждениях, потому что им придётся тогда делать страшное заявление: Богу зачем-то была нужна гибель огромного количества людей. Но как согласуется со справедливостью и благостью Божией приговор к вечным адским мукам невинных жертв (а именно таковыми предстают погибшие люди при отрицании свободы выбора)? Если бы у человека не было никакой свободы, и судьба человека всецело зависела бы от суверенного Божиего решения, разве погубил бы Господь хоть одну душу?

3. Кальвинизм скрыто отвергает органическую связь всех потомков Адама и их изначальное равенство перед Богом. Апостол Павел в Послании Римлянам ясно показал, что есть два родоначальника человечества – первый Адам и Второй Адам – Христос. Сам Христос назвал Себя Сыном Человеческим, то есть Сыном Адама. В Адаме были потенциально заключены все люди; его грех породил все грехи человечества. Возмездие за грех – смерть. И Второй Адам, не сделавший никакого греха, умер за согрешившего первого Адама. Таким образом становится ясным утверждение апостола: «Если один умер за всех, то все умерли. А Христос за всех умер» (2 Корнфянам 5: 14 – 15). «От одной крови Он произвёл весь род человеческий для обитания по всему лицу земли, назначив предопределённые времена и пределы их обитанию, дабы они искали Бога, не ощутят ли Его и не найдут ли, хотя Он и недалеко от каждого из нас: ибо мы Им живём и движемся и существуем» (Деяния Апостолов 17: 26 – 28). «В Нём [во Христе] была жизнь, и жизнь была свет человеков» (Ев. от Иоанна 1:4). Осудив Его на смерть, человек приговорил сам себя, так как убил Начальника жизни. И если бы Он не воскрес, то не было бы для нас никакой надежды. Если рассуждать так, то становится ясно: кто из людей может выпасть из Божиего плана спасения в число «не избранных»? «Итак, Бог ныне повелевает людям, оставляя времена неведения, всем повсюду покаяться, ибо Он назначил день, в который будет праведно судить вселенную, посредством предопределённого Им Мужа, подав удостоверение всем, воскресив Его из мёртвых» (Деяния 17: 30 – 31). «Господь… долготерпит нас, не желая, чтобы кто погиб, но чтобы все пришли к покаянию» (2 Петра 3:9). Бог «хочет, чтобы все люди спаслись и достигли познания истины» (1 Тимофей 2:4). «Разве Я хочу смерти беззаконника? говорит Господь Бог. Не того ли, чтобы он обратился от путей своих и был жив?»; «Живу Я, говорит Господь Бог: не хочу смерти грешника, но чтобы грешник обратился от пути своего и жив был. Обратитесь, обратитесь от злых путей ваших; для чего умирать вам..?» (Иезекииль 18:23; 33:11).

4. Всё Писание следует рассматривать во свете этой истины, отражающей подлинный характер благого, справедливого и милостивого Бога. И те места, которые, на первый взгляд, говорят об обратном, также следует рассматривать в этом духе. В противном случае, мы не познаем ни Бога и принципов Его судов, ни себя самих. Кальвинизм отвергает главный принцип Божиего суда – закон сеяния и жатвы: «Ты… пренебрегаешь богатство благости, кротости и долготерпения Божия, не разумея, что благость Божия ведёт тебя к покаянию? Но, по упорству твоему и нераскаянному сердцу, ты сам себе собираешь гнев на день гнева и откровения праведного суда от Бога,  Который воздаст каждому по делам его: тем, которые постоянством в добром деле ищут славы, чести и безсмертия, — жизнь вечную; а тем, которые упорствуют и не покоряются истине, но предаются неправде, — ярость и гнев» (Послание Римлянам 2: 4 – 8).

5. Врождённая греховность всех потомков согрешившего родоначальника нисколько не опровергает свободы выбора каждого из нас, хотя это один из аргументов кальвинизма. Вопрос не в том, можем ли мы своею силою совершить правильный выбор. Конечно, все мы рабы греха и не способны ни к чему доброму. Вопрос в том, всех ли заблудших ищет Христос и всем ли даёт предварительную благодать. Священное Писание и здравый смысл однозначно дают положительный ответ. Как в Ветхом Завете Господь, обращаясь к грешным людям, провозглашает: «Во свидетели пред вами призываю сегодня небо и землю: жизнь и смерть предложил я тебе, благословение и проклятие. Избери жизнь, дабы жил ты и потомство твое, любил Господа Бога твоего, слушал глас Его и прилеплялся к Нему; ибо в этом жизнь твоя» (Второзаконие 30: 19 – 20), так и Новый Завет утверждает, что Свет истинный, то есть Христос, просвещает всякого человека, приходящего в мир (см. Ев. от Иоанна 1:9) и что Бог повелевает людям всем повсюду покаяться. Перед Своим вознесением Иисус повелел апостолам: «Идите по всему миру и проповедуйте Евангелие всей твари. Кто будет веровать и креститься, спасён будет; а кто не будет веровать, осуждён будет» (Марк 16: 15 – 16), что также ясно указывает на свободу человека.
Ответственность за спасение Господь однозначно возлагает на человека, и это подтверждается тем, что Он даёт каждому возможность спастись, и не только даёт возможность, но и всячески способствует этому, храня нас от погибели. Каждый, по провидению Божиему, находится в лучших условиях для своего спасения; свет истины светит нам во всех жизненных обстоятельствах. Все же призывы кальвинистов и их заявления об ответственности человека не имеют под собой ни малейшего основания. Итак, сказанного довольно для опровержения этого фаталистического учения.

Перейдём к следующему важному вопросу. И здесь следует выдвинуть обвинение в адрес современного православия. Оно отвергает один из главных аспектов бедственного положения грешника. Оно рассматривает грех исключительно как болезнь и отвергает (как минимум, замалчивает) аспект вины человека. Некоторые из современных православных апологетов даже открыто критикуют «юридический» подход западного христианства к этому вопросу. Но при чём здесь Запад или Восток, когда в самом Священном Писании грешник характеризуется как преступник, подлежащий смертному приговору, как должник, находящийся в неоплатном долгу, которому нечем заплатить? Писание называет грешника смертельно больным, нуждающемся в исцелении, и оно же называет его преступником, подлежащим суду. И первый аспект не отменяет другого и не включает его в себя. Но Андрей Кураев почему-то сравнивает эти два аспекта, заключая, что болезнь характеризует грех значительно лучше, чем преступление: «В отличие от западного христианства, склонного описывать драму грехопадения и искупления в терминах юридических, восточное христианство осмысляет отношения человека и Бога в терминах органических. Для православия грех не столько вина, сколько болезнь. Бог не наказывает грешника, как судья наказывает преступника. Здесь скорее отношения врача и больного. Если я пришёл к дантисту с запущенным кариесом, он, конечно, меня отчитает за то, что я навредил себе, не заботился о здоровье… Но при этом вряд ли он скажет, что за мой грех он теперь вырвет мне два зуба. Я сам причинил себе вред, и сам был причиной той боли, что причиняет мне прикосновение врача. Так и с болезнями моей души. Здесь нет раздельности: вот мой былой грех сам по себе, вот я, и вот приговор Судии, извне обрушивающийся на меня карающим мечом. Просто в присутствии Полноты станет предельно очевидной обезбоженная опустошённость моей души, изрытой моими прошлыми искалечившими меня действиями. От глотка свежего воздуха может заныть зуб со вскрывшимся нервом. От глотка чистой Вечности может болезненно закричать душа, привыкшая прятаться от Света». Впрочем, чуть далее он проявляет «снисхождение» к «юридическому подходу»: «...Наше спасение навсегда останется для нас таинством: здесь больше действует Бог, нежели человек, а потому тайна останется тайною, не превращаясь в задачу или проблему. И, следовательно, разговор о таинстве нашего спасения может вестись лишь на притчевом языке. Притчи же не противоречат друг другу. Они скорее находятся в отношениях взаимного дополнения. Апостол Павел предпочитал юридическую притчу. Православная литургика предпочитает язык органики. Миссионер же должен избрать ту притчу, которая будет понятнее и убедительнее для того, с кем он беседует в эту минуту. Просто традиция православного пояснения спасения богаче традиции протестантской: у наших миссионеров больше палитра возможных притчей». И снова Кураев позволяет себе критиковать апостола, а значит, превозноситься над ним, вместо того, чтобы учиться у него. Неужели Кураев, так много говорящий об онтологии, не сознаёт реальности вины грешника? А то, что вину нельзя считать частью болезни, то есть ущерба, причинённого человеком самому себе посредством греха, ясно показывают многие примеры из жизни. Вот, человек серьёзно выпил спиртного (для яркости примера возьмём порядочного человека, который выпил впервые), как говорится, до полного безпамятства. По мере протрезвления, он будет всё отчётливее ощущать болезненность похмелья. И не менее ощутимым будет чувство стыда, который отнюдь не является частью похмелья. Пример Кураева с зубом весьма однобокий, так как отражает только одну грань человеческих отношений. Неужели Кураеву неизвестно, что за преднамеренное членовредительство в армии солдат подлежит трибуналу? что с рабочего на заводе взыскивается штраф за травму, причинённую нарушением техники безопасности? И эти примеры ясно показывают нам, что мы не свои, что мы, как говорит апостол, куплены дорогою ценою (1 Коринфянам 6: 19 – 20). Слово «искупление» («выкуп») очень часто встречается в Писании, что говорит нам об онтологичности юридического аспекта Евангелия, а не о том, что это только плоское и субъективное понимание. Кроме того, по всей Библии проходят слова «возмездие» («расплата»), «отмщение» и «воздаяние», также явно говорящие о юридической стороне вопроса. Без этих категорий просто немыслимо понятие справедливости; немыслимо само понятие морали.
Мы не рассмотрели самый главный изъян философии Кураева. Он рассматривает только суммарный вред, нанесённый человеком самому себе (в приведенном отрывке только и видны местоимения первого лица единственного числа). Но совершенно упускает из виду ущерб, понесённый другими людьми вследствие его проступков, прегрешений и преступлений по отношению к ним. (Грех против самого себя также необходимо рассматривать с этой точки зрения, так как, вредя себе, мы тем самым одновременно вредим и своим ближним; и с другой стороны, вредя своим ближним, мы тем самым вредим и самим себе). А этот ущерб особенно нуждается в компенсации. Говоря о суммарном вреде, я имею в виду то, что философия современного православия обезценивает каждый отдельный поступок. А ведь поступок, кроме того, что оставляет след в душе совершившего его, оставляет след и во внешнем мире (не говоря уже о душах ближних), запуская цепь взаимосвязанных последствий, что и называется в Писании законом сеяния и жатвы. Выходит, что такой подход к вопросу не так уж и безобиден, как может показаться на первый взгляд. Он несёт в себе скрытый эгоизм и моральную безответственность перед Богом и людьми. Это веяние имеет много общего с учением «Нью-Эйдж» с его чисто техническим подходом, а также с фрейдовской и постфрейдовской психологией, сеющей безстыжесть и безсовестность, всегда порицавшиеся дореволюционным православием как самое дно падения человека. А как быть с православным традиционным исповеданием грехов? Неужели это только диагностика болезней, а не признание вины? А значит, к стыду современного православия, в этом аспекте католики и протестанты оказываются гораздо правее и консервативнее. Они утверждают, что грех, прежде всего, есть оскорбление Творца и нанесение Ему ущерба: «Можно ли человеку обкрадывать Бога? А вы обкрадываете Меня» (Малахия 3:8). А значит, верно и всякого принятия достойно слово об искуплении грешника, и никакой «абсолютно философский» уровень понимания Евангелия не может устранить аспект вины человека.
В словах Кураева, без сомнения, немало правды. Протестанты порой, действительно, слишком плоско представляют вопрос наказания и кары Божией. Не Бог, а «нечестие губит грешника» (Притчи 13:6). Да и наказание Божие есть не свирепость «разозлившегося» Бога, а справедливое воздаяние грешнику прямых результатов его поступков (причём далеко не в полной мере; в полной мере (один к одному) получает лишь неисправимый упрямец, не внявший частичному суду Божиему – не полной жатве посеянных грехов: таковые и оказываются в аду, который и является полной жатвой). Однако наказание – это именно Божий суд, а не просто не лечение больного. Если родители наказывают своих детей, и судьи выносят осудительные приговоры, то кольми паче Бог, Который Сам называет Себя Отцом и Судьёй! Важность этой истины подтверждается в личном опыте человека. Человек может оставить порочную жизнь  порвать с грехом, но если совесть обременена грехами (особенно большими), то он не сможет обрести покой. А значит, прощение грехов – это нечто иное, чем исцеление нашей грешной природы. Как Сам Христос, так и Его апостолы, говоря о спасении грешника, часто употребляли слова «оправдание» и «прощение». Грешник – прежде всего, бунтарь, мятежник, и немыслимо говорить о его лечении, пока он не сложит своё оружие. Ведь он сам восстаёт против собственного лечения.
Полное учение об этом предмете превосходит мои силы и разумение; кроме того, некоторые мысли уместнее будет изложить далее, по ходу рассмотрения этого вопроса. Поэтому перейдём к другому аспекту.





Антиномианство

Здесь суровейшего порицания заслуживают протестанты. Признавая объективность вины грешника и необходимость его искупления и оправдания, они, как правило, на этом и останавливаются. Верно, что оправдание и прощение грехов есть отправная точка отношений с Богом. Но это только начало, а не конец пути христианина. За 5-й главой Послания Римлянам следуют 6-я, 7-я и 8-я главы, а затем 12-я. Полное Евангелие состоит из неразрывно, нераздельно связанных между собой трёх частей: 1 – 5-я главы Послания Римлянам – оправдания грешника верою во Христа Иисуса; 6 – 8-я главы – освящение, очищение и воспитание оправданного чада Божиего; и 12-я глава – посвящение и служение Богу освящённого, подготовленного и зрелого христианина (при этом продолжаются его прогрессирующие оправдание и освящение). Протестантизм в целом принимает первую часть и довольно часто перепрыгивает в третью, обходя вторую (именно поэтому в современном христианстве так много неосвящённых «служителей»). Православие же опускает первую часть, во главу угла ставя  2-ю (освящение), часто преподнося её как цель христианской жизни (а значит, опускает и 3-ю часть). Но вернёмся к протестантизму. Я не говорю, что все протестанты и протестантские движения отвергают или опускают освящение. Говорить так было бы величайшей несправедливостью и клеветой. Достаточно привести в пример пуритан (само наименование которых свидетельствует об их ревности по святости: название происходит от английского «pure» – чистый), Джона Уэсли, основателя так называемого методизма (Уэсли придавал святости огромное значение) и следующих проповедников: И. Каргель, Т. Остин-Спаркс, Б. Симпсон и Э. Робертс. Но всё же, в целом, начиная от самих реформаторов, протестантизм слишком подчёркивает оправдание по вере и опускает важность и необходимость освящения – самой сути Евангелия. И православные справедливо обвиняют протестантов в тяготении к юридическому аспекту и отдалении от онтологии (попросту, от реальности) к иллюзиям и фантазиям. Что пользы объявить преступника невиновным и позволить ему остаться тем же преступником? Что пользы считать себя праведным, будучи отягчённым грехами? Справедливо обвинение протестантизма в провозглашении дешёвой и даровой благодати. Как выразился один человек, если папство продавало индульгенции, то протестантизм выписал их безплатно всей Европе. Кроме того, что это явное нечестие, это ещё и крайне нелогично. Как можно провозглашать спасение тем, кто даже не осознаёт нужду в нём, кто даже не понимает, от чего его «спасают»? Как можно оправдывать того, кто даже не осознаёт себя виновным? Верная проповедь Евангелия должна соответствовать порядку Послания Римлянам, представляющем собой краткое Евангелие. Прежде чем говорить о благодати, апостол провозглашает Божий закон, приводя человека к сознанию своей полной греховности. Но современные «проповедники» дешёвой благодати бросают святыню псам и жемчуг перед свиньями. И это признают честные богословы из среды самого протестантизма.
Пожалуй, лучше всех это выразил Дитрих Бонхёффер в своей книге «Следуя за Христом». С самого М. Лютера он обвинение снимает, обвиняя в опошлении Евангелия последующие поколения. И действительно, в пользу Лютера говорит следующее. Когда его бывший ученик Иоганн Агрикола стал проповедовать, будто Христос отменил закон, и нам больше нет нужды соблюдать его, Лютер резко выступил против него, написав трактат «Против антиномиан». Надо сказать, что, кроме Лютера, и многие другие протестанты решительно выступали против этого лжеучения. Одним из таковых был нидерландский богослов В. Вайгель. Необходимо остановиться на этой ереси, потому что, несмотря на осуждение её Лютером и другими реформаторами, она основательно укоренилась в протестантизме. Не всегда она выступает в своей крайней, открытой форме, однако суть её не меняется.
Название «антиномианство», или «антиномизм», весьма удачно данное этому лжеучению Лютером, в переводе с греческого означает: «противозаконничество», иными словами, активное отвержение закона, или попросту – беззаконие. Каждый, кто находится или находился в протестантских кругах, обязательно слышал антиномианские идеи или напевы. Вот их краткое содержание: «Всякий верующий во Христа рождён от Бога и пребывает во Христе, независимо от поведения. Он навеки спасён. Что бы он ни делал, Бог видит его праведным во Христе, так как смотрит на него через праведность Христа, навеки вменённую верующему. Христос, исполнив закон, отменил его, и теперь мы не под законом, а под благодатью. Мы теперь полностью свободны. Дело Христа абсолютно совершенно и достаточно для Бога, к нему не нужно ничего прибавлять, и мы спасаемся исключительно верой по благодати. Спасение – не от дел, мы получаем его даром, и не можем заслужить его, поэтому для того, чтобы спастись, нам не нужно ничего делать, но только веровать в совершенную жертву Иисуса. Если же кто проповедует необходимость дел для спасения, это умаляет жертву Христа, делая её недостаточной». Так святые драгоценные слова превращаются и используются для подтверждения этой сплошной софистики (или, как говорили предки, суемудрия). Здесь всё сплошная софистика, основанная на полном извращении подлинного смысла и определения священных слов. В частности, и об этом говорит пророк Иеремия: «И аист под небом знает свои определённые времена, и горлица, и ласточка, и журавль наблюдают время, когда им прилететь; а народ Мой не знает определения Господня» (Иеремия 8:7). Антиномизм совершенно превратно, можно смело сказать: по-сатанински, толкует понятия «свобода», «благодать» и «вера»; в корне искажает понятие «закон», а также абстрактно преподносит слово «во Христе». Ересь антиномизма, в разных формах и под разными названиями, конечно, существовала задолго до Агриколы. Ещё Тертуллиан во II веке выступил в своём сочинении против Маркиона, противопоставлявшего Ветхий и Новый Заветы. Маркион не был антиномистом в полном смысле, так как требовал особой строгости и аскезы. Однако он отвергал Ветхий Завет как происходящий от иного, злого бога. Он искажал слова Христа: «Не думайте, что Я пришёл нарушить закон или пророков: не нарушить пришёл Я, но исполнить» (Матфей 5:17). В его «редакции» слова Христа приобретали совершенно противоположное значение: «Вы думаете, что я пришёл исполнить закон и пророков? Я пришёл нарушить его, а не исполнить». Таким образом, антиномизм имеет много общего с ересью Маркиона. Ещё ранее апостол Пётр писал о людях, проповедующих ложную свободу: «Произнося надутое пустословие, они уловляют в плотские похоти и разврат тех, которые едва отстали от находящихся в заблуждении. Обещают им свободу, будучи сами рабы тления; ибо, кто кем побеждён, тот тому и раб» (2 Петра 2: 18 – 19). Апостол Иуда в своём послании называет таких «проповедников» мечтателями.
Церковь верует, что Новый Завет есть не что иное, как исполнение Ветхого, что Иисус Христос есть Мессия, Спаситель мира, обещанный Богом, о Котором писали Моисей и пророки (см. Ев. от Иоанна 1:45). Иисус Христос всю Свою земную жизнь жил по принципу: «Да сбудется Писание». И вот состав, или канон, этого Писания: «И сказал им: вот то, о чём Я вам говорил, ещё быв с вами, что надлежит исполниться всему, написанному о Мне в законе Моисеевом и в пророках и псалмах» (Лука 24:44). А в Псалмах, большая часть которых написана Давидом, многократно повторяется: «Буду утешаться заповедями Твоими, которые возлюбил; руки мои буду простирать к заповедям Твоим, которые возлюбил, и размышлять об уставах Твоих»; «Да придёт ко мне милосердие Твоё, и я буду жить; ибо закон Твой - утешение моё»; «Как люблю я закон Твой! весь день размышляю о нём»; «Уставы Твои были песнями моими на месте странствований моих. Ночью вспоминал я имя Твоё, Господи, и хранил закон Твой. Он стал моим, ибо повеления Твои храню» (Псалом 118: 47 – 48; 77; 97; 54 - 56). И это только один псалом, и то далеко не все его слова о благости закона Божиего! Последняя цитата есть суть всего вопроса о законе, связывающая воедино Ветхий и Новый Заветы. Об этом же говорит и цитируемый апостолом Павлом мессианский псалом: «Жертвы и приношения Ты не восхотел; Ты открыл мне уши; всесожжения и жертвы за грех Ты не потребовал. Тогда я сказал: вот, иду; в свитке книжном написано о мне: я желаю исполнить волю Твою, Боже мой, и закон Твой у меня в сердце» (Псалом 39: 7 – 9). К этой мысли мы ещё вернёмся. Сейчас же я подчёркиваю необходимость и благость закона Божиего. Да и как может быть иначе? О Христе сказано: «Трости надломленной не переломит, и льна курящегося не угасит; будет производить суд по истине; не ослабеет и не изнеможет, доколе на земле не утвердит суда, и на закон Его будут уповать острова» (Исаия 42: 3 – 4). Давид говорит: «На веки, Господи, слово Твоё утверждено на небесах; истина Твоя в род и род. Ты поставил землю, и она стоит. По определениям Твоим всё стоит доныне, ибо всё служит Тебе» (Псалом 118: 89 – 91). Закон Божий есть вечный принцип, на котором держится всё мироздание. Нарушение его есть сама суть греха, как говорит апостол Иоанн: «Грех есть беззаконие» (1 Иоанна 3:4). Более того, у нас есть основание даже отождествить закон Божий с Самим Христом, Который есть Слово Бога Отца, Логос, Истина. Ещё Моисей сказал: «Господь пришел от Синая, открылся им от Сеира, воссиял от горы Фарана и шел со тьмами святых; одесную Его огнь закона» (Второзаконие 33:2). Кто пребывает одесную Бога Отца? И мы знаем, что Сын, данный нам есть благодать Божия. Таким образом, закон и благодать никак не могут находиться в антагонизме, так же как истина и жизнь. И ещё раз вспомним слова Христа: «Не думайте, что Я пришёл нарушить закон или пророков: не нарушить пришёл Я, но исполнить. Ибо истинно говорю вам: доколе не прейдёт небо и земля, ни одна иота или ни одна черта не прейдёт из закона, пока не исполнится всё» (Матфей 5: 17 – 18). Этих слов уже вполне достаточно, чтобы убедиться в еретичности и безумии антиномианства.
И всё же, как быть с теми местами, которые по-видимому отвергают закон и явно противопоставляют Ветхий и Новый Заветы? Вот лишь некоторые и них: «Через дела ли закона вы получили Духа, или через наставление в вере?»; «Не отвергаю благодати Божией; а если законом оправдание, то Христос напрасно умер» (Галатам 3:2; 2:21). «Мы признаём, что человек оправдывается верою, независимо от дел закона»; «Что же скажем? Язычники, не искавшие праведности, получили праведность, праведность от веры. А Израиль, искавший закона праведности, не достиг до закона праведности. Почему? потому что искали не в вере, а в делах закона»; «Грех не должен над вами господствовать, ибо вы не под законом, но под благодатью» (Римлянам 3:28; 9: 30 – 32; 6:14). «…Ибо, если бы первый завет был без недостатка, то не было бы нужды искать места другому. Но пророк, укоряя их, говорит: вот, наступают дни, говорит Господь, когда Я заключу с домом Израиля и с домом Иуды новый завет, не такой завет, какой Я заключил с отцами их в то время, когда взял их за руку, чтобы вывести их из земли Египетской, потому что они не пребыли в том завете Моем, и Я пренебрёг их, говорит Господь. Вот завет, который завещаю дому Израилеву после тех дней, говорит Господь: вложу законы Мои в мысли их, и напишу их на сердцах их; и буду их Богом, а они будут Моим народом. И не будет учить каждый ближнего своего и каждый брата своего, говоря: познай Господа; потому что все, от малого до большого, будут знать Меня, потому что Я буду милостив к неправдам их, и грехов их и беззаконий их не воспомяну более. Говоря "новый", показал ветхость первого; а ветшающее и стареющее близко к уничтожению» (Послание Евреям 8: 7 – 13; Павел цитирует Иеремию 31: 31 – 34).
Во-первых, следует различать Закон Божий и закон Моисеев. Конечно, закон Моисеев есть закон Божий, но ведь закон Божий вечен, и был искони, ещё до Моисея. Люди знали о Законе Божием от самого Эдемского сада, передавая его детям из поколения в поколения (из рода в род, как говорит Библия), по мере разумения его. Следовательно, неверно отождествлять Закон Божий и закон Моисеев. Закон Божий онтологичен – сообразен самой первозданной природе человека и Божией цели по отношению к нам. И все люди знают о нём и его справедливости, хотят они признавать это или нет: «Когда язычники, не имеющие закона, по природе законное делают, то, не имея закона, они сами себе закон: они показывают, что дело закона у них написано в сердцах, о чём свидетельствует совесть их и мысли их, то обвиняющие, то оправдывающие одна другую» (Римлянам 2: 14 – 15). «Заповедь сия, которую я заповедую тебе сегодня, не недоступна для тебя и не далека; она не на небе, чтобы можно было говорить: "кто взошёл бы для нас на небо и принёс бы её нам, и дал бы нам услышать её, и мы исполнили бы её?" и не за морем она, чтобы можно было говорить: "кто сходил бы для нас за море и принёс бы её нам, и дал бы нам услышать её, и мы исполнили бы её?" но весьма близко к тебе слово сие: оно в устах твоих и в сердце твоём, чтобы исполнять его» (Второзаконие 3: 11 – 14). Итак, необходимо различать закон Моисеев и Закон Божий, так как смешение этих понятий неизбежно производит путаницу.
Во-вторых, как в Священном Писании, так и исторически, видна тенденция к усложнению, ко всё более полному раскрытию Закона Божиего. Сначала Был Завет Ноя и его сыновей с несколькими заповедями (согласно с еврейским преданием, Бог дал им 7 заповедей; см. Бытие 9: 1 – 17). Затем – закон Моисеев с 613 заповедями (хотя это, по сути, не дополнение, а раскрытие Завета Ноя). Затем – Нагорная Проповедь Христа, раскрывшая Закон Божий совершенно, во всей полноте. Иисус требует совершенной чистоты и святости не только во внешних поступках, но и во внутренних побуждениях, стремлениях и помыслах – святости всего нашего существа. И это также не дополнение, а раскрытие закона Моисеева, требовавшего: «Я — Господь Бог ваш: освящайтесь и будьте святы, ибо Я, Господь, Бог ваш, свят; и не оскверняйте душ ваших каким-либо животным, ползающим по земле, ибо Я — Господь, выведший вас из земли Египетской, чтобы быть вашим Богом. Итак будьте святы, потому что Я свят» (Левит 11: 44 – 45); «Слушай, Израиль: Господь, Бог наш, Господь един есть; и люби Господа, Бога твоего, всем сердцем твоим, и всею душею твоею и всеми силами твоими» (Второзаконие 6: 4 – 5). Христос требует абсолютного уровня, полного соответствия замыслу Божию: «Будьте совершенны, как совершен Отец ваш Небесный» (Матфей 5:48). Из всего сказанного предельно ясно, что Новый Завет провозглашает сверхнравственность, а не безнравственность; совершенное соблюдение Закона Божиего, а не беззаконие: «Говорю вам, если праведность ваша не превзойдёт праведности книжников и фарисеев, то вы не войдёте в Царство Небесное» (Матфей 5:20); «Не оставайтесь должными никому ничем, кроме взаимной любви; ибо любящий другого исполнил закон. Ибо заповеди: не прелюбодействуй, не убивай, не кради, не лжесвидетельствуй, не пожелай чужого и все другие заключаются в сем слове: люби ближнего твоего, как самого себя. Любовь не делает ближнему зла; итак любовь есть исполнение закона» (Римлянам 13: 8 – 10); «Достигайте любви» (1 Коринфянам 14:1).
В-третьих, те места, которые говорят об оправдании верой, независимо от дел закона, отнюдь не говорят об отмене закона, но об основании оправдания. А места об отмене бывшей заповеди, то есть о ветшании закона Моисеева, как уже было сказано, отменяют не закон Божий, а закон Моисеев, то есть устав Израиля, доводя Божию Конституцию до совершенства (Нагорная Проповедь). И именно здесь становится отчётливо видно различие между Законом Божиим и законом Моисеевым. Это обрядово-церемониальные заповеди. Большинство современных проповедников (даже многие из тех, кто решительно противостоит антиномизму) говорят, что Новый Завет сохраняет лишь нравственный принцип Ветхого, а церемониальные постановления полностью упраздняет. Однако это слишком поверхностное понимание; Писание не учит так. Верное понимание данного вопроса крайне необходимо для конструктивного диалога с иудеями. Таким поверхностным проповедникам серьёзный ортодоксальный иудей укажет на следующие места Писания, и будет совершенно прав: «Празднуйте этот праздник Господень семь дней в году: это постановление вечное в роды ваши; в седьмой месяц празднуйте его; в кущах живите семь дней» (Левит 23:41); «В каждый день субботы постоянно должно полагать их [хлебы предложения] пред Господом от сынов Израилевых: это завет вечный» (Левит 24:8); «Да будет вам день сей памятен, и празднуйте в оный праздник Господу во все роды ваши; как установление вечное празднуйте его… Наблюдайте опресноки, ибо в сей самый день Я вывел ополчения ваши из земли Египетской, и наблюдайте день сей в роды ваши, как установление вечное… Это пасха Господня» (Исход 12:14,17,11). И, конечно же, закон о субботе: «Шесть дней пусть делают дела, а в седьмой — суббота покоя, посвящённая Господу: всякий, кто делает дело в день субботний, да будет предан смерти; и пусть хранят сыны Израилевы субботу, празднуя субботу в роды свои, как завет вечный» (Исход 31: 15 – 16). Таким образом, Священное Писание явно и решительно опровергает тех толкователей, которые проповедуют об отмене ветхозаветных постановлений. Именно обрядовые постановления имеет в виду Иисус, когда говорит о «малейших» заповедях: «Не думайте, что Я пришёл нарушить закон или пророков: не нарушить пришёл Я, но исполнить. Ибо истинно говорю вам: доколе не прейдёт небо и земля, ни одна иота или ни одна черта не прейдёт из закона, пока не исполнится всё. Итак, кто нарушит одну из заповедей сих малейших и научит так людей, тот малейшим наречётся в Царстве Небесном; а кто сотворит и научит, тот великим наречётся в Царстве Небесном» (Матфей 5: 17 – 19). Однако и иудейство, с его формально-материалистическим подходом, не выдерживает проверки, сталкиваясь с неразрешимым противоречием. Всякий ортодоксальный иудей согласится с тем, что однажды время закончится, и начнётся вечность. Как же тогда связать это с Божиим постановлением соблюдать праздники в определённые дни года? А как же быть с субботой? Только апостольское толкование разрешает этот вопрос. «Закон, имея тень будущих благ, а не самый образ вещей…» (Евреям 10:1). Иными словами, ветхозаветные обряды носили прообразно-педагогический характер. Но то, на что указывали эти обряды и постановления, образом чего они были, – вечно и непреходяще. И Новый Завет есть не просто отмена образов (иначе какой в них смысл?), но их исполнение, переход к онтологии. Нам ещё предстоит более обстоятельно обсудить этот вопрос в последующих главах. Большинство христианских богословов согласны с выше изложенным, но только в отношении Самого Иисуса Христа, Который соблюл весь закон Моисеев (данный Им Самим на Синае) до буквы. Исполнив, Он упразднил его – говорят они. Но господу угодно было не упразднить, а возвеличить и прославить закон – говорит пророк (см. Исаия 42:21). Апостольское утверждение: «Конец закона – Христос» нельзя отрывать от следующих за ним слов: «к праведности всякого верующего» (см. Римлянам 10:4). То, что исполнилось в Главе Церкви, теперь должно исполниться в каждом члене Его Тела. Но современные богословы не размышляют о Теле Господнем, и потому безумно «освобождают» верующих от «малейших заповедей» (если бы только от малейших!). Разве иудейские ревнители закона не правы, когда негодуют на подобное «христианство», игнорирующее значительную часть Писания? Но если они увидят буквальное исполнение в Церкви всех постановлений закона Моисея – в реальности, а не в образе, – тогда они возревнуют по-настоящему, и потянутся к Евангелию. Они должны увидеть в церкви глубокие израильские корни, а не позднейшее наслоение, никак не связанное с древним преданием.      
Однако в чём же благость Благой Вести, если она несказанно ужесточает требования и без того сурового закона Моисеева? Ответ в том, что, предъявив совершенные требования, Господь даровал нам совершенные средства соответствия им – Самого Сына Своего, Иисуса Христа. Он-то и есть Благодать Божия. Апостол Иоанн говорит: «От полноты Его все мы приняли и благодать на благодать  ибо закон дан чрез Моисея; благодать же и истина произошли чрез Иисуса Христа» (Ев. от Иоанна 1: 16 – 17). Христианин не подзаконен только в том смысле, что закон у него в сердце: «Ночью вспоминал я имя Твоё, Господи, и хранил закон Твой. Он стал моим, ибо повеления Твои храню» (Псалом 118: 55 – 56). Закон не над христианином, потому что он внутри него, становится его частью. «Где сокровище ваше, там будет и сердце ваше» (Матфей 6:21; Лука 12:34) – сказал Спаситель. Мы естественно, без принуждения, стремимся к объекту любви. Истинная свобода заключается не в отвержении закона. Анархия – сатанинский принцип, и является высшей формой рабства. Истинная свобода есть добровольное, охотное исполнение закона. Человек, у которого закон в сердце, не ощущает закона, подобно тому, как мы не сознаём собственного дыхания (мы сознаём его только тогда, когда оно нарушено). Так и христианин, пребывающий во Христе, не держит закон в поле зрения, однако всегда, постоянно соблюдает его. Закон Божий для него есть закон свободы (см. Послание Иакова 1:25). Подобным образом, когда Павел говорит евреям: «Оставив начатки учения Христова, поспешим к совершенству» (Евреям 6:1), то он имеет в виду, конечно, не отвержение, но твёрдое усвоение основ Евангелия. Научившийся читать не думает об азбуке, но отнюдь не отменяет её. Основательно усвоивший арифметику не отвергает её, когда приступает к изучению алгебры, но кладёт в основание. Он «оставляет» её в том смысле, что более не останавливается на ней, но свободно владеет ей. Усвоивший планиметрию не отвергает её, когда принимается за стереометрию. Музыкант, усвоивший нотную грамоту и освоивший инструмент в совершенстве, не думает постоянно о тонах, полутонах и прочих интервалах, однако выдерживает их. Грамотный человек редко думает об орфограммах, но пишет без ошибок. Можно заучивать правила и параграфы, не понимая общего принципа, а можно вникнуть в самую суть вещей, в характер языка и его логику – и тогда остальное приложится. Это только приблизительно отражает разницу между формальным иудейством «по мёртвой букве» и жизнью по Духу, но всё же, несколько объясняет вопрос.
Антиномианство придаёт слову «закон» негативную окраску, что обличает его приверженцев в их богопротивном состоянии. Когда апостол Павел говорит о том, что закон ничего не довёл до совершенства, то этим он обвиняет не закон, а падшую человеческую природу, противящуюся благому Закону Божиему. Так и в другом послании он защищает Закон Божий: «Что же скажем? Неужели от закона грех? Никак. Но я не иначе узнал грех, как посредством закона. Ибо я не понимал бы и пожелания, если бы закон не говорил: не пожелай… Посему закон свят, и заповедь свята и праведна и добра. Итак, неужели доброе сделалось мне смертоносным? Никак; но грех, оказывающийся грехом потому, что посредством доброго причиняет мне смерть, так что грех становится крайне грешен посредством заповеди. Ибо мы знаем, что закон духовен, а я плотян, продан греху» (Римлянам 7: 7; 12 – 14). В этой главе апостол употребляет слово «закон» в трёх различных смыслах, которые нельзя смешивать во избежание путаницы: Закон Божий, обнаруживающий закон греха и смерти, действующий в членах ветхого человека, и закон Духа жизни во Христе Иисусе, освобождающий верующего от закона греха и смерти. И суть Евангелия – в упразднении, низложении именно закона греха и смерти через распятие ветхого человека, а не в отмене Закона Божиего. Всякий, кто не потерял ещё здравый смысл, не может думать иначе. Почитание и соблюдение Закона Божиего искони считалось атрибутом народа Божиего, неизменно асоциировалось с ним. До чего же докатилось современное христианство! Отвергшийся закона Божиего (в какой бы форме это ни проявлялось) – в шаге от принятия беззаконника – человека греха, антихриста. Евангелие заключается в проповеди нового человека, рождённого от Бога в Иисусе Христе, в полном обновлении нашего естества. Для нового человека так же естественно соблюдать заповеди Божии, как для ветхого – нарушать их, то есть грешить. И всё порицание Павла, адресованное Галатам, по сути, сводится именно к порицанию галатийской подмены нового человека, жизни по Духу, заповедями и постановлениями, прилагаемыми к ветхому человеку, что вызывает рабство, «потому что плотские помышления суть вражда против Бога; ибо закону Божию не покоряются, да и не могут» (Римлянам 8:7). Переход от Ветхого Завета к Новому (как исторически, в отношении человечества в целом, так и в опыте каждого отдельного христианина) есть переход от подневольной подзаконности к добровольному и желанному соблюдению заповедей Божиих. А это возможно только через обновление сердца. «Вот наступают дни, говорит Господь, когда Я заключу с домом Израиля и с домом Иуды новый завет,  не такой завет, какой Я заключил с отцами их в тот день, когда взял их за руку, чтобы вывести их из земли Египетской; тот завет Мой они нарушили, хотя Я оставался в союзе с ними, говорит Господь. Но вот завет, который Я заключу с домом Израилевым после тех дней, говорит Господь: вложу закон Мой во внутренность их и на сердцах их напишу его, и буду им Богом, а они будут Моим народом. И уже не будут учить друг друга, брат брата, и говорить: "познайте Господа", ибо все сами будут знать Меня, от малого до большого, говорит Господь, потому что Я прощу беззакония их и грехов их уже не воспомяну более» (Иеремия 31: 31 – 34). «И дам вам сердце новое, и дух новый дам вам; и возьму из плоти вашей сердце каменное, и дам вам сердце плотяное. Вложу внутрь вас дух Мой и сделаю то, что вы будете ходить в заповедях Моих и уставы Мои будете соблюдать и выполнять» (Иезекииль 36: 26 – 27). Здесь Господь формулирует всю сущность Нового Завета. Из приведенных цитат отчётливо видно, что антиномисты совершенно не понимают сущность Нового Завета (из чего ясно, что они не заключают его, а значит, не имеют никакого отношения к Церкви) и идут вразрез с ясным текстом Священного Писания, содержащим прямую речь Самого Вседержителя.
Подъитожим, закончив словами одного из ранних отцов Церкви Иренея о переходе от Ветхого Завета к Новому. Эти слова наилучшим образом объясняют апостольский тезис: «Конец закона – Христос к праведности всякого верующего». «…Мы не имеем нужды – говорит Иреней – ни в каком законе в качестве воспитателя; вот, мы говорим с Отцем и стоим пред Ним лицем к лицу, сделавшись младенцами в злобе и укрепившись в праведности и благопристойности. Ибо закон не будет больше говорить: "не прелюбодействуй" тому, кому никогда более не приходят (на мысль) похотливые пожелания в отношении к чужой жене; и закон не будет больше говорить: "не убий" тому, кто удалил от себя всякий гнев и всякую вражду; не будет говорить: "не пожелай дома ближнего своего, ни вола его, ни осла его" тем, которые совершенно не заботятся о земных вещах, но собирают небесные плоды; и не будет говорить: "Око за око и зуб за зуб" (Исход 21:24) тому, кто никого не считает своим врагом, но всех своими ближними; поэтому он никогда не может простирать свои руки для отмщения. Нельзя требовать десятины от того, кто всё своё имение приносит Богу и оставляет отца, мать и всё своё родство и последует Слову Божию. И не заповедано проводить день в покое и досуге тому, кто каждый день соблюдает субботу, т. е. в храме Божием, который есть тело человека, совершает достойное служение Богу и всякий час творит правду. Ибо Я "Милости хочу, а не жертвы, – говорит Он, – и боговедения, а не всесожжения" (Осия 6:6). «Плод же духа: любовь, радость, мир, долготерпение, благость, милосердие, вера, кротость, воздержание. На таковых нет закона. Но те, которые Христовы, распяли плоть со страстями и похотями» (Галатам 5: 22 – 24).
 





