Напарники. Артек - Воронеж - Черновцы

Напарник в больнице
С железнодорожного вокзала города Черновцы Олесь, сын моего напарника по одиннадцатому пионерскому отряду международного детского центра «Артек» Юрия Марышева, тоже артековец, привез нас с мужем к себе домой. Это была двухкомнатная квартира советских времен улучшенной планировки – «чешка», как их называли. Уютная, с коврами, книгами, цветами. Цветок алоэ, стоявший на окне, был ростом во всю высоту окна, совсем как у меня. Нас встретила Маричка, Мария Юрьевна – жена Юрия.  Красивая женщина с добрыми, выразительными глазами.  Мы обе волновались. Я сказала ей, что именно та-кой я её и представляла. Она поставила огромный букет красных гладиолусов, который подарил мне на вокзале Олесь, в напольную вазу. Мы с Виктором приняли душ.
Я вышла на балкон. Слезы душили меня. Приехали в такую даль, так не вовремя, стали обузой для жены, для сына! Гости мы были, правда, званые, но уж больно момент критический! Напарник лежал в кардиологии со вторым инфарктом. Его даже на час не отпустили домой. Теперь я поняла, почему он подолгу не отвечал по электронной почте. Я-то думала так: он - владелец турфирмы «Маричка» - пребывает в туристических хлопотах и разъездах, на Украине в то лето проходил Чемпионат мира по футболу, в том числе игры были и в Черновцах. Оказалось, что переписку со мной от его имени вел Олесь с компьютера, который стоял в офисе турфирмы. А по телефону ведь не видно, что напарник в больнице. Сам же он скрыл этот факт. Сказал: «А иначе они не приедут!» Так бы и было, наверное.
Олесь заглянул на балкон и увидел, что я плачу:
- Ну что ты, тетя Галя! Можно я буду тебя так называть? – бережно погладил меня по спине. – Не плачь! Все будет нормально! Ты такая классная! Теперь я понимаю, почему мой батя так прикипел к тебе!
От этих слов я улыбнулась:
- Ты второй мужчина, который сам решил, как меня будет звать!
Тут уж заулыбался Олесь:
- А первый кто?
- Первый – это мой внук Ярослав.
Маричка накрыла на стол в зале. Позавтракали быстро. Олесь отвез нас на квартиру, которую сняли для нас. Я быстро погладила вещи, нарядилась, и мы отправились в больницу к напарнику.
В 1976 году мы прожили с напарником 30 дней жизни с нашим одиннадцатым пионерским отрядом. На третий день нашего знакомства он предложил мне выйти за него замуж. Мы не объяснялись, не обнимались, тем более - не целовались. Мы только танцевали вместе на концерте вожатых «Сударушку», да пару раз – на вожатской вечеринке. Я ответила, что у меня есть парень. Юра спросил, как его зовут. Я сказала, что Виктор. С 1976 года больше не виделись. Это была встреча через 36 лет. Все эти годы Марышев звал меня сначала одну, а когда я вышла замуж – нас с мужем, в Черновцы. Мы переписывались. Слали друг другу многостраничные творческие отчеты с фотографиями раз в три-пять лет.
Что ждали мы от этой встречи? Радости, общения, теплых воспоминаний.
Мы поднялись на второй этаж больницы и остановились. Олесь пошел в палату предупредить четверых ее пациентов-сердечников о появлении дамы и привести их в порядок.
Встреча произошла под перекрестными взглядами его сына, моего мужа, стоявших по обе стороны дверей, как часовые, и трех товарищей по палате. По знаку Олеся я вошла в дверь. Напарник стоял посреди комнаты в шортах и яркой, в голубую и красную клеточку, рубахе. Я стремительно подошла, мы обнялись, и он стал церемонно троекратно целовать меня, в его глазах стояли слезы.
Я заволновалась тоже, но взяла себя в руки и шутливо сказала:
- Ну, погоди! Дай хоть прижмусь-то к тебе!
