На газовом промысле

Заехали надолго. Как сказал на утренней планерке мастер по исследованию  нефтяных и газовых скважин  Вадим  Торопов, до Нового Года.
На оператора Андрея Белова эта новость ровным счетом   не произвела особого впечатления. Немного подумав, он даже обрадовался, что в обозримом будущем  не надо каждое утро соскакивать в 6 часов и спешить на развозку, а теперь за ним раз в три дня будет заезжать вахтовый автобус и отвозить  на самую дальнюю, семнадцатую установку, расположенную от областного центра в сотне километров.
До появления Торопова в цеху , по большому счету исследование скважин  проводилось только согласно утвержденному графику.
План по добыче газа успешно выполнялся из квартала в квартал.
После двадцати лет эксплуатации подземных  кладовых, они стали оскудевать. Упало давление.
Возникла необходимость  считать газ, возникла необходимость более интенсивно проводить исследование скважин.
Вадим  Торопов на промысле не случайный человек, а если говорить  анкетным языком, он из числа первопроходцев.
После  окончания нефтяного института попал в бригаду бурильщиков, через год он уже монтировал первую установку  первичной подготовки газа.
Инициативный, энергичный, думающий он пользовался авторитетом не только у рабочих, но его оценил сам начальник  газопромыслового управления Чибисов.
Карьера Торопова стала расти, как в сказке, не по дням , а по часам и где – то года через  полтора он был самым молодым начальником  установки комплексной подготовки газа , которые в просторечии назывались УКПГ.
На него посыпался дождь наград, снимало телевидение, писали газеты… Самый, самый, самый..
Не зря жизнь иногда называют полосатой или двухцветной, кому как нравится…
Лимит везения однажды Торопов исчерпал, и на него обрушилась лавина неприятностей, сравнимая с внезапным горным камнепадом.
У Вадима наряду с массой достоинств, имеется один существенный недостаток – он страдает избытком красноречия, что и стало причиной крушения его стремительной и успешной карьеры.
Дело было так. Был фуршет с участием газпромовского начальства.
Накануне фуршета было торжественное собрание, на котором  очередной раз пели оды в честь Вадима Торопова.
На фуршете не только много ели, но и много пили. Впереди были выходные, и начальство расслабилось на всю катушку.
Торопов не пропустил не одного тоста, и несмотря на отменное здоровье, он тот в злополучный вечер перебрал.
Вышли в курилку сделать перерыв. Среди курильщиков были в основном ровесники Вадима.
Торопов тоном заговорщика, сказал собравшимся: - А не пора нашему поколению уже брать в руки бразды правления. Не зря в песне поется, что молодым везде у нас дорога, а старикам – почет. Порулили! Хватит! Нам тоже хочется покомандовать.
Понедельник для Торопова стал  кошмарным понедельником. Вместо планерки Вадим немедленно был приглашен в кабинет Чибисова, который на его голову обрушил град упреков и обвинил в черной неблагодарности за отеческую  заботу.
- Я  же мечтал в обозримом будущем, - говорил Чибисов Вадиму, - ходатайствовать перед Москвой о назначении тебя на мое место. Ты своими безответственными разговорами о желании потеснить старших поставил жирный  крест на своей карьере. Зайдешь в отдел кадров и распишешься в приказе о сложении полномочий начальника УКПГ.
Когда Вадим вышел  на автомате из кабинета Чибисова и направился этажом ниже, в отдел кадров, он лихорадочно думал о том, кто же из собравшихся в курилке  мог его мятежные речи донести  до ушей Чибисова? Вроде явных врагов среди курильщиков не было… Значит, кто – то решил меня убрать из участников гонки? А я то думал что все кругом радуются моему стремительному карьерному росту?
Начальник отдела кадров Петр Иванович Соловьев пожурил Вадима за опрометчивый проступок и на предложение Чибисова уволить Торопова, заступился за попавшего в опалу начальника, предложил его перевести на должность оператора.
- Думаю, я правильно сделал, - сказал Петр Иванович.
- Поработаешь три месяца оператором, потом я тебя переведу в мастера…
Другой бы на месте Вадима Торопова после карьерной катастрофы запил  горькую, но он на удивление окружающих, собрал свою волю в кулак и стал, как ни в чем не бывало трудиться на промысле обычным оператором.
Соловьев обещание сдержал. Вместо ушедшего на пенсию Юркова он ему нашел достойную замену – Вадима Торопова.
Володя Юрков тоже был из числа первых, попавших после окончания института на газовую целину, но обязанностями мастера тяготился. Ему больше нравилось участвовать в концертах, конкурсах, фестивалях. Он играл на гитаре и сам сочинял песни. Регулярно, почти каждый год, с такими же как он, поклонниками самодеятельной песни, ездил на Волгу на Грушинку.
Однажды Андрей разговаривал с Юрковым, спросил его: - Слушай, Володя, тебе не кажется, что ты ошибся дверью. Тебе после школы надо было поступать не в Губкинский, а в институт Культуры?
- Согласен, - ответил Володя. – Мой одноклассник Юрка Волков выучился на артиста, уже полжизни кочует по провинциальным театрам. Ролей хороших не дают, в кино не приглашают.
Заработки мизерные.
- Да, артистам не позавидуешь, - сказал Андрей  Юркову.