Вера и дела (и ещё несколько слов об антиномианстве)

За пределами церковного, апостольского учения в этом вопросе происходят только ненужные споры и сплошная путаница. Но это учение есть, и оно вполне удобопостижимо. Лишь невежды и неутверждённые, по слову апостола Петра, находят в учении Павла «нечто неудобовразумительное», что они превращают, как и прочие Писания, к собственной своей погибели (см. 2 Петра 3: 15 – 16).
Ряд мест апостольских посланий говорит о том, что человек оправдывается исключительно верой во Христа: «Мы знаем, что закон, если что говорит, говорит к состоящим под законом, так что заграждаются всякие уста, и весь мир становится виновен пред Богом, потому что делами закона не оправдается пред Ним никакая плоть; ибо законом познаётся грех. Но ныне, независимо от закона, явилась правда Божия, о которой свидетельствуют закон и пророки, правда Божия через веру в Иисуса Христа во всех и на всех верующих, ибо нет различия, потому что все согрешили и лишены славы Божией, получая оправдание даром, по благодати Его, искуплением во Христе Иисусе, Которого Бог предложил в жертву умилостивления в Крови Его через веру, для показания правды Его в прощении грехов, соделанных прежде, во время долготерпения Божия, к показанию правды Его в настоящее время, да явится Он праведным и оправдывающим верующего в Иисуса. Где же то, чем бы хвалиться? уничтожено. Каким законом? законом дел? Нет, но законом веры. Ибо мы признаём, что человек оправдывается верою, независимо от дел закона» (Римлянам 3: 19 – 28). «Не делающему, но верующему в Того, Кто оправдывает нечестивого, вера его вменяется в праведность. Так и Давид называет блаженным человека, которому Бог вменяет праведность независимо от дел: Блаженны, чьи беззакония прощены и чьи грехи покрыты. Блажен человек, которому Господь не вменит греха» (Римлянам 4: 5 – 8).
Однако в тех же посланиях содержится значительно больше мест, категорично утверждающих необходимость дел для спасения: «Что пользы, братия мои, если кто говорит, что он имеет веру, а дел не имеет? может ли эта вера спасти его?.. Вера, если не имеет дел, мертва сама по себе…Ты веруешь, что Бог един: хорошо делаешь; и бесы веруют, и трепещут. Но хочешь ли знать, неосновательный человек, что вера без дел мертва? Не делами ли оправдался Авраам, отец наш, возложив на жертвенник Исаака, сына своего? Видишь ли, что вера содействовала делам его, и делами вера достигла совершенства? И исполнилось слово Писания: "веровал Авраам Богу, и это вменилось ему в праведность, и он наречен другом Божиим". Видите ли, что человек оправдывается делами, а не верою только?.. Ибо, как тело без духа мертво, так и вера без дел мертва» (Послание Иакова 2: 14; 17; 19 – 24; 26). Всё Писание пронизано единой истиной: Бог будет судить каждого человека по делам его. «Я, Господь, проникаю сердце и испытываю внутренности, чтобы воздать каждому по пути его и по плодам дел его» (Иеремия 17:10). «По упорству твоему и нераскаянному сердцу, ты сам себе собираешь гнев на день гнева и откровения праведного суда от Бога, Который воздаст каждому по делам его: тем, которые постоянством в добром деле ищут славы, чести и безсмертия, — жизнь вечную; а тем, которые упорствуют и не покоряются истине, но предаются неправде, — ярость и гнев» (Римлянам 2: 5 – 8). «Се, гряду скоро, и возмездие Мое со Мною, чтобы воздать каждому по делам его» (Откровение 22:12).
Если отвергнуть принцип справедливого воздаяния по делам, то не останется никакого основания для суда как такового. Отвержение правосудия есть сумасшествие, так как отвергает всякую логику, причинно-следственный закон (или закон сеяния и жатвы). Из этого видно, как преступно толковать первую группу цитат так, чтобы она отвергала вторую группу. Такое толкование в корне противоречит духу Священного Писания.
Давайте же кратко рассмотрим апостольское учение о вере и делах.

1. Во-первых, все ложные толкования антиномианского направления исходят из ничем не обоснованного противопоставления и разделения веры и дел. Христос навек объединил их в одной фразе: «Итак сказали Ему: что нам делать, чтобы творить дела Божии? Иисус сказал им в ответ: вот дело Божие, чтобы вы веровали в Того, Кого Он послал» (Ев. от Иоанна 6: 28 – 29). И совершенно неверно понимать Его слова так, будто нам не надо ничего делать, а «только веровать». Такое толкование совершенно опустошает понятие «вера». Из Послания Иакова ясно, что вера всегда предельно конкретна, она всегда проявляется и выражается в делах. Наше поведение и поступки отражают нашу подлинную веру. В церковнославянских переводах святоотеческих книг верующие часто называются верными, из чего ясно видно, что истинная вера – это не только умственное согласие с истиной и внешнее исповедание её. Верующий – это человек, верный истине, которая есть Христос; он не только признаёт истину, но он сам является истинным, или праведным. «Сердцем веруют к праведности, а устами исповедуют ко спасению» (Римлянам 10:10). Второе без первого – по сути, не исповедание, а лжесвидетельство. Вера может быть слабой. Христианин может на каком-то этапе жизненного пути терпеть поражение в борьбе с грехом, но он борется с ним. Он будет вопиять: «Бедный я человек!» (Римлянам 7:24). Это и есть его дела. Но тот, кто живёт полностью по принципам этого мира и нимало не безпокоится об этом, у того нет веры Божией. Никто да не обольщает себя! Антиномизм подменяет истинную веру языческим самовнушением. Вместо того, чтобы верою действительно получить прощение грехов и жребий с освящёнными, они говорят: «Мы верим, что получили прощение грехов, и что мы освящены единократным принесением тела Иисуса Христа».

2. Апостольское утверждение о том, что спасение не от дел, опровергает идею баланса добрых и злых дел, на основании чего якобы будет производиться Божий суд. Количественные критерии и показатели здесь совершенно неуместны. Дела ведь нельзя считать поштучно. Поступок – это не какой-то изолированный отдельный предмет. И оценить добро и зло поступка можно только в связи с его далеко идущими последствиями. Так что пытаться считать дела на «плюс» и «минус», «кредит» и «дебет» может только поверхностный человек. Есть два серьёзных соображения, напрочь опровергающие этот количественный подход. Во-первых, один неверный поступок часто перечёркивает множество соделанного ранее добра. Например, если токарь безупречно выполнит несколько операций и только на одной из них допустит брак, – вся деталь будет забракована. И кому придёт на ум оценивать эту деталь на «плюс» и «минус»? Экклезиаст говорит: «Один погрешивший погубит много доброго» (Екклезиаст 9:18). Есть верная пословица: «Одна ложка дёгтя портит бочку мёда». Кроме того, как говорит Ансельм, всё доброе, что делает человек, есть лишь его долг, а не заслуга. Как и Сам Христос сказал: «Когда исполните всё повеленное вам, говорите: мы рабы ничего не стоящие, потому что сделали, что должны были сделать» (Лука 17:10). А значит, если человек совершает грех, ему нечем заплатить за него, так как невозможно сотворить «избыток» добра, которым можно было бы перекрыть, компенсировать содеянное зло. Оплатить ущерб может лишь неизмеримо богатый подвиг Спасителя и Господа нашего Иисуса Христа. Во-вторых, во многих случаях невозможно произвести равноценную компенсацию ущерба (а если до конца вникнуть в этот принцип, то станет ясно, что это касается всех грехов и всех случаев). Убитого человека невозможно никем заменить. А значит, никакое количество добрых дел не компенсирует убийства. Мыслить иначе – цинично и аморально.
3. Однако Господь судит нас не столько на основании последствий наших поступков, сколько на основании внутренних побуждений – «помышлений и намерений сердечных» (Евреям 4:12). Об этом также говорит апостол, когда утверждает, что спасение не от дел, то есть не от результатов дел. Конечно, плоды наших дел будут рассматриваться на суде, но не они будут решающим фактором. Доброе побуждение может не найти воплощения в жизни в силу отсутствия возможностей, как, например, в случае с разбойником на кресте (я говорю о подлинном, а не притворном намерении). С другой стороны, Господь не признает добром внешне добрый поступок, если за ним стоит корыстное, самоугодливое, гордое и самоправедное побуждение. Если бы Господь судил наши поступки по величине и масштабу их результата, тогда величайшим грешником из всех людей за всю историю человечества нам придётся признать Адама, грехом которого вошла в мир смерть; его грех породил все остальные грехи. Но кто посмеет заявить, что Адам – больший злодей, чем Манассия, согрешивший всеми возможными мерзостями и кровопролитием? или Иуда, предавший Христа?
Впрочем, эти размышления заставляют нас взглянуть на себя совсем по-иному, чем мы обычно себя оцениваем. Как часто мы считаем какой-то грех или проступок маловажным! Однако мы не можем правильно оценить его последствий; а потому, с этой точки зрения, любой «добропорядочный» человек оказывается злодеем, «ибо все мы много согрешаем» (Иакова 3:2). Жатва ведь есть не просто результат, а многократно приумноженный результат. Однако всё же, главным критерием суда Божиего являются помышления и намерения сердечные. И эта мысль подводит нас к самой сути Евангелия.

4. «Я ищу не вашего, а вас» – говорит Господь (см. 2 Коринфянам 12:14). Суть вопроса не в делах, а в их источнике: «Всякое дерево доброе приносит и плоды добрые, а худое дерево приносит и плоды худые. Не может дерево доброе приносить плоды худые, ни дерево худое приносить плоды добрые» (Матфей 5:17 – 18). Поэтому основание оправдания – не дела, а новый человек во Христе Иисусе. Нас не спасут те добрые поступки, которые мы по благодати Божией, способны творить, будучи злы (Матфей 7:11). Поступить по-христиански может и не христианин. Но этого не достаточно. Нам необходимо стать новым творением во Христе Иисусе. Нас оправдывают только те дела, которые являются плодом Духа от нового человека, а не те, которые мы производим сами от себя. Сам Господь Иисус связал наши истинно добрые дела с нашей природой и единением с Ним Самим: «Пребудьте во Мне, и Я в вас. Как ветвь не может приносить плода сама собою, если не будет на лозе: так и вы, если не будете во Мне. Я есмь лоза, а вы ветви; кто пребывает во Мне, и Я в нём, тот приносит много плода; ибо без Меня не можете делать ничего. Кто не пребудет во Мне, извергнется вон, как ветвь, и засохнет; а такие ветви собирают и бросают в огонь, и они сгорают… Как возлюбил Меня Отец, и Я возлюбил вас; пребудьте в любви Моей. Если заповеди Мои соблюдёте, пребудете в любви Моей, как и Я соблюл заповеди Отца Моего и пребываю в Его любви» (Ев. от Иоанна 15: 4 – 6; 9 – 10). И это ответ антиномистам, безумно жонглирующим словом «во Христе». Они, не сознавая того, постоянно нарушают третью заповедь: «Не произноси имени Господа, Бога твоего, напрасно» (Исход 20:7). Иисус не говорит о нашем заслуживании спасения; Он рассматривает дела не как причину, а как показатель подлинного христианства. Так говорит и апостол Иоанн: «Что мы познали Его, узнаём из того, что соблюдаем Его заповеди. Кто говорит: "я познал Его", но заповедей Его не соблюдает, тот лжец, и нет в нём истины; а кто соблюдает слово Его, в том истинно любовь Божия совершилась: из сего узнаём, что мы в Нём. Кто говорит, что пребывает в Нём, тот должен поступать так, как Он поступал» (1 Иоанна 2: 3 – 6). Испытаем же себя, исследуя не только внешние поступки, но и сердечные намерения, и не будем обольщать самих себя! (см. 1 Коринфянам 4:5). Важно также отметить, что антиномиане разрывают два соседних неразрывно связанных между собой стиха послания апостола Павла. Они с удовольствием цитируют: «Ибо благодатью вы спасены через веру, и сие не от вас, Божий дар:  не от дел, чтобы никто не хвалился». Но замалчивают следующие слова: «Ибо мы — Его творение, созданы во Христе Иисусе на добрые дела, которые Бог предназначил нам исполнять» (Ефесянам 2: 8 – 10).

5. Изначально все мы, потомки Адама, находимся в погибшем состоянии, о чём нам свидетельствует всё Священное Писание, особенно же первые три главы Послания Римлянам. Поэтому спасение есть результат нашего ответа на Божию инициативу, ухватывание за Его протянутую руку. Спасение не совершается в результате наших добрых инициатив и намерений, но только в ответ на Божию благодать. Нам не откупиться от суда Божиего самодельным добром. Он велит нам безоговорочно покориться Ему и повиноваться: «Итак, Бог ныне повелевает людям, оставляя времена неведения, всем повсюду покаяться» (Деяния 17:30). Если больной следует предписаниям врача, то своими действиями он не зарабатывает право на исцеление; однако эти действия необходимы. И как у этого больного нет оснований хвалиться своей покорностью врачу, так и у любого, спасаемого благодатью, нет оснований хвалиться подчинением воле Божией. «Где же то, чем бы хвалиться? уничтожено. Каким законом? законом дел? Нет, но законом веры» (Римлянам 3:27). Но это подчинение необходимо. Когда наша воля вкладывается в волю Божию, то творится исключительно Его воля. Но наша воля при этом отнюдь не исключается. Здесь нет сложения: Божия заслуга плюс наша, но исключительно Его заслуга. Однако это вовсе не отвергает необходимость нашего активного (то есть деятельного) согласия с Божией волей.
Поэтому с одной стороны, спасение даётся безплатно: «Все согрешили и лишены славы Божией, получая оправдание даром, по благодати Его, искуплением во Христе Иисусе» (Римлянам 3: 23 – 24). С другой стороны, Господь как в Ветхом, так и в Новом Завете часто говорит о купле, или приобретении: «Купи истину и не продавай мудрости и учения и разума» (Притчи 23:23). «Ещё подобно Царство Небесное купцу, ищущему хороших жемчужин,  который, найдя одну драгоценную жемчужину, пошёл и продал всё, что имел, и купил её» (Матфей 13: 45 – 46). «Советую тебе купить у Меня золото, огнём очищенное, чтобы тебе обогатиться, и белую одежду, чтобы одеться и чтобы не видна была срамота наготы твоей, и глазною мазью помажь глаза твои, чтобы видеть» (Откровение 3:18). Как связать эти, кажущиеся противоречивыми, утверждения? Нам нечего предложить Богу, так как всё, что мы имеем, мы получили от Него. Мы можем только принять то, что Он милостиво предлагает нам. И то, что от нас требуется, и есть принятие милости и благодати Божией во Христе Иисусе. Но принятие подразумевает не пассивность и бездеятельность, а активную покорность воле Божией. Таким образом, никаких противоречий нет. Но почему же сказано: «Купи»? Этим словом Бог снисходит к нашему субъективному искажённому представлению и говорит понятным нам языком. Бог предлагает нам неизмеримые сокровища вечной жизни и Царства Небесного, требуя взамен нашу ничтожную жизнь с её суетным имуществом, не представляющим объективно никакой ценности. «Ибо так говорит Господь: за ничто были вы проданы, и без серебра будете выкуплены» (Исаия 52:3). Но мы-то считаем всё «своё» имущество великой драгоценностью: «Никто, пив старое вино, не захочет тотчас молодого, ибо говорит: старое лучше» (Лука 5:39). Потому и сказано нам о купле. Только безумец может думать, что платит равноценную мзду за Царство Небесное, а также, что Бог лишает человека Царства потому, что тот не заплатил. Человек сам себя лишает рая тем, что выбирает своё теперешнее имущество. Бог же только подтверждает наш выбор.
Чем больше мы прозреваем, тем легче нам расстаться со всем своим скарбом, в чём бы он для нас ни заключался. И потому, когда апостол говорит: «Что для меня было преимуществом, то ради Христа я почёл тщетою. Да и всё почитаю тщетою ради превосходства познания Христа Иисуса, Господа моего: для Него я от всего отказался, и всё почитаю за сор, чтобы приобрести Христа» (Филиппийцам 3:7 – 8), – он отнюдь не чувствует себя великим подвижником, но легко и охотно делает это.
Вот краткое изложение учения о вере и делах.





О рубежах, принципе (или качестве) и несостоятельности количественного мышления

Протестантизму в целом свойственно деление людей на две чётких категории – спасённых и неспасённых. Не все протестанты кальвинисты, но всё же, в целом именно в протестантизме твёрдо укоренилось учение о том, что христианин уже сейчас может быть твёрдо уверен в своём спасении. Православие и католицизм с этим категорически не согласны. Они утверждают, что на протяжении всей жизни человек волен либо избрать Бога, либо отвергнуть Его; а значит, с этой точки зрения немыслимо говорить о спасённых, живущих на земле. Спасён ли человек, определяет Бог уже по итогу жизни подсудимого.
Необходимо сразу сказать, что слишком большое внимание к этому вопросу уже уводит нас от сущности Евангелия, замыкая нас на самих себе. Тот, кто говорит о спасении как о цели, во-первых, эгоист (так как думает только о собственной безопасности), а во-вторых, глуп, так как далёк от понимания цели и плана Божиего. Спасение только возвращает человека в исходное положение, в котором пребывал Адам до грехопадения (которое вообще не должно было иметь места). Как первозданный Адам стоял только в начале пути и предназначения Божиего, так и всякий новый человек, рождённый свыше. Лучше усвоить это нам также может помочь знамение Ионы пророка. Говорить, что Божия цель – спасение человека, так же неразумно, как заявлять, будто цель Божия в отношении Ионы заключалась только в выведении его из чрева кита. Ведь он  мог бы и не попасть туда, если бы был послушен Господу. И когда кит, по повелению Божию, изверг Иону на сушу, Иона, сделав совершенно ненужный круг, оказался в той же точке и услышал от Господа то же повеление, которое слышал до наказания: «И было слово Господне к Ионе вторично: встань, иди в Ниневию, город великий, и проповедуй в ней, что Я повелел тебе». И только после этого, «встал Иона и пошел в Ниневию, по слову Господню» (Иона 3: 1 – 3). Нам сказано: «Ищите же прежде Царства Божия и правды Его, и это все приложится вам» (Матфей 6:33). Нам следует быть нацеленными на исполнение воли Божией, и причём исходя из того, что она справедливая, благая и совершенная, то есть ради самой справедливости, а не из собственной безопасности и выгоды. Поэтому обсудим этот вопрос лишь кратко.
Протестанты, верящие в рубеж спасения, часто так безпокоятся о спасении, желая обрести уверенность и гарантию безопасности, что это мешает им жить. Как сказал один проповедник (кстати, протестантский), нам следует забыть о себе, покориться Богу и творить Его волю – и покой и уверенность придут как непосредственный результат. В этом, кстати, немаловажный аспект слов Христа: «Отвергнись себя». Покорный Господу не может погибнуть, так как Бог не желает, чтобы кто погиб, но чтобы все пришли к покаянию; из чего следует, что погибель есть результат выпадения из воли Божией, то есть результат исключительно непокорности и неверия. Вопрос часто ставится так (хоть это и не произносится вслух): а можно ли иметь уверенность в спасении при неполной покорности (или непокорности) Богу? Такой безсовестный подход, разрывающий причинно-следственную связь, надо однозначно осудить.
И всё же, эти слова не означают, что нет на земле спасительного рубежа. Иисус говорит ученикам: «Истинно, истинно говорю вам: слушающий слово Моё и верующий в Пославшего Меня имеет жизнь вечную, и на суд не приходит, но перешёл от смерти в жизнь» (Ев. от Иоанна 5:24). «Итак, оправдавшись верою, мы имеем мир с Богом через Господа нашего Иисуса Христа» (Римлянам 5:1). А также: «Я уверен, что ни смерть, ни жизнь, ни Ангелы, ни Начала, ни Силы, ни настоящее, ни будущее, ни высота, ни глубина, ни другая какая тварь не может отлучить нас от любви Божией во Христе Иисусе, Господе нашем» (Римлянам 8: 38 – 39). Значит, истинно верующий не может отпасть от спасения в будущем. В другом послании апостол увещевает церковь: «И шлем спасения возьмите» (Ефесянам 6:17), что было бы невозможно, не будь для нас уже сейчас, на земле, вечной безопасности. Но она требует неизменного условия – полной веры (упования) и покорности. Вера и повиновение находятся в неразрывной взаимосвязи. Д. Бонхёффер сказал: «Только верующий повинуется, и только повинующийся верует». У многих верующих плоское, сектантское понимание: сначала покайся, а затем сможешь поступать по истине, творить добрые дела; сначала тебе надо получить Духа Святого, и только потом ты сможешь поступать по Духу. В общем это правильно, но в частности всё сложнее. Покаяние очерствевшему сердцу даётся непросто и не сразу. Потому Иоанн Лествичник говорит, что покаяние следует за послушанием.
Но обратимся к православному пониманию, исключающему рубеж спасения. У этого взгляда есть ряд серьёзных неувязок и изъянов. И вот два главнейшие из них. Во-первых, возможность погибели верующего они аргументируют свободой выбора, которая остаётся у человека до конца жизни. Но этот аргумент кажется сильным только на первый взгляд. Разве не представляется наша жизнь при таком понимании сплошным перекрёстком, распутьем? Если человек совершил свой главный жизненный выбор, избрав Господа, то не оставил ли он перекрёсток и не пошёл ли по спасительному пути? Выбор – временная необходимость. Никто ведь не думает, что для вошедшего в рай есть возможность отпадения. Вот что говорит Авраам богачу, находящемуся в аду: «Между нами и вами утверждена великая пропасть, так что хотящие перейти отсюда к вам не могут, также и оттуда к нам не переходят» (Лука 16:26). Но скажут некоторые: то вечность, в которой нет изменения, а мы живём во времени, в котором всегда есть возможность перемен. Однако, принимая вечную жизнь, человек уже сейчас переходит в вечность, и над ним сбываются слова молитвы: «Да будет воля Твоя и на земле, как на небе» (Матфей 6:10). Мы уже сейчас должны войти во врата Царства Небесного, а не  стоять перед ними. Количественное мышление уводит нас от самой сути вопроса. Мы или с Богом, в Его руке, или нет. Верующие могут быть в разной степени освящены, но есть чёткая граница между принадлежащим Богу и стоящим в стороне, между уже нашедшим Бога и пришедшим к Нему и тем, кто ещё только на пути к Нему. Многие говорят, что они «на пути» и «в процессе», и тем удовлетворяются. Но на каком пути – только к Богу или на пути уже с Богом? Также и ищущие Бога есть разные: ещё не нашедшие и уже нашедшие и продолжающие искать. И между ними, опять же, чёткая граница; это не вопрос степени.   
Во-вторых, этот количественный подход сводится исключительно к делам. Но основание спасения – рождение свыше, новый человек во Христе Иисусе. Джон Буньян верно сказал, что Бог оправдывает личность, а не поступки. А православный подход стирает рубеж рождения свыше. Согласно с таким взглядом, человек либо всю жизнь рождается (и при этом до самого конца остаётся возможность аборта), либо всю жизнь то рождается, то умирает (духовно). Но Писание нигде не говорит, что новый человек, рождённый от Духа, может умереть. Он вечен по своей природе. *
Но почему же Писание так много предостерегает верующих от падения и даже полного отпадения от веры, ведущего к окончательной погибели? Именно потому, что далеко не все называющие себя христианами и считающие себя верующими людьми, рождёнными свыше, действительно таковы. Рождение свыше – это серьёзный рубеж. Это не просто внешнее изменение поведения в некоторых аспектах жизни, а получение жизни Божией (то есть Духа Святого), возрождающей наш дух и преобразующей всё наше существо. Некоторые люди действительно получили благодать от Бога, оставили многие грехи и во многом изменили свои взгляды и поменяли отношение к Богу и ближним. Но это может быть только предварительная благодать, ведущая к рождению свыше. И так как такие люди только на пути к возрождению, сатана может их довольно легко увлечь с пути спасения и погубить. Но подлинно рождённый свыше уже однозначно спасён. Православный христианин, прочитав эти слова, сразу узрит в них протестантский характер. Но так ли это? Откроем книгу, известную и почитаемую среди православных – «Лествицу духовную» Иоанна Лествичника (получившего своё прозвище именно от названия этой книги), монаха, пустынножителя, жившего в V веке от Р. Х. И вот что пишет этот подвижник: «Во всю жизнь твою не забывай того великого подвижника, который в продолжение целых восемнадцати лет телесными ушами не слыхал от наставника своего сего привета: «Спасайся», но внутренними ежедневно слышал от Самого Господа не слово «спасайся», которое выражает одно желание и ещё неизвестность, но: «ты спасён», что уже определительно и несомненно» (Слово 4, 106). Такая уверенность в спасении не делает христианина ленивым и безпечным, но напротив, чутким и исполненным страха Божиего. Спасённый бодрствует и трезвится не из страха погибели, а из принципа и из любви к Господу. И хотя нам сказано: «Со страхом и трепетом совершайте своё спасение» (Филиппийцам 2:12), это говорится не об эгоистическом страхе за личную безопасность, а о страхе Божием – благоговении, бодрствовании и предельной сознательной ответственности. Если же человек нерадив и ленив в стремлении к добродетели, но при этом твёрдо уверен в своём спасении и непоколебимо спокоен, – то он, без всякого сомнения, пребывает во вражеской прелести (обольщении).










Крещение
 
 И сказал им [Христос]: идите по всему миру и проповедуйте Евангелие всей твари. Кто будет веровать и креститься, спасён будет; а кто не будет веровать, осуждён будет (Марк 16: 16 – 17).

Одно тело и один дух, как вы и призваны к одной надежде вашего звания; один Господь, одна вера, одно крещение, один Бог и Отец всех, Который над всеми, и через всех, и во всех нас (Ефесянам 4: 4 – 6).

