Учёт численности млекопитающих

Эта история произошла давно. Очень многое изменилось с тех пор. Неизменными остались только метели, которые время от времени уносили с собой новые жертвы. Метели неожиданно налетали при температуре чуть ниже нуля и были очень опасны. Местные жители это знали. Через плотную стену мокрого снега, которую нёс сильный ветер даже в городе невозможно было пробиться. Снег залеплял, как пластилином, глаза, нос и приходилось поворачиваться к метели спиной, чтобы не задохнуться, но она кружила и не давала возможности вздохнуть. Снегоочистители в городе работали почти круглосуточно, но даже рёва перетружденного мотора за воем метели не было слышно и свет фар терялся в снежном месиве.  Редкие прохожие, не успевшие спрятаться по домам, рисковали попасть под нож машины или потерять ориентацию в круговерти и кружить вместе с ней на пятачке около своего дома часами, пока силы не оставляли их.

Коля вышел из автобуса. Снова валил густой мокрый снег. Дорожка к главному корпусу института была расчищена. Здание странной постройки - громоздкое двухэтажное, с башней – каютой, вместо третьего этажа, перешло к НИИ в сорок шестом году от японцев. В библиотеке и лабораториях ещё сохранились предметы прежних владельцев. В приёмной директора стоял бонсай –миниатюрный тисс, в старинной керамической широкой вазе.

Но Коля прошёл мимо главного корпуса. Рядом с расчищенной дорожкой в сугроб была воткнута лопата. До деревянного домика лаборатории зоологии было метров двести. Коле не повезло - он пришёл первым и ему пришлось расчищать тропинку в сугробах.
Снег был рыхлым и тяжёлым.  Долговязая фигура Коли упорно пробивалась к цели. Когда он добрался до крыльца, ботинки уже промокли, а пальцы на руках болели.

 Коля открыл дверь своим ключом. В прохладной лаборатории, пахло формалином, обработанными звериными шкурами и мышами. Коля сдёрнул перчатки, снял запотевшие очки, достал платок из кармана куртки и неловко стал протирать стёкла.  На обеих кистях несколько пальцев были частично ампутированы. Красные обрубки болели от холода. То, что руки стали уродливыми, его не беспокоило. Он переживал, что не сможет так же, как и раньше препарировать животных. Потом Коля снял вязанную шапочку, освободив давно не стриженные, мягкие светлые волосы. Куртку повесил в прихожей.  Промокшие ботинки, сменил на растоптанные тапки и поставил на чуть тёплую батарею.

В лаборатории все было по-прежнему, как два месяца назад – те же две, не очень большие комнаты. Одна поменьше – шефа.  В ней у окна стоял большой старомодный письменный стол с двумя тумбами, покрытый сверху куском стекла, чтобы можно было и писать, и препарировать животных. Шеф любил, иногда, сам делать чучела – тушки птиц, которые у него получались красивые и пухлые как пирожки.  Стеллаж с научной литературой занимал почти всю стену. Рядом с ним пристроился внушительный сейф для хранения оружия и «осьминоговки» - фирменного напитка «на чёрный день». Так зоологи шутливо называли осьминога, залитого спиртом, который время от времени нужно было заменять, что они делали с удовольствием.
Во второй общей комнате стояли только столы сотрудников.

Остальные комнаты были подсобными. Много часов своего рабочего времени Коля провёл в коллекционной. Сейчас эта комната была закрыта на ключ. Он вспоминал, как в начале своей работы сортировал на стеллажах бесконечные коробки научной коллекции, с чучелами- тушками птиц.  Привязывал новые этикетки к черепам и шкурам млекопитающих, которые хранились в старом японском шкафу. Заменял в банках с биологическим материалом формалин и спирт.
 Как потом, на следующем этапе обучения, сам делал чучела. В препараторской – маленькой комнатке с ванной, потемневшей от растворов, при выделке звериных шкур, варил, как суп, на электроплитке ядовитую смесь из хозяйственного мыла и мышьяка для обработки тушек.
Всё это нравилось ему и было необходимой частью его дальнейшей исследовательской работы. Даже самое первое задание шефа – привести в порядок кладовку с экспедиционным оборудованием он выполнял с интересом, досконально всё изучив и разложив по местам.
 На работе у Коли всё складывалось очень удачно – и публикации в научных сборниках, и конференция молодых учёных, с его первым докладом об изучении островной фауны, и интересные экспедиции, и отношения с коллегами. Щенячья восторженность от любимой работы постепенно перешла в серьёзную увлечённость.
Но два месяца назад произошли события, которые грубо взломали его мирно текущую жизнь.
 
