Судьба коллекционера. Я в Гамбурге

   
…В сентябре 1958 года в Одессе на улице Гарибальди был открыт «Одесский Интернациональный клуб». Название «Еврейский клуб» сочли неэтичным. Устроили шикарный буфет, за прилавком стояла  красавица Софа Соломончик. Ее опекал кантор  синагоги  Наумчик Перельмеер. Он что-то шептал ей на ухо, а она хохотала и хваталась за живот.
- Ну, вы и шутник, ну вы и фантазер. А он ей что сказал?
-Ну что  он мог ей сказать? Конечно же, за любовь.
-А она что сказала?
   Я не стал слушать  милую воркотню и  проследовал в соседний зал. Мельком оценил обстановку и увидел агентов КГБ в штатском. Трое у буфета пили пиво,а четвертый стоял у входа с меланхоличным видом и задумчиво смотрел в окно. На лицах  показное равнодушие.Тем временем народец  потихоньку подгребал. Томимые любопытством одесситы озирались по сторонам, перемигивались и делали комплименты дамам. За ними наблюдали агенты международной еврейской организации «Массад». Национальный вопрос никогда не имел особого  значения в Одессе. Мужчины толпились у стойки бара. Журчали беседы. Появились парни с Молдаванки, Слободки. Кто-то рассказывал еврейские анекдоты. Евреи присматривались друг к другу, как голуби на карнизе филармонии.
 Кантор синагоги с Пушкинской улицы что то писал в блокноте. И тут появились три блатных еврея с Молдаванки.  Это были гопники. Их томило  любопытство. Бесплатное угощение им было явно безразлично. Эмигрирующие евреи прекрасно понимали, что в торговом мире Израиля им придется бороться с конкурентами. Одесские художники и писатели не нужны в Израиле. Даже  такой писатель, как Мойше Сфорим и Исаак Бабель. Бабелями переполнен Израиль. Но  почему то еврейского Льва Толстого нет.  Эдиссонов нет. Николы Теслы нет. Своего производства автомобилей нет. Нет великих химиков, физиков. Кто же истинный бог израильских евреев? Кто знаменитый поэт Израиля? Знаменитый писатель? Евреи просили лектора ответить на эти вопросы. Но даже лектор Михельсон не знали имен великих ученых, поэтов, писателей Израиля. Никто в Одессе не знал  имен израильских миллионеров и  меценатов. Евреи, русские, молдаване, украинцы мечтали попасть в новый сказочный мир. Никто не рвался именно в Иерусалим. Кто-то откроет нищим одесситам великую загадку Израиля? Людям  важен священный «Новый путь», деньги не главное.
  Глава «Еврейской общины»  Соломончик Бейлис должен  был произнести вступительное слово. Вот он поднимается на подиум и мысленно проговаривает  первые слова. Бейлис не скажет ничего важного, но люди ждут слов откровений. Он  должен  обозначить  перед евреям некий священный путь.И он сказал: -Друзья,  Израиль-это вам не одесский Привоз! Вас ждут испытания.
 Он понимал, что вся его речь просто треп и позор. Он не партийный деятель,но кто же все таки должен  лить пулю? Он  не партийный агитатор, не ученый, не инженер, он  заведующим парикмахерской на улице Островидова. Он имел сотни интеллигентных знакомых. Он знал директора «Института инженеров водного транспорта» Павла Львовича Никерова.  И вдруг Бейлис стал перечислять всех еврейских писателей. И дошел до Шелом Алейхема. Он сказал пару слов и откланялся, пошел в буфет и выпил стакан коньяка без закуси. Его трясло от чувства колоссального позора.  Куда девался его артистизм? Он выпил в буфете второй стакан коньяка и тихо отошел в сторонку. Вышел на улицу и медленно пошел в сторону Оперного театра…
  Тем временем глава «Комиссии по национальным вопросам» Иосиф Розенблюм вел на сцене дискуссию  с главой «Комиссия по культурным вопросам» Рафаилом Фильштейном.
…Слово приветствия  предоставили инструктору Райпотребсоюза  Ивану Нечипуренко. Он решил осветить  политическую обстановку в мире и всех утомил. О проблемах уезжающих евреев не сказал ни слова…
-Идиот,- бросил на него презрительный взгляд  директор «Нового рынка»   Наум Фильштейн.
 …Я заметил скучавшего у окна  антиквара букинистического магазина  Флинта, Он беседовал с  артельщиком  Моней Духлисом, который делал  кожаные сандалии.