Современное христианство совершенно не понимает сущность крещения, при том, что оно повсеместно признаётся признаком и даже синонимом обращения в христианство. Большинство видит в нём лишь обряд погружения в воду. Хотя многие христианские течения извратили даже сам обряд, либо заменяя его кроплением (как католики и менониты (в прошлом)), либо вовсе отрицая его (как некогда молокане). Протестантизм в этом вопросе отличается от католицизма и православия лишь отношением к обряду, причём отличается не в лучшую сторону, так как умаляет его важность. Иные видят в крещении нечто большее, чем просто форма, однако впадают во многие заблуждения. К величайшему стыду, в христианской среде имеет место множество заблуждений по столь важному, даже фундаментальному вопросу.   
Начнём с того, что Сам Христос называет крещение одним из двух условий спасения, неразрывно связанным со вторым условием: «Кто будет веровать и креститься, спасён будет» (Марк 16:17). «Идите, научите все народы, крестя их во имя Отца и Сына и Святаго Духа, уча их соблюдать всё, что Я повелел вам» (Матфей 28:19 – 20). Значит, те, кто считают вопрос крещения не важным или второстепенным, явно идут вразрез с ясным словом Самого Спасителя. Апостолы Христа в своих посланиях также называют крещение спасительным: «Христос, чтобы привести нас к Богу, однажды пострадал за грехи наши, праведник за неправедных, быв умерщвлен по плоти, но ожив духом, которым Он и находящимся в темнице духам, сойдя, проповедал, некогда непокорным ожидавшему их Божию долготерпению, во дни Ноя, во время строения ковчега, в котором немногие, то есть восемь душ, спаслись от воды. Так и нас ныне подобное сему образу крещение, не плотской нечистоты омытие, но обещание Богу доброй совести, спасает воскресением Иисуса Христа, Который, восшед на небо, пребывает одесную Бога и Которому покорились Ангелы и Власти и Силы» (1 Петра 3: 18 – 22), и более того – непременным условием присоединения к Церкви Христовой: «Все мы одним Духом крестились в одно тело, Иудеи или Еллины, рабы или свободные, и все напоены одним Духом» (1 Коринфянам 12:13). Так и учат католики и православные, но сводят крещение исключительно к обряду. В водном крещении – говорят они – Сам Господь даёт благодать Духа Святого, возрождая крещаемого.
Прежде чем мы обратимся к библейским аргументам, сразу сделаем пару замечаний, которые способен сделать и любой внешний, не воцерковленный человек. Во-первых, неужели Божия благодать действует механически, даже без сознательного участия человека? (А крещение представляется именно таковым, когда крещаемый совершенно не понимает сущность крещения, когда крестится «на всякий случай», видя в обряде своего рода оберег; тем более когда крестят младенца). Во-вторых, если сам обряд обладает такой преобразующей силой, то почему не видно особой разницы в поведении и образе жизни между многими крещёнными и не крещёнными?
Но обратимся к Священному Писанию. Прообразы христианского крещения Господь давал ещё в ветхозаветную эпоху. Во-первых, это эпохальные исторические события, о которых говорит апостол Павел: «Не хочу оставить вас, братия, в неведении, что отцы наши все были под облаком, и все прошли сквозь море; и все крестились в Моисея в облаке и в море» (1 Коринфянам 10:1 – 2). И прежде всего, конечно, сам всемирный потоп, о чём говорит уже цитируемый апостол Пётр; к этому образу мы ещё вернёмся. Во-вторых, это отдельные ситуации, например, семикратное омовение прокажённого Неемана сириянина, символизирующее полноту очищения. В-третьих, в Моисеевом законе предписывались различные омовения и окропления. И конечно, самые главные прообразы крещения – это жертва всесожжения и обрезание. Мы не должны забывать о ветхозаветных корнях Нового Завета, об иудейских корнях Церкви. По ходу рассуждения мы будем обращаться к этим образам снова и снова.
Сама же заповедь крещения дана Спасителем непосредственно перед Его вознесением. Выше уже приводились Его слова. В первую очередь для нас важен порядок слов: «веровать и креститься», который нарушают православные и католики, когда крестят младенцев. Божий порядок слов опровергает идею безсознательного крещения, крещения не по вере, а значит, не даёт места вере в благодатные свойства и силы самого обряда. Обратимся к свидетельству Луки об апостольской практике крещения. «Пётр же сказал им: покайтесь, и да крестится каждый из вас во имя Иисуса Христа для прощения грехов; и получите дар Святаго Духа. Ибо вам принадлежит обетование и детям вашим и всем дальним, кого ни призовёт Господь Бог наш. И другими многими словами он свидетельствовал и увещевал, говоря: спасайтесь от рода сего развращённого. Итак охотно принявшие слово его крестились, и присоединилось в тот день душ около трёх тысяч» (Деяния 2: 38 – 41). «Филипп отверз уста свои и, начав от сего Писания, благовествовал ему об Иисусе. Между тем, продолжая путь, они приехали к воде; и евнух сказал: вот вода; что препятствует мне креститься? Филипп же сказал ему: если веруешь от всего сердца, можно. Он сказал в ответ: верую, что Иисус Христос есть Сын Божий. И приказал остановить колесницу, и сошли оба в воду, Филипп и евнух; и крестил его. Когда же они вышли из воды, Дух Святый сошёл на евнуха» (Деяния 8: 35 – 39). «Когда Пётр еще продолжал эту речь, Дух Святый сошёл на всех, слушавших слово. И верующие из обрезанных, пришедшие с Петром, изумились, что дар Святаго Духа излился и на язычников, ибо слышали их говорящих языками и величающих Бога. Тогда Пётр сказал: кто может запретить креститься водою тем, которые, как и мы, получили Святаго Духа? И велел им креститься во имя Иисуса Христа» (Деяния 10: 44 – 48). Из этих мест Писания ясно вино, кто может креститься, – только возрождённые люди. Тем, что Дух Святой сходил в одном случае до, а в другом – после водного крещения, Он показывает, что не находится в прямой причинно-следственной связи с обрядом. Крещение – не причина возрождения, а печать, скрепляющая его. Об этом же говорит и апостол Павел, когда на примере Авраама объясняет оправдание верой и связь между верой и делами: «Мы говорим, что Аврааму вера вменилась в праведность. Когда вменилась? по обрезании или до обрезания? Не по обрезании, а до обрезания. И знак обрезания он получил, как печать праведности через веру, которую имел в необрезании, так что он стал отцом всех верующих в необрезании, чтобы и им вменилась праведность, и отцом обрезанных, не только принявших обрезание, но и ходящих по следам веры отца нашего Авраама, которую имел он в необрезании» (Римлянам 4: 9 – 12). А значит, немыслимо совершать обряд крещения над не возрождёнными в надежде на то, что оно приведёт к возрождению. «Без веры угодить Богу невозможно» (Евреям 11:6). А подражание форме без внутреннего содержания не есть дело веры.
То, что ветхозаветное обрезание есть прообраз крещения, об этом апостол ясно говорит в другом своём послании: «В Нём вы и обрезаны обрезанием нерукотворённым, совлечением греховного тела плоти, обрезанием Христовым; быв погребены с Ним в крещении, в Нём вы и совоскресли верою в силу Бога, Который воскресил Его из мёртвых, и вас, которые были мертвы во грехах и в необрезании плоти вашей, оживил вместе с Ним, простив нам все грехи…» (Колоссянам 2: 11 – 14). Этого или не понимает или сознательно отрицает известный баптистский проповедник Джон МакАртур. Он говорит, что между ветхозаветным обрезанием и новозаветным  крещением нет никакой связи. Вот так сегодня «невежество поставляется на большой высоте» (Екклезиаст 10:6), и люди, не знающие даже основ апостольского учения, почитаются выдающимися проповедниками. Если он не понимает столь важного вопроса, то к нему обращён вопрос Господа, который Он задал Никодиму: «Ты – учитель Израилев, и этого ли не знаешь?» (Ев. от Иоанна 3:10), а также строгое предостережение апостола Иакова: «Братия мои! не многие делайтесь учителями, зная, что мы подвергнемся большему осуждению, ибо все мы много согрешаем. Кто не согрешает в слове, тот человек совершенный, могущий обуздать и всё тело» (Иакова 3:1 – 2). Если же он сознательно подрывает основы христианского учения по заданию антихристианских тайных обществ, то горе ему вдвойне! И на основании общей линии его проповедей можно сделать вывод, что верен именно последний вариант. Но вернёмся к обрезанию – образу крещения.
Это очень важный вопрос. Обрезание – это знак завета Бога с Авраамом: «…И поставлю завет Мой между Мною и тобою и между потомками твоими после тебя в роды их, завет вечный в том, что Я буду Богом твоим и потомков твоих после тебя; и дам тебе и потомкам твоим после тебя землю, по которой ты странствуешь, всю землю Ханаанскую, во владение вечное; и буду им Богом. И сказал Бог Аврааму: ты же соблюди завет Мой, ты и потомки твои после тебя в роды их. Сей есть завет Мой, который вы должны соблюдать между Мною и между вами и между потомками твоими после тебя в роды их: да будет у вас обрезан весь мужеский пол; обрезывайте крайнюю плоть вашу: и сие будет знамением завета между Мною и вами. Восьми дней от рождения да будет обрезан у вас в роды ваши всякий младенец мужеского пола, рождённый в доме и купленный за серебро у какого-нибудь иноплеменника, который не от твоего семени. Непременно да будет обрезан рождённый в доме твоём и купленный за серебро твоё, и будет завет Мой на теле вашем заветом вечным. Необрезанный же мужеского пола, который не обрежет крайней плоти своей в восьмой день, истребится душа та из народа своего, ибо он нарушил завет Мой» (Бытие 17: 7 – 14). Знаком Нового Завета с Богом является крещение; а значит, не крещённый находится вне завета с Богом, не являясь частью народа Божиего, и обетования, данные Богом Его народу, к нему никоим образом не относятся. Но необходимо понимать истину, о которой мы говорили в прошлой главе: Новый Завет есть переход от образов к реальности. Новозаветный образ крещения – погружение в воду не может заменить духовной реальности крещения. Это знак, свидетельство того, что происходит во внутренней жизни человека; в противном случае, обряд – лжесвидетельство. Обратимся же к рассмотрению самой сущности крещения. 
Надо сказать, что во всём современном христианстве, особенно в протестантизме, крещение рассматривается отдельно от многих истин и понятий, с которыми оно неразрывно связано. Обрезание сердца, совлечение ветхого человека, сораспятие Христу, освящение – всё это об одном. Истинное апостольское учение всё связывает и соединяет, сектантство же всё дробит, и прежде всего, – само учение. Кроме того, что все выше перечисленные аспекты, грани одной и той же реальности, рассматриваются протестантизмом отдельно, некоторые его течения вообще проповедуют два крещения: первичное (водное) крещение – крещение покаяния (крещение Иоанново) – и крещение Духом Святым. Так проповедуют пятидесятники, и тем явно противоречат апостолу Павлу, утверждавшему, что есть только одно крещение, и идут вразрез с символом веры, в котором сказано: «Исповедую одно крещение для оставления грехов». Из этого видна ошибочность построения теологии на основании собственного опыта. Как верно сказал один богослов, можно иметь верный опыт и его неверное богословское толкование; и можно иметь верное учение, не обладая верным опытом. Если крещение Духом было пережито человеком лишь спустя некоторое (часто довольно продолжительное) время после водного крещения, это значит только то, что водное крещение было преждевременным, лишь номинальным, и что лишь впоследствии человек пережил подлинное крещение. Или же в опыте человека имели место просто различные этапы одного и того же процесса крещения. Разве существует крещение не Духом – после того, как пришёл Мессия, о Котором свидетельствовал Иоанн Предтеча: «Идёт за мною Сильнейший меня, у Которого я недостоин, наклонившись, развязать ремень обуви Его; я крестил вас водою, а Он будет крестить вас Духом Святым» (Марк 1: 7 – 8)? Апостол Пётр в день Пятидесятницы сказал собравшимся: «Покайтесь, и да крестится каждый из вас во имя Иисуса Христа для прощения грехов; и получите дар Святаго Духа» (Деяния 2:38). Он не проповедовал два крещения. Следующая ситуация, описанная также в Книге Деяний Апостолов, происходила на рубеже заветов, в переходный период, и потому из неё нельзя делать вывод о наличии двух христианских крещений: «Во время пребывания Аполлоса в Коринфе Павел, пройдя верхние страны, прибыл в Ефес и, найдя там некоторых учеников, сказал им: приняли ли вы Святаго Духа, уверовав? Они же сказали ему: мы даже и не слыхали, есть ли Дух Святый. Он сказал им: во что же вы крестились? Они отвечали: во Иоанново крещение. Павел сказал: Иоанн крестил крещением покаяния, говоря людям, чтобы веровали в Грядущего по нём, то есть во Христа Иисуса. Услышав это, они крестились во имя Господа Иисуса, и когда Павел возложил на них руки, нисшёл на них Дух Святый…» (Деяния 19: 1 – 6). Филипп крестил евнуха один раз, и сразу во имя Иисуса Христа, а не Иоанновым крещением, и на него сразу же сошёл Дух Святой. Апостол Павел говорит: «Все мы одним Духом крестились в одно Тело» (1 Коринфянам 12:13), из чего следует, что есть только одно крещение, и это и есть крещение Духом. В день Пятидесятницы была рождена Церковь, Тело Христово. И стать членом его можно не иначе, как через крещение, которым новый человек вливается в Церковь.
 
Однако рассмотрим сущность крещения. Необходимо высказать глубокое почтение православным переводчикам за это слово, *  которое есть только в славянских языках; и наоборот, высказать суровейшее порицание всем современным, так называемым богословам, критикующим это слово как неверный перевод. Да, в греческом оригинале написано «баптисто» – погружение. Но кто посмеет сказать, что крещение не связано с крестом? Только невежды, неутверждённые и враги креста Христова. Ведь это погружение – в смерть! Сам Христос, уже крестившийся водным крещением в Иордане, говорил о предстоящей Голгофе: «Крещением должен Я креститься, и как Я томлюсь, пока сие совершится!» (Лука 12:50). Апостол Павел, который как никто другой раскрыл сущность креста, писал: «Неужели не знаете, что все мы, крестившиеся во Христа Иисуса, в смерть Его крестились? Итак мы погреблись с Ним крещением в смерть, дабы, как Христос воскрес из мёртвых славою Отца, так и нам ходить в обновлённой жизни» (Римлянам 6: 3 – 4). Искупление и спасение человека Господь совершил именно на кресте. Спасается лишь тот, кто принимает крестное дело Спасителя для себя лично. А принятие совершается не иначе, чем через свой собственный крест, делающий человека сопричастным Креста Христова. Русский язык несёт глубочайшую взаимосвязь слов и понятий. Слова «крест», «крещение» и «воскресение» происходят от одного первообразного корня – «крес», от которого происходят такие слова, как «кресать»,  «кресало» и «креснуть», что значит: трощиться, ломаться (так, например, говорили о льде). Родственные ему слова: «крах» и «хруст», а также «крушение» и «сокрушение», которым соответствуют английские: «crack» и «crush». Крест – это орудие сокрушения, кресающее орудие. Крещение – процесс сокрушения. Воскресение, соответственно, – восстановление сокрушённого, восстание из смерти. К величайшему сожалению, эта взаимосвязь утрачена, и только единицы понимают это. Но перейдём к самому крещению.
Можно с уверенностью сказать, что крещение – это сама суть Евангелия. Прежде всего, крещение – это справедливость. «Душа согрешающая, та умрёт» (Иезекииль 18:4) – этот закон никто не отменял. «Возмездие за грех – смерть» (Римлянам 6:23). Преступник должен умереть – таков приговор праведного Судьи. Но современные проповедники говорят: «За нас умер Христос, поэтому справедливость восторжествовала». Но в чём же здесь справедливость, скажите? Справедливо ли, когда праведник умирает за нечестивого? Поэтому можно понять иудеев, не принимающих такое нелогичное и беззаконное «евангелие». Но скажут такие проповедники: «Написано: «Возмездие за грех — смерть, а дар Божий — жизнь вечная во Христе Иисусе, Господе нашем». Вы недоговариваете часть стиха послания Павла». Какое глупое обвинение! Конечно, Евангелие – это весть о незаслуженном даре спасения и жизни вечной, на которую мы не имеем права. Но пусть лучше ответят эти «евангелисты», почему они недоговаривают не часть стиха, а целые три главы Послания Римлянам. Они останавливаются на 5-й главе – оправдание верой. Но дальше ведь апостол говорит именно о крещении – смерти грешника – одновременно и правосудие над ветхим человеком, и освобождение для нового человека, и единственное основание для оправдания человека. Вечная жизнь – дар. Возмездие за грех – смерть, а мы согрешили, и согрешили многократно; и более того, мы грешники по самой своей природе. Поэтому права на жизнь мы не имеем. Но Христос воскрес! Он воскрес, потому что умер незаслуженно. И Он может даровать жизнь всякому, кто приходит к Нему. Но это не какой-то отдельный дар. Жизнь вечная – во Христе Иисусе, Господе нашем. Поэтому имеет жизнь вечную лишь тот, кто един с Ним и пребывает в Нём. Благодать – это не отмена смертного приговора, а возможность умереть в Воскресшем, чтобы и совоскреснуть с Ним. Таким образом, и оправдание нельзя рассматривать отдельно от крещения, так как единственное основание для оправдания – смерть ветхого человека. Нечестивый не может быть помилован: «Если нечестивый будет помилован, то не научится он правде, – будет злодействовать в земле правых и не будет взирать на величие Господа» (Исаия 26:10). 5-я глава Послания Римлянам не стоит особняком; и 6-я глава не является дополнением (как бы не обязательным) к ней (да и вообще, Павел не разбивал свои послания на главы и стихи, а писал цельным текстом). Но апостол последовательно раскрывает Евангелие так, как оно воспринимается в опыте человека. Даже при проповеди полного Евангелия человек не сразу познаёт свою полную негодность и абсолютную безнадёжную греховность. И для того, чтобы человек познал её, ему необходимо рождение свыше и дар Духа Святого, Который и открывает человеку его неисправимость, враждебность по отношению к Богу и крайнюю порочность, и через это делает для него крест не только необходимым, но и желанным.
Что пользы в прощении грехов, соделанных мною прежде – от самого плотского рождения до сего дня, если завтра я сотворю множество новых грехов? А между тем, так живут сегодня многие, даже рождённые свыше христиане, не слышавшие проповедь о личном кресте, на котором достигается победа над грехом через смерть ветхого человека. «Кто будет веровать и креститься, спасён будет». Без креста нет подлинного спасения, но лишь мучения и поражения. Я не люблю вопросы, подобные следующему: «Можно ли спастись от ада без распятия ветхого человека?» Нам необходимо искать не минимальный проходной бал, а полную безопасность. А безопасность – только за крестом, только в мёртвости ветхого человека. «Тогда Иисус сказал ученикам Своим: если кто хочет идти за Мною, отвергнись себя, и возьми крест свой, и следуй за Мною, ибо кто хочет душу свою сберечь, тот потеряет её, а кто потеряет душу свою ради Меня, тот обретёт её; какая польза человеку, если он приобретет весь мир, а душе своей повредит? или какой выкуп даст человек за душу свою?» (Матфей 16: 24 – 26). Оставим суд Богу. Однако следует помнить, что суд Божий не ограничивается юриспруденцией, но имеет дело с онтологией, с нашей природой. Адский огонь – это не злоба разгневанного Бога; он возжигается огнём греха, содержащегося в костях самого грешника. Поэтому нам необходимо не только считаться святыми, но и быть ими. У Бога всё по-настоящему. Писание говорит, что будут спасшиеся, как бы из огня (1 Коринфянам 3:15); что кроме Невесты (Церкви) на брачном пире будут присутствовать и её подруги (Псалом 44). Я понимаю так: при самом рождении свыше человек определённо переживает начатки смерти ветхого человека. Но этот залог может остаться неосознанным и неразвитым, и человек потеряет положение члена Церкви, хотя и может быть спасён. Но будем же стремиться к полноте! Что же касается нашего поколения, живущего в последние дни перед пришествием Господа, то для нас практическим крещением будет великая скорбь, предсказанная во всём Писании. Готовые будут восхищены на облаках и избегнут многих бедствий (так как они уже пережили смерть во Христе), а остальные представители Лаодикии останутся на огненное испытание, чтобы спастись через мученическую смерть.

Но обратимся вторично к ветхозаветным образам крещения, о которых говорят апостолы Христа. Во-первых, это всемирный потоп. Апостол Пётр говорит, что он является образом крещения, и именно поэтому крещаемого погружают в воду. Таким образом, крещаемый признаёт себя достойным смерти равно с погибшими в водах потопа. Ковчег есть образ Христа; спасаются лишь те, кто в Нём. В истории Ноя есть ещё один важный образ – голубь. При крещении Иисуса, когда он вышел из Иордана, на Него нисшёл Святой Дух именно в виде голубя. Как там голубь опустился только на крещённую землю, так и здесь Дух Святой сошёл на крещённого человека (крестился Иисус именно как Сын Человеческий). И так происходит с каждым истинно крещённым. Это урок всем, а особенно неопятидесятникам и харизматам, напрочь отделяющим крещение от креста. Они рассматривают крещение Духом как получение особых привилегий, силы и даров. Но согласно с апостольским учением, всё это следует только за сораспятием. Да и какая была бы польза в дарах, если бы ими владел самолюбивый, тщеславный и непокорный, раб пороков и страстей? 1 Послание Коринфянам показывает, что Господь иногда даёт дары и тем, кто ещё не достиг должного состояния, младенцам во Христе. И Господь делает это, чтобы как раз привести их в это состояние, чтобы привлечь их к Себе. Павел также говорит, что наличие даров Духа Святого ещё не обезпечивает должного порядка в их применении. Но апостол сурово порицает такое положение вещей, говоря: «Бог не есть Бог неустройства, но мира» (1 Коринфянам 14:33).
Далее, снова обратимся к образу обрезания. Первое, что оно показывает нам, это то, что завет с Богом подразумевает пролитие крови вступающего в него. Еврею не могла прийти мысль: «За меня уже был обрезан другой, потому мне обрезание не нужно». Но не так ли говорят о жертве Христа современные христиане? Но Господь говорит: «Кровь оскверняет землю, и земля не иначе очищается от пролитой на ней крови, как кровью пролившего её» (Числа 35:33) (А любой грешник – по сути, убийца, так как «сделанный грех рождает смерть» (Иакова 1:15), а значит, проливший кровь). Завет скрепляется кровью вступающего в него. Крест Христов спасает нас только посредством нашего собственного креста. Во-вторых, образ обрезания однозначно осуждает крещение младенцев, хотя, на первый взгляд, кажется наоборот. Ветхий Завет – прообраз Нового. Значит, плотское рождение ребёнка есть прообраз рождения свыше – рождения духовного младенца. А это второе рождение происходит не иначе, как при активном сознательном участии самого человека, то есть никак не во младенческом возрасте. Православным, которые утверждают возможность веры за другого человека (в частности, за младенца) (а сказано: «Кто будет веровать и креститься…»), я предлагаю внимательно прочитать притчу о десяти девах, в которой Христос утверждает жизненную необходимость личных отношений со Христом. Вертикаль не может замениться горизонталью. Тертуллиан рассуждает очень здраво: «…Всякая просьба о крещении может обманывать и быть обманутой. Поэтому, учитывая особенности, характер и даже возраст каждой личности, полезнее помедлить с крещением, особенно маленьких детей. Зачем же, если в этом нет такой уж необходимости, подвергать опасности крестных родителей, которые и сами могут не выполнить своих обещаний, будучи смертными, или могут быть обмануты проявлением дурных наклонностей своих восприемников? Между тем, Господь сказал: «Не возбраняйте им приходить ко Мне!» Значит, пусть приходят, когда повзрослеют. Пусть приходят, когда учатся, когда будут научены, куда идти. Пусть станут христианами, когда смогли познать Христа. Что спешить невинному возрасту за отпущением грехов? В мирских делах поступают осторожнее. Как же доверять небесные дела тому, кому не доверены ещё и земные? Пусть они научатся просить спасения, чтобы явно было видно, что ты дал просящему. Не меньше причин отложить крещение и для безбрачных, подверженных ещё искушениям: и для взрослых девиц и для безмужних вдов, пока они или не вступят в брак, или не укрепятся в воздержании. Если бы осознали всю вескость крещения, то скорее опасались бы поспешности, чем промедления: непорочная вера не тревожится за своё спасение».
Далее, образ обрезания опровергает идею возрождения через крещение. Иудеи обрезали и обрезают уже рождённого младенца. Невозможно обрезать того, кто ещё не родился, да ещё так, чтобы в результате этого он родился. Таким образом, это учение абсурдно. Крещение – это освобождение внутреннего нового человека через обрезание, отсечение от него внешнего ветхого человека. Крещение – это смерть, а не рождение. Если же обрезать ветхого человека до рождения нового, – то что останется?  Остаётся сказать, что Бог не даром заповедал производить обрезание именно на том органе, который отвечает за продолжение рода, тем самым показав, что род Адамов подлежит смерти.

Многие богословы раскрывали истину о кресте, сущность которого – самоотречение. Но, пожалуй, никто не сделал этого так полно, и в то же время, кратко, как Феофан Затворник в своей проповеди «Три слова о несении креста». Он различает как бы три составляющих креста: кресты внешние, кресты внутренние и кресты духовно-благодатные. Сейчас кратко скажу о каждом из них. Они находят свои параллели в следующем образе крещения – ветхозаветных жертвах: жертве за грех, жертве всесожжения и жертве мирной. Подлинно, плохое, слабое и неосновательное богословие у того, кто не опирается на закон Моисеев. Эти три жертвы, в свою очередь, созвучны и соответственны трём частям Евангелия, о которых мы говорили в прошлой главе: оправдание, освящение и служение.
Итак, первый крест – внешний; ему соответствует жертва за грех. Этот, самый первый, аспект креста имеет дело с расплатой, компенсацией, воздаянием за содеянные нами грехи. Это скорби, горе и невзгоды, приходящие к нам как жатва посеянных нами грехов. Этот крест общий всем – верующим и неверующим. Но сами по себе скорби и страдания не искупают вины. Лишь вера и смиренное принятие всего ниспосланного нам соединяет нас с искупительным Крестом Христовым. Этот закон воздаяния прослеживается во всём Писании, причём как на уровне личностей, так и на уровне целых народов. Суды Божии благи. Лучше пострадать сейчас и тем искупить свои грехи, чем расплачиваться в вечности. Это нам показывают богач и Лазарь из 16-й главы Луки. Жертва Христа не отменяет наших страданий и наказаний, но делает их искупительными через единение с Ним.
Второй крест – внутренний. Это борьба со страстями и похотями, о которой говорит апостол: «Умертвите земные члены ваши: блуд, нечистоту, страсть, злую похоть и любостяжание, которое есть идолослужение, за которые гнев Божий грядёт на сынов противления, в которых и вы некогда обращались, когда жили между ними. А теперь вы отложите всё: гнев, ярость, злобу, злоречие, сквернословие уст ваших; не говорите лжи друг другу, совлекшись ветхого человека с делами его и облекшись в нового, который обновляется в познании по образу Создавшего его» (Колоссянам 3: 5 – 10). Это сама суть крещения и освящения: «Те, которые Христовы, распяли плоть со страстями и похотями» (Галатам 5:24). Это жертва всесожжения, так как есть смерть ветхого человека. Отсюда можно уразуметь истину, о которой ведутся богословские споры, – о крещении огнём. Одни говорят, что крещение огнём – только для нечестивых, а для верных – только крещение Духом Святым. Иные говорят, что для детей Божиих надобно и то, и другое. Образ всесожжения проясняет этот вопрос. «Бог наш есть огонь поядающий» (Евреям 12:29). Огонь истребления предназначен действительно только для нечестивых. Но ведь и в детях Божиих есть нечестие – ветхий человек. Он-то и сгорает в огне Божием, новый же человек не терпит никакого вреда. Один и тот же Бог, один и тот же Дух сжигает всё греховное и неугодное Ему – и животворит всё сродственное Ему – праведное и святое. Одна и та же вода для нового человека есть вода живая, животворящая, а для ветхого – вода смерти, вода потопа.
Третий крест, или жертва мирная, – это совершенная отдача в волю Божию, полное  согласие, единение сердца с волей Божией. Это исполнение служения, порученного Богом, когда человек уже подготовлен к этому, когда он полностью примирён с Господом, очищен от пороков (прежде всего, свободен от силы и власти греха) и покорен Богу во Христе Иисусе. Страдания, которые он продолжает нести, – уже не в наказание и не во искупление за его грехи, а для стяжания венца, так как человек Божий уподобляется Христу, незаслуженно взявшего на Себя наш грех и его последствия.
Надо понимать, что это условное деление на три креста. «Один Господь, одна вера, одно крещение». Внешние скорби, горе и страдания, если мы безропотно и благодарно принимаем их, способствуют распятию ветхого человека; в служении Богу человек продолжает проходить воспитание и освящение, и само сознание ответственности и важности служения вдохновляет к более ревностному освящению.

Прежде чем закончить эту главу, сделаем ещё несколько замечаний и подъитожим ранее сказанное. Снова обратимся к параллели с ветхозаветными жертвами. Протестанты часто очень поспешно и плоско заключают: «Католические мессы и православные литургии – явное заблуждение и оскорбление Христа. Священники говорят, что постоянно приносят Христа в жертву, и тем самым представляют совершенную и единократную жертву Христа недостаточной». Да, в Послании Евреям есть места: «Освящены мы единократным принесением тела Иисуса Христа» (Евреям 10:10), а также: «Он же однажды, к концу веков, явился для уничтожения греха жертвою Своею» (Евреям 9:26). Но Его жертва не ограничена только Им Самим и не статична. Она должна быть принята нами, пережита, усвоена и вновь вознесена Богу, как и сказал Давид: «От Тебя всё, и от руки Твоей полученное мы отдали Тебе» (1 Паралипоменон 29:14). Христос – Первосвященник (и это однозначно осуждает папство, так как папа называет себя первосвященником), но дети Божии – священники, и они должны постоянно приносить Богу жертвы, подобно священникам Ветхого Завета. Апостол Пётр говорит: «Приступая к Нему, камню живому, человеками отверженному, но Богом избранному, драгоценному, и сами, как живые камни, устрояйте из себя дом духовный, священство святое, чтобы приносить духовные жертвы, благоприятные Богу Иисусом Христом» (1 Петра 2: 4 – 5). Итак, видим, что мы должны приносить жертвы, и эти жертвы – распятый и воскресший Христос в нас, пережитый и усвоенный нами. Мы уже говорили, что Христос пришёл не нарушить (или отменить) закон (Моисеев), но исполнить. И исполнение закона не ограничивается Им Самим, но имеет своё логическое продолжение в Церкви – Теле Его. Это следует из единства Тела со своим Главой. Если крест претерпел Он, то тем более должно  переживать крест Его Тело. Он исполнил закон, чтобы и мы в Нём исполнили его благодатью Божией – не по мёртвой букве, а по животворящему Духу. Всё это сказано отнюдь не в оправдание и одобрение католических и православных обрядов, их сведения вопроса к безжизненной и косной форме, но не оправдываю и протестантского отвержения истин, которые были искажены и извращены государственной церковью. Жертвы, которые мы должны приносить Богу, – это наше крещение в самом полном и духовном смысле этого слова. Это принятие искупления, креста и освящения – исправление греха и его последствий – и вознесение самих себя, очищенных, Иисусом Христом, Богу. «Итак умоляю вас, братия, милосердием Божиим, представьте тела ваши в жертву живую, святую, благоугодную Богу, для разумного служения вашего, и не сообразуйтесь с веком сим, но преобразуйтесь обновлением ума вашего, чтобы вам познавать, что есть воля Божия, благая, угодная и совершенная» (Римлянам 12: 1 – 2).
Итак, оправдание имеет дело с грехами – поступками и виной человека перед Богом, а крещение – с самим корнем всех грехов, с деревом, приносящим эти плоды, – с грехом в единственном числе, с природой ветхого Адама. Однако нельзя отделить оправдание от освящения, так как основание всякого оправдания находится в справедливом возмездии за грех – в смерти ветхого человека. Да и в опыте любого христианина, в его внутренних переживаниях освобождения от чувства вины приходит лишь с полной покорностью Богу, с сораспятием Христу. Важно также понимать, что есть чёткая граница между крещённым и не крещённым (я говорю о духовной реальности). Закон, сила и власть греха или сломлены, или нет; человек живёт либо по плоти, либо по духу. У Господа качество всегда предшествует количеству, и последнее никогда не является главным и решающим критерием. И крещённый не совершенен. Однако он имеет свободу от всякого сознательного греха, всё больше очищаясь и от несознательных, выводимых во свет Духом Святым. Как молился Давид: «Кто усмотрит погрешности свои? От тайных моих [от несознательных – прим. авт.] очисти меня и от умышленных [от сознательных – прим. авт.] удержи раба Твоего, чтобы не возобладали мною. Тогда я буду непорочен и чист от великого развращения» (Псалом 18: 13 – 14). И ключ к победе – полная вера, послушание и отдача Христу.
Крещение имеет своё логическое продолжение и развитие в другом неотъемлемом аспекте христианской жизни, неотделимом от крещения, – в причастии, о котором и пойдёт речь в следующей главе.         








Евхаристия, или причастие

Премудрость построила себе дом, вытесала семь столбов его, заколола жертву, растворила вино своё и приготовила у себя трапезу; послала слуг своих провозгласить с возвышенностей городских: "кто неразумен, обратись сюда!" И скудоумному она сказала: "идите, ешьте хлеб мой и пейте вино, мною растворённое; оставьте неразумие, и живите, и ходите путём разума" (Притчи 9: 1 – 6).

И, взяв хлеб и благодарив, преломил и подал им, говоря: сие есть Тело Моё, которое за вас предаётся; сие творите в Моё воспоминание. Также и чашу после вечери, говоря: сия чаша есть Новый Завет в Моей крови, которая за вас проливается (Лука 22: 19 – 20).

В современном христианстве причастие воспринимается как нечто обыкновенное, будничное и второстепенное, просто как традиционный обряд. И это наилучшее доказательство падения церкви. Ибо даже бегло взглянув на Священные Писания евангелистов и апостолов, можно убедиться, что причастие – сама сущность, и вместе с тем, – вершина церковной жизни. Иисус на последней вечере сказал: «Сия чаша есть Новый Завет в Моей крови, которая за вас проливается». Значит, чаша есть суть Нового Завета. Какое же оправдание легкомысленно относящимся к нему?
Чтобы лучше понять это, следует начать с рассмотрения значения слов. Греческий оригинал – «евхаристия» – и русское слово – «причастие» – выражают две стороны одного и того же вопроса. «Евхаристия» дословно переводится как благодарение. Мы привыкли пускать это слово вразнос, и поэтому потеряли осознание его высоты. Сам Христос говорит: «Никто не благ, как только один Бог» (Марк 10:18). Апостол Иаков пишет: «Всякое даяние доброе и всякий дар совершенный нисходит свыше, от Отца светов, у Которого нет изменения и ни тени перемены» (Иакова 1:17). И вспомним слова апостола Павла о Христе: «Восшед на высоту, пленил плен и дал дары человекам» (Ефесянам 4:8). Итак, «евхаристия» может переводиться и как «благодать».
Дарами Божиими пользуются все, без исключения, «ибо Он повелевает солнцу Своему восходить над злыми и добрыми и посылает дождь на праведных и неправедных» (Матфей 5:45).