Почти два месяца Коля пролежал в больнице. Врачи постепенно отрезали одну отмороженную фалангу пальца за другой, оставив попытки их спасти. Кололи ему обезболиватели и, вероятно, подсадили за это время на наркотики. Оставшихся ампул морфина хватило ненадолго. Потом, он выпрашивал ещё и ещё, хотя пальцы почти не болели, но он психовал и говорил, что его мучают боли. Сейчас выписали из больницы и отказали в наркотиках окончательно. Ещё дома есть несколько ампул, но что будет, когда они закончатся, Коля не знал. Несколько раз в больницу приходил следователь. Он разговаривал и с шефом, но шефа к Коле не пускали и выписали довольно быстро. У него не было обморожений и переломов, а только сотрясение мозга.

Всё что, Коля говорил следователю не один раз, было абсолютной правдой, но почему-то, Коля возвращался к пережитому вновь и вновь - тревога не покидала его. Он с нетерпением ждал, когда придут на работу коллеги. Очень хотел, наконец-то, увидеть шефа и поговорить с ним обо всём.
Коля сел за свой стол. Взгляд упал на одиноко лежащую брошюру, забытую им два месяца назад «Учёт численности млекопитающих в зимний период» и он погрузился в воспоминания.

Каждый год небольшой самолет гидрометеослужбы совершал плановый облёт островной области. К этому полёту готовились и сотрудники лаборатории зоологии. Было несколько претендентов, но шеф выбрал его. Коля помнил с какой радостью, он принял это известие, как тщательно готовился к полёту, перечитывая всю литературу о зимующих животных и птицах.
 На борту самолёта разместилось одиннадцать человек. В кабине, куда пустили Колю и шефа, было жарко. Оставив верхнюю одежду в салоне, они устроились, чтобы понаблюдать за побережьем. Целью полёта зоологов был учёт численности зимующих млекопитающих.
Самолет летел невысоко, и можно было видеть животных, которые черными точками выделялись на искрящемся льду. Потом в кабину попросился оператор телевидения. Коля и шеф с неохотой перешли в хвост самолета.

Коля сидел у окна, когда за стеклом промелькнуло что-то черное.
Очнулся он в кресле на снегу. Приступ необъяснимого смеха сотрясал его: «Где вы, мужики?» - голос самому показался странным - всё представлялось какой-то глупой, неудавшейся шуткой. Среди снега и разбросанных обломков, тупо глядя перед собой, ходил туда-сюда шеф. Он был без куртки. Чёрную длинную всклокоченную бороду и свитер, туго обтягивающий солидный живот, уже припорошило снегом. Коля окликнул его, но он, по-прежнему, не прекращал своего бессмысленного хождения. Лысый череп у него был в крови. Недалеко торчал остаток хвостовой части самолёта.
Коля попытался подняться, но резкая боль в бедре опрокинула его…

Им повезло – хвост самолета отбросило далеко в сторону, когда самолет врезался в скалу. Даже следов носовой части нигде не было видно. Начиналась метель.
Коля не помнил, как добрался до остатков самолёта, сколько времени стоял, вцепившись мокрыми пальцами в металл, и как залез потом внутрь. Когда он пришёл в себя, оказалось, что их в хвосте трое. На полу сидел мужчина, в длинном пальто. Снег задувал мокрые хлопья в их убежище. Мороза большого не было.
Нужно было закрыться от метели. Коля пересиливая боль, пытался отгородить кусок пространства в самолёте остатками кресел и брезентом, который нашёл здесь же. Шеф помогал ему.
 