Все заулыбались, а он ответил:
- Вот так, мужики, дожил! А раньше даже за ручку подержать не разрешала! – и тут же придрался к Виктору. – Ты что с нею сделал? Отвечай! Бухенвальд! Настоящий Бухенвальд! Я тебе из рук в руки передал какую девушку! Настоящий пончик! А тут, что я вижу?!
Все зашумели, загалдели! Виктор начал отшучиваться:
- Это кому что больше нравится! Кому пончики, а кому сухари с изюмом!
 Они тоже обнялись с Марышевым. И тут уже Виктор, держа его в объятьях и глядя в лицо, прикололся:
- Ну, Юра, что это ты удумал? Спрятался в больничку! Мы приехали, привезли ящик коньяку! Что теперь с ним делать?!
Эти двое мужчин виделись впервые. Они оценили друг друга мгновен-но. Дружеский контакт был установлен.
Все что-то говорили, говорили. Напряжение момента спало. В палате не было ни одного стула, чтобы сеть у постели больного, и мы вышли в ко-ридор. Олесь и Виктор тут же удалились, а мы с напарником присели на ши-рокую больничную лавку.
Марышев держал меня за руки и рассматривал их. Они были у меня в синяках. За два дня до отъезда из Воронежа меня выписали из областной больницы. Капельницы ставили в кисти рук, а отверстия от уколов плохо за-живали, давали большие синяки, а то обстоятельство, что мне в поездке при-шлось нести ручную кладь, видимо, провоцировало этот процесс.
Мы уезжали из Воронежа в Киев 12 июля 2012 года. А в последний больничный день 8 июля, во время приема капельницы, мне стало плохо. Давление упало до уровня критического. Побежали за врачом, чтобы вывести меня из этого состояния. Оказалось, что и Марышеву в этот день тоже было плохо. Толи это был неблагоприятный по геомагнитным показателям день, толи моё волнение передалось ему или его мне. Так совпало…
Мы сидели долго, часа три. Говорили обо всем на свете, перескакивая с одного на другое. Он рассказал о своих болячках, лечить которые он ездит в санаторий «Хмельник». Там принимает родоновые ванны. Звал меня лечиться с собой. Я не хотела говорить ему о своих. Но он настойчиво спросил, что со мной. Я попыталась отшутиться, но не смогла, сказала. Он ахнул:
- Господи! Ну ладно я! А тебя-то за что!?
- Юра, я тебя прошу никому не говорить об этом. Я не хочу, чтоб это обсуждалось. Об этом знают только мой муж и дочь.
Я заплакала. И как это всегда бывает (я вспомнила Скарлетт О Хара из «Унесенных ветром») у меня не оказалось носового платка. Напарник выти-рал мне слезы и сопли, причитал о несправедливости этой жизни. И тут же предложил помощь:
- У меня есть знакомый профессор. Давай проверим, правильно ли тебя лечат. Пришли мне свои анализы, данные МРТ и т.д. Я схожу, покажу ей. И нам будет спокойнее.
Потом задумался. Оказывается, в это время он, как кукушка, посчитал, сколько лет мне жить. И потом несколько раз возвращался к этому вопросу.
Из беседы выяснилось, что он не получает пенсию государственного служащего «благодаря» своим коллегам, которую заработал. Оказалось, что и в этом вопросе с нами поступили одинаково. Но все-таки его пенсионное обеспечение выше, чем моё.
Я пыталась извиняться за то, что мы приехали так не вовремя, а он наоборот хвалил нас за то, что мы приехали, и давал обещания немедленно выздороветь и поехать с нами на Буковель.
Юра с гордостью рассказал мне о программе, которую он подготовил для нас. Программа была великолепна. Её составил Заслуженный работник сферы услуг! В неё были включены все достопримечательности Западной Буковины! Это мы оценили по достоинству в последующие дни.
