Шарлотка на двоих

        Я ждал Новый Год без всякой надежды на Новое Счастье. Да и как иначе, если бобыль! Только Мурка как свет в окошке была. Только с ней делим мы колбасу, молоко и постель. А жена с интергражданином где-то там, налево. Заявила: – Хочу цветов и разнообразия в жизни!
        Ну, цветами она не обделялась, это она зря. Для ЗАГСа откуда взялись белые розы?.. И я хорошо помню ту самую ночь. Гроза, розарий у обкома партии, а в арке дежурный мент. Я подошёл, разговорил, посочувствовал службе, и своей бедой поделился. Он проникся, но просил не наглеть. Я понял, и с ножом в кустарник нырнул.
        Промокший, ободранный в колючках, в одном сандалете, но с букетом явился домой… Так что, всё было как положено. Но по факту цветы – это жест, не более чем. Посмотрел, понюхал, впечатлился и всё.
        А что касается разнообразия, так оно и поныне присутствует в доме – Тефаль, Гефест, Филипс.  И это не цветочки, это навсегда статус, положение в обществе, удовлетворение жизнью. Такой вот у меня правоцентристский взгляд на разнообразие в доме.
        Но поезд ушёл, и реабилитация с цветами  увяла. Не стало в доме уюта. Не с кем поспорить, некому вправить мозги.  И с этим приходилось мириться. О Шарлотке тоже уже не мечтал.
        С Чукотки привёз панкреатит, остеохондроз и запоры. Поэтому тридцать первого декабря я не в баню пошёл, а в поликлинику, впрок зарядиться здоровьем… Сижу под дверью, маюсь в ожиданье врача. На стенах много чего понаписано, но без очков вижу только, что крупно. И разглядел. – Оставленные без надзора сумки представляют угрозу! – А в коридоре под стулом уже давно лежит объёмный пакет. Чей?.. Бесхозный?!.. Почему?..  А что на этот случай инструкция гласит?.. Проснулась бдительность, забыл про болячки.
       Нашёл кабинет главного врача и смело открываю дверь. Крупный мужик сидит на телефоне, увлечённо смеётся и, не выслушав патриота, рукой указал в никуда… С таким не поспоришь, я вышел по указанному адресу.
       Ищущий обрящет! Я отправился к начмеду. И опять был не кстати – мадам перед зеркалом строила причёску... Вроде всё, надо успокоиться, но сгинуть в тарары перед Новым Годом  было не логично.
       Вижу санитарка идёт. В руках ведро с водой, швабра. Эта инстанция была последняя. Она услышала меня, и мы с опаской подошли к бомбе. Я был неопытным в борьбе с терроризмом, она тоже. Нас объединял гражданский долг.
       Представились друг другу. Она назвалась Мариной, и я разглядел, что она чертовски собой хороша. Как джентльмен хотел даже уступить ей дорогу, но спохватился. Это сколько же русской женщине хватать на скаку лошадь? А на пожаре?!.. Конечно мне обезвреживать бомбу!
       Вспомнил жену, детей, мысленно простил всех, и осторожно стал вскрывать взрывное устройство. В пакете покоились яблоки. Аромат антоновки вселял оптимизм, и я очнулся от жуткого гипноза… Как всё-таки ракурсы украшают жизнь?!
       Болячки не казались уже наказанием. Остеохондроз – это удел императоров. А панкреатит – вообще вишенка на торте. Вне художественных гипербол оставались только запоры.
       Я видел, Марина покорена мной, но ситуацию квалифицировала как рядовую:
       – Случается. Забывают старики о подарках врачам… А возможно нам это сюрприз. – И окончательно одушевила нюанс: – Приглашаю на Шарлотку в Новогоднюю ночь.
       Я замер от восторга, а Марина улыбнулась и продолжила мыть полы дальше.
 Из поликлиники шёл окрылённый. Живой, с перспективой на Шарлотку! В голове формулировал красивые тосты и обольстительные предложения даме.
        Пришёл и немедля занялся собой.  На бороде навёл узоры, из носа выдрал волосины. Пришил пуговки на гульфик, зубную щётку сунул в карман. Мурке насыпал китекет праздничной горкой, а для собак собрал в пакет куриные кости…  Всё! Вперёд к Новому Счастью в Новом Году!
        Вышел во двор. Собаки запропастились по своим собачьим делам. Хотел посвистеть, но…. Протез забыл надеть! Возвращаться – дурная примета. А с другой стороны, улыбка в начальном имидже – козырь. Вернулся. Телефон верещит на столе. Я поднял трубку... Ничо себе?! Жена!
       –  Алёшка! С наступающим! Только ничего щас не говори, иначе собьюсь. Ты должен знать, что я дура. Ду-ра! И доча с Израиля звонит, и сынуля из Казани, но я себя виню больше всех… А помнишь, как ты забирался на дерево и заглядывал в окна, когда мама не пускала гулять? Там и познакомился ты с ней... А как стрелял из ракетницы, чтоб я спустилась к тебе?.. А как чёрную коляску в роддом прикатил? Говорил – это цвет предста-вительского класса... А как мы начинали жить на Колыме, а потом на Чукотке?.. А как мы лечили друг друга! Как ты уверял, что все болезни от недостатка спирта в организме?.. А какие у нас замечательные дети?!
        Я промямлил: – У нас и впрямь хорошие дети. – Вот-вот! Одна я дура!
        Мазохизм стал утомлять. – Иду в магазин. Яблоки брать? Шарлотку хочу.
        В трубке радостно поддержали: – Да-да-да!
        Надеть протез, конечно же, забыл, но возвращаться не стал, а кости просто вывалил под куст… Вернулся с яблоками. Жена уже мнётся под дверью. Мой вид без цветов и зубов её не смутил: – Вау! Какой ты родной!
        Зашли в дом… Жена по-хозяйски включила свет, восхитилась обоями, погладила Мурку. А уж как мне улыбалась! Я врубил музыку. Клайдерман томил, сближал присутствующих. Однако время не ждёт. Жена к плите, я взялся за ёлку, гирлянду, игрушки.
        Всё, свечи горят, на столе Шарлотка. Настаёт момент единения душ, и первый тост был от дамы:
         – Оставим всё дурное в старом году. За нас!
         С этим я был согласен. Жена и пироги – святой набор в доме. А уж к полуночи открывал шампанское и струя рванула на мадам. Конфуз! Но это казалось только мне. Жена улыбнулась, изрекла по-домашнему:
         – Это к счастью! – И столь смелое утверждение мы скрепили звоном хрусталя под кремлёвские куранты.
           Так в дружеском альянсе мы проводили Старый год и встретили Новый. А героической санитарке из поликлиники я пожелал мысленно Счастья на все времена.