О, если б знал живущий на земле
любовь Христа! Лишь ею дышат все.
И если б Он отнял любовь на миг, –
то этот мир давно б уже погиб.

Но не всем эти дары идут на пользу, ибо сказано: «Всякому имеющему дастся и приумножится, а у неимеющего отнимется и то, что имеет» (Матфей 25:29). И следующие слова пророка, обращённые к Израилю, относятся ко всем людям: «Два зла сделал народ Мой: Меня, источник воды живой, оставили, и высекли себе водоёмы разбитые, которые не могут держать воды» (Иеремия 2:13). Поэтому верное восприятие даров Божиих – во спасение и на пользу, – выражено в русской интерпретации слова – «причастие». Иными словами, Божии дары необходимо должным образом воспринимать и усваивать, стремясь и привязываясь к Нему Самому.
Мы уже говорили о ереси антиномизма, которая заявляет, что нам ничего не нужно делать, так как за нас всё уже сделал Христос, и Его дело совершенно и достаточно. Но слово «причастие» расставляет всё по местам. Христос всё совершил, но какое это имеет отношение к нам, если мы не причастны к Нему, то есть не имеем с Ним никакой связи, никакой даже точки пересечения, ничего общего? Потому апостолы и говорят, что критерий истинного христианства – общение со Христом. Для того, чтобы и на нас распространялось действие жертвы Иисуса Христа, нам необходимо соединиться с Ним. Начинается это единение в крещении, в котором человек погружается в смерть и воскресение Христа. Это единократное действие продолжается в причастии, в котором человек, соборно со всей Церковью, вкушает плоть и кровь Распятого и Воскресшего. Причастие – глубочайшая истина, которую нельзя рассматривать лишь в связи с обрядом, как и крещение. Это духовная действительность. Русское слово отлично выражает суть вопроса: «Бог твердыня сердца моего и часть моя вовек» (Псалом 72:26); «Я воззвал к Тебе, Господи, я сказал: Ты прибежище моё и часть моя на земле живых» (Псалом 141:5); «Господь часть моя, говорит душа моя, итак буду надеяться на Него» (Плач Иеремии 3:24). Но глубочайшее значение евхаристии заключено во взаимосвязи следующих мест Писания: «Если мы говорим, что имеем общение с Ним, а ходим во тьме, то мы лжём и не поступаем по истине; если же ходим во свете, подобно как Он во свете, то имеем общение друг с другом, и Кровь Иисуса Христа, Сына Его, очищает нас от всякого греха» (1 Иоанна 1: 6 – 7); «Иисус же сказал им: истинно, истинно говорю вам: если не будете есть Плоти Сына Человеческого и пить Крови Его, то не будете иметь в себе жизни. Ядущий Мою Плоть и пиющий Мою Кровь имеет жизнь вечную, и Я воскрешу его в последний день. Ибо Плоть Моя истинно есть пища, и Кровь Моя истинно есть питие. Ядущий Мою Плоть и пиющий Мою Кровь пребывает во Мне, и Я в нём. Как послал Меня живый Отец, и Я живу Отцем, так и ядущий Меня жить будет Мною» (Ев. от Иоанна 6: 53 – 57). Органическое единение со Христом, общение с Ним и питание Им посредством Духа Святого возможно лишь в Церкви – Теле Его.  Из этого следует несколько важных мыслей.
Во-первых, непременным и логическим условием получения результатов дела Христа является соучастие в этом деле. И снова мы видим слово, однокоренное слову «причастие», корень которого – «часть». Невозможно познать жизнь воскресения без участия в кресте Его, то есть сораспятия: «Познать Его, и силу воскресения Его, и участие в страданиях Его, сообразуясь смерти Его, чтобы достигнуть воскресения мёртвых» (Филиппийцам 3: 10 – 11). «Как вы участвуете в Христовых страданиях, радуйтесь, да и в явление славы Его возрадуетесь и восторжествуете» (1 Петра 4:13). Всем Своим ученикам Спаситель говорит: «Чашу Мою будете пить, и крещением, которым Я крещусь, будете креститься» (Матфей 20:23). Ещё Давид сказал: «Что воздам Господу за все благодеяния Его ко мне? Чашу спасения прииму и имя Господне призову» (Псалом 115: 3 – 4). И это та же чаша, включающая, прежде всего, крест. Без причастия невозможно иметь счастья. (Русский язык отлично передаёт взаимосвязь понятий). А значит, нам надо пересмотреть своё понятие о счастье, наполнив это слово истинным богатым глубоким содержанием. Счастье – это переживание всего, что пережил Христос, что возможно только при условии, если Он в нас. Это-то и есть сущность счастья, и даже блаженства, как и говорит апостол Пётр: «От Божественной силы Его даровано нам всё потребное для жизни и благочестия, через познание Призвавшего нас славою и благостию, которыми дарованы нам великие и драгоценные обетования, дабы вы через них соделались причастниками Божеского естества, удалившись от господствующего в мире растления похотью» (2 Петра 1: 3 – 4). Ключ же к истинному причастью, вкушению Христа, есть полная покорность Ему, как Он Сам и сказал: «Моя пища есть творить волю Пославшего Меня и совершить дело Его» (Ев. от Иоанна 4:34).
В посланиях апостола Павла есть ещё одно очень важное место о чаше: «Не можете пить чашу Господню и чашу бесовскую; не можете быть участниками в трапезе Господней и в трапезе бесовской» (1 Коринфянам 10:21). Это то же, о чём сказано в законе Моисеевом: «Поля твоего не засевай двумя родами семян» (Левит 19:19), и о чём сказал Сам Христос: «Никто не может служить двум господам: ибо или одного будет ненавидеть, а другого любить; или одному станет усердствовать, а о другом нерадеть. Не можете служить Богу и маммоне* » (Матфей 6:24). Между чашей бесовской и трапезой бесовской, как я понимаю, есть различие, хотя они и из одного источника. Чаша бесовская (напиток) – это всё чувственное, безсловесное и опьяняющее, подготавливающее пьющего всё это к восприятию трапезы бесовской. Прежде всего, это сфера развлечений. К этой же области, конечно, относятся различные языческие практики медитации и отключения сознания. Трапеза – это, наоборот, информационный продукт этого мира, вдохновляемый диаволом и его бесами: это языческая идеология и философия. Чаша бесовская делает человека слабым и пассивным, и он почти без фильтра впитывает всё, что ему преподносят по средствам массовой информации, через систему образования и другие институты. Когда же человек воспринимает и Божественное, и сатанинское, то в его уме и душе, да и во всём его существе образуется ядовитая смесь. Примесь лжи в истине Писание называет закваской. Говоря вообще обо всей жизни, но особенно о причастии, Павел пишет: «Очистите старую закваску, чтобы быть вам новым тестом, так как вы безквасны, ибо Пасха наша, Христос, заклан за нас. Посему станем праздновать не со старою закваскою, не с закваскою порока и лукавства, но с опресноками чистоты и истины» (1 Коринфянам 5: 7 – 8). Эти слова, кроме всего, указывают, что совершать евхаристию следует именно на пресном хлебе, что традиционно нарушает православие, совершающее обряд на квасном хлебе (и не просто нарушает, но и отстаивает).
Во-вторых, причастие выражает соборность Церкви. Оно имеет две стороны, неотделимые одна от другой: единство каждого члена Церкви со своим Главой и единство членов Тела Христова между собой. При крещении человек присоединяется к единой соборной апостольской Церкви: «Все мы одним Духом крестились в одно тело». В причастии члены Тела поддерживают, укрепляют и углубляют это единство: «Чаша благословения, которую благословляем, не есть ли приобщение Крови Христовой? Хлеб, который преломляем, не есть ли приобщение Тела Христова? Один хлеб, и мы многие одно тело; ибо все причащаемся от одного хлеба» (1 Коринфянам 10: 16 – 17), который есть образ Того, Кто сказал о Себе: «Я есмь хлеб жизни». Поэтому каждый участвующий в евхаристии свидетельствует о себе следующее. Он имеет общение с Богом во Христе Иисусе. Он примирён с Господом и полностью покорен Ему; если он и согрешает, то кается и безкомпромиссно стоит против греха до победы. (Этого не ведает большинство современных так называемых христиан, которые не то, что не каются сами, но и отвергают обличение в явном грехе, да ещё и обижаются за это обличение). Он имеет общение со всеми братьями во Христе. Причастие не даёт ни малейшего места сектантству – отделению от единства апостольской веры, однажды преданной святым. Поместная община верующих, совершающая евхаристию, выражает единство со всей вселенской Церковью – детьми Божиими, обитающими по лицу всей земли, находящимися в разных общинах и даже деноминациях, а также единство со всеми детьми Божиими, жившими в прошедших веках на земле и ныне пребывающими с Господом на небесах.
В-третьих, плоть и кровь Христовы, к которым причащается церковь на евхаристии, – это духовная, а не материальная действительность. Иудеи поняли слова Иисуса материалистически, недоумевая: «Тогда Иудеи стали спорить между собою, говоря: как Он может дать нам есть Плоть Свою?» и, в конце концов, заключив: «Какие странные слова! кто может это слушать?» (Ев. от Иоанна 6: 52, 60). Возможно, и невежественные язычники в первые века существования Церкви свои обвинения против христиан в каннибализме основывали именно на евангельских словах Христа о вкушении Его плоти и крови. Но это духовная действительность. И всё же, действительность, а не просто символ, как это принято считать в баптизме. Кровь есть жизнь – это многократно повторяется во всём Писании. Но нам сказано также, что плоть и кровь не могут наследовать Царства Божиего. Значит, воскресшее духовное тело не содержит крови, но обладает другим жизненным принципом. (Иными словами, наша нынешняя кровь, которую воспринял и пролил для нашего спасения Сын Божий, есть лишь частный случай крови). Воскресший Христос преображён и прославлен, но сохраняет все Свои человеческие качества, которыми Он обладал, живя на земле. Он сохраняет и шрамы от гвоздей и копья. И Духом Святым Он делает приходящих к Нему причастниками не только Божеского естества, но и Своей человеческой святой природы. Именно поэтому Иисус сказал: «Теперь иду к Пославшему Меня, и никто из вас не спрашивает Меня: куда идёшь? Но оттого, что Я сказал вам это, печалью исполнилось сердце ваше. Но Я истину говорю вам: лучше для вас, чтобы Я пошёл; ибо, если Я не пойду, Утешитель не приидет к вам; а если пойду, то пошлю Его к вам» (Ев. от Иоанна16: 5 – 7). Воскресший Христос Духом Святым может даровать нам Самого Себя, сделав нас причастниками Его смерти и воскресения. Все святые качества и весь подвиг Своей земной жизни Христос сохраняет в Своей воскресшей природе. И в день Пятидесятницы Господь сделал Себя доступным нам. В Духе Святом кровь Христа – её духовная сущность – циркулирует в церкви, очищая и животворя её, созидая единого нового человека во Христе Иисусе. При крещении человек присоединяется к Церкви, в причастии поддерживает жизненное общение со Христом и Его Телом. Ядущий плоть и пьющий кровь Христа всё больше обретает Его характер, преображается в Его образ и исполняется Его Духом. Дело не в самих хлебе и вине. Сам обряд для пребывающего во Христе и имеющего общение с братьями – исповедание славной действительности, а для живущего во грехе, своей независимой эгоистичной жизнью, – лжесвидетельство. И именно за это Господь сурово наказывает, так как святыня поруганной оставаться не может: «Кто будет есть хлеб сей или пить чашу Господню недостойно, виновен будет против Тела и Крови Господней. Да испытывает же себя человек, и таким образом пусть ест от хлеба сего и пьёт из чаши сей. Ибо, кто ест и пьёт недостойно, тот ест и пьёт осуждение себе, не рассуждая о Теле Господнем. Оттого многие из вас немощны и больны и немало умирает» (1 Коринфянам 11: 27 – 30).
Апостол Павел говорит: «Я от Самого Господа принял то, что и вам передал, что Господь Иисус в ту ночь, в которую предан был, взял хлеб и, возблагодарив, преломил и сказал: приимите, ядите, сие есть Тело Моё, за вас ломимое; сие творите в Моё воспоминание. Также и чашу после вечери, и сказал: сия чаша есть новый завет в Моей Крови; сие творите, когда только будете пить, в Моё воспоминание. Ибо всякий раз, когда вы едите хлеб сей и пьёте чашу сию, смерть Господню возвещаете, доколе Он придёт» (1 Коринфянам 11: 23 – 26). Воспоминание означает больше, чем только периодические воспоминания, между которыми имеет место забвение. Это постоянное памятование, жизнь в непрерывном причастии. А внешняя сторона – хлебопреломление – есть, прежде всего, проверка для каждого, а во-вторых, исповедание, или внешнее свидетельство о той внутренней Христовой жизни, которой живёт причащающийся. А потому, говоря: «смерть господню возвещаете», апостол не ограничивает значение своих слов лишь свидетельством самого обряда, но говорит, прежде всего, о внутреннем состоянии церкви. Живущий в непрерывном общении со Христом самой своей жизнью возвещает распятого и воскресшего Христа, пришедшего в нашей плоти.
«Возлюбленные! не всякому духу верьте, но испытывайте духов, от Бога ли они, потому что много лжепророков появилось в мире. Духа Божия (и духа заблуждения) узнавайте так: всякий дух, который исповедует Иисуса Христа, пришедшего во плоти, есть от Бога; всякий дух, который не исповедует Иисуса Христа, пришедшего во плоти, не есть от Бога, но это дух антихриста, о котором вы слышали, что он придёт и теперь есть уже в мире» (1 Иоанна 4:1 – 3). А. Кураев, и вместе с ним большинство современных христиан, считает этот апостольский критерий устаревшим и недостаточным в наше время. Но не может того быть, чтобы устарели апостольские Писания. Они нуждаются в раскрытии и толковании, но никак не в дополнении. Во-первых, речь идёт именно об Иисусе Христе. Имя – не пустой звук, но выражение личности, характера его носителя. А мы знаем, что есть другой Иисус, как говорит апостол Павел, и есть множество лжехристов, о чём предвозвестил Сам Сын Божий. Во-вторых, речь идёт не только о человеческом теле Христа, но и о Его мистическом Теле – Церкви. Конечно, апостол не ограничивает своё слово Человеком Иисусом Христом, когда говорит: «И безпрекословно — великая благочестия тайна: Бог явился во плоти, оправдал Себя в Духе, показал Себя Ангелам, проповедан в народах, принят верою в мире, вознёсся во славе» (1 Тимофею 3:16), но дополняет его следующими величественными словами: «Христос в вас, упование славы» (Колоссянам 1:27). Тайна, секрет, единственный источник благочестия – конечно, эти слова о нас, а не только об Иисусе Христе. Таким образом, надо не критиковать и не дополнять апостолов, а придавать должное значение их словам – и тогда увидим, что в их Писаниях заключены абсолютно все истины Божественного откровения. Обратим внимание на порядок слов в кратком символе веры апостола Павла (1 Тимофею 3:16). Если не разуметь истину о единстве Тела со своим Главой, то порядок представляется неправильным. Ведь Иисус сначала вознёсся во славе, а лишь потом проповедан в народах и принят верою в мире. Но, конечно, апостол не ошибается, но пишет так с намерением. Полное вознесение Христа – это вознесение и церкви с последующим небесным браком. В другом своём послании апостол Павел, единственный апостол, которому была открыта тайна Церкви – Тела Христова, – говорит о Главе и Церкви как об одном новом человеке, подобно как муж и жена есть один человек (см. Ефесянам 2:15).
Итак, причастие – это больше, чем периодическое явление. Оно должно быть безпрерывным. Вкушение Христа – это жизнь в молитвенном единении с Ним; это чтение Священного Писания и размышление над ним (вкушение слова Божиего и пережёвывание его), а также общение с детьми Божиими и чтение трудов святых; и главное – жизнь в подчинении слову Божиему: лишь таким образом оно усваивается.
Что же касается самого обряда евхаристии, то Священное Писание совершенно ясно свидетельствует, что он может остаться только пустым обрядом, не имеющим никакой силы. Внимательное прочтение послания Лаодикии показывает, что Христос не признаёт причастием и вечерей Господней соответствующий обряд, если участвующие в нём не имеют общения с Ним и не подчиняются Ему как Господу: «Се, стою у двери и стучу: если кто услышит голос Мой и отворит дверь, войду к нему, и буду вечерять с ним, и он со Мною» (Откровение 3:20). Значит, игнорирующий стук Иисуса не вечеряет с Ним, что бы он ни фантазировал. А это опровергает всю католическо-православную доктрину пресуществления и их идею механического действия мессы и литургии. Их вера в эту доктрину – буквального пресуществления хлеба и вина в плоть и кровь Спасителя – только сильнее осуждает их за их же практику «причащения» всех подряд. Апостол Павел называет причастие Пасхой Господней, а по поводу Пасхи Моисею было дано постановление вечное: «Если же поселится у тебя пришлец и захочет совершить Пасху Господу, то обрежь у него всех мужеского пола, и тогда пусть он приступит к совершению её и будет как природный житель земли; а никакой необрезанный не должен есть её» (Исход 12:48). Конечно, православие считает обрезанными всех, крещённых во младенчестве и имеющих на шее крестик. Но считает ли так Господь? Мы уже рассуждали о подлинном крещении в предъидущей главе. Крест должен быть внутри, а не снаружи. В Ветхом Завете есть также  аналогичный запрет: «Не изливай крови жертвы Моей на квасное» (Исход 23:18; 34:25). А что представляют из себя «миряне», вовсе даже не знакомые с учением Православной церкви, «причащающиеся» на всякий случай, чисто из суеверных побуждений, – если не квасное?
Однако всё выше сказанное отнюдь не означает, что само хлебопреломление – только образ причастия. Вкушающим вечерю Господню достойно Христос, без сомнения, подаёт особую питающую и укрепляющую благодать Духа Святого. Имеющий общение со Христом соприкасается на евхаристии с духовной действительностью Тела Христова. Но это не означает, что Бог особым образом преобразует или заряжает сами  хлеб и вино. Вообще напрасно протестанты так легко относятся к символам, образам и метафорам. Когда Иисус говорит: «Я есмь путь», «Я есмь дверь», «Я есмь истинная виноградная лоза» – Он не просто выражается образным языком. Вернее сказать, образный, символичный язык – это не что-то оторванное от реальности, а точные термины, выражающие духовные принципы. Нам надо пересмотреть наши лингвистические понятия, такие как переносное значение и метафора, так как в учебных заведениях их нам толковали чисто материалистически. Следует восходить разумением к принципу, а не останавливаться на частных случаях этих понятий, оставляющих в стереотипном мышлении соответствующие картинки. Например, путь – это не только перемещение в пространстве, но и способ решения задачи; а дверь – не только та, что вращается на петлях, но и диалоговое окно на экране компьютера, ключ к которому – пароль. Если Господь ставит истину и жизнь рядом с путём, и ко всем словам равно относя утверждение: «Я есмь», то у нас нет оснований считать Его определение: «Я есмь путь» только сравнением. В противном случае, нам придётся считать сравнением и слова: «Я есмь истина и жизнь», что значит перечеркнуть Евангелие.   















От Ветхого Завета – к Новому: от временного – к вечному, от тени и образов – к сущности

Вот наступают дни, говорит Господь, когда Я заключу с домом Израиля и с домом Иуды новый завет, не такой завет, какой Я заключил с отцами их в тот день, когда взял их за руку, чтобы вывести их из земли Египетской; тот завет Мой они нарушили, хотя Я оставался в союзе с ними, говорит Господь. Но вот завет, который Я заключу с домом Израилевым после тех дней, говорит Господь: вложу закон Мой во внутренность их и на сердцах их напишу его, и буду им Богом, а они будут Моим народом. И уже не будут учить друг друга, брат брата, и говорить: "познайте Господа", ибо все сами будут знать Меня, от малого до большого, говорит Господь, потому что Я прощу беззакония их и грехов их уже не воспомяну более (Иеремия 31: 31 – 34).

И заключу с ними завет мира, завет вечный будет с ними. И устрою их, и размножу их, и поставлю среди них святилище Моё на веки. И будет у них жилище Моё, и буду их Богом, а они будут Моим народом. И узнают народы, что Я Господь, освящающий Израиля, когда святилище Моё будет среди них во веки (Иезекииль 37: 26 – 28).

Если бы христиане, от первых веков Церкви до сего дня, твёрдо держали в сердцах и умах вечную перспективу и характер Нового Завета, – они бы не впали во многие недопонимания и заблуждения.
Ещё до Боговоплощения, при ветхозаветном устроении, Господь многократно повторял Своему народу слова «завет вечный». В прошлых главах мы говорили об этом, разрешая кажущееся противоречие. Синайские постановления и завет многократно называются в Писании вечными и неизменными. И всё же, пророки предвозвещали Новый Завет, который Бог намеревался заключить с Израилем и через него – со всеми народами, привив их к корню и соку израильской маслины. Апостолы разрешают этот вопрос, снимая иудейское покрывало неразумения: «Закон, имея тень будущих благ, а не самый образ вещей…» (Евреям 10:1). Та духовная реальность, на которую указывали образы, – вечная и неизменная. Карта местности может истрепаться, но это вовсе не отменяет саму местность. Эскиз может потеряться, но это вовсе не означает, что изображённая на нём деталь или изделие перестаёт работать. И когда во Христе исполнилось всё, на что указывали эти образы, то надобность в последних отпала. Тень будущего сменилась настоящим; зрение «проходящих людей, как деревья» сменилось совершенной ясностью, так как Христос снял пелену, покрывало с глаз ветхозаветных верующих, отверзши им ум к уразумению Писаний, заключив с ними новый и вечный завет. 
Апостолы провозгласили рождение нового человека – перехода человечества на следующую и финальную ступень. Апостол Павел писал: «Первый человек Адам стал душею живущею; а последний Адам есть дух животворящий. Но не духовное прежде, а душевное, потом духовное. Первый человек — из земли, перстный; второй человек — Господь с неба. Каков перстный, таковы и перстные; и каков небесный, таковы и небесные. И как мы носили образ перстного, будем носить и образ небесного» (1 Коринфянам 15: 45 – 49). «Закон [Моисеев] был для нас детоводителем ко Христу, дабы нам оправдаться верою; по пришествии же веры, мы уже не под руководством детоводителя» (Галатам 3: 24 – 25). Первый человек был настроен на жизнь во времени, потому и были установлены для него периодические праздники, новомесячия и субботы. «Скиния… есть образ настоящего времени, в которое приносятся дары и жертвы, не могущие сделать в совести совершенным приносящего, и которые с яствами и питиями, и различными омовениями и обрядами, относящимися до плоти, установлены были только до времени исправления. Но Христос, Первосвященник будущих благ, придя с большею и совершеннейшею скиниею, нерукотворённою, то есть не такового устроения, и не с кровью козлов и тельцов, но со Своею Кровию, однажды вошёл во святилище и приобрел вечное искупление» (Евреям 9: 9 – 12). Новый человек настроен на вечность, и потому апостол и укоряет галатийскую церковь, сделавшую шаг назад, к ветхому завету: «Наследник, доколе в детстве, ничем не отличается от раба, хотя и господин всего: он подчинён попечителям и домоправителям до срока, отцом назначенного. Так и мы, доколе были в детстве, были порабощены вещественным началам мира; но когда пришла полнота времени, Бог послал Сына Своего Единородного, Который родился от жены, подчинился закону, чтобы искупить подзаконных, дабы нам получить усыновление… Тогда, не знав Бога, вы служили богам, которые в существе не боги. Ныне же, познав Бога, или, лучше, получив познание от Бога, для чего возвращаетесь опять к немощным и бедным вещественным началам и хотите ещё снова поработить себя им? Наблюдаете дни, месяцы, времена и годы. Боюсь за вас, не напрасно ли я трудился у вас» (Галатам 4: 1 – 5; 8 – 11). Этот гибрид – иудействующее христианство, – который так ясно и однозначно изобличил апостол Павел, весьма распространённое явление в христианстве, с самых первых дней Церкви до сего дня. Этим издавна болеют католичество и православие с их праздниками, обрядами и церемониями. (Несмотря на то, что православие осуждает ересь иудействующих, оно само, по сути,  иудействует, хотя и в другой форме). Иудействуют и Адвентисты Седьмого Дня, соблюдающие субботу и многие другие постановления закона Моисеева.
Если кому-то кажется, что Павел порицает галатийских христиан за языческие праздники, то он не понимает апостола. Об этом не могло быть и речи. Это ясно видно из его посланий. Апостол призывает не осуждать братьев за временное недопонимание: «Кто различает дни, для Господа различает; и кто не различает дней, для Господа не различает» (Римлянам 14:6) – и однозначно, безкомпромиссно отвергает всё идоложертвенное. Из этого различия ясно, что не о языческих праздниках пишет Павел галатам, а об иудейских, которые некогда были установлены Самим Богом. Позже появились и так называемые христианские праздники, что апостол, как минимум, приравнял бы к иудействованию. Многие же из христианских праздников (если не все) вобрали в себя явно языческие традиции и культовые элементы, что апостол определённо предал бы анафеме.
Впрочем, внимательное прочтение Послания Галатам покажет нам, что апостол говорит даже не о содержании и сущности праздничных обрядов, а о самой привязке ко времени – вещественному началу. И только невежество и самоугодие может придать либеральный смысл словам апостола из другого послания: «Итак никто да не осуждает вас за пищу, или питие, или за какой-нибудь праздник, или новомесячие, или субботу: это есть тень будущего, а тело — во Христе» (Колоссянам 2: 16 – 17). Апостол здесь отнюдь не даёт позволения праздновать праздники по своему усмотрению, но напротив, говорит о непраздновании иудейских праздников христианами. Он говорит следующее: «Итак, никто да не осуждает вас за то, что вы не соблюдаете прошлых обрядово-церемониальных постановлений иудейского закона, потому что он был всего лишь тенью будущих благ. Вы же имеете самый образ вещей». И в контексте этого уместно напомнить слова Иренея о законе Моисеевом и Церкви: «…Мы не имеем нужды ни в каком законе в качестве воспитателя; вот, мы говорим с Отцем и стоим пред Ним лицем к лицу, сделавшись младенцами в злобе и укрепившись в праведности и благопристойности. Ибо закон не будет больше говорить: "не прелюбодействуй" тому, кому никогда более не приходят (на мысль) похотливые пожелания в отношении к чужой жене; и закон не будет больше говорить: "не убий" тому, кто удалил от себя всякий гнев и всякую вражду; не будет говорить: "не пожелай дома ближнего своего, ни вола его, ни осла его" тем, которые совершенно не заботятся о земных вещах, но собирают небесные плоды; и не будет говорить: "Око за око и зуб за зуб" (Исход 21:24) тому, кто никого не считает своим врагом, но всех своими ближними; поэтому он никогда не может простирать свои руки для отмщения. Нельзя требовать десятины от того, кто всё своё имение приносит Богу и оставляет отца, мать и всё своё родство и последует Слову Божию. И не заповедано проводить день в покое и досуге тому, кто каждый день соблюдает субботу, т. е. в храме Божием, который есть тело человека, совершает достойное служение Богу и всякий час творит правду. Ибо Я "Милости хочу, а не жертвы, – говорит Он, – и боговедения, а не всесожжения" (Осия 6:6). И это ответ всем иудействующим, создающим некий гибрид Ветхого и Нового Заветов и живущим на уровне Ветхого Завета.
Устремлённость к вечности – один из атрибутов Церкви, и это ответ на многие вопросы, относительно которых богословы наплодили немало спорных мнений. Заключивший завет с Господом уже сейчас переходит в вечность, и не может погибнуть так же определённо, как и тот, кто уже пребывает в небесах. Хотя и сказано: «Если живёте по плоти, то умрёте» (Римлянам 8:13), но сказано также: «Те, которые Христовы, распяли плоть со страстями и похотями» (Галатам 5:24). И хотя распятие – это длительный процесс, – по-настоящему заключивший завет с Господом, то есть давший полное согласие на смерть, однозначно будет соблюдён и сохранён к жизни вечной и доведён до должного состояния. Это ответ на многовековой сотериологический спор, и этот ответ имеет основание в вечности Церкви. Наш переход в вечность должен совершиться уже сейчас, пока мы ещё во времени, и это время нам дано именно для того, чтобы мы научились жить по принципам вечности. Когда апостол Иоанн провозгласил: «Дети! Последнее время» (1 Иоанна 2:18), он не сгущал краски и не ошибся в пророчестве, но объявил о наступлении новой эпохи – последнего и вечного завета Божиего с человеком, завета, в котором Бог полностью раскрыл Свою волю и всё даровал нам, ожидая лишь, чтобы мы принимали и усваивали Его благодать. Не будет новых периодов домостроительства (периодов диспенсации), новых заветов; впереди только вечность. Сколько бы ни длилась отсрочка, – это последняя эпоха. Именно об этом пишет и апостол Пётр: «Одно то не должно быть сокрыто от вас, возлюбленные, что у Господа один день, как тысяча лет, и тысяча лет, как один день» (2 Петра 3:8). Также и слова апостола Павла, обращённые к коринфской церкви: «Я вам сказываю, братия: время уже коротко, так что имеющие жён должны быть, как не имеющие; и плачущие, как не плачущие; и радующиеся, как не радующиеся; и покупающие, как не приобретающие; и пользующиеся миром сим, как не пользующиеся; ибо проходит образ мира сего» (1 Коринфянам 7: 29 – 31) – отнюдь не свидетельствуют об его эсхатологической безграмотности, ибо в своём другом послании он опровергает мнение, будто уже в его веке наступает день Христов: «Молим вас, братия, о пришествии Господа нашего Иисуса Христа и нашем собрании к Нему, не спешить колебаться умом и смущаться ни от духа, ни от слова, ни от послания, как бы нами посланного, будто уже наступает день Христов. Да не обольстит вас никто никак: ибо день тот не придёт, доколе не придёт прежде отступление и не откроется человек греха, сын погибели, противящийся и превозносящийся выше всего, называемого Богом или святынею, так что в храме Божием сядет он, как Бог, выдавая себя за Бога» (2 Фессалоникийцам 2: 1 – 4). Значит, не о количестве лет говорят апостолы, а о принципе, рубеже, о наступлении последней эпохи (сколько бы она ни длилась), данной нам для подготовки к вечному высшему типу бытия, свободному от многих наших нынешних земных потребностей, привязанностей и забот. Также и в Послании Евреям, говоря, что Христос явился для искупления «однажды, к концу веков» (см. Евреям 9:26), апостол указывает не на хронологию, а на принцип: Христос пришёл, чтобы перевести всех послушных Ему из времени в вечность. Церковь принадлежит вечности. Хотя она пока ещё живёт во времени, она уже вошла в сферу вечности. Для неё уже всё исполнилось (в отличие от ветхозаветных святых, которые только ожидали исполнения обетований в будущем), она имеет полноту во Христе. Она должна расти и исполняться Духом, но это уже вопрос степени и количества, а не положения. Эта позиция апостолов однозначно отвергает идею земной оседлости Церкви, тем более её союза с политической системой мира сего – особенно во свете последнего времени. Небесное призвание Церкви разом проливает свет, давая ответ на множество вопросов.
На другой разряд вопросов разом отвечает сущность Нового Завета – переход от образов к сущности, что во всей полноте раскрыто в Послании Евреям. Эта истина безкомпромиссно осуждает введение в церковную практику обрядов и церемоний, берущих свой прототип в Ветхом Завете. Апостолы говорят, что обряды должны смениться их духовной сущностью, воплощающейся в нас самих, а не новыми обрядами, несколько видоизменёнными. То, что установил Христос, – водное крещение и хлебопреломление,*  – это одно, а то, что позднее ввели в церковную практику люди, – не только не имеет библейского основания, но и не соответствует самому духу Писания. Приведу лишь один пример. Это образ ветхозаветной скинии и храма Соломона. По ясному апостольскому учению, скиния и храм есть прообраз Церкви – Тела Христова: «Разве не знаете, что вы храм Божий, и Дух Божий живёт в вас? Если кто разорит храм Божий, того покарает Бог: ибо храм Божий свят; а этот храм — вы» (1 Коринфянам 3: 16 – 17). «Не знаете ли, что тела ваши суть храм живущего в вас Святаго Духа, Которого имеете вы от Бога, и вы не свои? Ибо вы куплены дорогою ценою» (1 Коринфянам 6: 19 – 20). «И я, Иоанн, увидел святый город Иерусалим, новый, сходящий от Бога с неба, приготовленный как невеста, украшенная для мужа своего. И услышал я громкий голос с неба, говорящий: се, скиния Бога с человеками, и Он будет обитать с ними; они будут Его народом, и Сам Бог с ними будет Богом их» (Откровение 21: 2 – 3). Церковь также называется в Писании домом Божиим; её созидание от апостолов до наших дней всеми богословами называется домостроительством: «Приступая к Нему, камню живому, человеками отверженному, но Богом избранному, драгоценному, и сами, как живые камни, устрояйте из себя дом духовный, священство святое» (1 Петра 2: 4 – 5). Но Православная церковь совершенно безосновательно заявляет, что ветхозаветный храм есть прообраз храма новозаветного, причём под этим новозаветным храмом понимает именно здание. Отсюда смещение понятий: слово «церковь» большинство людей ассоциирует именно со зданием храма. Я не говорю, что следует отвергнуть все молитвенные дома, где собираются верующие; но этим домам не следует придавать обрядово-культурного значения, но лишь практически-бытовое.
То же следует сказать и о церковных традиционных богослужениях и литургиях, не находящих в апостольских Писаниях ни малейшего основания. Всё это иудействование. Литургия в переводе с греческого – служение. И служение, которое угодно Богу, не имеет ничего общего с традиционными обрядами и церемониями, за которыми почти совершенно теряется из виду Сам Христос, которые заменяют живую понятную проповедь слова Божиего и делают практически невозможным, да и ненужным общение между прихожанами. Вот Божественная литургия, которую должен служить каждый верующий: «Итак умоляю вас, братия, милосердием Божиим, представьте тела ваши в жертву живую, святую, благоугодную Богу, для разумного служения вашего, и не сообразуйтесь с веком сим, но преобразуйтесь обновлением ума вашего, чтобы вам познавать, что есть воля Божия, благая, угодная и совершенная… И как, по данной нам благодати, имеем различные дарования, то, имеешь ли пророчество, пророчествуй по мере веры; имеешь ли служение, пребывай в служении; учитель ли, — в учении; увещатель ли, увещевай; раздаватель ли, раздавай в простоте; начальник ли, начальствуй с усердием; благотворитель ли, благотвори с радушием» (Римлянам 12: 1 – 2 ,6 – 8).
Эта глава отнюдь не совершенна и не исчерпывает затронутую тему, но всё же даёт верное направление для размышления.