                2


Белову повезло. Стоять первую вахту ему выпало с инженером Савельевым Егором Ивановичем и оператором Валеркой Жуковым. Савельев был не вредный мужик, правда большой любитель выпить, зато как специалисту ему не было равных. В любой, самой неожиданной ситуации, он всегда находил верное и правильное решение. Присутствие Савельева внушало уверенность, что вахта пройдет без сучка и задоринки.
С Валеркой, недавним студентом, Андрей тоже сошелся характером и не испытывал дискомфорта. Пожалуй, он был в цехе самым приятным и лучшим собеседником. Интересы  Валерки не ограничивались только работой и домой. Он много путешествовал, читал книги, интересовался музыкой и театром. Отчислен он был с третьего курса политеха из – за хронической задолженности по курсовым. Учиться Валерке было некогда. Он был душой студенческих компаний, играл на гитаре и не одно застолье не проходило без его участия.
Добирались до скважины больше часа. Вагончик и оборудование для исследования, длинный автофургон, стояли в живописном месте.
По соседству, в  двух километрах , сверкала  излучина реки Урал.
Получилось, что скважина находилась на возвышенном месте.
Ты, Андрей, не знаешь, как эта деревня называется? – спросил Валерка, кивнув блестевшие между деревьями скаты крыш.
- Деревня называется Родники. Мы в нее за водой ездили, когда подбивались к скважине и делали обвязку труб. Вода в деревне хорошая. Настоящая, родниковая. Правда, холодная. Зубы ломит.
Во время беседы подъехал «Камаз».
- Эта машина будет сутки с нами дежурить, - сказал Валерка. – Ее к нам из АТП прислали.
- Знакомые все лица, - воскликнул Андрей, увидев спрыгнувшего на землю из кабины «Урала» водителя.
- Сам его величество Есаул к нам пожаловал. Я с ним вместе в прошлом году два месяца трудился на уборке в совхозе «Буруктальский». Оказывается, земля круглая и давние  знакомые на ней обязательно встречаются.
- Привет, Виктор! – сказал Андрей.
- Какими судьбами к нам занесло?
Поздоровавшись  за руку, Есаул произнес: - Поличному распоряжению начальника колонны Дерюгина. Не знаю, даже как расценивать его приказ. Знак поощрения или наказания?
- Пожалуй, поощрения – сказал Андрей. – Круг твоих обязанностей  простой – привезешь питьевой воды из деревни, и в конце вахты, возвращаясь в гараж, доставишь пробы в химлабораторию.
- Пожалуй, это лучший вариант, - сказал Есаул, - чем дежурство на установке, когда среди ночи с вахтой мчишься на скважины, которая работают с накоплением, открываешь их. Хлопотное это дело – трудиться на установке.
У нас скважина одна, - кивнул Андрей на серебристую фонтанную арматуру. Среди ночи тебя никто поднимать не будет. Так что можешь распоряжаться своим временем по своему усмотрению. А для начала съедим в деревню за питьевой водой.