На широкой лавке сидеть было неудобно, не на что опереться, а моя спина отказывалась держать вертикальное положение. Юра принес откуда-то стул со спинкой, посадил меня как на трон, и созерцал снизу вверх, сидя на лавке. И вдруг попенял мне:
- Вот! Не пошла за меня!
- Ну и что! И пошла бы! Ты написал бы какую-нибудь хрень про Рос-сию. Тебе дали бы Нобелевскую премию. А я надела бы горностаевую горжетку и поехала с тобой в Стокгольм на вручение премии или убила бы тебя сковородкой на кухне!
Тут подошел доктор и почему-то счел возможным в моем присутствии обсуждать мужские проблемы пациента. Я встала и деликатно отошла к окну.
Вернулись Виктор и Олесь. Нам предстоял праздничный ужин в исполнении Марички – директора кулинарного колледжа. Мы подарили привезенные подарки. Среди них был настенный, висячий календарь с артековской тематикой, где на каждой странице были наши фотографии из «Артека». Его сверстала моя дочь. Он очень понравился напарнику:
- Ты по этой части более продвинутая, чем я! – сказал он.
Провожая нас на снятую квартиру, Маричка дала нам с собою завтрак и сказала, что кормить будет только обедом и ужином. Она ведь работает.

Экскурсия для двоих
Наутро за нами приехал Олесь и повез нас в Черновицкий университет. Для нас двоих был приглашен экскурсовод – молодая женщина-румынка, учитель истории, хорошо говорящая по-русски, веселая, симпатичная с интересным цветочным отчеством Флориевна. Мы прозвали ее Розой Фиалковной. Она показала нам все уголки Черновицкого госуниверситета. От подвала, где стояли скульптуры Европы до Мраморного зала заседаний, уникальных зеркал, рояля, балкончиков и охраняемого парка. Олесь снимал одновременно на видеокамеру и фотоаппарат. Он запечатлел каждый наш шаг!
Атмосфера в нашей маленькой компании была замечательной. Мы шутили, смеялись, фотографировались. Зашли в церковь. Её архитектура сложна и уникальна, и построена церковь из дорогих природных материалов. Здесь крестился и венчался в зрелом возрасте Марышев-старший. Поставили свечи. Послушали музыку. Включить её специально для нас просила наш экскурсовод.
После университета поехали на экскурсию по городу. Роза Фиалковна показывала нам здания, скульптуры, панно и портики. Вот «Кораблик», «Близнецы», «Бристоль», «Золотой лев», вот ратуша, аптека, церкви и соборы – смешение архитектурных стилей, культур, религий, времен. Вот театр, таких в Европе три – в Вене, Одессе и Черновцах. Об этом воплощении художественных амбиций черновчан, чтобы было как в столицах, красиво ска-зал австрийский публицист Г. Гайнцен: «Черновицкий театр – это мечта из бархата и золота». Вот Аллея звезд. Мы постояли на «звезде» Софии Ротару. Здесь в Черновцах она училась.
Черновцы – многонациональный город. И горожане ценят это. Терпи-мость друг к другу – качество, выработанное за шесть веков существования этого города. Город является историческим центром Буковины и наряду со Львовом считается культурным центром Западной Украины. С Черновцами связана жизнь многих деятелей украинской, австрийской, румынской, армян-ской и еврейской культуры.
В разные эпохи город был в составе разных государств: Австро-Венгрии (1775-1914), Румынии (1914-1940), В 1940 году Буковина была разделена на Северную (отходившую к СССР) и Южную (остававшуюся в составе Румынии). Черновцы были заняты Красной Армией и вошли в состав Украинской ССР. 5 июля 1941 года город был занят румынскими войсками (воевавшими на стороне Германии) и административно вошёл в состав Ру-мынии. 29 марта 1944 года Черновцы практически без боя снова были заняты Советской Армией. С 1944 года – в составе СССР.