Церковь и государство

…И во дни тех царств Бог небесный воздвигнет царство, которое вовеки не разрушится, и царство это не будет передано другому народу; оно сокрушит и разрушит все царства, а само будет стоять вечно,  так как ты видел, что камень отторгнут был от горы не руками и раздробил железо, медь, глину, серебро и золото (Даниил 2: 44 – 45).

И седьмой Ангел вострубил, и раздались на небе громкие голоса, говорящие: царство мира соделалось царством Господа нашего и Христа Его, и будет царствовать во веки веков.  И двадцать четыре старца, сидящие пред Богом на престолах своих, пали на лица свои и поклонились Богу, говоря: благодарим Тебя, Господи Боже Вседержитель, Который еси и был и грядёшь, что ты приял силу Твою великую и воцарился. И рассвирепели язычники; и пришёл гнев Твой и время судить мёртвых и дать возмездие рабам Твоим, пророкам и святым и боящимся имени Твоего, малым и великим, и погубить губивших землю (Откровение 11: 15 – 18).

Иисус отвечал: Царство Моё не от мира сего; если бы от мира сего было Царство Моё, то служители Мои подвизались бы за Меня, чтобы Я не был предан Иудеям; но ныне Царство Моё не отсюда. Пилат сказал Ему: итак Ты Царь? Иисус отвечал: ты говоришь, что Я Царь. Я на то родился и на то пришёл в мир, чтобы свидетельствовать об истине; всякий, кто от истины, слушает гласа Моего (Евангелие от Иоанна 18: 36 – 37).

Вопрос позиции церкви по отношению к государству делит христианство на два противоположных лагеря. Одни одобряют, поощряют и осуществляют союз церкви с государством, другие категорически против него. Католичество и православие издавна ассоциируются с понятием «государственная религия». Протестантизм, выступивший оппозицией государственной церкви, сам, тем не менее, стал государственной религией в тех странах, где победил. Но всё же, именно из среды протестантов вышло наибольшее количество противников идеи государственной церкви. Тем не менее, и в истории православия имели место движения несогласных с политизацией церкви (например, движение нестяжателей XV – XVI вв.), и в католичестве были люди (в основном, в монашестве), не имеющие ничего общего с политикой.
Но обратимся к началу истории церкви, когда она ещё была единой, в том числе и в этом вопросе. От самого момента рождения Церкви ей не могло даже прийти на ум задаться вопросом возможности сотрудничества с кесарем (цезарем), то есть с мирской властью, так как сама эта власть постоянно гнала и преследовала её (с некоторыми затишьями и перерывами), всеми силами пытаясь истребить. Единственная возможность мира с государством заключалась в отречении от Христа в пользу императора и язычества. О каком-либо взаимном сотрудничестве не могло быть и речи.
Но вот, в начале IV века император Константин принимает христианство и провозглашает его государственной религией. Христианство теперь не гонится, а поощряется. Многие христиане по приглашению императора занимают государственные посты. Сам император становится  во главе церкви, и церковь сливается с государством. Называться христианином стало почётно и выгодно, что породило немыслимый до этого класс людей – фальшивых христиан. Затем церковь извлекает из ножен меч, вложенный туда властным повелением Спасителя. Следуют действия и события, позорным пятном на многие века омрачившие репутацию церкви, – крестовые походы и прочие «священные» войны, зверские расправы безпощадной инквизиции. Чем же было всё это? Верной частной интерпретацией заповедей Христа и учения Его апостолов в иных исторических условиях – или прямым отступлением от евангельских принципов? Отчасти ответ на этот вопрос уже дан. Но давайте рассудим более основательно.

Для начала обратимся к пророчеству Даниила. В видении царя Навуходоносора, истолкованном Даниилом, представлена вся история мировых империй – от Вавилонской во главе с Навуходоносором до последней – Нового Мирового Порядка во главе с антихристом. Затем следует пророчество: «И во дни тех царств Бог небесный воздвигнет царство, которое вовеки не разрушится, и царство это не будет передано другому народу; оно сокрушит и разрушит все царства, а само будет стоять вечно» (Даниил 2:44). То есть нам предсказано буквальное царство Христа и Его Церкви на земле. В контексте нашей темы необходимо разрешить вопрос: исполнилось ли это пророчество при Константине Великом или же его исполнение ожидается в будущем? Ответ не сложен. Империя Константина и вся дальнейшая история «христианских» государств, цезарепапизма и папоцезаризма *  отнюдь не представляет собой обещанного Царства Божиего на земле.
Во-первых, сопоставляя и рассматривая в совокупности все пророчества Даниила, Захарии и других пророков Ветхого Завета, а также пророчества Иоанна богослова, мы однозначно видим, что царство Христа наступит в конце истории мира – в строго хронологическом смысле.
Во-вторых, сказано, что камень (Христос) сокрушит истукана (царство мира сего). Это означает внезапный, резкий и навеки победоносный удар. Но соответствует ли этому критерию длительная политическая борьба, междоусобицы и интриги, а также изнурительные крестовые походы? Если даже согласиться, что во множестве стран христианство восторжествовало, то это случилось далеко не во всём мире. А царство Христа будет всемирным и абсолютным. И оно наступит одномоментно, а не постепенно. Несогласные могут привести в пример притчи Христа о горчичном зерне и закваске, действующей постепенно (13 гл. Матфея). Однако эти притчи никак нельзя понимать в политическом смысле. Как тогда объяснить воцарение антихриста, если по этой логике весь мир должен постепенно всё больше христианизироваться? Тогда не пришёл бы антихрист, а Иисус Христос закономерно взошёл бы на царский трон, не зная оппозиции. Но согласно Писанию, Христос воцарится на земле после суда над антихристом и его сторонниками. Возмездие губившим землю будет внезапным и полным. Разве это исполнилось? Губители всё безпощаднее губят землю всеми доступными научными методами. Но второе пришествие Христа положит конец этим беззакониям. Нет никаких оснований считать сказанное в 20-й главе Откровения образным и символическим описанием. Тысяча лет – это тысяча лет. В Библии всегда можно отличить буквальное описание от образов. Но когда церковь поверила в то, что Царство Божие уже наступает (при Константине), ей пришлось толковать эти тысячу лет образно, причём переставляя апокалиптические события местами, совершенно безосновательно. Такие толкователи говорят, что Христос уже царствует, сатана уже связан, а освобождение его на малое время будет временем антихриста. Такое толкование вызывает к себе массу вопросов, так как содержит явные нестыковки. Достаточно того, что Откровение ясно говорит: тысячелетнее царство Христа наступит после сражения с антихристом, а никак не до него. Да, мы уже имеем победу над диаволом, если соблюдаем заповеди Божии во Христе Иисусе, и в этом смысле он связан. Наше повиновение Христу есть необходимая предпосылка Его воцарения на земле. И в этом смысле (а не в политическом) и следует понимать притчи о горчичном зерне и закваске. Но не об этом сказано в 20-й главе Откровения, а о полном низложении сил тьмы, о чём говорит и другой пророк: «И будет в тот день, говорит Господь Саваоф, Я истреблю имена идолов с этой земли, и они не будут более упоминаемы, равно как лжепророков и нечистого духа удалю с земли» (Захария 13:2). Тысячелетнее царство покажет нам то, чего мы никогда не видели: безгрешную историю человечества с совершенным торжеством добра (хотя грех и смерть ещё будут присутствовать, но будут совершенно низложены и покорены). И именно для этой истории Господь дарует эту отсрочку перед вечностью (история без времени невозможна).
В-третьих, царство мира сего явно противостоит Царству Божиему, что закономерно выльется в финальный бунт антихриста. Поэтому не может быть и речи о каком-то слиянии царств или о покорении царства мира сего с тем, чтобы оно стало органом Царства Божиего. Зверь остаётся зверем, как ни дрессируй его: «Врачевали мы Вавилон, но не исцелился; оставьте его, и пойдём каждый в свою землю, потому что приговор о нём достиг до небес и поднялся до облаков» (Иеремия 51:9). Покаяние и обращение к Богу отдельных правителей никогда не изменяло систему, её звериный характер. История показала, что «христианские» государства не менее зверские, чем языческие. Поэтому невелика разница между цезарепапизмом и папоцезаризмом.

Теперь обратимся к Самому Иисусу Христу и посмотрим на Его жизнь и поведение. Какова была Его политическая и социальная позиция? Он даже не рассматривал Свою жизнь в этом контексте, и именно за это был не понят и не принят иудейским обществом, ожидавшим именно политического лидера-освободителя. «Некто из народа сказал Ему: Учитель! скажи брату моему, чтобы он разделил со мною наследство. Он же сказал человеку тому: кто поставил Меня судить или делить вас? При этом сказал им: смотрите, берегитесь любостяжания, ибо жизнь человека не зависит от изобилия его имения»  (Лука 12: 13 – 15). Он пришёл решить проблему зла в её корне, а не в частных проявлениях. Он пришёл не для того, чтобы навести порядок среди грешного старого человечества, а для того, чтобы создать новое святое человечество. Перед Пилатом Христос показал, что Он есть Царь Иудейский, но отнюдь не в политическом смысле (что Пилат определённо понял, так как в противном случае, судил бы Его как политического мятежника, и его рука первая была бы на Подсудимом): «Иисус отвечал: Царство Моё не от мира сего; если бы от мира сего было Царство Моё, то служители Мои подвизались бы за Меня, чтобы Я не был предан Иудеям; но ныне Царство Моё не отсюда» (Иоанн 18:36). Слово «ныне» означает, что в будущем наступит Его (вместе с Церковью) царство на земле: «И поют новую песнь, говоря: достоин Ты взять книгу и снять с неё печати, ибо Ты был заклан, и Кровию Своею искупил нас Богу из всякого колена и языка, и народа и племени, и соделал нас царями и священниками Богу нашему; и мы будем царствовать на земле» (Откровение 5: 9 – 10). Но закончилось ли это «ныне»? Провозгласил ли ангел, как предсказано в Откровении: «Царство мира соделалось царством Господа нашего и Христа Его, и будет царствовать во веки веков!» (Откровение 11:15)? Конечно, нет.

Когда-нибудь потом наступит Божие время,
и мудрая Любовь взойдёт на царский трон;
и кто-то вроде нас закинет ногу в стремя,
чтоб ехать не на брань, а к Богу на поклон.
Но нынче целый мир идёт на нас войною…

В прошлой главе мы говорили о небесной ориентации Церкви. Христиане многократно названы странниками и пришельцами, и так должно быть до второго пришествия Христа. С наступлением Нового Завета земная теократия прекратилась (до того момента, пока не наступит во вселенском масштабе). В Ветхом Завете, который предназначался для первого земного человека, за богоугодную, праведную жизнь народу Божиему давалось обетование безопасности, благоденствия и даже земного господства. В Новом Завете, в который вступает второй человек, рождённый от Господа с неба, не то, что нет никаких подобных обещаний, но сказано, что за одно только желание жить благочестиво человек будет подвергаться гонениям (2 Тимофею 3:12). Политическое господство оставлено язычникам. И первая церковь понимала это, придерживаясь этого принципа. И Царство Божие (в его главном, духовном аспекте) поистине распространялось и крепло. Но церковь и не помышляла о политизации Царства Божиего, хотя могла при желании захватить власть в свои руки. Тертуллиан свидетельствует, что в его время (II – III вв.) во многих городах Римской империи христиан было подавляющее большинство. Но если бы церковь поступила так, она бы уподобилась своим гонителям. Тертуллиан также пишет, что в Гефсимании Христос навсегда вложил меч в ножны, когда сказал Петру, извлёкшему меч для защиты Учителя: «Возврати меч твой в его место, ибо все, взявшие меч, мечом погибнут; или думаешь, что Я не могу теперь умолить Отца Моего, и Он представит Мне более, нежели двенадцать легионов Ангелов? Как же сбудутся Писания, что так должно быть?» (Матфей 26: 52 – 54). Повинуясь слову Учителя, христиане первых веков добровольно оставались гонимыми, даже будучи большинством. И нет никакого основания для перемены этого положения вещей. Мир остаётся врагом Церкви, в каком бы обличии он ни представал – как открытый враг или в личине друга. Кроме того, христианам заповедано жить в ожидании второго пришествия Христа, а идея земного политического благоустройства явно противоречит этому. Это значит, подобно лукавому рабу, говорить в сердце своём: «Не скоро придёт Господин мой» (Матфей 24:48). Ожидание с небес Сына Божиего не означает бездейственного сидения на чемоданах, но однозначно отвергает вростание корнями в землю. Но церковь была обольщена возможностью мирового земного господства. Сын Человеческий отверг земное владычество, предложенное Ему диаволом. То же должна была сделать и церковь, последуя своему Главе. Что причитается Ему, то же должно испытать и Его Тело: «Помните слово, которое Я сказал вам: раб не больше господина своего. Если Меня гнали, будут гнать и вас; если Моё слово соблюдали, будут соблюдать и ваше. Но всё то сделают вам за имя Моё, потому что не знают Пославшего Меня» (Ев. от Иоанна 15: 20 – 21). Но лесть была тонкой, и утомлённая гонениями церковь согласилась на союз с кесарем, впрягшись в чужое ярмо с неверным. Пересечение интересов ещё не означает единой цели. Поэтому старейшины иудейские решительно отказали предлагавшим помощь в реставрации города: «И услышали враги Иуды и Вениамина, что возвратившиеся из плена строят храм Господу Богу Израилеву; и пришли они к Зоровавелю и к главам поколений, и сказали им: будем и мы строить с вами, потому что мы, как и вы, прибегаем к Богу вашему, и Ему приносим жертвы от дней Асардана, царя Сирийского, который перевел нас сюда. И сказал им Зоровавель и Иисус и прочие главы поколений Израильских: не строить вам вместе с нами дом нашему Богу; мы одни будем строить дом Господу, Богу Израилеву» (Ездра 4: 1 – 3). Цель царства мира сего – исключительно в плоскости земных интересов, земного благосостояния. И заключив союз с государством, церковь изменила небесной цели. Кесарь просто использует церковь в своих интересах. Между ними не может быть никакой «симфонии». И, как уже было сказано выше, практически не отличаются друг от друга цезарепапизм и папоцезаризм. В последнем случае лидер духовенства (если его только можно так назвать) сам, по сути, становится кесарем, подчиняя духовные интересы политическим земным целям и ставя закон Божий и христианские ценности себе на службу. Господь хочет возвысить человека к небесам, а кесарь стремится свести Царство Небесное на землю, сделав его своим придатком, политическим инструментом. История доказала, что сейчас, до второго пришествия Христа, политическое Царство Божие на земле – утопия. И церковь теряет своё призвание, становясь государственным институтом. Но прежде всего, она изменяет своему Главе, ставя на Его место кесаря. А значит, в решающий момент послушает его более, нежели Бога. А в преддверии режима антихриста это смертельно опасно.
Нам сказано повиноваться властям. Библия однозначно осуждает любой мятеж и революцию: «Всякая душа да будет покорна высшим властям, ибо нет власти не от Бога; существующие же власти от Бога установлены. Посему противящийся власти противится Божию установлению. А противящиеся сами навлекут на себя осуждение» (Римлянам 13: 1 – 2). Но власть кесаря законна только до тех пор, пока не простирается за пределы воли Божией. Если же кесарь идёт вразрез с Божией волей, то всякий подчиняющийся ему поклоняется ему, как Богу, а это есть грех против первой и главнейшей заповеди. И дающий присягу на верность кесарю тем самым ставит его превыше Бога. Апостол говорит, что начальник есть Божий слуга нам на добро (Римлянам 13:4). А в этом случае никакого добра от кесаря не исходит. Потому апостолы, предстоя перед властями, запрещавшими проповедовать о Христе, смело отвечали им: «Судите, справедливо ли пред Богом слушать вас более, нежели Бога?» (Деяния 4:19). Но это было не христианское правительство. Христианское правительство берёт на себя ещё больший грех, когда издаёт именем Бога и Христа нечестивые указы, – и тем, что грешит против 3-й заповеди, произнося имя Бога напрасно, и тем, что вводит в заблуждение народ.    

Однако неверно считать, что после Константина всё в церкви было неверно. Когда Израиль поставил над собой царя, – это огорчило Бога, так как не соответствовало Его воле. И Самуил обличил народ в этом грехе. «И сказал весь народ Самуилу: помолись о рабах твоих пред Господом Богом твоим, чтобы не умереть нам; ибо ко всем грехам нашим мы прибавили ещё грех, когда просили себе царя. И отвечал Самуил народу: не бойтесь, грех этот вами сделан, но вы не отступайте только от Господа и служите Господу всем сердцем вашим» (1 Царств 12:19 – 20). Так и церковь, поставив над собой царя, потерпела огромный ущерб, однако Господь не оставил её и совершил через неё много добрых дел.
Прежде всего, миссионеры распространяли Евангелие по всему миру. И те миссионеры были не чета современным. Они не просто говорили о Христе, но проповедовали полное Евангелие, глубоко работая над языками народов, которым они проповедовали. Это были истинные глубокие просветители, в отличие от наших легкомысленных современников. Церковь преуспела в воспитании в людях понятия закона Божиего. Грех и безбожие стали осуждаться, и появилось понятие естественной религии. То есть моральные общественные нормы стали прочно отождествляться с законом Божиим, и слово «безбожник» стало синонимом слова «беззаконник». Гражданские законы также основывались на законе Божием; конституция государства стала неотделимой от канонического права, то есть церковных заповедей.
Тайные общества много веков работали над ослаблением влияния церкви и полного отделения её от государства. Казалось бы, хорошо; зачем им пересекаться? Мы в самом начале говорили, что этот союз неугоден Богу. Однако эти акции преследуют далеко не благородные цели. Они проводят всё большую дехристианизацию общества, подготовляя дорогу антихристу. Лидеры большинства государств пока ещё клянутся на Библии при инаугурации. Однако по факту гражданские законы всё больше отрываются от Священного Писания – единственного источника и основания справедливых законов. Статью об отделении церкви от государства масонские лоббисты перетолковывают с точностью до наоборот. Первичное и подлинное значение этой статьи заключается в провозглашении свободы церкви, в том, что государство не имеет право вмешиваться в церковную жизнь. Перетолкованная статья ограничивает область свободы и деятельности церкви. В частности, это запрет на чтение Библии и молитвы в государственных учреждениях. Так произошло в американских школах во время и после второй мировой войны. Мир движется к полному отвержению Христа. Да, конечно, церковь сделала шаг назад, когда слилась с государством. Её духовная власть стала сильно ограничена политическим форматом. Можно сказать, что она сошла с Божественного на человеческий уровень, с новозаветного – на ветхозаветный. Но диаволу и его служителям невыносимо терпеть хоть какое-то христианское влияние. Он хочет полностью разорить церковь, ввергнув мир в диавольское состояние. Мы не должны отождествлять мирское правительство с сатанинскими тайными обществами, стремящимися свергнуть старый мировой порядок, хотя бы считавшийся с законом Божиим, и установить новый мировой порядок во главе с антихристом, – это то же, что отождествлять ветхого человека с диаволом. Именно поэтому нам велено молиться за имеющих власть. Сегодня мы уже вплотную приблизились к разрушению старого мирового порядка и установлению нового. Масонство уже настолько внедрилось во все сферы человеческой деятельности, особенно в политику, что правительства почти всех государств почти полностью слились с ним. Поэтому церкви сегодня необходимо тем более держаться от политики на расстоянии, в противном случае она отождествится с апокалиптической блудницей. Однако антихрист ещё не на троне, что означает: в политике пока есть несогласные, стоящие за старый порядок. Если же обратиться к прошлому – ещё до коммунистических антимонархических революций – то мы увидим многих царей-христиан, мужественно боровшихся с либерально-демократическим масонским движением, и они определённо не потеряют награды своей. Они рисковали своей жизнью, и многие отдали её в этой борьбе; вся их жизнь была трудом и подвигом. Среди них можно особенно выделить русского царя Николая I (годы правления: 1825 – 1855). Я надеюсь увидеть его среди царей земных, которые принесут в небесный город славу и честь свою (см. Откровение 21:24). Господь особо отметит также и более современных правителей, заплативших жизнью за истину; среди них президент США Дж. Кеннеди (католик), открыто объявивший борьбу масонству (убит в 1963 г.) и лидер Ливии М. Каддафи, убитый в 2011 г. Такие люди сдерживают планы сатаны, и в то же время их смерти доказывают безплодность попыток победить и переделать политическую систему мира.
Господь использует и существующее положение вещей для Своих целей, однако это вовсе не значит, что само явление христианского государства соответствует воле Божией. Для церкви есть только одна норма, один стандарт. Она должна быть вне политики и всех её институтов. Она уже сейчас должна жить по законам Царства Небесного, предвосхищая воцарение Иисуса Христа. Смирившись с политизацией, церковь во многом отступила назад от принципов Нагорной Проповеди – Конституции Церкви. В частности, отказалась от принципа безмстительности: «Вы слышали, что сказано: око за око и зуб за зуб. А Я говорю вам: не противься злому. Но кто ударит тебя в правую щеку твою, обрати к нему и другую; и кто захочет судиться с тобою и взять у тебя рубашку, отдай ему и верхнюю одежду; и кто принудит тебя идти с ним одно поприще, иди с ним два» (Матфей 5: 38 – 41). Взяв в руки меч, церковь опустилась на иудейский уровень. Сторонники войны говорят: «Пока ещё есть в мире войны, пока ещё не исполнилось пророчество: «И перекуют мечи свои на орала, и копья свои – на серпы: не поднимет народ на народ меча, и не будут более учиться воевать» (Исаия 2:4), необходимо воевать, защищая своё отечество». Но, во-первых, христианин не имеет отечества на земле, он гражданин горнего мира. Двойное гражданство не имеет основания в Писании. А во-вторых, и это самое важное, такая аргументация переставляет местами причину и следствие. Каким же образом закончатся войны на земле, если все поддерживают их, держа оружие в руках? И чего ждут христиане? того ли, чтобы безбожники сложили оружие первыми? Не мы ли должны подавать пример миру? Мир на земле наступит не иначе, как через людей, уже сейчас живущих по принципам Христа. Христианин – это тот, кто уже вступил в завет вечности и уже сейчас живёт по законам будущего Царства Господа Иисуса Христа, тот, кто уже сейчас, во времени, живёт по принципам вечности. Это мир сей продвигает идею силового миротворчества. Но Христос говорит нам: зло никогда не победить его же принципами: «Не воздавайте злом за зло или ругательством за ругательство; напротив, благословляйте, зная, что вы к тому призваны, чтобы наследовать благословение» (1 Петра 3:9). Потому приведенное пророчество следует читать вместе со следующими за ним словами: «О, дом Иакова! Придите, и будем ходить во свете Господнем» (Исаия 2:5). В Откровении Иоанна сказано: «Блажен читающий и слушающие слова пророчества сего и соблюдающие написанное в нём» (Откровение 1:3). Пророчество исполняется не само собой, а при активном участии верующих людей. Поэтому пророчество о прекращении войн для нас является одновременно и повелением сложить оружие. То, что Бог до времени попустил нам воевать по жестокосердию нашему, отнюдь не означает, что Он одобряет войны (войны Божии – израильские ветхозаветные войны – не относятся к этому вопросу, так как это был Божий частный способ казни над нечестивыми народами; это была Божия, а не человеческая инициатива). Христос вложил меч в ножны, до тех пор, пока Сам извлечёт Его во время великой скорби и Армагеддонского сражения.
Однако нам следует верно понимать суть перехода от Ветхого Завета к Новому. Мы уже говорили о Маркионе – о его ереси противопоставления закона Моисея Нагорной проповеди. Противопоставления Христовы являются не отменой, а ужесточением закона Моисеева, доведением Божиих требований до абсолютного стандарта. Закон Моисеев был детоводителем ко Христу, Нагорная Проповедь есть переход от педагогики к онтологии. Рассмотрим характерный пример – ситуацию, описанную в 8-й главе Евангелия от Иоанна, которую толкуют, чаще всего, либо плоско, однобоко, неполноценно и ущербно, либо вовсе превратно. «Книжники и фарисеи привели к Нему [к Иисусу] женщину, взятую в прелюбодеянии, и, поставив её посреди, сказали Ему: Учитель! эта женщина взята в прелюбодеянии; а Моисей в законе заповедал нам побивать таких камнями: Ты что скажешь? Говорили же это, искушая Его, чтобы найти что-нибудь к обвинению Его. Но Иисус, наклонившись низко, писал перстом на земле, не обращая на них внимания. Когда же продолжали спрашивать Его, Он, восклонившись, сказал им: кто из вас без греха, первый брось на неё камень. И опять, наклонившись низко, писал на земле. Они же, услышав то и будучи обличаемы совестью, стали уходить один за другим, начиная от старших до последних; и остался один Иисус и женщина, стоящая посреди. Иисус, восклонившись и не видя никого, кроме женщины, сказал ей: женщина! где твои обвинители? никто не осудил тебя? Она отвечала: никто, Господи. Иисус сказал ей: и Я не осуждаю тебя; иди и впредь не греши» (от Иоанна 8: 3 – 11). Прежде всего, обратим внимание на последние слова Христа: «Иди и впредь не греши», что не даёт ни волосинки антиномистам. Но нас интересует отношение Христа к закону Моисееву. Отменил ли Он смертную казнь? Конечно, это не просто один эпизод из жизни Иисуса, это евангельская концепция. Христос однозначно отменил физическую смертную казнь. Но спорит ли Он с Моисеем? Напротив, Он раскрывает его истинный смысл. Господь ведь не сказал: «Отныне смертная казнь за прелюбодеяние (а также за все другие смертные грехи) отменяется». Он даже не вынес оправдательного приговора в этой частной ситуации. Он не вступился за женщину и не сказал: «Не убивайте, пощадите её». Напротив, Он отдаёт приказ бить на поражение: «Кто из вас без греха, первый брось на неё камень!». И этим, как видим, Господь не оправдывает женщину, а обвиняет всех её обвинителей, – а вместе с ними и всех потомков Адама. «Вы говорите о правосудии – как бы говорит Иисус, – но в таком случае да будет суд равен для всех. Вы, поймавшие женщину на горячем, также подлежите смертному приговору за все ваши грехи и преступления». Он показал нам, что мы не делимся на грешников и праведников, преступников и законопослушных, но все мы преступники, только не все пойманы с поличным. И всем нам выносится смертный приговор – крест. На физическом уровне зло не искоренить, здесь необходимо духовное оружие. Эта ситуация показывает, что праведность или греховность – не в поступках (хотя они и имеют огромное значение), а в нашей природе; не в том, что мы делаем, а в том, кем мы является. Этим Господь выводит церковь за пределы  гражданских законов и даже закона Моисеева, и ставит лицом к лицу с Законом Божиим, доводя требования к нам до абсолюта. «Когда умножился грех, стала преизобиловать благодать» (Римлянам 5:20), не скоро совершая суд над худыми делами, давая тем самым человеку возможность покаяния и исправления. Однако благодать – это не одобрение греха и не попустительство ему. Я не думаю, что помилованная женщина продолжила грешить. Не могу не привести мудрейшие пояснения Иоанна Златоуста по поводу соотношения Ветхого и Нового Заветов:
«…Что они не противоположны, а только различны, возьмём в руки сами законы. "Вы слышали", сказал Господь, "что сказано древним: не убивай" (Мф.5:21). Это – ветхозаветный закон; посмотрим на новозаветный: "всякий, гневающийся на брата своего напрасно, подлежит геенне огненной" (Мф.5:22). Скажи мне: разве противоположны эти заповеди? Кто из людей, имеющий хотя сколько-нибудь смысла, может сказать это? Если бы прежний закон повелевал – не убивать, а этот повелевал (убивать), тогда, может быть, кто-нибудь и сказал бы, что между ними есть противоречие; если же тот повелевает не убивать, а этот повелевает даже и не гневаться, то последний закон есть усиление первого, а не противоречие ему. Тот уничтожил плод злобы – убийство, а этот вырвал и корень – гнев; тот пресёк течение нечестия, а этот иссушил и сам источник его, потому что источником и корнем убийства бывает ярость и гнев. Тот закон приготовлял нашу природу, а этот, пришедши, восполнил недостаток. Где же противоположность, когда один закон пресекает конец зла, а другой и начало? Тот руку очищал от крови, а этот освобождает и сам ум от порочных пожеланий. Это свойственно законам согласным между собою, а не противоречащим, что всюду стараются подъискать враги истины, не замечая, что, таким образом, они навлекают на новозаветного Бога великую вину легкомыслия и небрежения, потому что в таком случае окажется (да обратится это богохульство на голову принуждающих нас говорить это!), что Он неблаговременно устроил дела наши; а как это, я скажу. Руководство ветхого завета подобно кормлению молоком, а любомудрие нового завета подобно твёрдой пище; никто, не вскормивши молоком, не подаёт твёрдой пищи; а так поступил бы Бог нового завета, если бы не Он же был дарователем ветхого. Прежде нежели вскормил молоком, руководством закона, Он привёл бы нас к твердой пище. И не только этому обвинению, но и другому ещё большему они подвергают Его, как будто бы Он только после пяти с лишком тысяч лет приступил к промышлению о нашем роде. Если бы не Он был тот, кто чрез пророков, патриархов и других праведных мужей устроял всё, касающееся нас, а кто-нибудь другой кроме Него, то оказалось бы, что Он поздно и недавно стал промышлять о нас, как бы подвигшись некоторым раскаянием. Но было бы недостойно не только Бога, а даже обыкновенного человека, если бы Он, попустив столь многим людям погибнуть в течение столь долгого времени, наконец, в последние времена также приступил к промышлению о немногих. Видишь ли, какие хулы произносят на Бога те, которые говорят, что один законодатель нового завета, а другой – ветхого? Но всё это прекращается, когда мы допустим, что один Бог и того и другого завета. Тогда окажется, что Он мудро устроял дела касательно нас, сначала посредством закона, а теперь посредством благодати, и не с недавнего времени, не в последние времена, но издревле и с самого первого дня стал промышлять о нас». Будем же учиться у отцов, а не мудрствовать самостоятельно!
Так что, возвращаясь к нашей основной теме, непротивление злу физически отнюдь не означает непротивления злу в принципе. Евангелие напротив призывает нас сражаться со злом. Истинная Церковь грозна, как полки со знамёнами (см. Песня Песней 6:10) и безкомпромиссна. Ей чужда малейшая терпимость («толерантность») ко злу. Прежде всего, необходимо побеждать грех в себе через распятие плоти. Оружие для этой борьбы – крест. Затем верующий вступает в подлинное христианское сражение, подробно описанное в 6 гл. Послания Ефесянам. Это исключительно духовное сражение: «Облекитесь во всеоружие Божие, чтобы вам можно было стать против козней диавольских, потому что наша брань не против крови и плоти, но против начальств, против властей, против мироправителей тьмы века сего, против духов злобы поднебесной» (Ефесянам 6: 11 – 12). Христианин должен владеть мечом духовным, который есть слово Божие. И это не просто заученные слова из Священного Писания, но слово, сказанное в Духе Святом, пережитое на опыте, и потому слово со властью. И в другом послании апостол говорит о том же: «…В слове истины, в силе Божией, с оружием правды в правой и левой руке» (2 Коринфянам 6:7). «Мы, ходя во плоти, не по плоти воинствуем. Оружия воинствования нашего не плотские, но сильные Богом на разрушение твердынь: ими ниспровергаем замыслы  и всякое превозношение, восстающее против познания Божия, и пленяем всякое помышление в послушание Христу» (2 Коринфянам 10: 3 – 5). Эти апостольские слова с одной стороны, однозначно отвергают применение христианами материального оружия, а с другой, – осуждают пассивное бездействие и безразличие. Многие, прикрываясь доктриной непротивления, просто устраняются от всякого противостояния, либо по безразличию, либо из трусости, что есть зло ещё более страшное, чем даже применение материального оружия. Безразличие открывает зелёный свет любым беззакониям, давая им возможность безпрепятственно развиваться. Каждый христианин обязан участвовать в войне – войне духовной, но всё же в войне, и всё же участвовать. (Одно из сильнейших воинских орудий христианина – именно мученичество, физическое непротивление насилию при любви к врагам). Именно потому, что церковь сложила своё духовное оружие и заснула, уже почти воцарился антихрист. Уже раздаётся крик: «Вот, Жених идёт!», но ещё есть время поправить свои светильники.   