- Не знаю, сумеете ли вы устроиться в Иерусалиме на работу, - говорил  Флинт.- Заводов в Иерусалиме нет. Израиль не выпускает автомобилей, не делает кораблей,  не отливает стали. Но финики и  вино есть. Продукты стоят копейки. Вопрос трудоустройства не простой. Будете  получать три месяца пособие по безработице: пятьсот  шекелей. Надо думать за бизнес. Как вы думаете, какой  товар идет лучше всего в Тель Авиве?
-Оригинальные идеи.
А они есть у вас?- усмехнулся Флинт. -Что вы повезете с собой  кроме воспоминаний? Анекдоты? Талант юмориста?  В Иерусалиме миллионы юмористов и сапожников. Антикваров нет. Меценатов нет. Никакого интереса  к живописи и  искусству.  Я  дожил до седых волос, но не слышал имен писателей из Тель-Авива и Иерусалима. Все речи только за бизнес.  А как же душа  ? Я не смогу там жить. Там   некого обмануть. Это же смешно Хоть бы двадцать молдаван или румын…Я уже не говорю за русских….
…И тут началась официальная часть. Слово взял председатель Горисполкома  Синюхин Он полчаса говорил о международном положении. Потом выступил декан Одесского университета Иосиф Блямкинс. Он говорил о развитии Израиля и его древней культуре. О этапах  развития письменности. Потом дали слово инспектору «Совнархоза» Зельцу. Он говорил о том, что ему  обидно терять лучших друзей. Лучшие инженеры «Совнархоза» покидают навсегда Одессу.  Сто двадцать  инженеров   покидают Одессу. На его глаза набежала слеза. Уезжал его сын Абрам. Что посоветовать уезжающим евреям, инспектор Зельц не знал. Он  отправился в буфет,  хлопнул сто грамм коньяка и вышел на улицу, у него дрожал руки. А в это  на трибуну поднялся   известный одессит Осип Шор, человек легенда. Его знала вся Одесса. Кем он только не был.  Поступал в Киеве в политехнический институт в 1915 году,  мечтал стать инженером, но  помешала революция. Стал импровизатором коммерческих идей. Продавал рецепты производства коньяка, водки, вин, технологии разведения кур без оперения. Два года служил в Уголовном розыске Одессы. Но не выдержали нервы, уволился. Именно с этого человека Илья Ильф и Евгений Петров писали  с натуры образ Остапа Бендера. Они ходили за Осипом Шором  по улицам Одессы два месяца и записывали его шуточки, хохмы, кормили Осипа Шора в закусочных. Они буквально молились на него и смотрели ему в рот,  повторяли его слова.  Запоминали лица его знакомых. Брали у него  адреса его коммерческих точек. Выведывали подробности афер. С кем он дружил, кого любил, где пил пиво и играл на бильярде?  Осипа Шора   не смущало, что Илье Ильфу нужны были  мельчайшие подробности его былых похождений. Оказывается  для героя  романа:  «Двенадцать стульев». Главным  героем  Ильф сделал человека по фамилии  «Остап Бендер». Но Бендер -  фамилия семейного врача большого семейства гениальных отпрысков по фамилии Шор. Осип Шор знал сотни способов делать деньги. Он был  забавным весельчаком.
-Вас полюбит вся страна,- говорил Илья  Ильф Осипу Шору. – Расскажите о пяти  лучших ваших аферах  и я поставлю вам  ящик коньяка.
-Разве  дело в коньяке?- засмеялся Осип Шор.- Дело в моем  моральном интересе. Для  не в славе   не в деньгах. Мне важна  игра. Что мне с вашего романа? Главное  -  я не должен выглядеть клоуном. Какой там великий комбинатор? И  при чем тут  сын лейтенанта Шмидта? Это же   клоунада. Вам нужен прототип великого комбинатора. Но зачем мне искать какие-то стулья? Причем, из оставленного в другом городе гарнитура? Кто оставит бриллианты в стуле в другом городе? Этот стул обязан стоять  у кровати старухи. Она же  не дурочка. Она бы спала на этом стуле.  Вы гоните тюльку. Давайте лучше опишем,  как я продавал яйца кур без оперения. Причем,  вагонами. У меня есть семь способов производить спички, которые не сыреют. Можно делать прозрачные гроба, из которых откачивается кислород и при этом человек не сгнивает. Без кислорода ничто не гниет. Лик  жмурика можно увидеть через сто лет, как лик  Ленина в Мавзолее.