В течение веков Черновцы сформировались как город с уникальной разностилевой архитектурой, богатым культурным наследием и толерантной атмосферой. Его планировка при значительных перепадах в рельефе создает разнообразие пейзажей, горизонт которых усложняют купола храмов разных конфессий и часовая башня городской ратуши. В городе есть красивейшая улица –Русская. В гору от реки Прут тянутся старинные улочки, извилистые, с крутыми поворотами. На пологих террасах они образуют густую уличную сеть, прорезанную широкими магистралями, которые ведут к Центральной площади Черновцов. В старом городе австрийского периода – архитектурный ансамбль XIX– начала XX веков венской школы модерна Отто Вагнера.
Архитектурной жемчужиной Черновцов по праву считается ансамбль бывшей Резиденции митрополитов Буковины и Далмации – ныне государственный университет, который 28 июня 2011 года был включен в список объектов всемирного культурного наследия UNESCO, и который мы так душевно осмотрели.
Прощаясь с экскурсоводом, мы искренне благодарили ее, а Олесь по-дарил две книги отца, что ей очень понравилось. Она сказала: «Я давно зна-кома с творчеством графа Марышева!» На фото одной из книг он был с ба-бочкой, и выглядел явно не по-пролетарски.
Стояла жара. Мы взяли по большому стакану первоклассного холодно-го кваса. Все попивали понемногу, а Виктор – злоупотребил, на следующий день у него поднялась температура, что чуть не погубило наши планы.

Буковель - карпатский Куршавель
На утро нам предстояла поездка на Буковель – горнолыжный курорт в Карпатах. Марышев-старший позаботился и том, чтобы у нас была хорошая компания. Олесь за рулем, а развлекать нас анекдотами и разговорами был приглашен Дима Гуцкал, крестник напарника. Он, как и Олесь, закончил Черновицкий университет. Семь лет работал в Италии, вернувшись, открыл небольшую фирму строительных материалов, в которой и работал. Дима был в джинсах до колен, драной по вороту футболке - модно! Рот у него не закрывался: анекдоты, шутки и предложение «полечить дядю Витю, принять по таблеточке» сыпались как из рога изобилия. Пока ехали на Буковель, «лечили дядю Витю» несколько раз. Олесь выбирал красивое место, останавливал шикарную «Хонду», которую приобрели по случаю нашего приезда, от-крывал багажник и разливал по рюмкам коньяк. Дима и Виктор «принимали по таблеточке» и дружно закусывали огромными бутербродами от Марички, а мы с Олесем (я, конечно, была солидарна с ним) вели здоровый образ жизни.
Места – красивейшие! Рассказ Димы был интересен. Мы вертели голо-вами по сторонам, не заметив, как проехали 240 километров.
С трудом припарковавшись на многоэтажной парковке, взяли вещи из багажника, и… Олесь захлопнул его. Ключи от машины остались в багажнике! Ребята проводили рас с Виктором на смотровую площадку, а сами пошли искать «медвежатника». Привели. Он сумел вскрыть дверь, и через салон хо-тел открыть багажник, но это ему не удалось. Стали звонить в Киев, в авто-салон, где купили машину. Оттуда ничем не помогли. «Медвежатник» мрачно сказал: «Это не багажник, а швейцарский сейф какой-то! Только трупы возить!» - взял 120 гривен и ушел.
 Запасные ключи лежали в Черновцах, в офисе турфирмы. Олесь стал звонить друзьям, чтобы взяли ключи в офисе (попасть в офис тоже была про-блема!) и привезли на Буковель! Еще 240 километров пути! И ведь друзья выручили – привезли! Только после этого мы пошли на подъемник! Марышев-старший не узнал об этом эпизоде. Его нельзя было волновать.