Несколько слов о церковном порядке и иерархии

Не секрет, что эпоха Возрождения характеризовалась потерей позиций и снижением влияния церкви. Всё больше поднимались голоса против старого порядка, основанного на монархическом принципе. Повсюду сеялись семена вольнодумства, революционного и демократического сознания. И Реформация произошла как раз в контексте общего революционного брожения. Был выдвинут протест против церковной иерархии, в котором было нечто справедливое, но много было и несправедливого. Духовенство справедливо обвинялось в злоупотреблении церковной властью и тоталитаризме, в том, что оно фактически стало вторым посредником между Богом и людьми. Несправедливость заключалась в отвержении монархического принципа иерархии и в стремлении к демократическому равенству. Несоответствие представителей власти их чинам нисколько не оправдывает бунтарей, стремящихся свергнуть саму иерархию, которую установил Сам Бог: «Всякая душа да будет покорна высшим властям, ибо нет власти не от Бога; существующие же власти от Бога установлены» (Римлянам 13:1); «Им создано всё, что на небесах и что на земле, видимое и невидимое: престолы ли, господства ли, начальства ли, власти ли, — всё Им и для Него создано» (Колоссянам 1:16).
Впрочем, многое и в самой церковной иерархии совершенно противоречит Писанию. Во-первых, сам чин папы, фактически называющего себя первосвященником (понтификом). Это дерзкая узурпация власти Христа – единственного Первосвященника. И действительно, сколько нечестивых указов отдавалось папством от имени Христа! В Восточной церкви также есть папство – патриархат. Если бы только это! Областных епископов в православии именуют владыками, что на ум не приходило и самим апостолам. И это явление – именно то, о чём сказал Христос: «Не называйтесь учителями, ибо один у вас Учитель — Христос, все же вы — братья; и отцом себе не называйте никого на земле, ибо один у вас Отец, Который на небесах; и не называйтесь наставниками, ибо один у вас Наставник — Христос» (Матфей 23: 8 – 10). Именно против вторых посредников прозвучало эта заповедь Христа, а не против слова «отец» в принципе. Сам апостол Павел писал коринфянам: «Вразумляю вас, как возлюбленных детей моих. Ибо, хотя у вас тысячи наставников во Христе, но не много отцов; я родил вас во Христе Иисусе благовествованием» (1 Коринфянам 4: 14 – 15). Сказано нам также и о земных наставниках и учителях: «Повинуйтесь наставникам вашим и будьте покорны, ибо они неусыпно пекутся о душах ваших, как обязанные дать отчёт; чтобы они делали это с радостью, а не воздыхая, ибо это для вас неполезно» (Евреям 13:17); «И иных Бог поставил в Церкви, во-первых, Апостолами, во-вторых, пророками, в-третьих, учителями» (1 Коринфянам 12:28). Итак, ясно, в каком смысле кому-либо из людей запрещено называться отцом. Господь не установил единого центра правления церкви на земле. Единый Глава – на небесах. И папство возникло как раз вместе с идеей земного царства церкви. Монархическая вертикаль церковной власти находит осуществление в каждой общине верующих. Павел даёт задание Титу поставить пресвитеров поместных церквей, но мы нигде не видим, чтобы все они подчинялись какому-то главному пресвитеру или епископу. На апостольском соборе не было главного (из людей), но было рассмотрение вопросов на основании заповедей Христа при Его личном присутствии в Духе Святом.   
Во-вторых, разделение церкви на духовенство (священство) и мирян, не находящее подтверждения в Писании и более того, прямо противоречащее ему. И здесь надо несколько задержаться. Писание ясно говорит, что все члены Церкви – священники. Апостол Пётр пишет всей церкви: «Приступая к Нему, камню живому, человеками отверженному, но Богом избранному, драгоценному, и сами, как живые камни, устрояйте из себя дом духовный, священство святое, чтобы приносить духовные жертвы, благоприятные Богу Иисусом Христом»; и далее: «Вы — род избранный, царственное священство, народ святой, люди, взятые в удел, дабы возвещать совершенства Призвавшего вас из тьмы в чудный Свой свет» (1 Петра 2: 4 – 5, 9). Но одно дело – призвание, а другое – фактическое состояние верующих. Значительная часть христиан (а сегодня – подавляющее большинство) совершенно не способны священнодействовать. Им самим нужно освящаться, спасаясь от страстей и пороков. И этот факт даёт место существованию священства как такового. Есть паства и есть пастыри; есть больные, и есть лекари. *  Взглянув на Израиля по плоти, мы увидим в нём особое колено священников (в котором, в свою очередь, была своя иерархия) – колено Левия – священство в народе Божием. Но мы не видим, чтобы левиты становились священниками в специальных семинариях, получая специальные документы. По какому принципу в Израиле люди становились священниками? По рождению (лишь те, кто родились левитами) и посвящению на служение. Так и новозаветное священство становится таковым исключительно по рождению свыше и посвящению себя Богу (после фактического обрезания ветхого человека).
Однако эти реалии и параллели не оправдывают разделение церкви на духовенство и мирян. Эта традиция узаконивает ненормальное положение вещей. Фактические священники должны не выделяться в некое особое сословие, а стремиться сделать священниками всех прихожан. Под священством я понимаю не клерикализм в расхожем смысле слова, а людей, имеющих реальную живую связь с Богом во Христе и приводящих к Нему своих ближних, ходатайствуя за них в молитвах (как понимали и апостолы). Против выделения священников в некую особую неприкосновенную возвышенную касту говорят все апостолы. Апостол Пётр в одном стихе объединяет требование повиновения высшим по чину и истинное христианское равенство: «Также и младшие, повинуйтесь пастырям; все же, подчиняясь друг другу, облекитесь смиренномудрием, потому что Бог гордым противится, а смиренным даёт благодать» (1 Петра 5:5). Пастырям апостол говорит: «Пастырей ваших умоляю я, сопастырь и свидетель страданий Христовых и соучастник в славе, которая должна открыться: пасите Божие стадо, какое у вас, надзирая за ним не принуждённо, но охотно и богоугодно, не для гнусной корысти, но из усердия, и не господствуя над наследием Божиим, но подавая пример стаду» (1 Петра 1: 1 – 3). Против выделения священства в особый класс, утверждающий свою монополию на совершения таинств, говорит и практика первоапостольской церкви: «И каждый день единодушно пребывали в храме и, преломляя по домам хлеб, принимали пищу в веселии и простоте сердца» (Деяния 2:46).
В свою очередь, те, кого называют мирянами, должны, с одной стороны, с должным почтением относиться к священству, к служителям Божиим, не ставя себя наравне с ними, а с другой стороны, – стремиться стать священниками, не довольствуясь, как нормой, своим текущим состоянием. Протестантизм с самого своего начала был заражен демократическим пониманием равенства и справедливости. А потому неудивительно, что в его среде возникли движения, напрочь отвергающие церковную иерархию и заявляющие, подобно Корею и его сообщникам: «Полно вам; всё общество, все святы, и среди их Господь! почему же вы ставите себя выше народа Господня?» (Числа 16:3). Конец Корея помнят все читавшие Писание. Конечно, не всегда этот клич выражен в такой открытой бунтарской форме, но сути это не меняет. Практика показывает, что подобный демократический уравнительный нигилизм всегда обращается самой жёсткой формой тоталитаризма. Под знаменем антиномизма и свободы зреет ужасное законничество (устав секты) и рабство, ещё худшее, чем при открытой диктатуре. Подобные обезличивающие секты – одни из самых страшных.
Впрочем, в целом протестантизм мало отличается от католичества. В нём точно так же выделились классы духовенства и мирян. Точно так же всё решают высшие чины, спуская императивные (порой даже ультимативные) директивы низшей исполнительной церковной власти. А назначения иерархов уже давно происходит далеко не церковными методами. В христианство вошла мирская политика; апостольская практика заброшена. Всё так же, как в мире: союзы, советы, съезды. Пресвитеров выбирают голосованием, изменив Божиему принципу: «Не следуй за большинством на зло, и не решай тяжбы, отступая по большинству от правды» (Исход 23:2), выставив Христа за дверь. Теократия в церкви сменилась демократией, теодицея сменилась лаодицеей. **  Даже и в тех направлениях христианства, где всё ещё практикуется рукоположение, оно давно уже носит чисто формальный характер. Церковь открыла двери миру, светской власти, поставляя, по слову апостола, своими судьями ничего не значащих в церкви (1 Коринфянам 6:4). Раньше народ Божий понимал, что нельзя допускать смешение церковной и политической власти. Это покажет нам характерный случай из истории Иудеи: «…Но когда он [царь Озия] сделался силен, возгордилось сердце его на погибель его, и он сделался преступником пред Господом Богом своим, ибо вошел в храм Господень, чтобы воскурить фимиам на алтаре кадильном. И пошел за ним Азария священник, и с ним восемьдесят священников Господних, людей отличных, и воспротивились Озии царю и сказали ему: не тебе, Озия, кадить Господу; это дело священников, сынов Аароновых, посвященных для каждения; выйди из святилища, ибо ты поступил беззаконно, и не будет тебе это в честь у Господа Бога. И разгневался Озия, — а в руке у него кадильница для каждения; и когда разгневался он на священников, проказа явилась на челе его, пред лицем священников, в доме Господнем, у алтаря кадильного. И взглянул на него Азария первосвященник и все священники; и вот у него проказа на челе его. И понуждали его выйти оттуда, да и сам он спешил удалиться, так как поразил его Господь. И был царь Озия прокаженным до дня смерти своей, и жил в отдельном доме и отлучен был от дома Господня» (2 Паралипоменон 26: 16 – 21). Как видим, сам Господь вступился за Свой храм, потому что священники твёрдо стояли на верной позиции. В Израильском царстве было всё наоборот (см. 3 Царств 12 – 13 гл.). Там во главе общины стал сам царь Иеровоам, переиначив Божии установления. И хотя Господь наказал его, парализовав руку, он не отстал от своего нечестия, став символом богоотступничества. Когда в Писании говорится об Иеровоаме, сыне Наватовом, то всегда прибавляется: «который ввёл Израиля в грех». Артур Кац верно говорит, что синдром Иеровоама присущ всему современному христианству.
Желающий жить благочестиво и служить Господу, творя Его волю, либо не сможет долго находиться в рамках современной религиозной системы, либо попросту утратит это желание, будучи отформатирован системой. В церковное руководство вошли масоны, стремящиеся увести церковь с истинного пути и превратить всю церковь в великую блудницу, частью которой они сами являются; желая подготовить её к принятию антихриста как Христа, для чего и проповедуют другого Иисуса. В эти последние дни всё большую актуальность обретает зов Христа: «Выйди от неё, народ Мой, чтобы не участвовать вам в грехах её и не подвергнуться язвам её; ибо грехи её дошли до неба, и Бог воспомянул неправды её» (Откровение 18: 4 – 5). «Итак, выйдем к Нему за стан, нося Его поругание» (Евреям 13:13). Необходимо не просто выйти за стан, но выйти к Нему. Многие, выйдя из системы, либо создали свою систему, либо были вновь поглощены той же системой в лице другой организации. Мало выйти из системы ногами, необходимо выйти из неё духовно, сердцем. «Вспоминайте жену Лотову» (Лука 17:32).


      








Некоторые необоснованные обвиненияпротестантов в адрес православия


Многие протестанты отрицательно относятся к некоторым исторически сложившимся обычаям и практикам православия. Они говорят, что всё это не подтверждается Писанием, что всего этого не было в первой церкви. Но во-первых, такие заявления исходят из неглубокого знания Писания, так как многое из отвергаемого протестантами на самом деле содержится в нём. А во-вторых, можно вспомнить то, о чём мы говорили, рассуждая о предании, об общем и частном. Частная интерпретация часто не похожа на интерпретируемое (применяемое) в данных обстоятельствах общее правило. Но рассмотрим несколько конкретных примеров.







Монашество

Протестантизм в целом отрицательно относится к монашеству как таковому. Не вникая в этот вопрос, протестанты судят весьма плоско и поверхностно, часто осуждая тех, у кого им следовало бы учиться, кто зачастую гораздо лучше их.
Я не говорю, что всё в монашестве было правильно. Конечно, в нём с самого начала, было много странностей и заблуждений. Однако многому у монахов можно поучиться. И конечно, первое монашество было гораздо ближе к истине, чем более позднее. Протестанты говорят: «Нам Христос велел идти в мир, проповедуя Евангелие всей твари, а не закрываться и устраняться от мира». Конечно, это верно. Однако для того, чтобы спасать мир, приводя его ко Христу, необходимо самому быть спасённым и обращённым, свободным от плоти, мира и диавола. Для того, чтобы лечить больных, необходимо самому быть здоровым. Для того, чтобы учить, необходимо самому быть наученным. И первые монастыри были именно духовными лечебницами и школами благочестия. И современным рационалистическим бездуховным семинариям далеко до этих школ. Первые монахи были одновременно и проповедниками. Они только на время убегали от мира с его соблазнами и суетой, освящались в уединении, молитве и размышлении, – чтобы затем выйти в мир на служение. Таковы, например, Иоанн Златоуст, Василий Великий и Максим Исповедник. Сам Христос, хотя и жил среди людей, много времени проводил в пустыне в молитве – в одиночестве и в окружении только ближайших учеников; а начал Своё служение с сорокадневного искушения в пустыне. Он не имел никакого имущества, не имел даже, где приклонить голову. Апостолы разделяли с Ним такой образ жизни (хотя и имели жильё). Апостол Павел был самым настоящим пустынножителем, проведя некоторое время в Аравийской пустыне (см. Галатам 1:17), где познал себя и исполнился Духом Святым для служения. Иоанн Предтеча вёл пустыннический безбрачный аскетический образ жизни. Целью его, конечно, было не бегство от людей, а служение им, но сколько лет до этого он жил в пустыне, в молитвенном общении с Богом! Возможно, более десяти лет.
Ещё в ветхозаветные времена Сам Бог установил обет назорейства – своего рода монашества. Назорей посвящал себя Господу, отрекаясь от многих благ и удовольствий (даже законных). Конечно, в новозаветном устроении каждый верующий призван быть назореем Божиим, так как Сам Христос был назореем. Каждое дитя Божие должно быть полностью посвящено Ему. Феофан Затворник (обратите внимание на то, что он затворник) говорил о возможности «пустынножительства в мире» – духовном отделении от мира, отречении от всех его принципов и прелестей. Сам Христос молился о всех Своих учениках (о всех учениках за всю историю Церкви): «Не молю, чтобы Ты взял их из мира, но чтобы сохранил их от зла. Они не от мира, как и Я не от мира» (Ев. от Иоанна 17: 15 – 16), то есть соблюл в свободе от власти и прелестей мира. Но это не исключает и особого рода посвящённости некоторых детей Божиих. Так «Анна пророчица, дочь Фануилова, от колена Асирова, достигшая глубокой старости, прожив с мужем от девства своего семь лет, вдова лет восьмидесяти четырёх, которая не отходила от храма, постом и молитвою служа Богу день и ночь» (Лука 2: 36 – 37). И многие ветхозаветные пророки Божии вели поистине монашеский образ жизни – безбрачный, аскетический, подобно Христу, не имея, где приклонить голову. Они были полностью свободны от всех дел и забот. Таковы пророки Илия (до сих пор не умерший) и Иеремия. Что касается безбрачия, то его хвалит сам апостол Павел (см. 1 Коринфянам 7 гл.), осуждая лишь тех, кто запрещает вступать в брак (см. 1 Тимофею 4: 1 – 3). Нельзя также отрицать богоугодности затворничества отдельных людей. Некоторые затворники, хоть и не проповедовали Евангелие своими устами, написали немало поистине духовных душеполезных книг, приведших многих людей не только к покаянию, но и к полноте жизни во Христе. Некоторые призваны к особому молитвенному служению. Здесь нет общего правила для всех. У каждого своё призвание и служение от Бога. Многие отшельники также принесли огромную пользу множеству людей, давая советы приходящим к ним людям. Но всё должно быть по-живому, по-настоящему, а не косно и институционализированно.
Следует однозначно осудить не монашество как таковое, а тот подход к нему, когда оно из средства становится целью; когда слуги Божии, которые должны почитать себя рабами, ничего не стоящими, считают себя великими подвижниками. (Кстати, слово «подвиг» не является синонимом слова «героизм». Подвиг – это длительное дело, требующее полного посвящения на долгие годы, а часто и на всю жизнь). Феофан Затворник верно говорит, что вся аскетика, посты, молитвы и другие монашеские практики – лишь средство. Цель же – достижение единения с Богом. Предосудителен тот подход к аскетике, при котором все действия человека рассматриваются как заслуга перед Богом, когда крест – орудие казни и позора – рассматривается как медаль. Всё даётся по благодати Божией. И хотя наши действия необходимы, гордиться ими такое же безумие, как гордиться пережевыванием полученной даром пищи. Явным заблуждением является также традиционное смещение акцентов – когда целью монашествующего делается не служение Богу, а личное спасение и освящение.





Молитвословие и правила

Протестанты осуждают и отвергают также православную практику молитвословия, то есть молитв не своими молитвами, а уже составленными, записанными молитвами святых прошлых веков. Как правило, такие молитвы сводятся в молитвенник, или молитвослов. Я не говорю о современных православных молитвословах, в которых молитв святым, Деве Марии и ангелам больше, чем молитв Самому Богу. Конечно, достойны рассмотрения лишь молитвы Богу. Речь о практике молитвословия как таковой. Отношение к ней должно быть таким же, как и ко всем прочим православным правилам, о чём было говорено в подразделе о монашестве. Если человек ограничивается чтением чужих молитв (особенно чтением безсердечным и бездумным) и думает, что этим служит Богу, – то такую практику следует однозначно осудить. Однако если человек пользуется молитвословием как средством, нам не следует отвергать этого.
Правда, что человек должен иметь живое общение с Богом, личные отношения с Ним, выражая в молитве свои мысли и слова. Но к этому ведь надо ещё прийти. И если человек, стремясь к единению с Богом, использует различные пособия к этому, то что же здесь неверного? Тело человека греется изнутри, но это не значит, что внешнее нагревание замёрзших рук противопоказано. Сердцебиение – это внутренний процесс, но в некоторых случаях внешний массаж может посодействовать его восстановлению.
Протестанты также читают молитвы других – Псалмы Давида, молитвы других пророков и апостолов. Сам Христос оставил нам молитву, показав тем самым, что молитва Богу должна соответствовать определённым принципам и правилам. Как первые ученики просили Иисуса научить их молиться, так должны просить и мы, учась молитве у святых, достигших совершенства. Не следует превращать это в формализм, но не следует и вовсе отвергать. В самом Священном Писании есть повеление к отступившему народу Божиему: «Обратись, Израиль, к Господу Богу твоему; ибо ты упал от нечестия твоего. Возьмите с собою молитвенные слова и обратитесь к Господу; говорите Ему: "отними всякое беззаконие и прими во благо, и мы принесём жертву уст наших. Ассур не будет уже спасать нас; не станем садиться на коня и не будем более говорить изделию рук наших: боги наши; потому что у Тебя милосердие для сирот"» (Осия 14:2 – 4). Сам факт того, что нам даются готовые слова, конечно, должен повергать нас в стыд от сознания нашей несостоятельности, немощи и неспособности. Но мы видим, что такая практика подтверждается Писанием. Любой христианин, пребывающий в слове Божием, постоянно читающий Священное Писание и творения святых, вникающий в себя и в учение, всё больше проникаясь словом Божиим, сам со временем начинает всё больше молиться словами, языком и духом Священного Писания. То есть он сам начинает мыслить библейским образом, в библейском духе и библейским языком. В этом и есть истинный смысл молитвословия.
Однако следует предостеречь от современной подделки под православную практику молитвословия. Существует чисто языческая практика, маскирующаяся под христианскую (как и многие народные языческие обычаи носят христианские наименования). Это подход к молитве как к оберегу. При этом читающий совершенно не вникает в смысл слов; он просто читает их в надежде, что само это действие, как некая магическая формула, чудодейственным образом содействует желаемому (например, исцеление от болезни). В одной газете, называемой православной, содержался такой рецепт: «Читайте эту молитву (там приводилась эта молитва) по сорок пять раз три раза в день». Но это вовсе не молитва, а языческие заклинания или мантры. Однако, отвергая эти подделки, не будем выдёргивать вместе с плевелами и пшеницу.
У православия можно поучиться не столько содержанию, сколько самому наличию правил. Это вырабатывает серьёзность, дисциплину и постоянство; позицию и сознание долга, независимо от текущего настроения и состояния.






Исповедь

Немало протестантской критики звучит также в адрес православной практики исповеди. Подобно фарисеям во время Христа они говорят верные сами по себе слова: «Кто может прощать грехи, кроме одного Бога?» (Марк 2:7). Я не оправдываю современное православие, в рамках которого вполне допустимо формальное исповедание, когда священник присваивает себе Божественные полномочия, объявляя об отпущении грехов тому, кто на самом деле не кается, и кому не прощает Бог. Но это как раз тот  вопрос, к которому применимы слова Иисуса, сказанные в адрес фарисеев: «На Моисеевом седалище сели книжники и фарисеи; итак всё, что они велят вам соблюдать, соблюдайте и делайте; по делам же их не поступайте, ибо они говорят, и не делают» (Матфей 23: 2 – 3). Сама идея исповеди совершенно правильна, но то, во что её превратили, – это уже совсем другое дело. Ещё раз вспомним основоположный принцип: церкви принадлежит не законодательная, а исполнительная власть. Однако отрицать всякую власть церкви неверно.
Серьёзные протестанты приветствуют практику исповедания грехов человеку. Дитрих Бонхёффер справедливо говорит, что наше исповедание грехов только Богу может быть самообманом, представляющим на деле самоотпущение грехов, то есть попросту фантазию. Только при исповедании человеку перед лицом Божиим грех обнаруживается, осуждается и предаётся смерти. Апостол Иаков говорит: «Признавайтесь друг пред другом в проступках и молитесь друг за друга, чтобы исцелиться: много может усиленная молитва праведного» (Иакова 5:16). Обратим внимание на слова: «Друг перед другом». Священник в другой ситуации и сам должен исповедоваться, так как все мы много согрешаем.
Апостол Иоанн заповедует нам: «Бог есть свет, и нет в Нём никакой тьмы. Если мы говорим, что имеем общение с Ним, а ходим во тьме, то мы лжём и не поступаем по истине; если же ходим во свете, подобно как Он во свете, то имеем общение друг с другом, и Кровь Иисуса Христа, Сына Его, очищает нас от всякого греха. Если говорим, что не имеем греха, — обманываем самих себя, и истины нет в нас. Если исповедуем грехи наши, то Он, будучи верен и праведен, простит нам грехи наши и очистит нас от всякой неправды» (1 Иоанна 1: 5 – 9). Мы должны открыто признавать свою греховность и не пытаться показаться святыми перед братьями. Однако не всем полезно слышать все подробности моих грехов. Для этого и существует особая исповедь. Опытный, сильный и твёрдый в вере христианин выслушает все мои прегрешения, не соблазнившись и не смутившись. И он способен не только выслушать, но и дать полезный совет.




Языческие примеси в христианстве

Наряду с различными заблуждениями и отступлениями от апостольского учения, о которых говорилось ранее, в христианство проникли и откровенно языческие элементы, самым вопиющим образом противоречащие духу и букве Священного Писания. Но страшнее всего не то, что всё это проникло в христианскую среду, но то, что оно обрело канонический, священный и неприкосновенный статус, а некоторые вещи стали чуть ли не атрибутом ортодоксального христианства. Защитой всем этим чуждым христианству примесям служит рассмотренная выше канонизация церковного предания. Однако необходимо подвизаться за апостольскую евангельскую веру, однажды преданную святым, безкомпромиссно обличая и отвергая все позднейшие и чуждые Церкви наслоения. А для этого необходимо почитать каноном только Священное Писание. Призовём же в помощь Господа, да даст всем нам честность и непредвзятость. Будем использовать трезвое логическое мышление, основанное на Священном Писании, будучи совершеннолетни умом. Не будем рассматривать все проникшие в церковь языческие представления и практики, рассмотрим лишь некоторые, самые характерные из них.

 




Чистилище и молитвы за усопших

Как гласит верная пословица: «Что имеем, не храним, потеряем – плачем». Мы не ценим ближних, которые нас окружают, и по-настоящему задумываемся о том, что они для нас значат, лишь после их кончины. Верующие люди, знающие о загробной жизни, отдали бы многое, только бы компенсировать утрату, только бы оказать благодеяние вечной душе умершего, которому не оказали его при жизни. И католицизм, и православие дают такую надежду, утверждая, что со смертью человека ещё не всё потеряно, что молитвами и определёнными обрядами можно спасти умершего от ада.
В католицизме было разработано целое учение о чистилище – о некоем промежуточном месте между раем и адом, дающем человеку второй шанс. Вначале чистилище преподносилось как подготовительное исправительное «заведение» для уже спасённых, но недостаточно освящённых. Позже о нём стали говорить как о камере предварительного заключения тех душ, участь которых ещё не решена и решается именно там. Затем чистилище было «расширено» для всех, без исключения. Второй шанс объявили доступным даже самым злостным преступникам, согрешившим всеми смертными грехами. «Священство» стало продавать индульгенции не только живым, но и для умерших, заявляя, что с покупкой документа об отпущении грехов душа сразу же вылетает из чистилища в рай. Против этих вопиющих, даже кощунственных, ересей, недостойных даже рассмотрения, и выступил М. Лютер в своих «95 тезисах».
В православии индульгенции не практиковались, и чётко разработанного учения о чистилище не было и нет. Однако там есть идея промежуточного посмертного состояния души, в котором она ещё может быть спасена (если не решила главный вопрос при земной жизни). Для этого, как говорят православные, нужны молитвы и соблюдения некоторых обрядов, в частности, возжигание свечей. По сути, согласно православию, все души умерших – между их смертью и окончательным судом Христа над живыми и мёртвыми – пребывают в неопределённом состоянии, то есть, по сути, в чистилище. Исключение составляют праведники, достигшие особой святости и уже окончательно упокоившиеся со Христом, и грешники, похулившие Духа Святого – единственный непростительный грех, для которых рай навеки закрыт. Но давайте рассмотрим, есть ли хоть малейшее основание для этой надежды.

Во-первых, Священное Писание ясно велит нам ценить время, ведь только в рамках и условиях времени возможны изменения, возможно совершение самого судьбоносного выбора. С переходом в вечность человек лишается этой возможности. Он отходит в том состоянии, которое он стяжал, живя во времени. «И пришёл [Иисус] в Назарет, где был воспитан, и вошёл, по обыкновению Своему, в день субботний в синагогу, и встал читать. Ему подали книгу пророка Исаии; и Он, раскрыв книгу, нашёл место, где было написано: Дух Господень на Мне; ибо Он помазал Меня благовествовать нищим, и послал Меня исцелять сокрушённых сердцем, проповедывать пленным освобождение, слепым прозрение, отпустить измученных на свободу, проповедывать лето [время] Господне благоприятное» (Лука 16:19). «Сказано: во время благоприятное Я услышал тебя и в день спасения помог тебе. Вот, теперь время благоприятное, вот, теперь день спасения» (2 Коринфянам 6:2). «Посему будем опасаться, чтобы, когда ещё остается обетование войти в покой Его, не оказался кто из вас опоздавшим» (Евреям 4:1). Но возражают: «Время ещё не закончилось. Пока во вселенной ещё есть время, пока ещё не наступила всеобщая вечность, для усопших ещё есть возможность спасения». И здесь православные сами лишают себя одного аргумента, который был бы в их арсенале, если бы они признавали буквальное грядущее тысячелетнее царство Христа. И действительно, в распоряжении Божием до окончательного суда над всеми людьми будет ещё целых тысяча лет, чтобы приводить верующих, как живых к тому времени, так и усопших, к полному совершенству. Писание подтверждает это, говоря о ветхозаветных праведниках: «И все сии, свидетельствованные в вере, не получили обещанного, потому что Бог предусмотрел о нас нечто лучшее, дабы они не без нас достигли совершенства» (Евреям 11: 39 – 40). Итак, даже ветхозаветные святые будут усовершаться в последнем тысячелетии истории мира. Это правда, но этот факт нисколько не помогает посмертной надежде для умерших без Христа. Ведь усовершаться в грядущем тысячелетии будут уже святые, а о переходе из грешного состояния в святое нет и не может быть и речи. Освящение грешника возможно только во времени. Только жизнь во времени на земле и есть подлинное чистилище.
Во-вторых, нам однозначно сказано, что Бог будет судить каждого человека по делам его: «[Бог] воздаст каждому по делам его: тем, которые постоянством в добром деле ищут славы, чести и безсмертия, — жизнь вечную; а тем, которые упорствуют и не покоряются истине, но предаются неправде, — ярость и гнев» (Римлянам 2: 6 – 8); «Всем нам должно явиться пред судилище Христово, чтобы каждому получить соответственно тому, что он делал, живя в теле, доброе или худое» (2 Коринфянам 5:10). При смерти душа разлучается с телом, а значит, суд ей уже готов. Историю не перепишешь: «И увидел я мёртвых, малых и великих, стоящих пред Богом, и книги раскрыты были, и иная книга раскрыта, которая есть книга жизни; и судимы были мёртвые по написанному в книгах, сообразно с делами своими. Тогда отдало море мёртвых, бывших в нём, и смерть и ад отдали мёртвых, которые были в них; и судим был каждый по делам своим. И смерть и ад повержены в озеро огненное. Это смерть вторая. И кто не был записан в книге жизни, тот был брошен в озеро огненное» (Откровение 20: 12 – 15). Чем же являются молитвы за усопших, если не попыткой упросить Бога изменить правосудию, отменить закон сеяния и жатвы? Нет, такие молитвы Господь не слушает. Молитесь за ближних и пекитесь о них, пока они живут в теле!
В-третьих, надежда на спасение для умерших без Христа игнорирует онтологию (реальность) и извращает верное представление о суде Божием. Выходит, что вечная участь человека решается не его выбором и фактическим состоянием, в котором он отходит в вечность, а суверенным словом Божиим. Выходит, что вечную участь человека решает не он сам, а Божия благосклонность или немилость, причём ничем не обоснованная (если можно упросить Бога изменить Его решение). Этот подход делает Бога лицеприятным, и к тому же, не очень-то благим. Почему Он Сам не дарует спасение погибшим, но ждёт, чтобы Его упросили? Выходит, что человека, избравшего жизнь в пороке и отошедшего в вечность в грешном состоянии, – Бог одним своим словом может причислить к святым. Но Господь не произносит неправды; Он не назовёт грешника праведником, да это противоречит и всякому здравому смыслу. Если же кто скажет, что это слово Божие живо и действенно, и не просто называет грешника святым, но и освящает его, – то это противоречит свободе воли человека, которую он изъявил, живя в теле. Человек избрал жизнь без Бога – он и получает возможность существования без Бога, а это и есть ад. Конечно, теперь он желает спасения, но уже слишком поздно. Как верно отметил один писатель: «Дело не в том, что Бог «отправит» человека в ад. В каждом из нас растёт и крепнет свойство, которое само станет адом, если его не вырвать». И прибавил: «Предадимся же Богу. Сегодня. Сейчас!»
Сам Спаситель поведал нам реальную историю, которую многие совершенно безосновательно считают притчей: «Некоторый человек был богат, одевался в порфиру и виссон и каждый день пиршествовал блистательно. Был также некоторый нищий, именем Лазарь, который лежал у ворот его в струпьях и желал напитаться крошками, падающими со стола богача, и псы, приходя, лизали струпья его. Умер нищий и отнесён был Ангелами на лоно Авраамово. Умер и богач, и похоронили его. И в аде, будучи в муках, он поднял глаза свои, увидел вдали Авраама и Лазаря на лоне его и, возопив, сказал: отче Аврааме! умилосердись надо мною и пошли Лазаря, чтобы омочил конец перста своего в воде и прохладил язык мой, ибо я мучаюсь в пламени сем. Но Авраам сказал: чадо! вспомни, что ты получил уже доброе твоё в жизни твоей, а Лазарь — злое; ныне же он здесь утешается, а ты страдаешь; и сверх всего того между нами и вами утверждена великая пропасть, так что хотящие перейти отсюда к вам не могут, также и оттуда к нам не переходят. Тогда сказал он: так прошу тебя, отче, пошли его в дом отца моего, ибо у меня пять братьев; пусть он засвидетельствует им, чтобы и они не пришли в это место мучения. Авраам сказал ему: у них есть Моисей и пророки; пусть слушают их. Он же сказал: нет, отче Аврааме, но если кто из мёртвых придёт к ним, покаются. Тогда Авраам сказал ему: если Моисея и пророков не слушают, то если бы кто и из мёртвых воскрес, не поверят» (Лука 16: 19 – 31). Мы видим, во-первых, что по смерти человек сразу же оказывается в том месте, где ему и предстоит существовать в вечности. Конечно, ещё не было окончательного всеобщего суда Божиего, в котором каждому определено возмездие – мера наказания для беззаконников и мера награды для праведников. Однако каждый умерший сразу попадает в преддверие своей вечной участи, в которой уже ощущает прямой результат своего жизненного пути. Следовательно, в Писании нет места никакому чистилищу. Во-вторых, мы видим невозможность перехода из ада в рай. И в-третьих, Христос говорит, что святые, перешедшие в вечность, уже никоим образом не участвуют в происходящем на земле.
Есть люди, которые идут ещё дальше в необоснованной ложной надежде на изменение загробной участи. Они говорят, что в будущей вечности возможно спасение даже для пребывающих в аду. Христос заранее опроверг и эту ересь, сказав: «Всякий грех и хула простятся человекам, а хула на Духа не простится человекам; если кто скажет слово на Сына Человеческого, простится ему; если же кто скажет на Духа Святаго, не простится ему ни в сем веке, ни в будущем» (Матфей 12:32). А то, что находящиеся в аду приравнены к похулившим Духа Святого, это нам должно быть ясно хотя бы из их непрощённости. Но кратко поясню. Неверующий Богу представляет Его лживым; предпочитающий жизнь вдали от Бога жизни с Ним подпадает под категорию людей, о которых писал пророк Исаия: «Горе тем, которые зло называют добром, и добро – злом, тьму почитают светом, и свет – тьмою, горькое почитают сладким, и сладкое – горьким!» (Исаия 5:20). А это и есть хула на Духа Истины. Однако подобные «оптимисты» находят «выход» в тщетной надежде на то, что Бог впоследствии отменит Своё решение. Но уже было сказано о правосудии по делам и об онтологии, а также о невозможности изменения вне времени – в вечности (иными словами, к вечности неприложимы категории времени, например: «впоследствии»). Горе тем, кто представляет нетленного Бога подобным тленному человеку, постоянно изменяющему свои решения без всяких на то оснований!