-Про Ленина нельзя писать в  нашем романе,-  твердо  сказал Ильф.
  Осипу Шору льстила дружба с писателями.  Многие  люди бизнеса искали с ним знакомства,  приглашали в рестораны.  Осип Шор  никогда бы не пошел в сыновья лейтенанта Шмидта и не  явился  в горисполком просить подаяние.
-Это мелко  - сказал Осип Шор. - Я не шакал и не нищий. И вообще, у этого  Остапа Бендера  все как то театрально   наивно. Миллионер Корейко заплатил бы пару тысяч и вашего Остапа Бендера подрезали бы в первый же день.  По ходу романа  вы должны  показывать  мне вашу писанину, а я поправлю. Гонорар: два рубля страница в день!
  Ильф был согласен на все условия Осипа Шора. Ему нужен был именно такой герой. С живого Осипа Шора можно было лепить  сотни сюжетов.
-Зачем делать напарниками Бендера двух идиотов?- сказал Осип  Шор. Я не выношу напарников.

  Видели бы вы Осипа Шора. Высокий стройный красавец. Сочинял стихи. Это был интеллигентный джентльмен,  который умел трезво оценивать  рынок. Он предпочитал иметь недвижимость, нежели  денежные знаки РСФСР.
…В 1922  году Одесса  стремительно пустела, все состоятельные люди ехали в Париж, в Берлин. Осип Шор и его брат Анатолий поступили в Уголовный розыск. Они ловили жуликов, бандитов, предупреждали ЧК о готовящихся налетах. Младший брат Осипа Шора был поэтом, он взял псевдоним Евгений Фиолетов. Он  был в подчинении  у Осипа Шора. Жил в коммунальной квартире с сестрой,  едва сводил концы с концами. Зарплата в уголовном розыске была копеечная. Изредка выдавали продукты из конфискованных партий товара. В  структуре Уголовного розыска Одессы работал родной брат писателя Валентина Катаева:  Евгений Катаев. Он намеревался в 1929 году вместе с Ильей Ильфом написать серию рассказов об уголовном розыске и Осипе Шоре.  Ильф и Евгений Катаев рассказали Паустовскому о том, что  Осип Шор не хочет  ехать в Израиль. Он мечтает  уехать в Париж. 
-Я  пропаду в Израиле,- сказал  Осип Шор. -Там никого не обманешь.
  Когда  он увидел три первые главы  романа  «Двенадцать стульев» в журнале «Тридцать дней» и прочел  о  хохмаче Остапе  Бендере, он  дико хохотал. 
- Оказывается, я нужен Одессе, как последний гвоздь в гробу!- сказал Осип Шор.- Я мог бы сам написать свои мемуары. Я до сих пор не получил гонорар от Ильфа и Петрова за мои истории, которые свили гнедо в романе «Двенадцать стульев». Остап Бендер- это ж я живой. Ильф говорит мне, что я  человек легенда. И как мои соседи  будут жить в Одессе без Остапа Бендера, если я уеду в Израиль?  Я могу в  Израиле издать мои  мемуары без купюр. Книга будет называть «Мемуары Остапа Бендера». В качестве гонорара попрошу квартиру в Иерусалиме и пенсию в тысячу долларов в месяц.
…Его подняли на смех.
 - Я готов создать «Фонд помощи Остапу Бендеру». Мой  взнос-  пятьсот долларов.
Через год Осип Шор уехал в Москву, поселился в комнате у старшей сестры и устроился проводником  на поезде «Москва Ташкент». Он умер в Москве  в 1965 году. Урна с  его прахом  похоронена на «Тропаревском кладбище».
 
…В  «Еврейском клубе» Одессы был в ту пору зал для концертов. И еще  три большие комнаты. Из мебели четыре кожаных дивана со склада Горисполкома, пять кожаных кресел, две дюжины стульев, три круглых стола для банкетов. На стенах картины. Копии полотен Айвазовского на морскую тематику и старинная подлинная картина известного немецкого художника Иоганна Штумбке: «Порт Стамбул в тумане». Золоченая старинная рама придавала картине солидность. Изображены у причала два старинных колесных паровых корабля в порту Стамбул. Идет сцена погрузки бочек с вином и оливковым маслом. На пирсе толпится  команда: тридцать пять турок в фесках. У трапа  стоят  два феллаха с ятаганами, Близился час отхода, Снуют матросы с красными повязками на поясе.  Из труб валит дым. Вдоль бортов корабля свисают в меланхолической задумчивости серьги якорей. НА фоне  штурманской рубки орлиный профиль  капитана. У трапа стоит  турок в красных шароварах и   красной феске. Настоящий  усатый морской волк.  В  руке длинная трубка с сиреневой  струйкой дыма. Все на  картине кипело жизнью. Даже в сиплом гудке парохода было нечто задорное и оптимистичное. Я с радостью купил бы  эту картину за тысячу долларов. На соседней  картине парусный  корабль шел на крутой волне с креном на правый борт. На  картинах  Айвазовского всегда штормит. Зато у Левитана на картине в соседней зале   царил полный штиль. Сонная озерная благодать  в приморском городке. 
