классовая ответственность

Жизненные уроки даются с болью и матами.
Есть такая порода людей - хрустобулочники. Ну, тезоименитство государя ампаратара, личный конь фрейлины евоннава величества и хруст францускай булки - вот это вот все.
Делятся они по периодам полураспада. Если для одних после Грозного нормальных царей не было и страну просрали, то другим ненавистен Керенский, лично угандонивший Распутина из табакерки. Размножаются они почкованием и быстро, поэтому истории уже на всех не хватает и время от времени в хуторском парке любители раннего Николашки оживленно бьют шахматными досками любителей предрасстрельного его же. Ну, кто кого любит, то дело такое.
Но набирают силу в последнее время хрустобулочники поздние. Пост, так сказать, хрустобулочники. Ну, из этих - бочка черной икры на полстипендии, жигули на пол инженерной зарплаты и Онотоле знает. Причем пока про взял страну с собирателями и охотниками, а оставил с нийронной бомбой и звездолетами к Альфе Центавра вздыхали только сталинские соколицы в очередях в поликлинику, это воспринималось просто приветом от фашиста Альгеймера. Но они ухитрились вырастить новую генерацию. Шестнадцати-двадцатилетние свидетели пломбира, Онотоле и лучшего в мире совка громки, энергичны и лаяй...
Есть у нас на хуторе Витек Даздраперма. Лет с десяти вместо живого общения со сверстниками в догони меня кирпич и прочие интеллектуальные игры нашего мегаполиса он подсаживался к местному филиалу фанклуба престарелых сталинисток и любителей бровей. Открыв рот и иногда поковыривая в носу, он, затаив дыхание, впитывал аксакалью мудрость. Отчего к двенадцати годам имел четкую идеологическую позицию, идеосинкразию на слово ГУЛАГ и ненависть ко всей этой либеральной шушере.
Когда он повесил над кроватью портрет Сталина, родители удивились, но промолчали. Троцкий их не насторожил вообще. Че и Фиделя они приветствовали, а вот потом пошла экзотика. На семейном совете было решено, что вот тот неизвестный стенной деятель похож на Лу Рида, а эта группа товарищей - вылитые Дорзы. Слабоподкованные идеологически оказались.
В 14 Витек отпраздновал первый Первомай, разведя свистнутую у родителей барбекюшницу возле гаражей и жаря на ней умыкнутые там же сосиски. Насосавшийся пива Витек там же расчехлил советский флаг, отчего и стал Даздрапермой.
В 16 он начал делать родителям нерву по-полной. За их мещанство, непонимание момента и прочие пламенные речи ежедневно слушал весь дом.
Потом он начал встречаться с классово близкой девочкой, живущей около Сахарного. Семья ейная приняла его на ура, после чего родителям приходилось несколько раз выкупать его из полиции - после особо удачных рейдов с потенциальным тестем за буржуйскими магнитолами в тачках и по мелочи, разных акций по устранению социального неравенства. Пьяного почтитестя приходилось выкупать за компанию.
А потом наступил тот самый момент, когда родительские деньги не смогли помочь. Благородный герой с луком, яйцами и обомстренной любви к делам минувших дней взял на себя за всю ту семью, в одно рыло. И сел.
Зазноба его оказалась ваще ни разу не женой декабриста, и уже через неделю даздапермазаменитель курил в трусах на балконе.
Сейчас Витя работает на фирме родителей, параллельно заканчивая заочный экономический. При виде красного цвета, густых бровей или кавказских усов страшно бычит глаз и бежит домой, от греха подальше.
А фанклуб техошних времен по-прежнему ежедневно заседает во дворе, обсуждая еще одного, продавшегося мировому капиталистическому закулисью. Хотя у них теперь новые члены - два близнеца лет двенадцати с открытыми ртами и широко распахнутыми глазами впитывают мудрость поколений на соседней лавочке. И уже повесили на стенку Че, насколько я знаю...