Но некоторые говорят: «Как же быть с теми, кто не успел обратиться к Богу, кому не хватило времени для покаяния? Не следовало ли бы дать им ещё один шанс?» В ответ на этот неразумный вопрос можно привести высказывание одного писателя: «Я думаю, что если бы существовала вероятность пользы в миллионе попыток, такая возможность была бы предоставлена. Но учитель часто знает, от школьников и их родителей, что в действительности посылать школьника на переэкзаменовку безполезно. Окончательное решение должно когда-нибудь быть принято, и не нужно иметь особенно крепкую веру, чтобы понять, что Всеведущий знает, когда». Не будем же питать ложных надежд, но будем пользоваться временем, ибо дни лукавы!








Почитание мощей и прочих реликвий

Из среды самих же православных многие употребляют выражение «поклонение мощам», и в большинстве случаев, это, к сожалению, соответствует их практике. Однако священники и более образованные прихожане всегда поправляют употребляющих эти слова, говоря: «Мы не поклоняемся мощам, мы почитаем их». Не будем долго останавливаться на различии понятий. Мы знаем, что нам сказано почитать отца и мать, почитать служителей Божиих и духовных наставников, поклоняться же – одному Богу.
Но следует тщательно рассмотреть слово «почитание». Русский язык несёт глубочайшую мысль. Это слово однокоренное со словом «счёт». Все однокоренные слова вращаются вокруг этого слова: учёт, почёт, отчёт, расчёт, перечёт, недочёт, зачёт, засчитывать, счесть, чтение, предпочтение, и хотел бы особо подчеркнуть слово «честь». Интересен также украинский вариант слова «считать». В узко-арифметическом смысле используется слово «рахувати» или «лiчити», а в широком смысле, когда, например, говорится о чьём-то мнении, – «вважати». Однокоренные слова: увага (внимание), повага, зважити, зауважити, розвага (развлечение). Корень – «вага», то есть вес, что в общем смысле синонимично слову «значение». В русском языке есть слова «отвага», «уважение» и, конечно, слово «важность». Итак, общий вывод: почтение и уважение – это объективная оценка предмета, явления, личности или иной категории, и соответственное отношение. Иными словами, это верная оценка объективной реальности, её признание и согласие с ней. Это верное мышление Божественными категориями (которые Максим Исповедник справедливо называет логосами – с маленькой буквы) и в рамках Божественной иерархии ценностей. Смирение есть не что иное, как согласие сердца с этой иерархией (верное отношение к себе самому также входит в правильное отношение к этой иерархии) и покорная жизнь согласно свету и разуму Христову. Значит, и поклонение Богу есть Его истинное почитание, так как соответствует Его абсолютному величию и достоинству. Апостол говорит: «Всякая душа да будет покорна высшим властям, ибо нет власти не от Бога; существующие же власти от Бога установлены. Посему противящийся власти противится Божию установлению. А противящиеся сами навлекут на себя осуждение… Итак отдавайте всякому должное: кому подать, подать; кому оброк, оброк; кому страх, страх; кому честь, честь» (Римлянам 13: 1 – 2, 7). Конечно, нам не следует ограничивать понимание этих стихов чисто политическим аспектом; это общий принцип. Власти – это Божественная иерархия: «Им [Сыном Божиим, Христом] создано всё, что на небесах и что на земле, видимое и невидимое: престолы ли, господства ли, начальства ли, власти ли, — всё Им и для Него создано» (Колоссянам 1:16). «Отдавайте всякому должное» – значит относиться к каждому творению в соответствии с его истинным достоинством, или чином. Например: «Не всякая плоть такая же плоть; но иная плоть у человеков, иная плоть у скотов, иная у рыб, иная у птиц. Есть тела небесные и тела земные; но иная слава небесных, иная земных. Иная слава солнца, иная слава луны, иная звёзд; и звезда от звезды разнится в славе» (1 Коринфянам 15: 39 – 41).
Честь для каждого существа – пребывать в своём чине, предназначенном ему Богом и соответствовать замыслу Творца относительно него. Родственным слову «честь» по смыслу является слово «достоинство» – соответствие носителя имени, или названия чина, значению, ценности этого имени.
 Итак, есть ложное почитание – неверное отношение к кому-либо или к чему-либо вследствие неверной иерархической системы ценностей, которой придерживается человек, сознательно или несознательно, как и сказал Екклезиаст: «Есть зло, которое видел я под солнцем, это - как бы погрешность, происходящая от властелина; невежество поставляется на большой высоте, а богатые сидят низко» (Екклесиаст 10: 5 – 6).
Сатана всеми силами и средствами пытается нарушить и извратить установленные Богом категории. Он извращает понятие пола своей мерзостной гендерной политикой. Он нарушает границы родов растений и животных, вдохновляя учёных на селекцию, скрещивание и генную инженерию. Это было во дни Ноя, и в этом главный смысл слов: «Всякая плоть извратила путь свой на земле» (Бытие 6:12), – то есть совершенно перестала соответствовать своему названию, логосу, определению, чертежу Божиему. Всё это происходит и в пришествие Сына Человеческого. Либералы критикуют категоричное мышление, отучая нас от него, а это есть отвержение Логоса.
Свой «почёт» есть и по отношению ко злу. Отверженного (прежде всего, диавола) нам сказано почитать презренным, то есть презирать и безкомпромиссно отвергать (см. Псалом 14:4). *  Павел всё почитал за сор и тщетою, ради превосходства познания Господа Иисуса Христа, чтобы приобрести Его (см. Филиппийцам 3:8).

Но вернёмся к нашему вопросу и применим принцип истинного почитания к так называемым мощам. Для начала отметим, что называть так кости умерших, даже самых святых, в корне, в принципе неверно. Само наличие мёртвой кости уже свидетельствует не о мощи, а о полной немощи плоти человеческой. Апостол говорит: «Но то скажу вам, братия, что плоть и кровь не могут наследовать Царствия Божия, и тление не наследует нетления… Ибо тленному сему надлежит облечься в нетление, и смертному сему облечься в безсмертие» (1 Коринфянам 15: 50 – 53). Итак, даже тела самых святых несут в себе тление, и потому им необходимо полное перерождение, обновление, преображение. Воззрим на Того, Которого пронзили. О Нём и только о Нём (о чём свидетельствует апостол Пётр в Деяниях 2: 29 – 31 и апостол Павел в Деяниях 13: 35 – 37) пророчески сказал Давид: «Ты не оставишь души моей в аде и не дашь святому Твоему увидеть тление» (Псалом 15:10). В теле Христа не было закона греха и смерти – у Единственного из всех людей после грехопадения Адама. И потому Он не должен был умереть. Он умер, будучи убит извне, а не изъеден смертью изнутри, как это происходит со всеми нами, раньше или позже. И если чьи-то останки и можно было назвать мощами, то только Его поистине святые кости. Но оставил ли Он нам хоть крупицу Своих святых костей? Нет, апостолы нашли во гробе только пелены лежащие. Тело же было преображено в тело воскресения – новое духовное нетленное тело. Этим Господь показал нам, каким образом произойдёт всеобщее воскресение. Он мог бы дать Иисусу новое тело, оставив при этом во гробе Его старое тело. И это были бы подлинно нетленные мощи. Но Он не сделал этого, чтобы мы взирали в будущее, презирая наши немощные глиняные сосуды, помышляя о горнем, а не о земном. Мы ведь не змеи, оставляющие свои старые шкуры, облекаясь в новые. Не так ли относились к своему телу и мученики из ранних христиан? Игнатий Богоносец перед своей мученической кончиной смело говорил, ставя своё тленное тело на должную ступень: «Пусть измелют меня зубы зверей». Я говорю не о том, чтобы мы небрегли о теле и игнорировали необходимое попечение о нём. Но почитать святыней вещество, подверженное распаду, – неразумно и противно Священному Писанию. Да и не сама ли природа и здравый смысл учат нас, что любая кость, почитаемая мощью, есть часть тленной плоти? А если сама плоть тленна, то и часть её не может почитаться нетленной.
Конечно, даже сейчас наши тела могут и должны освящаться благодатью Духа Святого, посредством строгого воздержания. Уже сейчас наше тело есть храм Духа Святого, что предвосхищает наше полное искупление, когда тленное наше облечётся в нетление. И Господь подлинно действует в телах Своих святых, даже до такой степени, что придаёт благодатную силу одежде, облекающей их тела. В апостольское время люди исцелялись посредством платков и опоясаний с тела Павла (см. Деяния 19:12). Но Господь однозначно осуждает почитание орудия Божиего как Того, Кто использует его, – и осуждает как идолопоклонство. Он никогда не привязывает нас к средствам и никогда не ставит им памятники. Тем, что Он совершает Свои чудеса посредством самых различных,  самых обычных предметов, порой совершенно неуместных по человеческому рассуждению, Он показывает нам, что дело совсем не в них, но лишь в Том, Кто действует через них (и тем более показывает, что эти предметы отнюдь не являются технологическим элементом чуда). Например, для того, чтобы израильтяне не поклонялись жезлу Моисея, Господь, в одном случае повелев ему извлечь воду из скалы ударом жезла, в другом – повелел извести воду одним словом. Медный змей был подлинно Божиим инструментом, но когда иудеи стали поклоняться ему, Езекия уничтожил его (см. 4 Царств 18:4). И этот поступок Бог явно одобряет. Бог никогда не ставит чудеса «на поток», не творит их по неизменной технологии посредством одних и тех же предметов, не утверждает и не увековечивает материальных орудий, через которые Он совершает их. Но подобные практики обожествления частных средств Божиих явно в традиции православия и католицизма.
Есть в Ветхом Завете случай, говорящий непосредственно о костях человека Божиего: «И умер Елисей, и похоронили его. И полчища Моавитян пришли в землю в следующем году. И было, что, когда погребали одного человека, то, увидев это полчище, погребавшие бросили того человека в гроб Елисеев; и он при падении своём коснулся костей Елисея, и ожил, и встал на ноги свои» (4 Царств 13: 20 – 21). Этим чудом Господь прославил Своего слугу. Но опять же, это частный случай, который никак нельзя возводить в общее правило. Кроме того, нам не сказано, что после этого случая иудеи стали почитать мощи Елисея. А если бы это была верная практика, то Сам Господь определённо установил бы это правило. Есть ещё одно упоминание  о костях святого: «И вышли сыны Израилевы вооружённые из земли Египетской. И взял Моисей с собою кости Иосифа, ибо [Иосиф] клятвою заклял сынов Израилевых, сказав: посетит вас Бог, и вы с собою вынесите кости мои отсюда» (Исход 13: 18 – 19). Апостол говорит, что Иосиф сделал это завещание верою: «Верою Иосиф, при кончине, напоминал об исходе сынов Израилевых и завещал о костях своих» (Евреям 11:22). Он верил в грядущее воскресение своего тела и желал воскреснуть в земле обетованной со всем своим народом. Заметим, что все кости его были вместе, а не растащены на мощи. Так что даже те места, которые, на первый взгляд, подтверждают правомерность и даже похвальность почитания мощей, на самом деле опровергают его.
Итак, почитание мощей – ложное почитание. Традиция почитания останков тленных трупов, не побоюсь этого слова, явно бесовского происхождения. Она недалеко отстоит от сатанинской символики черепа и костей. Кому бы ни принадлежали почитаемые кости, они представляют собой результат смерти, вошедшей грехом. И поднимать их на знамя – значит лишний раз упоминать об успехе диавола, соблазнившего наших родителей вкусить запретный плод. Тела усопших следует предавать земле, а не разбирать по частям. Кстати, что касается почитания умерших как таковых (независимо от того, были ли они святыми; мы склонны идеализировать мёртвых и ценить их более живых; культ почитания могил является неотъемлемой частью народного сознания), то вот что написано о благочестивом царе Иосии: «И высоты, которые пред Иерусалимом, направо от Масличной горы, которые устроил Соломон, царь Израилев, Астарте, мерзости Сидонской, и Хамосу, мерзости Моавитской, и Милхому, мерзости Аммонитской, осквернил царь; и изломал статуи, и срубил дубравы, и наполнил место их костями человеческими» (4 Царств 23:14). Это был акт осквернения, а значит, почитание могил за святыню прямо противоречит Писанию. Я понимаю, что это резкие слова, и многим могут показаться крайне непочтительными и даже кощунственными. К сожалению, наша грешная природа гораздо более предрасположена принимать и почитать суеверия (да ещё и фанатично отстаивать их), нежели слушать здравое учение. Но каждый, кто любит правду более всего, согласится с истинностью сказанного здесь. Да дарует Господь всем нам жажду правды, которая сильнее всех сомнительных вековых наслоений и человеческих традиций! 








Иконопочитание

Сегодня католичество и православие прочно ассоциируется с иконами, или образами (греческое слово «эйкон» и переводится как «образ»). Однако так было не всегда. Только на седьмом вселенском соборе (787 г.) после длительной полемики иконопочитание утвердилось как положительный догмат. Протестантизм решительно отверг иконы, открыв новый этап иконоборчества (которое сейчас православие считает ересью). Уровень аргументации новых иконоборцев, да и сама риторика полемики, её богословская и философская глубина, значительно уступали уровню участников 7-го собора. (Например, сегодня редкий человек поймёт хоть что-нибудь из Максима Исповедника). Но аргументы Кальвина ещё достойны рассмотрения. Доводы же современных иконоборцев совсем слабы и неосновательны. Апологеты иконопочитания (в основном, православие), напротив, выдвигают такие мудрёные аргументы, что осмыслить их способен, в лучшем случае, лишь один из ста тысяч. Однако я не верю, что решение этого вопроса невозможно без высочайшего знания всех тонкостей философии. Истина должна быть доступна всем. И в то же время, справедливость требует большей основательности и глубины, чем в протестантизме. Хотя в этом вопросе протестанты абсолютно правы. Рассмотрим же несколько серьёзных аргументов.

1. Как мы уже говорили, все заповеди Божии – вечные и неизменные. И если «малейшие» заповеди не отменяются и остаются навек, то тем более заповеди скрижалей, начертанные на камне Перстом Божиим. А наш вопрос регулируется второй заповедью десятословия: «Не делай себе кумира и никакого изображения того, что на небе вверху, и что на земле внизу, и что в воде ниже земли; не поклоняйся им и не служи им, ибо Я Господь, Бог твой, Бог ревнитель…» (Исход 20: 4 – 5).
Более того, тенденция, ясно прослеживающаяся при переходе от Ветхого Завета к Новому, характеризуется уходом от образов. Об этом мы также говорили. Если Бог упразднил и те образы, которые Он Сам учредил до времени, то какое место имеют образы явно не канонические? Создавать новые зримые образы (а также заменять старые образы новыми – что практикуют католики и православные, переносящие видоизменённые образы ветхозаветного храма в свои храмы) – значит задавать обратный вектор прогрессирующему Божественному откровению. Это значит, подобно иудеям, вновь сшивать разодранную Богом завесу и отстраивать разрушенный Богом храм Соломона. Новый Завет, по самой сущности своей, иконоборческий.

2. В продолжение этой мысли можно привести множество цитат из посланий апостолов. Вот лишь пара из них. «…Знаем, что, водворяясь в теле, мы устранены от Господа, — ибо мы ходим верою, а не видением…» (2 Коринфянам 5: 6 – 7). «…Ибо кратковременное лёгкое страдание наше производит в безмерном преизбытке вечную славу, когда мы смотрим не на видимое, но на невидимое: ибо видимое временно, а невидимое вечно» (2 Коринфянам 4: 17 – 18). Предвидя православную критику, сразу оговорюсь: эти места вовсе не означают, что мы должны игнорировать материальный мир и не должны пользоваться глазами. «Ухо слышащее и глаз видящий - и то и другое создал Господь» (Притчи 20:12). Но пользоваться глазами надо правильно, восходя от зримых предметов к невидимым вечным принципам и законам, от частного – к общему, к сущности вещей. Останавливаться же на видимом – значит жить чувственным, душевным, а не духовным. Духу свойственна безобразность. К безобразному мышлению призывает и настольная книга православного христианина – «Невидимая брань». Суть Нового Завета – разделение души и духа с подчинением души господству духа. А образное мышление отдаёт бразды правления душе, подавляя дух. Потому опасно «ходить», то есть руководствоваться, видением. Иов говорил: «Если стопы мои уклонялись от пути и сердце моё следовало за глазами моими, и если что-либо нечистое пристало к рукам моим, то пусть я сею, а другой ест, и пусть отрасли мои искоренены будут» (Иов 31: 7 – 8). «Водворяясь в теле, мы устранены от Господа»; опираясь на зрение, мы отходим от веры. Потому апостол и противопоставляет веру и видение. Грехопадение Евы произошло именно тогда, когда она предпочла вере видение, как написано: «И увидела жена, что дерево хорошо для пищи, и что оно приятно для глаз и вожделенно, потому что даёт знание; и взяла плодов его и ела; и дала также мужу своему, и он ел» (Бытие 3:6). Пётр шёл по воде, пока верил. Но увидев ветер и волны, начал тонуть (Матфей 14: 26 – 31). 
Но рассмотрим два возможных возражения, на первый взгляд, говорящих в пользу икон.
Во-первых, Сам Господь, сотворивший видимую природу, являющую образ вечного принципа, постоянно указывает на неё и поощряет нас к её созерцанию: «Пойди к муравью, ленивец, посмотри на действия его, и будь мудрым» (Притчи 6:6). «Взгляните на птиц небесных: они ни сеют, ни жнут, ни собирают в житницы; и Отец ваш Небесный питает их. Вы не гораздо ли лучше их?» (Матфей 6:26). Более того, Христос часто говорил притчами, а это есть словесный образ. Ведь образ, материальный или словесный, всё равно остаётся образом.
Ответ на этот вопрос весьма многогранный.
а) Всё же, картина и рассказ – не одно и то же. Словесный рассказ намного превосходнее, качественно превосходнее кадрового визуального моментального восприятия. Слово ближе к безобразному принципу, а картина, напротив, привязывает к материальным частностям. Семя на картине – всегда огородно-полевое, дверь – деревянная или железная, ключ – дверной или гаечный. Даже если бы кто нарисовал картину, полную глубокого духовного символизма, есть опасность её моментального прямого воздействия на душу, минуя осмысление. Я не говорю, будто художество – зло само по себе, однако это очень тонкая область, которую враг может легко склонить ко злу. (Это открывает вопрос о языческо-оккультном символизме, но не будем уклоняться  в эти сатанинские дебри от общей линии). Но прежде всего, я подчёркиваю превосходство слова над картиной.
б) Природа действительно представляет собой картину, но картину, нарисованную Самим Творцом. Она призвана возносить нас ввысь к её Творцу. Через рассматривание творений нам следует видеть невидимое Божие, Его вечную силу и Божество. Однако из-за нашей греховности мы склонны останавливать взор на самой твари (см. Римлянам 1 гл.). Но выбор – в нашей воле. Что же касается образов второго порядка, то есть картин человеческого творчества, то они, скорее, склоняют к поклонению и служению твари вместо Творца.
в) Однако снова вспомним о сущности Нового Завета – переход от образов – тени духовной реальности – к самой духовной реальности. Притчи Христа были изречены Им также ещё в эпоху Ветхого Завета. (Эпоха Нового Завета открылась в день Пятидесятницы – день рождения Церкви). Но уже накануне распятия (в так называемый в народе чистый четверг) Господь сказал Своим ученикам: «Доселе Я говорил вам притчами; но наступает время, когда уже не буду говорить вам притчами, но прямо возвещу вам об Отце» (Ев. от Иоанна 16:25). «Тот день», о котором Иисус неоднократно говорил в этой исторической беседе с апостолами, – это Пятидесятница. Таким образом, Господь ясно дал понять, что образы остаются в прошлом, и верующие переходят на другой уровень.
Но ведь Пятидесятницу необходимо пережить лично каждому. Не являются ли рукотворные образы детоводителями ко крещению Духом? Но православие ведь не исповедует такое «пятидесятническое» понимание крещения. Впрочем, не будем уклоняться от темы. Не будем также слишком акцентировать внимание на истине, что нам достаточно евангельских словесных образов. Вопрос сейчас не в этом. А. Кураев в книге «Протестантам о православии», иронизируя над протестантами, пишет: «Раздражение, которое вызывают у протестантов наши иконы, просто необъяснимо ни с точки зрения христианского богословия, ни с точки зрения христианской этики. Это раздражение – страсть, духовная болезнь. Ее надо сознательно и целеустремленно преодолевать в себе. И в качестве первого шага я предложил бы протестантам отнестись к православным как к детям. Дети нуждаются в картинках? Ну, вот и православные тоже чувствуют себя теплее, спокойнее в окружении священных картин. Если протестантам угодно, пусть они считают православных детьми, «немощными в вере», привычки которых, по завету ап. Павла, надо принимать «без споров о мнениях» (Рим.14:1). И протестант, обличающий православную старушку в том, что она «кланяется идолам», по правде, не умнее того, кто вырывал бы из рук ребенка книжку с картинками». Но к чему это ложное смиренномудрие? Православие ведь отводит иконам не детскую, но взрослую, духовно зрелую роль. Даже более того: так называемое богословие иконы решительно отвергает идею, будто иконы служат только первой ступенью веры. Никто из православных апологетов иконопочитания никогда не проповедовал: «В тот день вы отложите  в сторону все образа». Если бы это было так, то ещё можно было бы принять во внимание этот довод, но в данной ситуации приходится констатировать, что православие в этом вопросе, в лучшем случае, упорно остаётся на ветхозаветном уровне, под Моисеевым покрывалом.

Во-вторых, Господь Сам многократно давал пророкам и апостолам символичные видения – так сказать, образы в анимации. Допустим, пророки жили при Ветхом Завете, и их видения – удел прошлого периода диспенсации. Но такие же символичные видения видел и апостол Иоанн – уже через несколько десятилетий после Пятидесятницы.
В ответ на это ещё раз обратим внимание на Божественность канонических картин, с которыми иконы сравнивать даже некорректно. И ещё раз подчеркнём, что Господь велел апостолу именно описать словами, а не нарисовать виденное. Кто-то, конечно, может сказать, что соответствующие картины остались в неписанном предании. Но такие важные вопросы Господь никогда не оставляет не оговоренными в каноне: ветхозаветные образы тщательно прописаны. Отметим также, что видения Господь даёт далеко не всем, значит не всем они полезны. Бог рассматривает и индивидуальные свойства души, и её состояние, уровень святости. А значит, всеобщее внедрение зримых образов отнюдь не соответствует Божиему намерению. 

3. Аргумент иконопочитателей о том, что запрет на изображение был временным, пока не пришёл Тот, Кто явил незримого Отца зримым образом в человеческом обличии, – совершенно несостоятелен. Сын Божий являлся людям в человеческом облике, даже в человеческом теле, и во времена Ветхого Завета. Иисус сказал иудеям: «Авраам, отец ваш, рад был увидеть день Мой; и увидел и возрадовался» (Ев. от Иоанна 8:56). Это случилось, когда Он явился Аврааму в виде путника, зашёл в его шатёр и даже ел предложенное Ему угощение. Затем, когда два ангела, сопровождавшие Его, отправились в Содом, чтобы вывести Лота перед истреблением городов, Авраам стал умолять Гостя, ходатайствуя за Содом, прекрасно сознавая, Кто находится перед ним (см. Бытие 18 гл.). Иисус Навин видел Мужа с обнажённым мечом в руке и поклонился Ему (а он был правоверный иудей и не стал бы кланяться никому, кроме Самого Бога; а даже если бы он и допустил эту ошибку, ангел (если бы это был он) вразумил бы его и не принял бы поклонения): «Иисус, находясь близ Иерихона, взглянул, и видит, и вот стоит пред ним человек, и в руке его обнажённый меч. Иисус подошел к нему и сказал ему: наш ли ты, или из неприятелей наших? Он сказал: нет; я вождь воинства Господня, теперь пришел сюда. Иисус пал лицем своим на землю, и поклонился и сказал Ему: что Господин мой скажет рабу своему? Вождь воинства Господня сказал Иисусу: сними обувь твою с ног твоих, ибо место, на котором ты стоишь, свято. Иисус так и сделал» (Иисус Навин 5: 13 – 15). Это была встреча двух Иисусов – образа и Первообраза. Иаков боролся с Ангелом, сказавшим ему: «Ты боролся с Богом», да и сам Израиль сказал после этой встречи: «Я видел Бога лицом к лицу» (Бытие 32: 24 – 30). И это лишь немногие примеры. Итак, Господь, предвосхищая Своё воплощение, явил Себя людям в человеческом образе издревле. И однако Он же на Синае дал заповедь: «Не делай себе кумира и никакого изображения того, что на небе вверху и что на земле внизу, и что в водах ниже земли, не поклоняйся им и не служи им; ибо Я Господь, Бог твой, Бог ревнитель…» (Второзаконие 5: 8 – 9). А значит, Боговоплощение отнюдь не даёт позволения делать это.

4. Истина о том, что человек создан по образу Божию, имеет глубочайшее и многогранное значение. Человеческий зримый облик имеет не частное, а абсолютное значение. Иными словами, человек, созданный по образу Божиему, не мог выглядеть иначе, чем он выглядит. Образ Божий – предвечный Сын Божий – многократно являлся пророкам в виде подобия Сына Человеческого. (Это Богоявление не следует путать с явлением в осязаемом человеческом теле, о чём говорилось выше). И мы можем не сомневаться, что этот образ абсолютен, то есть независим от творения и домостроительства: «[Сын Божий] есть образ Бога невидимого, рождённый прежде всякой твари» (Колоссянам 1:15). Иреней Лионский смело говорит: «Человека Он [Бог] создал Своими руками, взяв от земли чистейшее, тончайшее и самое нежное, и Свою силу в определенной мере смешал с землёю; ибо Он дал творению Свои собственные формы, чтобы также и видимое в нём было богообразно. Ибо созданный человек был поставлен на земле, как образ Бога. И чтобы он сделался живым, Он вдунул в его лице дыхание жизни, так что как по дуновению, так и по творению человек подобен Богу». Бог безграничен, но не безлик. Итак, Образ Божий Своими руками сотворил Свой Собственный образ, в который намеревался вселиться Духом Святым. Отметим также, что и ангелы имеют человеческое подобие. Всё это говорит об абсолютности Образа, по которому сотворены мы. Однако отождествлять изобразимый телесный облик Сына Человеческого с Самим Сыном Божиим, Который выше сотворённой Им материи, – значит придавать абсолютное значение творению. Эта позиция тайно подразумевает ересь необходимости творения (иными словами, Бог не мог не творить, Он зависим от творения). Это смешение твари и Творца, отождествление Рождённого и сотворённого, что прямо ведёт к поклонению и служению твари вместо Творца, как выражается апостол (см. Римлянам 1:25). Это именно обожествление, а не обожение человека. Богоподобие человека отнюдь не является равенством и тождеством с Богом.
Человек создан богоносцем – храмом, жилищем, домом Божиим (отсюда и понятие «домостроительство»). Однако вселение Бога в человека Духом Святым, которое Бог замыслил при сотворении Адама, нельзя отождествлять с боговоплощением «нас ради, людей, и нашего ради спасения», как сказано в Символе Веры. Первый человек (Адам) мог возвыситься до богоподобия, причастившись к дереву жизни, и тогда он сам и стал бы вторым человеком, то есть Христом, несущим не только образ, но и подобие Божие. Тогда Богу не пришлось бы становиться человеком и умирать за нас на кресте. Нельзя придавать абсолютный смысл тому, что стало необходимым вследствие грехопадения.
Итак, ни само творение не было необходимостью, ни, тем более, его грехопадение. Иконопочитание же тайно спорит с этим, забывая, кроме всего сказанного, о нетождественности и неслиянности Божеской и человеческой природ Христа. Православие также преступно стирает грань между причастником Божеского естества (каковыми по замыслу Божию являются все люди) и Богом. Богоподобного человека, если и можно назвать богом, то только с маленькой буквы. Не следует путать наше сыновство по усыновлению и сыновство Предвечного Сына Божиего по предвечному рождению.

5. Молчание Священного Писания по какому-либо вопросу (если мы имеем в виду прямой текст, ибо в принципе Писание освящает абсолютно все возможные вопросы) часто является таким же сильным аргументом, как и его текст. А по этому вопросу Библия явно молчит. Нет ни слова о внешности Иисуса Христа, за исключением упоминания одежды и обуви (хитон и сандалии), а также косвенного упоминания о длинных волосах (Он был назореем). Единственное, что нам сказано, это то, что Он не имел ни вида, ни величия (см. Исаия 53 гл.). Сам факт посредственной внешности Спасителя, а также отсутствие словесного портрета в Евангелии – красноречивый аргумент против икон. Этим Господь ясно показывает нам, что Ему неугодно привязывать нас к внешности. Но читая Евангелие мы чётко видим Его внутренний облик, и Христос поистине предстаёт перед нашим духовным взором, как бы у нас распятый (см. Послание Галатам 3:1). Если бы иконы были, как говорят иконопочитатели, не только позволительны, но и необходимы, то апостолы не преминули бы сказать об этом в своих посланиях хотя бы пару раз, хотя бы мимоходом, избавив последующие поколения от ненужных споров и сомнительных философствований. Но нет ни единого даже намёка. Слово «Образ» относится в Новом Завете единственно к Самому Сыну Божиему, воплощённому в Сына Человеческого, что не допускает образа второго порядка, тем более равночестного Первообразу. Кроме того, иконопочитание материализует это слово, а ведь образ Сына Божиего – это, прежде всего, Его духовный облик, характер, в который мы призваны преображаться : «Мы же все открытым лицем, как в зеркале, взирая на славу Господню, преображаемся в тот же образ от славы в славу, как от Господня Духа» (2 Коринфянам 3:18). 

6. Ни один иконопочитатель не оспорит того, что икона есть образ образа (как говорится в православии, образ Первообраза (Христа)). А ведь икона – даже не фотография. Всем известно, что даже фотография далеко не передаёт полноту характера и сущности фотографируемого. Это всего лишь один кадр, запечатлевающий, в лучшем случае, только одну из граней облика человека (нередко бывает, что по кадру можно составить и совершенно превратное представление о человеке). Что говорить о рукотворном образе, тем более образе Сына Человеческого? Даже лучшие из икон не представляют собой и тени Первообраза. Многие же иконы несут на себе образ явно другого Иисуса. Эти Его предполагаемые образы представляют взору христианина, знающего Христа лично, совершенно чужое лицо. Если же собрать множество различных икон, то мы увидим на них множество совершенно различных лиц. Всякому ясно, что все они не могут являть образ Первообраза.
Некоторые иконы и вовсе порочат светлый и святой образ Христа, особенно те, на которых изображён Младенец Иисус. Так называемый образ Спасителя предстаёт в уродливом виде, с непропорциональным телом и очевидно искажённым лицом. И все боятся сказать об этом вслух, даже если и осознают, так как думают, что это будет кощунством и святотатством. Но нет, святотатство – изображать Спасителя в таком виде! Если же взгляд на икону даже не вызывает ассоциации со Христом, то как же можно назвать эту картину Его образом? Чтобы подчеркнуть мысль, гиперболизирую: картина, изображающая беса, не может быть образом ангела. А ведь если искажения, причём существенные и принципиальные, допускаются в общем, то до какого предела дойдёт несоответствие, – это уже только вопрос степени.
Однако рассмотрим одно возражение православия. «Конечно, икона – не портрет и не фотография. Она передаёт внутреннюю духовную сущность того, кто изображён на ней». Но что за странный аргумент? Неужели неживой портрет, созданный несовершенным человеком, может быть лучшим образом, чем живой образ человек, созданный по образу Божию? Если же мы говорим о Самом Христе, то Он есть абсолютно точный образ – Сын Человеческий, совершенно являющий образ и подобие невидимого Бога. И в любом случае, неживое изображение явно уступает живому образу, и глупо настаивать на их тождественности, не говоря уже о превосходстве рукотворного образа. Эту логику прекрасно объяснил Афанасий Великий (которому иконопочитание было явно чуждо) в «Слове на язычников»: «Почему Бог ответствует и познаётся чрез идолов; по причине ли вещества, из какого сделаны идолы, или по причине данного им образа? Если по причине вещества, то какая нужда в образе? Почему Бог не является просто во всем веществе, прежде нежели сделано из него это? Напрасно воздвигали они стены храма, заключая в них один камень, или одно дерево, или часть золота, когда вся земля наполнена их сущностью. А если причиною божественного явления бывает наложенный на вещество образ; то какая нужда в веществе золота или чего-либо иного? Почему Богу не являться лучше в самых в природе существующих животных, которых образ имеют на себе изваяния? На этом основании мысль о Боге была бы лучше, если бы являлся Он в одушевлённых живых существах, словесных или безсловесных, и не нужно было ожидать Его явления в вещах неодушевлённых и недвижущихся. В этом случае язычники впадают в нечестие, в котором всего больше противоречат сами себе». 

7. Пришло время сказать и об откровенно языческих символах, часто изображаемых на иконах. Приведу лишь пару примеров.

а) Сравните жест десницы (правой руки) Христа и святых на иконах с языческими (индийскими) так называемыми мудрами – и увидите их полную тождественность. И в этом случае нельзя сказать, что язычники заимствовали этот жест у нас, так как их ритуальные жесты древнее христианства. А если бы эта практика была от Бога, то мы нашли бы эти жесты, прежде всего, у иудеев. Но в их традиции нет и намёка на подобное. Да и по духу, по характеру своему эта практика – явно магически-языческая.

б) На многих иконах, начиная со средневековья, изображены летающие тарелки и прочие НЛО. Спросим: какой дух вдохновлял этих иконописцев на творчество, так выгодное диаволу, особенно в последние дни? творчество, дающее повод отождествить христианство с уфологией, на радость антихристу, который использует всё это для обольщения живущих на земле?