 …У дальнего края стойки буфета стоял Иосиф Соломонович  Верблюжанский, директор гастронома № 7 , что на Дерибасовской.  Он кивнул мне, точно клюнул невидимый корм. Пригласил на угощение за счет буфета. Я воспользовался моментом и пригласил в буфет Осипа Шора. Никто в этом заведении не имел представления, кто такой Осип Шор. Миф о живом Остапе Бендере  давно потух в Одессе, таких виртуозов было множество.  Судьба человека, скрывавшегося под маской  Остапа Бендера, как ни странно,  никого не интересовала в Одессе. Таких ловкачей были сотни в городе.
-Чтобы мечтать о миллионе, надо знать, что с ним делать? -сказал мне у стойки бара Осип Шор.  Рядом стоял  директор гастронома на Дерибасовской Иосиф Верблюжанский и косился на Осипа Шора. У него была репутация афериста. То он продавал в 1917 году новую породу кур без перьев. То химические виноделам присадки, которые не позволяли   портиться  вину. В антиквариате Осип Шор был полнейший профан. Зато Иосиф Верлюжанский покупал  у меня антиквариат. Он патронировал буфет по распоряжению Горисполкома. Я подошел к соседней стойке. Бутерброды с краковской колбасой не соблазнили. Я  взял  бутерброд с красной икрой. Ломтики ветчины были разложены весьма  живописно. Томатный и  вишневый сок отпотевали в графинном стекле. На стойке бара сверкали призывно  бутылки с вином, коньком, водочкой.
-Что будете пить?- спросил Верблюжанский. - Имеется коньяк «Арарат», семь звезд. Водка «Кристалл». Вино молдавское «Новак».
-Бокал вина и бутерброд с икрой,- сказал я и выудил червонец из кармана, как окуня из болота.
-Ну что вы,- обиженно сказала буфетчица Софа,- вас угощают за повод открытия, а  вы сорите деньгами.
 - Что нового в пожарной науке?- спросил с оттенком иронии Верблюжанский и передернул рыжими бровями, точно картами  в покер.
-Все по-старому. Как всегда горит Абхазия. Но денег за тушение пожаров у них как всегда нет. Предлагают по бартеру вино «Кинцбараули» и мандарины…
- У вас еще остались те самые старинные  книги с гравюрами? Мы торговались месяц тому назад и так и не сошлись в цене,  - сказал   Верблюжанский.
– Товар слинял,  расхватали эмигранты,- сказал я.
- А  моя Белла  ужасно страдает за  старинными книгами.
- Почему  Белла Мойшевна  не  читала раньше старинных книг? 
- Она изучала английский  язык. Что присоветуете купить в ближайшее время? Хотелось  бы отправить багажом, чтоб без досмотра. Думаю открыть в Тель-Авиве антикварный магазин. 
-Вам нужен товар на консигнацию?
-Вы угадали.
-Здесь все прослушивается,- написал я карандашом на листке блокнота.
-Верблюжанский заморгал ресницами и тотчас нашелся. Он  громко проговорил:- Давно ищу первое издание «Капитала» Карла Маркса.  Хочу перечитать. Мне позарез  нужны  труды Фридриха Энгельса и Карла Маркса. А вот еще оказия: -Хочу  подарит ьшурину полное собрание сочинений  Ленина. Буквально нечего читать. В магазинах такая дребедень, а я люблю  серьезные вещи. Сейчас читаю Гегеля. Оказывается,  все повторяется в истории. Толчок дала миру гегелевская спираль.
-Карла Маркса я вам привезу послезавтра. Издание 1895 года. Кожаный корешок. Вид изумительный.
-Вот и отлично. Сбудется  моя заветная мечта!
