Две версии Борис Годунов, Царь Борис

Время действия(совпадает): 1598-1605 г.г.
Время написания "Бориса Годунова" А.С.Пушкина:1824-1826 г.г.
Время написания "Царя Бориса" А.К.Толстого: 1870 г.

Вновь на занятиях мы говорим об истории России. И вновь - обращаемся к известнейшим литературным произведениям позднейшего времени. Прошло 15-20 лет со смерти Ивана Грозного. Страна смогла возродиться и пойти к новым перспективам. Но надежды оказались недолгими - впереди было Смутное время. Преподаватель напоминает о пресечении Рюриковичей и воцарении Бориса Годунова - личности,  вобравшей в себя всю сложность момента царствования. С трагическими обстоятельствами(обвинение в причастности к смерти царевича Дмитрия в Угличе, впрочем, оставшееся недоказанным) было сопряжено возвышение Бориса, трагичным был и его конец,
Интересно, что первая литературная интерпретация событий рубежа XVI-XVII веков в Московском царстве появилась всего через десять лет... на другом конце Европы - в Испании. Среди множества драм на исторические и современные политические темы Лопе де Веги оказалась и "русская" - "Великий князь Московский". Главным героем стал там первый Лжедмитрий,  но он действует,  как действительно спасшийся царевич Деметрий, сын, а не брат Теодора (Фёдора), Борис же - его дядя... Насколько приблизительно Лопе знал о России, понятно хотя бы из того, что Иван Грозный назван... Василием! Тем не менее весьма хорошо стилистически звучит русская песня.
Сюжет с быстрым возвышением-падением Бориса и мимолётным торжеством самозванца оказался и далее популярным на Западе.  В 1710 г. пишется немецкая опера "Борис Годунов" с совсем уже фантастической женитьбой Фёдора Романова на Ирине Годуновой, не говоря уже о свадьбе царевны Ксении со шведским принцем. Наконец, в 1805 г., перед самой кончиной, задумал трагедию "Димитрий" Ф.Шиллер. Он успел написать два действия; как историк, Шиллер хорошо отобразил события и с претензией на реальность показал персонажей, особенно в сцене, где царь Борис добивается от матери царевича Дмитрия непризнания сыном самозванца...
И вот "народную комедию о Борисе Годунове и Гришке Отрепьеве" задумал Пушкин. Первоначальное название «Драматическая повесть, Комедия o настоящей беде Московскому государству, o царе Борисе и о Гришке Отрепьеве» переделывалось несколько раз и сократилось до "Бориса Годунова". Написан "Борис Годунов" был примерно за год в ссылке в Михайловском,  где местные предания хранили память о тех временах... Поэт часто посещал остатки города-крепости Воронач в окрестностях села и оставил "летописную" запись в рукописи: "Писано бысть Алексашкою Пушкиным в лето 7333 на городище Воронич".
Огромную роль в появлении замысла драмы сыграл выход очередных томов истории Карамзина, посвящённых периоду после Ивана Грозного.  «Ты хочешь плана? — отвечал Пушкин Вяземскому на вопрос о плане «Бориса Годунова»: — Возьми конец X-го и весь одиннадцатый том («Истории» Карамзина), вот тебе и план».
В это время он пишет письмо своему другу Вяземскому, в котором характеризует своё произведение как «романтическую трагедию».
"Романтическая трагедия". Хотя Пушкин уже использовал принципы реализма в отображении прошлого. А образцом трагического считал Шекспира.
«Шекспиру я подражал в его вольном и широком изображении характеров, в небрежном и простом составлении типов». Пушкин отказался от рифмованных строк и написал трагедию пятистопным нерифмованным ямбом, приблизив к разговорной речи и к трагедиям Шекспира – современника Годунова. И, конечно, воспринял к этому времени принципы Вальтера Скотта в работе с источниками. Шекспир и Скотт - но глубоко по-русски.