Первый шок постепенно проходил, и они смогли оценить ситуацию. Казалось, мужчина пострадал меньше всех. У Коли была повреждена нога. Рана на голове шефа ещё кровоточила, а у него вроде всё было в порядке. Но мужчина сидел на полу, прислонившись спиной к металлической стене и громко стонал. Пальто у него была расстёгнуто. Он держался обеими руками за живот. Потом они узнали, что во время катастрофы лопнул запасной аккумулятор и кислота выплеснулась на него.
Мужчина был в лихорадке, ему было жарко. Он со стоном встал и стал сдёргивать брезент, потом в полубреде выталкивать Колю в метель,
- Ты самый молодой! Иди, ищи носовую часть, там должны быть сигнальные ракеты, рация, аптечка!
- Где её искать? Куда идти? – Коля пытался вырваться из цепких сильных рук, которые толкали его к выходу в плотное белёсое марево метели.
-Оставь в покое парня!  Лучше давай я тебе помогу, посмотрю рану, снег чистый можно промыть, - вмешался шеф.
 Но мужчина уже ничего не слышал. Он повторял, что нужно искать самолёт, что в нём их спасение, в нём аптечка и рация. Потом повернулся и начал с воплями: «Жарко! Дышать нечем!»- рушить всё, что с таким трудом соорудили зоологи для защиты от снега.
Шеф в растерянности оглянулся. За его спиной была дверь туалета. Он взял Колю за руку и втянул в спасительный закуток. Они плотно закрыли за собой дверь, оставив бушующего мужчину в одиночестве.

Ещё некоторое время они слышали шум и крики за тонкими дверцами туалета. Потом всё затихло.  Когда они решились выйти, мужчина лежал на полу, среди обломков кресел. Пальто на нём не было, лицо занесено снегом. Снежный ветер задувал во все щели, мгновенно заметая всё внутри мокрыми подушками снега. Шеф наклонился над мужчиной, взял его за руку.
-Всё Коля, отмучился, бедолага…
Потом внимательно огляделся вокруг. Вытянул из-под засыпанных снегом обломков пальто и протянул Коле.
-Возьми, оно тебе подойдёт, у тебя даже свитера нет. Ему оно больше не нужно.
Он закрыл тело мужчины брезентом и потянул Колю за собой в туалет. Дверцы уже были засыпаны снегом и открылись с трудом.

Началось томительное ожидание. Долго стоять Коля не мог. Они по очереди садились на закрытый стульчак унитаза, чтобы отдохнуть. Всё время хотелось спать. Сон, такой желанный, означал смерть. Сколько после метели находили людей со спокойными лицами, уснувших в сугробах навсегда. Шеф тормошил Колю, не давая ему уснуть. Он нашёл в кармане несколько карамелек, бумажных денежных купюр и зажигалку. Когда Коля совсем перестал чувствовать свои пальцы, они зажгли в унитазе бумажные деньги, пытаясь хоть немного согреться живым огнём.
Потом шеф стал рассказывать анекдоты и заставлял Колю вспоминать смешные истории и петь дуэтом песни. Шеф был глуховат, а Коля начисто лишён слуха. Но они пели фальшиво и устало.

Только на третьи сутки утихла метель, и они услышали голоса людей.
Оказалось, дорога находилась недалеко, но поискам мешала погода. Первыми их нашли спасатели-лыжники. Потом, прилетел вертолёт. Из одиннадцати человек выжили только они.
Коля очнулся от воспоминаний. В коридоре домика кто-то, тяжело дыша и топая, счищал веником снег. Это пришёл шеф. Дверь открылась, и громоздкая фигура ввалилась в прихожую. Коля вышел навстречу. Шеф, сдёрнув капюшон куртки, облапил Колю, ткнувшись в его щеку мокрой бородой, пахнущей снегом,
-Здравствуй, здравствуй, наркоман! Слышал о твоих концертах в больнице! Ну- ка, покажи!
 Шеф взял в свои руки правую кисть Коли.
- Так, большой и указательный палец целые – стрелять сможешь и препарировать тоже!  Всё в порядке!
И ещё – не думай, о пережитом! Я был атеистом, но, вероятно, кому-то нужны зоологи, раз выжили мы! Так что - будем работать!
Коля, виновато улыбнулся.
-Я не подведу Вас.
-Попробуй, только!
Шеф сверкнул цыганскими глазами из-под полотенца, которым вытирал мокрую бороду.