8. Но самым вопиющим отступлением православия является их общепринятая практика изображать все лица Пресвятой Троицы, что запрещено их же канонами (позволяется изображать только Сына, по понятным причинам). Православные в своей полемике часто используют верный в принципе аргумент, расставляющий правильные акценты и делающий беседу конструктивной: «Мы говорим о вероучении, а не о практике. Давайте не смешивать». Однако этот довод здесь совершенно неуместен. Иконописание – это ведь не слабость и не страсть, с которой человек порой не может совладать (например, внезапная вспышка гнева). Это вполне сознательное действие, которое человек вполне может не совершать. А со стороны руководства формальное согласие с постановлением собора – категорический запрет на изображение Отца и Духа Святого – и попустительство его нарушению – есть не что иное, как узаконивание этого греха. И этой практикой православие уже явно сближается с язычеством, так как образы неизобразимых Ипостасей – суть языческие кумиры, изменяющие славу нетленного Бога в образ тленного человека.

9. Следует сказать и о чудотворности некоторых икон. Во-первых, ни один серьёзный христианин никогда не сочтёт чудо, само по себе, подтверждением истинности и богоугодности совершающего его. Мы знаем, что многие чудотворцы, даже из тех, кто совершал чудеса именем Божиим, будут на последнем суде отвергнуты Христом (см. Матфей 7: 21 – 23). Мы знаем также, что есть знамения и чудеса ложные (что включает как иллюзионизм, так и магию) (см. 1 Фессалоникийцам  2: 1 – 10). Во-вторых, известны случаи откровенного мошенничества православия – слезоточивые механизмы, специальное многослойное окрашивание икон с целью создания эффекта их самообновления. И хуже всего, когда этот обман разоблачают неверующие. Тогда эти «чудеса», вместо привлечения людей к вере, вызывают у них стойкое неверие и отвращение к религии в принципе. Да и у тех, кто всё-таки верит, и верит именно благодаря чудесам, – разве подлинная вера? Нет, если вера зиждется на столь сомнительном основании, она представляет собой суеверие.
Кроме того, даже если предположить, что иконотворчество богоугодно, то уж точно не богоугодна «стандартизация» чудес. Бог никогда не ставит чудеса на массовый поток, тем более никогда не привязывает нас к орудиям, которыми эти чудеса совершаются, особенно к одним и тем же орудиям. Господь знает о нашем неразумии и склонности воздавать всю славу видимой твари вместо действующего через неё невидимого Творца. Пророка Илию не будет всю жизнь кормить ни ворон, ни «чудотворные» кадка с мукой и сосуд с елеем. И не все прокажённые будут, подобно Нееману, исцеляться семикратным омовением в Иордане. Но что может возразить на это православный? Конечно, он вспомнит целительную купальню Вифезду (Бэйт-Хэсэд) у Овечьих ворот, воду в которой по временам возмущал ангел Господень (см. Ев. от Иоанна 5: 2 – 4). Но это Господь сделал для того, чтобы явить нам важность крещения. Это был ветхозаветный образ новозаветной реальности (ещё раз вспомним, что эпоха Нового Завета началась только с Пятидесятницы), образ, который перешёл и в Новый Завет, чем Господь ещё раз подчёркивает особое значение крещения. А вообще следует помнить, о чём мы говорили в начале книги, – нельзя смешивать частное и общее, нельзя частный случай делать общим правилом.

10. До сих пор мы говорили только о незаконности образов Самого Христа. Но католичество и православие ведь не ограничивается лишь изображением Спасителя. Есть целый сонм икон святых и тех, кого к ним причислили. И здесь возникает уместный вопрос. В Ветхом Завете Боговоплощение ещё не наступило (хотя, как мы уже говорили, Господь и тогда являлся людям в человеческом облике), но ведь святые, праведные были! И по православной логике, их следовало изображать уже тогда. Но вторая заповедь скрижалей Божиих запрещает это. Впрочем, это открывает вопрос о почитании святых, и его мы рассмторим в следующем разделе.         







Поклонение и молитва святым и ангелам

Важное место в православии и католицизме занимает поклонение и молитва святым, а также ангелам. (Поклонение святым практикуют также и некоторые полупротестантские течения, а также некоторые псевдохристианские секты, например, мормоны). Впрочем, православные говорят, что они не поклоняются святым, а почитают их. О слове «почитание» мы уже говорили, и сейчас рассмотрим, соответствует ли традиционное отношение к святым их чину в Божественной иерархии, то есть является ли такое почитание истинным.
Прежде всего, скажем, что подлинное почитание святых действительно находит своё подтверждение в Священном Писании. Ещё в Ветхом Завете Господь часто называет Себя Богом отцов, Богом Авраама, Исаака и Иакова. Не есть ли это почтением к святым прошлых веков? В Новом Завете есть целая глава, посвящённая героям веры – 11 глава Послания Евреям. Это написано нам, чтобы мы вспоминали их с благоговением, но прежде всего, для укрепления нашей веры, вдохновления нас к собственным делам веры. В Писании совершенно нет места культу личности, напротив, многократно повторяется истина, что святые – такие же обычные люди, как и мы; что их подвиги и святое житие – результат их веры в Бога и правильной жизненной позиции. Иными словами, все подвиги веры Божиих людей описаны не столько для того, чтобы мы превозносили их, сколько для того, чтобы мы подражали им, будучи уверены, что каждый из нас благодатью Божией способен к подобному. Апостол Иаков говорит: «Илия был человек, подобный нам, и молитвою помолился, чтобы не было дождя: и не было дождя на землю три года и шесть месяцев. И опять помолился: и небо дало дождь, и земля произрастила плод свой» (Послание Иакова 5:17 – 18). В Библии нет места традиционной идеализации святых, в ней все люди всегда описываются совершенно реалистично и правдиво, с упоминанием ошибок, даже падений и грехов. Святые являются таковыми не в силу отсутствия грехов и оступлений, а потому что, упав, всегда поднимаются и исправляются, каясь и делая правильные выводы. Конечно, мы должны особо уважать описанных патриархов и святых древности, не только за их правильный выбор и позицию, но прежде всего, за то, что они первопроходцы веры, и им не на кого было взирать в качестве примера для подражания. (Впрочем, достойны почитания и святые, ныне живущие. Человеку свойственно почитать умерших и презирать или недооценивать живых). Однако мы должны подражать их вере, а не их житию. Это тот же вопрос о предании: предание важно, но его нельзя канонизировать. Взирая на житие и деяния святых, нужно искать личных взаимоотношений с Богом во Христе Иисусе. Апостол Павел не просто сказал: «Подражайте мне», но и присовокупил: «как я Христу». (1 Коринфянам 4:16). И в другом послании он говорит: «Един Бог, един и посредник между Богом и человеками, человек Христос Иисус, предавший Себя для искупления всех» (1 Тимофею 2:5). Но разве не нарушается этот принцип, когда человек молится святым-угодникам, ангелам и Деве Марии?
Что касается ангелов, то они названы служебными духами: «Кому когда из Ангелов сказал Бог: седи одесную Меня, доколе положу врагов Твоих в подножие ног Твоих? Не все ли они суть служебные духи, посылаемые на служение для тех, которые имеют наследовать спасение?» (Евреям 1: 13 – 14). А значит, молиться им – это нарушать Божию иерархию, воздавать им не причитающуюся им славу, то есть ложно почитать. Человек был только временно унижен перед ангелами, н затем увенчан славою и честью и поставлен венцом творения: «Ибо не Ангелам Бог покорил будущую вселенную, о которой говорим; напротив некто негде засвидетельствовал, говоря: что значит человек, что Ты помнишь его? или сын человеческий, что Ты посещаешь его? Не много Ты унизил его пред Ангелами; славою и честью увенчал его, и поставил его над делами рук Твоих, всё покорил под ноги его» (Евреям 2: 5 – 8; Павел цитирует 8 Псалом). Христос уже прославлен, и те, кто в Нём, также, по воле Божией, стоят превыше ангелов. Значит, молиться им, то есть признавать себя ниже их (ибо никто не молится ниже стоящим) – то же, что быть вне Христа, в лучшем случае, на ветхозаветном уровне. Хотя и в Ветхом Завете нет ни единой молитвы ангелам. Один православный узрел такую молитву в Псалме: «Хвалите Господа с небес, хвалите Его в вышних. Хвалите Его, все Ангелы Его, хвалите Его, все воинства Его» (Псалом 148: 1 – 2). Но где же здесь молитва? Кроме того, как тогда относиться к следующим стихам Псалма: «Хвалите Его, солнце и луна, хвалите Его, все звёзды света. Хвалите Его, небеса небес и воды, которые превыше небес» (ст. 3 – 4). Неужели псалмопевец молится по-язычески? Конечно, нет. Ангелы сами не позволяют поклоняться им (а молитва есть также акт поклонения): «Я, Иоанн, видел и слышал сие. Когда же услышал и увидел, пал к ногам Ангела, показывающего мне сие, чтобы поклониться ему; но он сказал мне: смотри, не делай сего; ибо я сослужитель тебе и братьям твоим пророкам и соблюдающим слова книги сей; Богу поклонись» (Откровение 22: 8 – 9). И это согласно со словами Присносущего: «Я Господь, это – Моё имя, и не дам славы Моей иному и хвалы Моей истуканам» (Исаия 42:8). И для уточнения вспомним, что Ангелом в Писании часто называется Сам Сын Божий (это определяется контекстом): «Вот, Я посылаю пред тобою Ангела Моего хранить тебя на пути и ввести тебя в то место, которое Я приготовил тебе; блюди себя пред лицем Его и слушай гласа Его; не упорствуй против Него, потому что Он не простит греха вашего, ибо имя Моё в Нём» (Исход 23: 20 – 21).
О Деве Марии следует также сказать несколько слов особо. А пока рассмотрим вопрос молитвы святым (людям).
Православие учит, что молитвы святым обоснованы тем, что у Бога все живы. Таким образом, молитва усопшим святым есть, по их учению, просьба о ходатайстве перед Богом. Когда человек молится усопшему святому – это то же, как если бы он просил помолиться за него святого, живущего на земле. Но во-первых, если я прошу моего брата во Христе помолиться за меня, – разве эта просьба является молитвой моему брату? Во-вторых, разве не вводиться таким образом второй посредник между Богом и человеками? В-третьих, несмотря на то, что у Бога все живы, Господь проводит чёткую границу между живущими на земле и отошедшими в вечность: «И когда скажут вам: обратитесь к вызывателям умерших и к чародеям, к шептунам и чревовещателям, – тогда отвечайте: не должен ли народ обращаться к своему Богу? спрашивают ли мёртвых о живых? Обращайтесь к закону и откровению. Если они не говорят, как это слово, то нет в них света» (Исаия 8: 19 – 20). Во всём Писании вы не найдёте ни одной иудейской молитвы Аврааму, Исааку и Иакову или другим святым. Сам не ведая того, православный священник Даниил Сысоев обличил православие в явном противоречии. Толкуя 11 главу Откровения, в которой говорится о двух свидетелях, двух маслинах, предстоящих перед Богом, он верно идентифицирует их как Еноха и Илию, не увидевших смерти (потому им и предстоит ещё вкусить её). Затем священник спрашивает: «В теле ли или без тела эти святые предстоят перед Богом, ходатайствуя за свой народ?» И сам же отвечает: «В теле, потому что без тела душа не может ходатайствовать ни за кого». Но ведь в телах, согласно Священному Писанию, в прославленных телах, единственно пригодных для обитания в небесном раю, ныне пребывают только четыре человека: Сам Сын Человеческий, Енох, Моисей и Илия. *  Как же православные просят о ходатайстве кого-то, кроме них? Но даже Еноху, Моисею и Илии никто не молился в Ветхом Завете. Православные здесь, конечно, найдут, что ответить. Они скажут, что при Ветхом Завете все души, включая праведных, находились в подземелье, ожидая искупления. Теперь же они перенесены в рай, и потому стало возможно обращение к ним, чего нельзя было делать до распятия, воскресения и вознесения Христа. Не будем акцентировать внимание на этой спорной доктрине. Поищем более ясный и простой ответ на вопрос. Изменилось ли что-либо в вопросе молитв к умершим с наступлением Нового Завета? Когда происходит изменение в законодательстве, подзаконных во всеуслышание оповещают об этом. Если же так поступают даже мирские правители, то тем более Сам Бог – верховный Законодатель и Судья. Например: «Слышали вы, что сказано древним: не преступай клятвы, но исполняй пред Господом клятвы твои. А Я говорю вам: не клянись вовсе: ни небом, потому что оно престол Божий; ни землёю, потому что она подножие ног Его; ни Иерусалимом, потому что он город великого Царя; ни головою твоею не клянись, потому что не можешь ни одного волоса сделать белым или чёрным. Но да будет слово ваше: да, да; нет, нет; а что сверх этого, то от лукавого» (Матфей 5: 33 – 37). Или: «Доныне вы ничего не просили во имя Моё; просите, и получите, чтобы радость ваша была совершенна» (Ев. от Иоанна 16:24). (Впрочем, это, конечно, не отвержение прежних заповедей, но замена части полнотой, о чём мы уже говорили). Но в этом случае нет и намёка на какое-либо изменение. Единственное подобие молитвы человеку записано в 16 главе Евангелия от Луки. Это мольба богача к Аврааму. Но богач молился уже не с земли, а из ада, и этот факт тем более ставит под сомнение каноничность таких молитв. Можно ли брать пример у заключённых в аду? Кроме того, его молитва получила решительный отказ. Часто приводят также молитву душ под жертвенником, в которой некоторые видят подтверждение участия усопших святых в земных делах и их ходатайства за живущих на земле: «И когда Он снял пятую печать, я увидел под жертвенником души убиенных за слово Божие и за свидетельство, которое они имели. И возопили они громким голосом, говоря: доколе, Владыка Святый и Истинный, не судишь и не мстишь живущим на земле за кровь нашу? И даны были каждому из них одежды белые, и сказано им, чтобы они успокоились ещё на малое время, пока и сотрудники их и братья их, которые будут убиты, как и они, дополнят число» (Откровение 6: 9 – 11). И хотя Господь слышит их и отвечает им, здесь нет молитвы живущего на земле к святым на небе, как нет её нигде во всём Писании, которое ясно утверждает, что умершие более не участвуют в делах живущих на земле, ожидая воскресения и воздаяния за свои дела, которые они совершали, живя в теле. Приводят также следующий эпизод из Апокалипсиса: «И пришёл иной Ангел, и стал перед жертвенником, держа золотую кадильницу; и дано было ему множество фимиама, чтобы он с молитвами всех святых возложил его на золотой жертвенник, который перед престолом. И вознёсся дым фимиама с молитвами святых от руки Ангела пред Бога. И взял Ангел кадильницу, и наполнил её огнем с жертвенника, и поверг на землю: и произошли голоса и громы, и молнии и землетрясение» (Откровение 8: 3 – 5). Однако из этого нельзя делать вывод о том, что усопшие святые молятся за живущих на земле. Их молитвы, возложенные на жертвенник вместе с молитвами святых, находящихся на земле, – это молитвы, которые они возносили, ещё живя на земле. Ответ на молитву ведь не всегда приходит сразу. Молитва Самого Христа, записанная в 17 главе Евангелия от Иоанна, приносит плоды до сих пор.
Итак, никто никогда не отменял простое, ясное и категоричное повеление Божие: «Господа, Бога твоего, бойся, и Ему одному служи, и к Нему прилепись, и Его именем клянись. Не последуйте иным богам, богам тех народов, которые будут вокруг вас; ибо Господь, Бог твой, Который среди тебя, есть Бог ревнитель» (Второзаконие 6: 13 – 15), что цитирует и Христос сатане в пустыне. Человеческий культ, почитание людей как божеств (сугубо языческая практика) – это и есть последование богам иным, что и вызывает ревность Бога, у Которого таким образом крадётся слава.
Из всего сказанного можно сделать основательный вывод: традиция эта не с небес, а от человеков. И именно потому, что она (как и все языческие элементы) потворствует нашим греховным наклонностям, она и находит такое широкое одобрение в народе. Какие же это наклонности? Во-первых, стремление к многобожию, к поклонению и служению твари вместо Творца. Во-вторых, скрытое нежелание приближаться к Богу. А вторые посредники как раз позволяют держать дистанцию, при этом успокаивая совесть. И в-третьих, желание сложить с себя личную ответственность перед Богом за свою жизнь, доверив вопрос спасения души духовнику или усопшим святым.

Поговорим теперь особо о Деве Марии, которую часто называют Богоматерью, Матерью Божией и Богородицей. Начнём с того, что само это наименование, этот титул, представляет собой явное обожествление Марии, поставление её превыше Творца. Здесь так же, как и в иконопочитании, имеет место явное отождествление, смешение Божественной и человеческой природ Иисуса Христа. Дева родила именно Сына Человеческого. И хотя Он и предвечный Сын Божий, но как Сын Божий Он рождён от Отца в вечности, безлетно. Боговоплощение не есть Богорождение.
Далее, трезвое, непредвзятое чтение Евангелия не даёт никакого основания почитать Марию безгрешной и достойной поклонения. Она описывается обычной девушкой, подверженной сомнениям и неверию, которую упрекает Сам двенадцатилетний Иисус. В самом описании Рождества показателен неизменный порядок слов: «Младенец и матерь Его». В Евангелии также описан весьма показательный случай: «И пришли Матерь и братья Его и, стоя вне дома, послали к Нему звать Его. Около Него сидел народ. И сказали Ему: вот, Матерь Твоя и братья Твои и сёстры Твои, вне дома, спрашивают Тебя. И отвечал им: кто матерь Моя и братья Мои?  И обозрев сидящих вокруг Себя, говорит: вот матерь Моя и братья Мои; ибо кто будет исполнять волю Божию, тот Мне брат, и сестра, и матерь» (Марк 3: 31 – 35). Поистине, если бы многие современные люди, называющие себя христианами, не знали о подобных словах, что они находятся в Библии, принадлежат апостолам, пророкам и Самому Христу (а если быть до конца точным, то все эти слова принадлежат Христу – Слову Бога Отца (см. 1 Петра 1: 10 – 11)), то услышав их, они безоговорочно предали бы их анафеме – так сильно религиозное суеверие и предубеждение. Будучи уже пригвождённым ко кресту, Иисус поручает Марию попечению Иоанна Зеведеева: «Иисус, увидев Матерь и ученика тут стоящего, которого любил, говорит Матери Своей: Жено! се, сын Твой. Потом говорит ученику: се, Матерь твоя! И с этого времени ученик сей взял её к себе» (Ев. от Иоанна 19: 26 – 27), хотя по православной логике должно было быть всё наоборот, – чтобы Иоанн был поручен Марии. Ведь она была ещё не старой и не немощной. Но всё же, как видно из Евангелия, Господь ставит апостола выше Марии.
Не будем рассматривать сомнительные предания о житии и успении Марии. Ведь и сказанного уже довольно, чтобы обнаружить совершенную безосновательность этой традиции.
Конечно, нам следует почитать Деву Марию, ведь её почтил Сам Господь, послав к ней ангела Гавриила, сообщившего ей о её особом, единственном и неповторимом за всю историю мира, избрании. Будем почитать её за подвиг веры, в котором заключалась и готовность умереть ради исполнения воли Божией (ведь иудеи могли побить её камнями по подозрению (которое казалось неопровержимой уликой) в добрачной связи или супружеской измене). Ведь её избрание, как и любое Божие избрание, было не механическим и подневольным, но сознательным и добровольным: «Се, Раба Господня; да будет Мне по слову твоему» (Лука 1:38). В ней исполнилось сказанное апостолом – о том, что женщина спасётся в чадородии (1 Тимофею 2:15) – оправдание женщины как таковой за непослушание Евы послушанием Девы. Но тем не менее, она была обычной девушкой, рождённой, как и все мы, от грешного Адама. А значит, православное и католическое почитание Девы Марии – опять же, почитание ложное. Известный средневековый церковный писатель и правоверный католик Ансельм в работе «Почему Бог стал человеком» говорит, что при чудесном зачатии и рождении Христа Господь особым чудесным образом очистил её от первородного греха (что же касается её личных грехов, то нет никакого сомнения, что она, хоть и согрешала, как и все люди, но не жила во грехе и пороке, но жила добродетельной благочестивой жизнью). Потому будем поклоняться только Богу Отцу и воплощённому в Сына Человеческого предвечному Сыну Его Иисусу Христу, Господу нашему, в Духе Святом.





Несколько мыслей об обрядах

   Об обрядах мы уже говорили, рассуждая о сущности Нового Завета. Мы говорили, что ветхозаветные обрядово-церемониальные постановления были только тенью будущих благ, как говорит апостол Павел в Послании Евреям. Сама сущность того, на что указывали эти образы, остаётся во веки веков. Нужда же в образах отпала, так как всё, на что они указывали, исполнилось.
В Новом Завете Христос учредил только два обряда, чем подчеркнул особую важность того, что они выражают. Это крещение и причастие. *  Общий же дух евангельского учения – совершенная свобода от внешних форм. Вы не найдёте во всём Новом Завете и следа обрядовых форм, канонизированных духовенством. Не будем сейчас останавливаться на этом. Рассмотрим само отношение к обрядам на примере двух законных библейских обрядов.
Само слово «обряд» подразумевает некое внутреннее содержание. Оно однокоренное со словом «наряд»; и оба они происходят от слова «рядиться», т. е. одеваться. Значит, должно быть то, что «обряжается» в некую внешнюю форму. Оно-то и есть самое главное. (Русский язык отлично выражает эту мысль. Английское слово: «rite», от которого происходит и русское слово «ритуал» означает: «правило», то есть чётко установленную церемонию, что совсем не отражает этой мысли). Однако из этого не следует, будто сама форма не важна. Важна. Все заповеди Божии важны. Но следует чётко различать существенное и второстепенное. Не столь важно, какой жест совершает креститель над крещаемым; важно полное погружение в воду, и важно произнесение фразы: «Во имя Отца и Сына и Святого Духа». Не столь существенно, какой формы евхаристический хлеб и какой формы чаша; главное, чтобы все члены общины причащались именно от одного хлеба, и чтобы он был пресный; и чтобы все пили из одной чаши, и пили вино. Если форма не выражает сущности, то какой в ней смысл? Но именно существенное и нарушается в обрядовом христианстве, и напротив, несущественному уделяется огромное мистическое значение. Не есть ли это одной из составляющих закваски фарисейской, когда оцеживается комар и поглощается верблюд? Католики причащаются отдельными просфорами, а не вкушают от единого хлеба. Православные причащаются от единого хлеба, но он у них квасной. А то значение, которое они придают подготовке хлеба для причастия, всем этим мелочам и формам, невольно напоминает языческий магизм. Более того, заученные литургические молитвы (в католичестве литургия называется мессой) и службы, их стандартный косный отточенный формализм искажает понятие о живом Боге, представляя Его либо сухим бюрократом, либо безличностной силой, чуть ли не механизмом, который безошибочно и безотказно приводит в действие чёткая технология. Это нагромождение обрядов почти полностью заслоняет личность Христа. Ему просто не остаётся места во всей этой новой форме иудейства.
В контексте веры в механическое действие обрядов, во внутреннюю силу самих таинств, следует вспомнить Ковчег Завета. От прикосновения к нему Оза падает замертво (2 Царств 6:6), однако за несколько десятилетий до этого филистимляне спокойно захватывают ковчег (1 Царств 4 гл.). Этим нам показывается, что не в самом ковчеге заключается сила. Израиль понадеялся на сам ковчег, полагая, что он является гарантией успеха в войне. Но Бога не было с ними, и ковчег был взят. Эта истина распространяется на все таинства. 


 





Откровенно языческая символика в христианстве

Если иконы утвердились в христианстве давно, то откровенно языческая символика, о которой пойдёт речь, проникла в христианство лишь в последний век. В России это началось с большевистской революции. Храмы были осквернены и разрушены, верных Христу священников пытали и убивали. Прошло семьдесят жутких богоборческих лет. С распадом Советского Союза диавол поменял тактику. Воинствующий атеизм сменила веротерпимость, и даже более того – православие вновь стало государственной религией. Но самый большой обман врага заключается в том, будто православие всё то же; будто его традиции консервативны и неизменны. Но оно уже не то, что до революции. Не та внутренняя архитектура храмов, не тот интерьер, внутреннее убранство, не та живопись и символика. И это признают сами православные (подлинно консервативные).
Достаточно взглянуть лишь на некоторые характерные элементы. Прежде всего, взглянем на современные православные кресты. На них явно просматривается языческая символика. На одних солнце с лучами, помещённое на пересечении балок креста; на других вместо нижней перекладины (для ног) – полумесяц (исламский элемент – происки экумении); на других – и то, и другое вместе. Есть кресты с изображением разных растений у подножия, как правило, симметрично расположенных ветвей, произрастающих как бы из самого креста. Всё перечисленное – откровенно языческие элементы, современными носителями которых являются розенкрейцерские масоны. Вообще, всегда подозрительно, когда крест изображается с какими-либо дополнительными символами или украшениями. Здесь нет места творческим идеям. Во многих храмах имеется также и  другая масонская символика. Основные символы, самые распространённые, это всевидящий глаз в треугольнике (лучезарной дельте), выполненный в разных интерпретациях, а также гексаграмма – шестиконечная звезда, о которой необходимо сказать несколько слов особо.
Эту звезду называют звездой Давида (или шитом Давида (Маген-Давид)) и однозначно ассоциируют с иудаизмом и Израилем. Она находится на государственном флаге Израиля. Но это на самом деле оккультный языческий символ, берущий начало, скорее всего, ещё в Нимродовом Вавилоне. По-видимому, звезда была перенята иудеями во время вавилонского пленения, а возможно, даже ещё раньше. Господь всегда наказывает нас теми же обстоятельствами, которые мы сами выбираем. Израиль пошёл в плен к тем народам, богам которых он поклонялся, как и говорит пророк: «И если вы скажете: "за что Господь, Бог наш, делает нам всё это?", то отвечай: так как вы оставили Меня и служили чужим богам в земле своей, то будете служить чужим в земле не вашей» (Иеремия 5:19). А другой пророк прямо говорит именно об этой звезде: «Приносили ли вы Мне жертвы и хлебные дары в пустыне в течение сорока лет, дом Израилев? Вы носили скинию Молохову и звезду бога вашего Ремфана, изображения, которые вы сделали для себя. За то Я переселю вас за Дамаск, говорит Господь; Бог Саваоф - имя Ему!» (Амос 5: 25 – 27). Эти слова пророка приводит и первый христианский мученик Стефан в своей обличительной речи против иудеев (см. 7 гл. Деяний Апостолов). Этот символ встречается в средневековых книгах по магии. В иудаизм эта звезда попала через каббалу – оккультную халдейскую мерзость, также прочно ассоциируемую сегодня с иудаизмом. Каббала зажимает иудеев как бы в тиски. С одной стороны, она убивает их собственной своей бесовской мерзостью, маскирующейся под ортодоксальное предание. С другой стороны, каббала порождает антисемитизм со стороны тех, кто видит её языческое происхождение и безрассудно отождествляет её именно с подлинным ортодоксальным иудаизмом. Со скорбью и ужасом должен сказать, что всё это выльется в ещё один Холокост после того, как откроется антихрист (см. Откровение 14: 18 – 20). Итак, это звезда антихриста.
Но вернёмся к христианству. Конечно, враг внедрил свою символику не в одно только православие и не только на славянских землях. Не будем говорить о католичестве, пестрящем масонской символикой, особенно в последние годы. Взглянем на протестантизм – и увидим там всё ту же розенкрейцерскую символику. Во многих церквях кресты стали изображаться с кольцом вокруг перекрестия – то же солнце или «уро-борос» – кольцеобразный змей-дракон, кусающий свой хвост (сатанинский пантеистический символ вечной жизни в рамках безконечного цикла созидания-разрушения). Ещё одна вариация – крест с короной, часто крест в короне. Это надругательство над крестом Христовым, потому что эта пара не имеет ничего общего с истинным крестом и славой Христа. Эта пара представляет собой соответственно мужское и женское начало, что связывает эти символы с языческим культом секса. С этим же культом связывает современное христианство и так называемые пасхальные куличи и яйца. Перечислять можно ещё долго, но и сказанного довольно, чтобы убедиться, насколько глубоко тайна беззакония проникла в церковь.
 Как никогда актуальными становятся слова пророка: «Подвигни стопы Твои к вековым развалинам: всё разрушил враг во святилище. Рыкают враги Твои среди собраний Твоих; поставили знаки свои вместо знамений наших; показывали себя подобными поднимающему вверх секиру на сплетшиеся ветви дерева; и ныне все резьбы в нём в один раз разрушили секирами и бердышами; предали огню святилище Твоё; совсем осквернили жилище имени Твоего» (Псалом 73: 3 – 7). Это поистине мерзость запустения, стоящая на святом месте (см. Матфей 24:15)!


Заканчивая эту главу, я хотел бы высказать несколько слов предостережения. Мы должны безкомпромиссно противостоять всем заблуждениям. Но делать это надо осторожно и с рассмотрением. Ибо, по притче Христа, можно выдергать вместе с плевелами и пшеницу. Необходимо также особое благоразумие по отношению к внешним, чтобы не исполнялось над нами слово апостола: «Брат с братом судится, и притом перед неверными» (1 Коринфянам 6:6). Если при мне злословят православных священников, а я, считающий себя христианином, молчу или, что ещё хуже, поддерживаю хулителя из протестантских соображений, то я не лучше него. Он ведь говорит всё это отнюдь не с целью очистить церковь от примесей, но хулит христианство как таковое. Подобным образом, если власти будут требовать от меня плюнуть на икону, а я спокойно плюну, внутренне оправдывая себя тем, что я против икон, я тем самым отрекусь от Христа, потому что в данном случае икона отождествлена с христианством. Что же касается откровенно языческих символов, о которых речь шла в последнем разделе, тут уж не должно быть никакой осторожности, так как это бесовские символы, не имеющие с христианством ничего общего. Это подмена христианских символов совершенно чуждой языческой символикой. 






























ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Эта книга, конечно, далеко не исчерпывающа и не совершенна. Но она направляет к основательному мышлению, опирающемуся на соборное апостольское учение. Она побуждает переосмыслить свои узко-конфессиональные представления, открыв сердце не для экуменической пустоты, а для полноты евангельской веры в рамках соборности Церкви во всём многогранном смысле этих слов.
Книга не даёт ответа на многие догматические вопросы, но каждый может открыть и почитать труды отцов Церкви и восполнить пробел. Главное, что обоснована исключительная каноничность, эталонность Священного Писания, которым и должно всё мерить. Нет у меня также и ответов на многие практические вопросы, например: как осуществлять объединение с представителями других конфессий, также исповедующих христианский символ веры? Впрочем, я полагаю, что во свете последнего времени многие подобные вопросы решатся сами собой. Если объединяющий фактор больше и существеннее разъединяющего, то в апокалиптических бедствиях, которые уже начинают происходить во всём мире, всё второстепенное отойдёт на задний план. «И падёт величие человеческое, и высокое людское унизится; и один Господь будет высок в тот день, и идолы совсем исчезнут» (Исаия 2: 16 – 18). Как верно сказал один проповедник, в последние дни упразднятся все деноминационные различия, и останутся только две категории – овцы и козлы. Это признают и православные. Даниил Сысоев справедливо сказал, что церковь последних дней вновь станет катакомбной, как и первая. Это естественно устранит многие пышные церемонии и обряды, приведя всех к реальности и простоте во Христе. *
Важнее всего для нас – святость и благочестие, выражающиеся в житии и добрых делах. Однако, по слову Иоанна Златоуста, как безполезно правое учение без добродетели, так не приносит пользы и добродетель без здравого учения. Отделять одно от другого – значит, отделять сердце от ума, что весьма пагубно. Апостол Павел увещевал своего ученика Тимофея: «Вникай в себя и в учение; занимайся сим постоянно: ибо, так поступая, и себя спасёшь и слушающих тебя» (1 Тимофею 4:16). Именно потому и написана эта книга.
Пусть же Господь использует её для утверждения в вере ищущие души. Да встретит церковь Своего Главу, Который придёт очень скоро, в состоянии готовности. И да послужит она ещё ко спасению многих, пока ещё есть время, и да откроет многим очи, чтобы отвратить их от поклонения антихристу, который уже вот-вот взойдёт на мировой престол! А для этого крайне необходимо основательное глубокое знание апостольского учения. Ведь антихрист во многом подделается под Христа, будет говорить о мире, добре и любви. И те, кто не знают принципов и определений Господа нашего, будут легко обольщены. Именно поэтому апостол Иоанн так много говорит об апостольском учении в свете распознания антихриста и противостояния ему.
Но ещё раз: да даст же нам Господь сердце разумное! И да поймём мы, что именно наша ответственность приобретать мудрость и разум, а также стяжать добродетель; и что всё это дано нам только во Христе Иисусе, Господе нашем, с Которым Отцу, со Святым Духом, слава, держава и честь ныне, присно и во веки веков. Аминь.






ПРИМЕЧАНИЕ

В этой книге слово «церковь» не случайно пишется то с большой, то с маленькой буквы. Церковь с большой буквы – это невеста Христа, достигшая совершенства. Это вселенская Церковь, состоящая из всех святых по лицу всей земли, живших от рождения Церкви до наших дней. Это Тело Христово, состоящее из людей, доведённых до должного состояния, храм Божий, сложенный из обделанных камней (см. 3 Царств 6:7), то есть из обрезанных (крещённых) людей. Церковь с маленькой буквы – это общество христиан, находящихся в процессе воспитания. В её среде могут находиться и неверующие, и даже плевелы – сыны лукавого, то есть враги Христа. Церковь с маленькой буквы – это всегда часть вселенской Церкви, будь то отдельная поместная церковь или исторический период Церкви. В каждый конкретный исторический момент на земле пребывает только часть вселенской Церкви (так как часть уже с Господом, на лоне Авраамовом), за исключением первых дней существования Церкви, когда вся она была на земле.