В пушкинской трагедии - около 80 персонажей, большинство - исторические лица.
"Из 23 сцен — 16 стихотворных, 4 прозаические, 2 стихотворные с прозаическими вставками и одна прозаическая со стихотворной вставкой ("Площадь перед собором в Кремле")...
Сцене «Палаты патриарха» (6) в композиции трагедии предшествует 5 стихотворных сцен. Первые четыре образуют своеобразный «пролог» (Д. Д. Благой) драмы. Недовольство Борисом бояр, равнодушие народа, тема давнего преступления Годунова, возникающая в разговорах Шуйского и Воротынского, избрание Бориса царем — такова экспозиция трагедии. В пятой («Ночь. Келья в Чудовом монастыре») намечается завязка. В шестой («Палаты патриарха») сообщается о бегстве Григория Отрепьева из монастыря и дерзкой мечте безродного самозванца: «буду царем на Москве!». Этот решительный поворот сюжета подчеркнут прозой. Возвращение к стиху (перебивка занимает одну сцену — «Царские палаты» — 7) оправдано возвращением драматического действия к царю Борису.
 Следующий переход к прозе происходит в сцене «Корчма на Литовской границе». Эта сцена (восьмая по счету) продолжает тему шестой. Их сюжетная перекличка подчеркнута самим Пушкиным и обнаруживается благодаря системе повторов, дающихся с явным усилением. В шестой сцене о бегстве Отрепьева говорят игумен и патриарх. В восьмой «Недостойный Чернец Григорий» появляется в качестве действующего лица. Он показан в движении к опасной цели. Угроза патриарха («Поймать, поймать») приобретает в восьмой сцене силу «царского указа». Однако об истинных причинах бегства и, следовательно, о реальной опасности Гришки Отрепьева официальный документ умалчивает. Автоцитата дается неточно, зато точно сохраняется тип речи.
В 9 сцену («Москва. Дом Шуйского») проза входит на правах вставки, разрывающей стихотворный текст. Вторжением прозы сигнализируется новый поворот в развитии сюжета: «Димитрий появился». Об этом говорится как о событии свершившемся, но уже… стихами. Прозаической вставкой графически обозначена граница между двумя этапами в развитии драматического действия: путь Отрепьева к Самозванцу (сцены 6 и 8) отмечен прозой, деяния Самозванца, облеченного именем убиенного царевича Димитрия, борьба царя Бориса с Самозванцем (сцены 10–15) — стихами.
Сцена шестнадцатая («Равнина близ Новгорода-Северского») не могла быть написана стихами. Восьмая от конца, в композиции «Бориса Годунова» она симметрична сцене «Корчма на Литовской границе» (восьмой от начала)... Шестнадцатая и семнадцатая сцены образуют кульминацию «Бориса Годунова». За нею следует развязка: смерть Бориса, предательство Самозванца. Дважды в восемнадцатой и двадцать второй сценах (они написаны стихами и следуют тотчас или перед прозаическими сценами) прозвучит: «Да здравствует Димитрий!» В двадцать третьей (прозаической по форме) сцене происходит убийство другого царевича — Федора. На престол должен вступить царь Ирод. Развязан последний сюжетный узел трагедии. В финале пьесы прозой отмечены уже не только катастрофа Самозванца, но и прозрение народа."(Р.Лазарчук)
«Зеркальность» — «общий структурный принцип трагедии»(В.Непомнящий)
Ещё о симметрии в "Борисе Годунове":"Первая сцена симметрична последней. Трагедия начинается вступлением на царство Бориса, завершается — вступлением Лжедимитрия. Один из них истинный царь, другой — ложный, но оба они преступники. Царевич Димитрий — жертва Годунова, сын которого становится жертвой самозванца. Круг замкнулся, история повторяется. Первое появление Бориса происходит в четвертой, а самозванца — в пятой сцене, соответственно последний раз они появляются в четвертой и пятой сценах, считая от конца. Борис узнает о самозванце в десятой сцене, а в симметричной ей Лжедимитрий с Курбским переходят границу. В седьмой сцене Годунов пытается заглушить голос совести и говорит о кровавых мальчиках в глазах, а в седьмой от конца его обвинителем выступает юродивый в окружении реальных мальчишек". В середине действия - сцены в Польше, как бы вставные.

Конечно, самые знаменитые сцены в пушкинской трагедии - в палатах царя, который мучается "мальчиками кровавыми в глазах", и говорит:
Шестой уж год я царствую спокойно,
Но счастья нет в моей изученной душе.

Благополучные времена кончились, пошли "глад, и мор, и разоренье". По летописях и другим свидетельствам мы знаем, что с осени 1600 года Россию поразили природные катастрофы, вызвавшие недород хлеба и сильный голод.
"Ох, тяжела ты, шапка Мономаха!"

