Жизнь без ответов на вопросы часть Первая 3 гл

Тихое счастье Марии
        А Мария в это время уже кормила сыночка в маленькой спаленке, где сбоку супружеской кровати на крюке висела зыбка. Сидя на постели, держала младенца у груди и посматривала в окно, за которым поднимались ещё не цветущие мальвы, и ясное солнышко всходило, но пока не заглядывало в комнату всем своим лицом и не осветило все углы. Малыш тянул титьку крепко, ещё и ручонкой толкал в грудь. Уже большенький, как – никак пятый месяц живёт на белом свете. Везёт им с мужем на пацанов. Мать худела, когда кормила очередного! С возрастом потеряла девичью округлость и тела, и движений. Тяжёлый быт и дети лишили её прежней свежести. Но в такие, тихие, минуты она нежнела и светлела душой и лицом. Думалось о жизни хорошо. Гладила по головке сыночка и мурлыкала колыбельную без слов или шептала ему заветное, растворяясь в своей женской всеохватной любви.
     Но сегодня ей неспокойно. Не из-за огурцов, из-за рябой недоброй тётки Нины ( встретились в огороде) – да и кого бы не задели слова:
-Ну, как ваш последышек ? Не везёт тебе, Маша, – одни мужики в доме. Старики говорят: пацанов много родится перед войной. Ты у нас прям на всю деревню первая по этому показателю.
      А России войн-то достаётся. И сейчас ещё то ли банды, то ли армии то там, то тут устраивают засады, набеги, разбои. Вчера в Ребрихе, по слухам, милиционера убили с уполномоченным. Если до революции на ночь и двери не запирали, то теперь всё по-другому. Страшно. А жить хочется и детишек на ноги поставить – вырастить. Тряхнула головой, прогоняя тяжёлые мысли.
    Кстати заскрипела и хлопнула входная дверь. Это прибежала Маруся, дочка Никишиной Нюры.
– Нянька( так она зовёт Марию с детства), мамка послала за солью. Купим – отдадим.
– Тс-с, – приложила палец к губам Мария, – Может, поспит ещё, глазки закрываются. Опнись, присядь ненадолго. Дам.
           Белобрысенькую Марусю Мария любила, может, потому, что дочки Бог не дал. Смышлёная девчоночка всегда вносила какую-то свою весёлую суету в любом месте. Вот и в прошлое посещение рассказала о детской потасовке, и Марии тут же пришло на ум расспросить её об одной неясности в нехитром рассказе, над которым нахохоталась  до упаду. Насмешила Маруся подробностями, как они дрались с братом Ванькой, сначала она верх брала, потом он гонял её, чтобы наказать за дразнилку: «Иван – болван». Сама придумало в ответ на его такую же. Но он догнал её, свалил на кровать и ну трепать, а она пятками его, пятками куда попало,  и – отбилась.
– Марусь, - опустив спящего малыша в зыбку и пряча грудь тихонько обратилась  к ней Мария, - ты рассказывала, как вы с Ванькой дрались-то, а ты его пятками победила. Я неделю уж думаю, а ты в штанах была или нет?
Маруся прыскает и убегает аж в сенцы, чтобы не разбудить маленького  и там, раскрасневшаяся, хохочет, не в силах сдержаться:
– Нянька, – без штанов! Да это пустяки – он от злости ничего не видел.
Мария машет руками и смеётся вместе с ней до слёз:
– А вдруг от стыда сдался?
 – Ну, и ладно! – парирует озорница, – Не ослеп же»!
    Марии всего -то тридцать один год. В косе, закрученной на шее узлом, ни сединки. Глаза – спокойные, голубенькие, губы розовые, нетонкие, чаще крепко сжаты. Она вплетает редко своё мнение в канву жизни, больше слушает доброжелательно и доверчиво. Молодая ещё, хочет и смеяться, и петь, а давно уже, с 16  – жена, мать, хозяйка. Одно утешение –  муж не обижает. Мария зовёт его Никишей. Только она одна так к нему обращается. И всем детям в семье ласковые имена она давала. Имечко от доброго сердца как прикипит. Глядишь, и соседи зовут её детей так же: Володюшка, Манюня, Антоха, Егорушка, Толян, Ванятка, Гришаня. Такое обращение мягко обязывает дитя быть хорошим.
      И, наверное, в трудные минуты жизни снилось им когда- нибудь в будущем, как мама Мария зовёт певучим голосом по имени. И тепло им было от таких снов.