…В  дверях клуба показался Георгий Шароваров. Он как парусный бриг вплыл в этот лягушатник. Об этом человеке Оноре де Бальзак  написал бы роман. У него семнадцать патентов на изобретения, последний патент на самопогружную сваю. Впивается в землю  методом вибрации. Испытания  проводились в июле  при  строительстве седьмого причала и Ильичевском порту. Шароваров мастер на все руки, он мог починить любой музыкальный инструмент. У него редчайшая  коллекция старинных настенных часов и различных музыкальных механизмов: кселафонов, шарманок, табакерок с мелодией. Граммофонов. Семнадцать патентов на всевозможные изобретения. Что привлекло в клуб  этого уникального человека?  У него лисий нюх.
  …Одессит  ни за что не явятся  в клуб просто так. Евреям нужен еврейский гешефт. Русским хочется понять интерес евреев.  Не всякий русский или украинец решиться покинуть Одессу, не зная, чего его ждет в Израиле и как устроиться там на работу. Надо прежде выяснить, как обстоит дело  с работой, с зарплатой. Где жить? Дадут квартиру или на первое время общежитие? Одесский еврей устремляется в Израиль не ради общения с местными евреями, он хочет красиво жить. Миф о великом бизнесе и возможности разбогатеть, свободно перемещаться по миру и увидеть Запад манил одесситов. В СССР не будет ничего нового, считали одесские евреи, а в Израиле могли открыться неожиданные горизонты.
…Народу в зале клуба не густо, но постепенно подгребала публика, узнав, что  буфет бесплатный. Говорили, что горисполком подготовил  концерт. Но кто будет смешить евреев  в «Еврейском клубе» бесплатно? Мог  выступить со своими юморесками Аркадий Хаит, наставник Жванецкого, но его не пригласили.  Еврейский талант стоит денег. Особенно еврейский юмор. Буфет оказался ценнее еврейского юмора. Вдохновлял тот факт, что собрались  деловые люди. Одесскому еврею нужны гарантии. Я  не увидел в зале цвет Одессы, профессоров медицины,  врачей, актеров, ученых, королей «Вторсырья», гинекологов и стоматологов? Еврею нужен в жизни лоцман, но отнюдь не король. Евреям не нужен идеолог. Я встретил тут трех знаменитых  музыкантов, двух  известных еврейских портных, человека из руководства  клиники знаменитого профессора окулиста  Филатова. Что касается плебса, то я устал от болтовни. В зале не было ораторов, хохмачей, затейников. Нужен был заводила.  Цвет нации евреев растекался по залу, как сырая маца…Где тот одесский огневой лидер, мыслитель,  который сможет  зажечь этих  людей, как Моисей. Евреи на войне без Моисея не пойдут в атаку. Не ввяжутся в драку без Мишки Япончика на Молдаванке. Им нужен еврейский вождь, король. Король даст клич- и тогда все евреи Одессы проснутся и пойдут в атаку на рынок или передут в Израиль, в Сан Франциско. Главное: нужна  интересная идея. Цимис.  Но еврейского короля не было в этом помещении.
…И вдруг в начале третьего показался в зале скромно и виновато улыбающийся  Михаил Жванецкий.  Он был чуть вяловат,  с гримасой  улыбки на губах. Потертый пиджачишко в мелкую клеточку ютился на нем, как на манекене, слегка  жал под мышками.  Михаил  Жванецкий по паспорту  Моня. Но все называли его Михаилом. Но  почему он заявился в клуб в белых тапочках? И без носков. Это был некий намек на политический голяк. Он хотел дать понять органам КГБ, что он нищий  бомж  пролетарий. Дитя простого еврейского народа. Ему было в ту пору двадцать пять лет. Он был худ и стеснителен. Учился в «Институте инженеров Морского флота» на механизаторском факультете. Бедствовал, хотя его папа был дантистом.  Ночью Михаил колымил, разгружал вагоны с апельсинами в порту. Изредка ему помогал его коллега Ефим Карцев. По ночам они дежурили охранником на ликеро-водочном заводе. Ни Жванецкий, ни Карцев не знали распространенного в Одессе и во всей  Европе еврейского языка германской группы «идыш». В сравнении с латынью и древнегреческим  языком иврит долгое время считался мертвым академическим языком и был допустим лишь в узком кругу талмудистов и ученых. Этот язык относится к германской группе. Но евреи, как считают привередливые немцы, замусорили древний язык  анекдотами с тягучими акцентами. Вот почему Гитлер не возлюбил евреев. По мнению фюрера, евреи  извращали и сбивали с четкого ритма германский язык.  Весь блатной жаргон одесских воров и воров юга России создан на базе языка идыш