И - сцена на Красной площади, когда Борис, идущий от богомолья, сталкивается с юродивым, который говорит в лицо царю:"Нельзя молиться за царя Ирода".
«О народе, его мнении, его любви и ненависти, от которых зависит судьба государства, все время говорят действующие лица пьесы» (С.Бонди)
Также знамениты сцены, связанные с Самозванцем, которым у Пушкина традиционно становится Григорий Отрепьев. Он беседует в келье с летописцем Пименом об угличских событиях 1591 г. и решает затем бежать из кремлёвского Чудова монастыря в Литву и Польшу,задумывая провозгласить себя спасшимся царевичем. В корчме на границе он сбегает от царских сыщиков, ищущих беглого монаха. Дальнейшее (службу на территории Речи Посполитой, сношения с запорожцами и, наконец,  представление магнатам как Дмитрий, Пушкин пропускает и показывает Самозванца уже в момент торжества, когда его принимает польская знать у воеводы Юрия Мнишка и он встречает дочь своего покровителя Марину, руки которой просит (сцена у фонтана).
Всегда обращает на себя внимание фигура летописца Пимена. Это - вымышленное лицо, но у монаха в келье есть прототипы. Действительно, временем воцарения Бориса заканчивалась летопись, положенная в основу первой части "Нового летописца". Есть в "Борисе Годунове" два предка поэта, бояре. Один - дядя, Афанасий Пушкин, служит царю, но постоянно его критикует. Другой - его племянник Гавриил - поддерживает Самозванца. Гаврила Григорьевич Пушкин обрисован, по собственному признанию Пушкина, "con amore*, но безо всякой дворянской спеси". "...я изобразил его таким, каким нашел в истории и в наших семейных бумагах. Он был очень талантлив - как воин, как придворный и в особенности как заговорщик". Афанасий Михайлович, также выведенный в драме, - лицо под изменённым именем( на самом деле — Евстафий Михайлович).
Судьба трагедии Пушкина сложилась непросто. Напечатана она была с цензурными изъятиями лишь в 1831 г. Восторженно встреченная друзьями поэта начиная с прочтения автором сразу после отъезда из Михайловского в Москве, она так и не дождалась при жизни Александра Сергеевича постановки на сцене. Причинами тому были цензурные  возражения, но в большей степени - трудность её воплощения в театре. Первая полная постановка состоялась только в 1870 году! И в том же году была написана трагедия А.К.Толстого "Царь Борис". Сценического её воплощения пришлось ждать тоже долго - и здесь это состоялось после смерти автора, в 1881 году.
У "просто Толстого" это - третья часть драматического трилогии после "Смерти Иоанна Грозного" и "Царя Фёдора Иоанновича". А Борис Годунов - единственный персонаж,  действующий во всех частях.

Характеристика Бориса Годунова Катыревым-Ростовским ( в переложении М.Волошина):
Был  образом  цветущ, 
Сладкоречив  вельми, 
Нище любив  и  благоверен, 
Строителен  зело  и  о державе  попечителей. 
Единое  имея  неисправление: 
Ко  властолюбию  несытое  желание 
И  ко  врагам  сердечно  прилежанье.

Таков Борис в обеих трагедиях.

