Дядя Изя и племянники

Имя кот получил в розовом детстве. Слишком вредным тогда был. На любой запрет, на любое «нельзя», он отвечал «Изззя!» -  и мчался навстречу приключениям на свою юную голову. А потом, откуда-нибудь, раздавался жалобный вопль о спасении. И его вытаскивали из очередной ловушки, куда он умудрялся регулярно попадать. Папа Мурза, поднимал в недоумении голову, словно вопрошал небеса: «За что мне такое наказание?» И был тогда Изя тонконогим и длинноногим котенком, с короткой гладкой шерстью. Низ тела был белым, верх – черным, словно накинули на него черную попону. На морде – черная маска, весьма подходящая для юного разбойника. А на подбородке, милая черная заплатка, в виде сердечка. Когда ему исполнился год, домой принесли маленького щенка, которого назвали Дуся. Ночью Дуся плакала от одиночества и разлуки с мамой. Изя, послушав немного, взял Дусю под свое покровительство. Изя воспитывал щенка как кота: приносил мышей, учил раскапывать кротовые норы, воевать с зазевавшимися чужаками – хоть с котами, хоть с собаками. И с уважением относиться к нему самому и папе Мурзе. Дуся была хорошей ученицей. И послушной. Но однажды, запах у нее поменялся, двор наводнили хвостатые поклонники. На Изю, Дуся совсем не реагировала – ее интересовали только псы. Все вокруг пахло псами! А потом, один пролез в вольер. И скоро на свет появились два бесхвостых щенка. Месяц, Дуся никого не подпускала к ним. Потом щенки вылезли из будки. И Дуся подвела их к Изе знакомиться. И вновь Изя стал воспитателем. Когда щенкам исполнилось два месяца, пришли люди и забрали их в новый дом. Но через день, Изя привел одного назад. Он грозно шипел, махал лапами, никого к нему не подпуская. Вот так и остался щенок, получив имя Фунтик. Через год, у Дуси снова был щенок. Когда малышке едва исполнился месяц, Дуся забилась в конвульсиях. Что произошло, никто не понял. И спасти Дусю не успели: пока бегали в аптеку за лекарствами, она умерла. Малышка тоже забилась в конвульсиях, но здесь успели: лекарство уже было. Сделали уколы. Дуся номер два, долго болела, прижимаясь к Изе. Он ее вылизывал, сочувственно мяукал, когда ей кололи уколы, обнимал лапами. Дуся поправилась, стала прекрасной молодой собакой. И опять все как прежде: в год заполнили двор собаки, привлеченные новым запахом Дуси. И опять появились малыши. И Изя был счастлив, когда мокрые языки вылизывали его. И опять пришло время расставания. Но в этот раз, Изя не возмущался – он просто вынюхивал будущих владельцев, и отпускал их. И тут случилась неожиданность: соседская собака привела к Фунтику щенка – и оставила его, не пуская домой. Фунтик виновато опустил голову, подталкивая приемыша к Изе и Дусе. Изя недоверчиво обнюхал пришельца, посмотрел на Фунтика недоверчиво: «Ты уверен, что это твой? Он на тебя совсем не похож, да и пахнет чужим домом.»
Щенка пытались вернуть, но из этого ничего не получилось. Пришлось поставить и его на довольство. Дуся принимать пришельца, никак не хотела. И тогда Изя, недовольный тем, что щенок часто кричит от боли, устроил Дусе трепку. И Бублик прочно обосновался в вольере. По вечерам, когда собак выпускали погулять, они дружной компанией мчались к дяде Изе. Вылизывали его своими мокрыми языками. Изя мурлыкал, подставляя голову и бока: кто откажется от такой помывки?
Изя зимой остался сиротой: папа Мурза ушел на радугу. И оставил сыну в наследство соблюдать порядок в квартале. Теперь забот у кота прибавилось: надо и кошечек обихаживать, и чужаков прогонять, и доказывать свое право быть главой квартала. Поэтому, характер Изи стал, порой, совсем несносный. Иногда, вернувшись из своих походов, Изя бывал в дурном настроении: он начинал рычать на своих «племянников», когда они прибегали выразить ему свою любовь. Если собаки не понимали этого, он бросался на них, устраивая трепку. Тогда доставалось всем. Он гонял собак по территории, чтобы укусить каждого. Выместив свое дурное настроение, он успокаивался и вновь становился хорошим и любящим дядюшкой.
Дуся вновь принесла щенят. Троих отдали, а девочка, за которой закрепилось уже имя Марфа, все еще остается дома. Иногда вечерами, когда взрослые убегают гулять в поля, Изя обнимает Марфушу, вздыхает, и начинает ее вылизывать. Потом смотрит на меня: «Что, еще один питомец остается? Ладно, не горюй – вырастим и ее!»