По дороге в Родники Белов и Есаул вспоминали общих знакомых, с которыми подружились в целинном совхозе.
- Славное было время, - говорил Есаул. – Прошел год, а та незабываемая командировка так и  стоит перед глазами.
- Помнишь повариху Валентину? – спросил Есаул у Белова.
Конечно, помню, - ответил Андрей. – Надо отдать ей должное, она готовила очень вкусные блюда.
- Я ее спасал от орских ухажеров. Однажды на машине заехал вечером в общежитие. Гляжу, у входа несколько крепких парней волокут нескольких женщин из общежития. Крики, шум…
И среди яростно отбивающихся женщин я увидел разгневанное лицо Валентины.
Когда обижают слабых, то я не безучастно смотрю  на происходящее, а немедленно бросаюсь на их защиту.
Так и случилось на этот раз. Выскочив из кабины, я нанес  незваным орским ухажерам несколько сокрушительных боксерских ударов. Вместо того, чтобы оказать мне сопротивление, они , побросав своих жертв, поспешно ретировались.
- О твоем смелом поступке тогда говорили все командированные, - сказал Андрей.
- С того памятного вечера у меня с Валентиной вспыхнул не шуточный роман, - произнес Есаул.
- Она владела не только искусством кулинарии, но умела по своему, очень творчески любить. Однажды я ей даже сделал предложение выйти за меня замуж?
- Что же тебе ответила Валентина? – полюбопытствовал Андрей.
Сказала, что я не создан для семейной жизни, - ответил Есаул.
- А, Виктор, твоя возлюбленная по своему оказалась права. Помнишь, как ты мне рассказывал, как ты , при каких обстоятельствах оказался в степном краю?
- Конечно, помню, - сказал Есаул. – Накануне  демобилизации вызвался ехать в составе добровольцев на уборку урожая от Черноморского флота.
Я был старшиной второй статьи, весь сиял в форменной одежде, как новогодняя елка.
Моя командировка в целинный край затянулась, без малого, на целых четверть века.
Домой, в Донбасс, я так и не вернулся. Как и не вернулся на берег Черного моря, в батальон морской пехоты. Замполит Денисов связался  с канцелярией части и меня уволили на гражданку не в Севастополе, а на целине. Я к тому времени был уже женат на сельской девушке Тамаре.
Переехали жить в областной центр, я устроился охранником на шелковый комбинат. Через год жена подала на развод, устав не столько от супружеских измен, сколько от телефонных звонков своих соперниц.
- Недавно я в одной книге прочитал интересную мысль, - сказал Андрей Есаулу, - что если мужчина знает много женщин, то он знает много женщин. А если мужчина знает одну женщину, то он знает любовь.
Это высказывание точно не про меня! – откликнулся Есаул. Не могу остановиться, постоянно меня заносит на любовных  виражах.

Андрею показалось, что до деревни добрались за считанные минуты. Вокруг виднелись кусты и деревья, в основном тополя. Сверкание солнца становилось нестерпимым.
- Похоже, день сегодня будет жарким, - сказал он. – Надо побольше воды набрать. У тебя, Виктор, чистой канистры для воды нет?
- Должна в кунге быть, - ответил Есаул. – Если мой сменщик Паленый не прихватил ее домой.
- Ладно, я скажу Валерке Жукову, чтобы он ее приплюсовал к двум нашим термосам, - сказал Андрей.