В трагедии Алексея Толстого отсутствуют сцены венчания Бориса на царство, переговоров между боярами, полностью - линия самозванца, которого Алексей Константинович не считал Григорием Отрепьевым. Зато есть то, чего у Пушкина нет или что присутствует лишь вскользь: переговоры Годунова с иностранными посланниками, восстание Хлопки в Подмосковье (и там появляется беглый Отрепьев), сестра, вдова царя Фёдора Иоанновича Ирина, принявшая монашеский постриг, неоднозначная фигура царицы Марии Григорьевны (дочери Малюты Скуратова), расправа с Романовыми, допрос матери царевича Дмитрия - Марии-Марфы и, конечно, история датского принца - жениха Ксении, умирающего в Москве, и дети Бориса как одни из главных персонажей.
Вот сцена приёма Борисом иностранных послов. Тщательно выписана международная обстановка и линия царя - на мир, нужный для восстановления страны, и деловые отношения. Каждому послу он говорит главное. Английскому(Ричарду Ли):
Благодарю сестру Елисавету.
Ее союзом боле дорожу,
Чем всех других высоких государей...
Папскому нунцию в ответ на предложение унии:
Мы чтим венчанных римских
Епископов и воздаем усердно
Им долг и честь. Но господу Христу
Мы на земле наместника не знаем.
Наш царский сан, по воле божьей, мы
От русской всей земли прияли - боле ж
Ни от кого не просим утвержденья.
Послу императора Логау на предложение союза против Турции:
Мы не хотим для Австрии руками
Жар загребать. Казною, так и быть,
Мы учиним вам снова вспоможенье,
Войска ж свои пока побережем.
Послу Сигизмунда III Сапеге:
Из уваженья
Ко брату Жигимонту, перемирье
Я вам продлю. В моей Боярской думе
Ты можешь мой услышать уговор.
Флорентийскому послу, предлагающему прислать итальянских мастеров:
Суров наш русский край;
Нам не дал бог, как вам, под вольным небом
Красой искусства очи веселить;
Но что над плотью высит человека,
Что радует его бессмертный дух,
От бога то ведет свое начало,
И верю я, оно на пользу будет
И радость нам!
И отвечает на перепалку турецкого и персидского послов при представителе Картлийского царства, обвиняющих друг друга в разорении Грузии:
С Аббасом рад я в дружбе пребывать,
Но должен ты в моей Боярской думе
Дать за него нам клятвенный обет:
От перских войск Иверию очистить.
А ты, султана турского посол,
Неси ему дары его обратно!
Нам ведомо, на нас кем поднят, шел
Казы-Гирей, кичася силой ратной!
Годунов в трагедии вполне соответствует замечанию Алексея Толстого: «И откуда это взяли, что мы антиподы Европы? Над нами пробежало облако, облако монгольское, но было это всего лишь облако, и пусть чёрт его умчит как можно скорее…» Он думает о преобразованиях, смотрит на передовые страны, определённо показан как первый предшественник Петра, желающий восстановить «расторгнутую цепь Меж Западом и русскою державой!» И сын его, Фёдор, раскрывается как первый российский царевич, по-европейски образованный и держащий себя. Впрочем, и у Пушкина он появляется со своей географической картой (реально им составленной). Борис напутствует его:
Как хорошо! вот сладкий плод ученья!
Как с облаков ты можешь обозреть
Все царство вдруг: границы, грады, реки.
Учись, мой сын...
Борис хочет править «на тишину Руси, как царь Феодор, на страх врагам, как грозный Иоанн». Сочетание несочетаемого?
Но и у Толстого Борису никуда не уйти от вины в гибели царевича Дмитрия. Его молит сестра Ирина:
Будь окружен любовью и почетом!
Будь праведен в неправости своей -
Но не моги простить себе! Не лги
Перед собой! Пусть будет только жизнь
Запятнана твоя - но дух бессмертный
Пусть будет чист - не провинись пред ним!
Не захоти от мысли отдохнуть,
Что искупать своим ты каждым мигом,
Дыханьем каждым, бьеньем каждым сердца,
Свой должен грех!
И здесь подданные критикуют и тяготы после отмены Юрьевна дня, и неполноправие купцов...
Вторым центральным героем трагедии здесь становится жених царевны Ксении, датский принц. Он произносит исполненные чувств монологи о своих юных годах и чувстве к невесте:
Царя Бориса чтит весь мир. Далеко
О нем молва в Европе разнеслась;
Кому ж его вблизи случалось видеть,
Обвороженный возвращался тот
На родину; но прославлял он столь же
Величие правителя Русии,
Сколь совершенства дочери его.
Кто б ни был то, посланник, или пленный,
Или купец ганзейский,- ни один
Не забывал царевну Ксенью славить,
Ее красу и ум превозносить
И неземную, ангельскую кротость.
Рассказы те в мою запали душу;
А дальний твой, несхожий с нашим край,
Все, что молва о нем к нам приносила:
Разливы рек, безбережные степи,
Снега и льды, обычай, столь отличный
От нашего; державы христианской
Азийский блеск, с преданьями отцов
Нам общими,- все это, как нарочно,
Набросило волшебный некий свет
На образ твой. Ты мне предстала тою,
С кем связан я таинственной судьбою...
Тебя добыть не мыслил я тогда,
Но образ твой светил мне как звезда,
Приковывал мои невольно взоры -
И в шуме битв, в пылу кипящих сил,
Я, рыцаря заслуживая шпоры,
Тебе, царевна, мысленно служил!
(Тут можно и закрыть глаза на то, что на самом деле иноземный жених не мог, скорее всего, заговаривать с невестой до обручения!)
Но известие о появлении самозванца, выдающего себя за Дмитрия (на самом деле он появился уже после странной смерти принца)наталкивает Иоанна на расследование того, как погиб царевич. Он даже привлекает "присланные тайно показанья
тех в Данию бежавших угличан". И вывод ужасен... И царевич Фёдор, сперва чуть не вызвавший принца на поединок, вынужден с ним согласиться. Потрясённый принц теряет рассудок и умирает... Остаётся открытым вопрос,  помогли ли ему умереть,  хотя известная Волохова открыто намекает на своеобразное "лечение" в разговоре с царицей, явно недоброжелательной к принцу и вообще к иноземцам.
Преподаватель может обратить внимание и на параллель с..."Гамлетом" Шекспира! Принц Датский(!) Иоанн изобличает преступление правителя... Значит, Борис в роли Клавдия(и Полония - отца невесты - одновременно), Ксения в роли Офелии, Фёдор - такой Лаэрт, который становится на сторону принца... И происходит это в...1601 году, в котором в Лондоне поставлена трагедия "Гамлет"! Трудно здесь заподозрить случайность...
Толстой предпочёл называть  принца Иоанна(Юхана) вторым именем  - Христиан, чтобы не возникало ассоциации с Иоанном Грозным.
Интересно, что в сцене восстания Хлопки действуют персонажи с теми же именами, что в "Князе Серебряном".
Автор писал: «все эти отступления от истории сделаны мною вследствие убеждения, что никакая историческая драма без них невозможна и что они составляют неотъемлемое право и даже обязанность драматурга, иначе он писал бы не драму, но историю в диалогах». Но ведь это относится и к пушкинской трагедии. Продолжим разговор о том, зачем нужен писателю вымысел.
Толстой поступил, по сути, предельно тактично, не пытаясь тягаться с Пушкиным и заново писать его сцены. Исключение - последняя сцена смерти Бориса. Право же, всё же повторил автор Пушкина - и получилось, похоже, явно хуже...
"Я царь ещё!" - знаменитая фраза умирающего Бориса, в которой - всё его бессилие... Особенно выразительно это звучит в опере Мусоргского, написанной по Пушкину почти в то же время, что и трагедия Толстого - в 1872 году. При этом для композитора это - "народная музыкальная драма", открывающаяся молением толпы "Смилуйся!"и заканчивающейся сценой под Кромами с выступлением против "боярина Борисова". Но у Пушкина смерть царя - ещё не конец, он наступает, когда "народ безмолвствует" в момент расправы над семьёй Бориса Годунова - теперь и на совести "царя Дмитрия" кровь юного царевича...
У Алексея Толстого трагедия всё же кончается печальным исходом царя Бориса...
Вам ясен долг — Господь карает ложь —
От зла лишь зло родится — все едино:
Себе ль мы им служить хотим иль царству —
Оно ни нам, ни царству впрок нейдет!
И - сыну:
Ты чист и бел. Тебя
От прикасанья зла предохранить
Мне удалось. Господь твою державу
Благословит.
 Но мы знаем, как будут развиваться события...