Олесь и Дима очень старались, чтобы нам было хорошо! И это у них получалось. В обществе этих тридцатидвухлетних коммуникабельных, весе-лых, с хорошим юмором, европейски образованных и воспитанных мужчин мы чувствовали себя комфортно. Недаром же говорят, что не так запоминается само место, как то, с кем тебе здесь было хорошо. Нам было супер-здорово!  Они сели на подъемник первыми, чтобы снимать нас на камеру и фотографировать. Виды потрясающие! Сосны – стройные как карандаши… Живописная застройка… Горные пейзажи… Сочетание сине-голубого неба и зеленого леса…
Ветерок был прохладным, и мне пришлось надеть теплую белую кофту, предусмотрительно данную Маричкой в дорогу. Мы много фотографировались. Снимались с гуцулом. Свою трембиту он давал подержать исключи-тельно за десять гривен. Сидели на траве, ходили по лестницам, обустроенным на вершине горы, куда привез нас подъемник. Олесь выбирал места для съемки, то водружал меня на самое высокое место на перилах и делал снимок снизу, то располагал нашу группу на самом выигрышном фоне, то звал де-вушек в национальных костюмах, и они с удовольствием снимались с нами. Вернувшись домой, я завела страницу в социальной сети «Одноклассники», а на аватарку поставила фото, которое Олесь сделал на фоне Карпатских гор.
Надышавшись свежим горным воздухом, порядком проголодавшись, пошли в корчму. Это было круглое стилизованное сооружение с деревянными столами и лавками, расшитыми полотенцами и другими этнографическими элементами. Посередине пылал большой открытый очаг. Олесь заказал какое-то блюдо в глиняных горшочках, изящный графинчик коньячку. Народу было немного. Еду принесли быстро. Парни балагурили. Все раскраснелись то ли от огня очага, то ли от коньяка, то ли просто от того, что всем было хорошо! Графинчик кончился быстро. Заказали второй. Тут уж я решила, что надо помочь Диме и мужу в борьбе с его содержимым. Маленькие глотки, сопровождаемые тостами, притчами, прибаутками – это была скорее це-ремония, как чайная у японцев.
Время близилось к вечеру. Мы потеряли много времени с вызволением ключей от машины, потому поторопились спуститься вниз. В кафе, у подножия подъёмника, Дима и Виктор решили выпить широко рекламируемого там пива «Оболонь». Они, довольные как слоны, поглощали этот напиток под бурчание Олеся о том, что в Черновцах на эти деньги могли бы взять не два бокала, а два ящика такого пива.
В нашем маршруте значилось еще и посещение Еманчи, небольшого курортного городка в предместьях Буковеля. Но уже вечерело, и мы проехали мимо. Асфальтовое покрытие на шоссе Черновцы – Буковель было положено еще при советской власти и оставляло желать много лучшего. Нам же предстоял ночной путь. По дороге мы громко и дружно распевали русские и украинские народные песни, советские и современные шлягеры. Но с самым большим вдохновением все «спiвали пiсню» про Галю, Галю молодую, кото-рую «пiдманули» и увезли с собой. Кстати сказать, в поездах Киев – Чернов-цы и Черновцы – Киев звучали песни только на русском языке. И в Черновцах на местном телевидении мы слышали только русские песни. А во дворе кулинарного колледжа Марички (это сам центр города) стоял памятник А.С. Пушкину.
Так воплотилась в жизнь мечта моего напарника показать нам Карпаты. Он так и написал мне: «Галка! Приезжайте, я покажу вам Карпаты. Не дай бог – ЧТО, кто ж вам их тогда покажет!» Прочитав эти слова, моя дочь сказала: «Мама, надо ехать. Он зовет прощаться!» Так вскоре и случилось. Его не стало 1 января 2015 года. Кто ж нам их без него теперь покажет!? О чем думал он, журналист-международник, заслуженный работник туристического бизнеса, когда писал «Не дай бог ЧТО?» Может быть и о том, что случится с Украиной в 2014 году?! Говорят, что нет пророка в своем Отечестве...
На фото: вожатые дружины Озерная МДЦ "Артек" на экскурсии в Черновцах, 1976год.