Жара усиливалась, и обратно Белов ехал в кунге вместе с Валеркой Жуковым, который первым делом спросил у Андрея, почему у Виктора кличка Есаул?
- Помнишь, во времена перестройки началась компания по возрождению казачества. Виктор принял самое деятельное участие в этом мероприятии, так как его далекие предки были запорожскими казаками.
Как раз в это время была на пике популярности песня Олега Газманова «Есаул».
Однажды Виктор на минуту заскочил в гараж, одетый в казачью форму. Дежурный механик Комбат  , увидев Виктора,  тут же дал ему кличку  Есаул.
- И как Виктор относится к своей кличке? – поинтересовался Валерка.
 Похоже, он не обижается, - ответил Андрей.
Как здоровье у твоего отца, Ивана Васильевича? – спросил Андрей у Валерки.
Отец , слава Богу, несмотря на преклонный возраст, жив – здоров, - ответил Валерка.
Я в выходные ездил к родителям в райцентр. Отмечали отцовский Юбилей – 75 – летие.
Собралась  вся наша многочисленная родня. Вино и водка лились рекой. Отец не пропустил не одного тоста.
Самое интересное, - продолжал Валерка, - проснувшись утром с дикой головной болью, я увидел отца с гимнастической палкой среди двора. Он сделал дыхательную гимнастику, сел на велосипед и поехал в магазин за водкой.
Из рассказов Валерки Белов знал, что накануне войны Жуков – старший в Тбилиси закончил артиллерийское училище, получил направление в Западный военный округ и в день прибытия в часть встретил известие о начале войны.
Воевать  Ивану Жукову  пришлось всего два   месяца. Во второй половине сентября 1941 года часть оказалась в танковых клещах, во время налета вражеской авиации молодого лейтенанта – артиллериста  тяжело контузило, и он оказался в плену.
Два года томился Иван Жуков в фашистской неволе. Два года он вынашивал план успешного побега. И однажды, во время работы в каменном карьере, когда конвоиры стали загонять невольников в укрытие, Жуков со своим надежным товарищем Ермаковым затаились за выступом скалы. Когда раздались звуки сирены, извещавшие о начале взрывных работ, Жуков с Ермаковым юркнули в штольню, в которой просидели до глубокой ночи.
Возможно, их посчитали погибшими , с наступлением темноты сняли охрану и увели пленных в лагерь.
До конца войны Иван Васильевич воевал в партизанском отряде на территории Чехословакии. Совершал диверсии, участвовал в нападениях на вражеские колонны.
Когда советские войска освободили Прагу, то лейтенант Жуков, оказавшись в руках смершевцев, без утайки рассказал все о себе. Ему поверили. Вернули офицерское звание.
- Рад, Валерий, что твой родной отец никогда не падает духом, - сказал Андрей. – Поколение наших отцов – это поколение настоящих бойцов.