Скончался он — и тихо приняла
Земля несчастного в объятья —
И загремели за его дела
Благословенья и — проклятья!..
              (Кондратий Рылеев)

Вероятно, личность Бориса Годунова так и останется предметом противоречивых оценок и споров...
В качестве музыкального сопровождения, конечно, подойдут фрагменты из оперы Мусоргского по Пушкину и музыка В.Калинникова к трагедии "Царь Борис". Можно рекомендовать ученикам посмотреть фильм по трагедии Пушкина С.Бондарчука - его поздний фильм 1987 года. О нём можно сказать,  что это - просто буквальная постановка фактически всех сцен, включая массовые под открытым небом, конечно,  выигрывающие на натуре по сравнению с театром. При этом глубина прочтения Пушкина осталась небольшой.
Вопрос: Как вы думаете, почему в Малом театре в Москве смогли состояться лучшие постановки и "Бориса Годунова", и "Царя Бориса"? В этой связи можно поговорить о возможностях именно коллизий пушкинской трагедии для актуализации проблемы отношений власти и народа, что проявилось в постановке Любимова на Таганке в поздние советские времена, подвершейся  гонениям, и некоторых современных интерпретациях. А вот "Царь Борис" всё же уступает по числу удачных постановок "Фёдору Иоанновичу", которому более повезло при отсутствии конкуренции с Пушкиным.