                - 3 –

День продолжался. Солнце, несмотря на последнюю декаду августа, щедро палило с безоблачных  небес.Оборудование работало, как часы, скважина не гидратилась и замеры свидетельствовали, что вахта пройдет спокойно.
- Главное – подобрать оптимальный режим, - произнес Савельев. Если не увеличивать расход газа, то он не будет тащить с собой меркаптаны и воду. Законы физики еще никто не отменял.
Савельев  раньше трудился геологом на установке и однажды рассказал, что у него постоянно была война с мастером по добыче газа Игнатьевым.
- У меня для каждой скважины был свой, индивидуальный режим, -говорил Савельев.
Была таблица – своеобразное руководство к действию. Мой рабочий день начинался утром и заканчивался вечером.
Не успевала закрыться дверь моего кабинета, как тут же Игнатьев давал операторам команду выводить скважины на оптимальный режим работы. За перевыполнение плана Игнатьев получал премиальные, числился в передовиках. На планерках я доказывал начальнику установки Иванову, что самоуправство в обозримом будущем резким снижением дебита скважин.
Обедали  на улице. Еды было с избытком. Каждый привез с собой домашнюю пищу.
Белову нравилась такая обстановка, неторопливая и спокойная, когда некуда не надо спешить и торопиться.
Есаул, пообедав, сразу же завалился на топчане в кунге спать.
Белов,узнав у Савельева, что он ему в ближайшее время не нужен, решил прогуляться до Урала, разумеется известив об этом Савельева. Савельев возражать не стал.
- Постарайся через час вернуться – сказал инженер. – Будешь снимать режимы и записывать их в журнал.
- Хорошо, Егор Иванович, - ответил Белов.
Андрею уже перевалило за сорок, и он в последнее время заметил, что стал уставать от чрезмерного общения. Все чаще и чаще ему хотелось побыть наедине с самим собой.
Иногда размышляя о своем жизненном пути, Андрей приходил к выводу, что он у него напоминает коммуналку с многочисленными обитателями.
Интернат, казарма, общежитие – среда обитания Белова.
Трудился он тоже в составе бригады, поэтому попав в вахту к Савельеву, Андрей почувствовал неожиданно прилив свежих сил, будто заново родился.
Менять образ жизни он не собирался. Белову нравилась работа, нравился промысел, нравился степной простор.
Он зашагал к великой древней реке, служившей границей Европе и Азии, чтобы на берегу Урала окунуться в стихию размышлений о прошлом и будущем.

                - 4 -
Мечта, побыть одному, не осуществилась. На берегу реки сидел местный житель с удочкой. Преклонных лет мужчина. Далеко за семьдесят.
Андрей поздоровался.
Незнакомец дружелюбно ответил : - Здравствуйте!
Через минуту спросил: - Вы не из соседних вагончиков?
- Из них самых, - произнес Белов.
Через пять минут Белов слушал исповедь Бориса Петровича, так звали незнакомца, который оказался очень словоохотливым собеседником.
- У меня жена здешняя, из Родников, - рассказывал Борис Петрович. – Я сам родом из Белоруссии. Когда началась война, мне исполнилось семь лет. Пережил весь ужас эвакуации. Сильно бомбили. Пошли со старшей сестрой Галиной навестить друзей с нашей улицы. Бомба попала в вагон, в котором осталась мать. Она погибла.
Самолеты улетели. Паровоз лежал на боку. Крики, вопли, слезы.
Подогнали грузовики. Ехали стоя. Сесть было негде. Народу набилось,как сельдей в бочке.
Привезли в село, выгрузили возле школы.
Две женщины сидели за столом и записывали прибывших.
Маленькому Борису хорошо запомнилось, что он мертвой хваткой вцепился в сестру, когда незнакомые люди хотели его отделить в младшую группу.
- Сестра проявила бойцовский характер, - продолжал Борис Петрович. – Она так прижимала меня  к себе, что хрустели кости. Разлучить нас не удалось.
У воспитательниц не выдержало сердце и  они оставили меня с Галиной в одной группе.
Всю войну провели в детском доме. Голод, холод, вши.
Много детей умирало от болезней. Мой ангел – хранитель Галина уберегла меня от травм и увечий.
После Победы нас разыскал старший  брат мамы Василий и забрал нас к себе, в небольшой городок под Минском.
Сестра в конце сороковых вышла замуж, а меня призвали в армию.
После демобилизации поехал в Оренбуржье осваивать целину.
Интересное было время. Энтузиазма с избытком. Работали сутками.
- Фильм «Иван Бровкин на целине» смотрели? – спросил Борис Петрович Андрея.
- Видел, - сказал Андрей. – Актер Михаил Пуговкин в нем замечательно сыграл сельского механика.
В совхозе «Комсомольском» съемки были, - уточнил Борис Петрович.
На целине я встретил свою жену Татьяну, с которой мы вместе шагаем по жизни уже тридцать лет. Вырастили двух дочерей, Ирину и Наташу.
До замужества Ирины мы жили в Толльяти. Посовещавшись, решили переехать в Родники  вместе с младшей дочерью. Квартиру  оставили дочери и зятю.
Возвращаться было куда.
Дом родителей Татьяны пустовал. Она вступила в наследование.
Вскоре после переезда вышла замуж за деревенского парня Наташа. Сыграли свадьбу.
Молодым купили дом.
Только что – то у Наташи не заладилось с Антоном. Так зовут нашего  зятя.
Через три года брак рухнул. Двое внучат растут. Девочки.
Бывший зять на другой женился. Своей юношеской пассии. Привез из города.
- Жизнь – сложная штука, - сказал Андрей. – Вам, Борис Петрович, немало пришлось испытать. Знаете не понаслышке про фунт лиха.
Не очерствели, не озлобились. Не утратили интереса к жизни.
Уверен почему – то, что Вы, Борис Петрович, ни разу не подумали о том, чтобы расстаться с женой Татьяной?
- Эх, Андрей, Андрей, - вздохнул Борис Петрович, - хотел бы я встретить мужчину, которой бы не соблазнился женской красотой.
С Татьяной жили в целинном совхозе, как муж и жена, уже четыре года.
Я работал комбайнером во время уборки, а с наступлением осени садился за рычаги трактора – пахать зябь.
Однажды послали на целый месяц в третье отделение, к черту на кулички, на границу с соседним Казахстаном. Жили в общежитии, в сборно – щитовом доме. Рядом столовая.
В столовой – прикомандированная повариха с центральной усадьбы. Звали Лариса. Моя ровесница. Замужем. Детей с мужем еще не завели. Были бы дети, никто бы ее  не отправил  в глухомань.
- Влюбился я в эту Ларису без памяти, - продолжал свою исповедь Борис Петрович. – Про жену Татьяну вспоминать перестал. Все мысли круглые сутки только о Ларисе. Наваждение какое – то. Лихорадка. Ощущение, что Лариса дала мне приворотное зелье и я превратился в теленка на привязи. Слышал от бывалых людей, что есть любовные заговоры. Помню, посмеивался над речами. Не верил. А вот когда самого  зацепила безответная любовь. Поверил. Лариса играла со мной как кошка с мышкой. То души во мне не чает, а то полнедели не подпускает к себе на пушечный выстрел.
-Самые загадочные существа – это женщины, - произнес Андрей. – Иногда они мягко стелют, да жестко спать.
Воду нам возил старик из соседней деревни. Звали его Степаном. Душевный такой старик. Разговорчивый. Бывший фронтовик. Почему – то из всех прикомандированных трактористов от меня выделял. Когда я однажды в разговоре упомянул про Белоруссию, то дед Степан сказал, что он участвовал в освобождении моих краев.
Однажды дед Степан подъехал воду к моему трактору. Я с ним поздоровался. Сидим, разговариваем. Неожиданно для самого себя я рассказал деду  Степану про свою любовную лихородку. Он не стал надо мной подтрунивать, а когда стал уезжать, сказал: - После работы приезжай к нам в Ивановку, найдешь мой дом рядом с почтой. Моя жена Анна тебе поможет.
Вечером Анна Григорьевна, так звали жену деда Степана, приятная старушка с ясными глазами, совершив какой – то таинственный обряд с водой и углями, сообщила мне, что на меня напущена большая порча. Потом меня заставила выпить заговоренную воду.
Первый раз за месяц командировки я спал ночью в общежитии как убитый.
- Верю, - сказал Андрей.
Стало клевать и Борис Петрович один за другим поймал трех хороших окуней.
Андрей сидел рядом с Борисом Петровичем и размышлял о судьбе человека, с которым познакомился на берегу реки Урал. Взглянул на стрелки часов и увидел, что через пятнадцать минут ему заступать на вахту.
Попрощавшись с рыбаком Андрей двинулся по тропинке к вагончикам, возле которых тарахтела «Деска» и стоял новенький автомобиль «УАЗ».



Июнь 2020

Фото из архива автора