Один день отца Федора

День начался плохо.

Собираясь в Храм на службу, отец Федор захотел подправить бороду. Он считал это важным. Борода не должна быть жидкая, "козлиная", как у дьячка или, упаси боже, пидораса; борода не должна быть через-чур широкою "лопатой", как у трактирщика или, еще того хуже, Карла Маркса какого. Борода не может быть щегольской, как у хлыща или продюсера продажного. Нет, хоть и нельзя копировать образ Господа нашего, но борода должна быть благочестивой, как и весь облик священослужителя.

Ничто не должно отвлекать человека, пришедшего в Храм, от общения с Всевышним. Облик святого отца должен быть обликом посредника, посла божьего. Ни одна деталь в одежде, туалете не должна противоречить этому образу. Даже туфли, которые почти не видны из под рясы, отец Федор носил простые, черные, хорошо вычищенные. Но не до блеска, а как бы матовые. Руки его, с аккуратно постриженными ногтями, всегда были чисто вымыты. Он старался их уберечь от всяких царапин - царапины ведь тоже были из обыденной жизни и отвлекали от возвышенных мыслей, от бога. Отец Федор употреблял дорогой парфюм, но с нерезким, почти неуловимым запахом. Рясу свою он хранил не дома, а в ризнице, чтобы она не пропахла кухней какой-нибудь, а пахла елеем, ладаном и другим церковным духом.

Отец Федор приходил в Храм заранее, одевал рясу и затем долго настраивался к предстоящей проповеди. Он, конечно, знал о чем и как сегодня будет говорить , но нужно было настроиться, проникнуться духом проповеди, отвлечься от суеты повседневной.

Так вот. День начался плохо.

 Усаживаясь перед зеркалом, чтобы подправить бороду, отец Федор обнаружил  большой, красный прыщ на своем носу, на самом его кончике. Святой отец невольно потрогал прыщ и ощутил его крепость, как свежего боровика в лесу после теплого дождика. Но ведь это был не гриб, а прыщ, и не в лесу, а на его собственном носу! Явление это привело отца Федора в полное смятение.  Он попробовал придать своему лицу святость, но оно стало похоже на лицо незадачливого любовника Сирано из старой дурацой пьесы, когда же попытался изобразить улыбку, то стал похож на Бурартино из еще более дурацкой сказки. В полной растерянности святой отец направился из флигеля, где он проживал с матушкой, в ризницу.
 
   Он надеялся, что облачившись в рясу, сможет приобрести подобающий облик. Но получилось еще хуже. Ряса только подчеркивала безобразность на его лице, ее полное несоответствие святому чину отца Федора. До начала проповеди оставался один час. Отец Федор провел его молча в безнадежном оцепенении и с ощущением полной безысходности.

   Обычно прихожанам нравились его проповеди. Он умел убедительно, а главное, увлекательно и образно толковать божьи заповеди. Нынешняя проповедь прошла плохо. Отец Федор начинал говорить о заповедях, приводить примеры из святого писания, цитировать тексты, но сбивался или, чего раньше никогда не случалось, просто забывал их. Перед глазами стоял прекрасно цветущий прыщ на его носу и не позволял ни о чем другом думать. Прихожане недоуменно поднимали глаза на непривычно косноязычного отца Федора, упирались в его прыщ и уже только и думали: "Эк его угораздило бедолагу". Возникло какое-то  необычное шевеление и даже, чего никогда не было, стали слышны посторонние разговоры.

   Скомкав проповедь, отец Федор с трудом завершил ее и скрылся за амвоном. Состояние его было препаршивое - первый раз с ним случилась такая неудача. Бывало, что он выходил к прихожанам даже в лихорадке от воспаления легких. Но никогда у него не случалось такой неудачной проповеди и такого позора на лице. За время, оставшееся до вечерней проповеди, отец Федор обзвонил всех знакомых врачей в городе  (а он был на местном уровне фигурой заметною), но никто не гарантировал ему улучшения внешнего вида за несколько часов. Вечернюю службу отец Федор провел уже в полубезсознательном состоянии...

   Телефонный звонок застал его неподвижно лежащим в кресле и тупо уставившимся в одну точку. Звонил его старый знакомый, с которым они вместе около 15 лет назад закончили школу. В школе они не были сильно дружны. Федя всегда был на виду и отличался не только в учебе, но и во всех других мероприятиях, пользовался повышенным успехом у девочек - вобщем был заметной и популярной личностью. Петя же, так звали его знакомого, в школе звезд с неба не хватал и в целом был малозаметен. После школы пути их разошлись. Федя уехал учиться в духовную семинарию, а Петя никуда не поехал учиться - с него школы за глаза хватило.

    Петя занялся бизнесом. Своим простым умом он сразу сообразил, что специальные услуги, а проще говоря, похоронный бизнес будет востребован всегда, и не грозят ему спады и кризисы. Он начал с продажи искуственных цветов, которые закупал все большими партиями в Китае. Дело быстро пошло в гору, крепло. Постепенно Петя расширял свой диапазон, и лет через 10 его фирма предлагала уже полный комплекс погребальных услуг - все, что требовалось для погребения, включая материальную часть и, если можно так выразиться, духовную. Филиалы его компании работали на всех трех городских кладбищах, а главный офис распологался в центре города. Постепенно Петр Семенович, как его теперь звали, стал влиятельной личностью в городе  и даже собирался балотироваться в городское законодательное собрание.

   Года два назад Петр Семенович на самом крупном кладбище построил часовенку для отпевания. Вот тут-то их дороги с Федей, точнее отцом Федором, снова пересеклись. Отец Федор к тому времени уже был популярен среди прихожан своими проповедями. Сотрудничество оказалось выгодным для обоих. Святой отец очень душевно и убедительно утешал близких усопшего тем, что господь призывает к себе лучших и теперь их другу, родственнику...очень хорошо - гораздо лучше, чем было здесь на земле; предлагал всем возрадоваться за него. Такое отпевание становилось все популярнее к выгоде Петра Семеновича. Да и отец Федор в накладе не оставался.

   Вобщем, позвонил Петр и предложил приехать к нему в гости, где сегодня намечалась приятная и теплая компания. Надо сказать, что дом у Петра, построенный в элитной части города, был большим и имел всяческие удобства, включая сауну и бассейн.  Услышав об убитом состоянии товарища, Петр обещал прислать машину.

   Предложение оказалось очень кстати. Отец федор (или просто Федя) почувствовал, что ничто не может ему так помочь, как хороший загул. Известную поговорку "Когда идут грешить, не берут с собой попа" он переиначил по-своему: "Когда идут грешить, снимают рясу". Оставив рясу в ризнице, он поспешил к себе и, переодевшись, совершенно переменился. Если бы не этот проклятый прыщ, он бы был похож на известного артиста Евгения Жарикова в молодости.

   Вечер прошел хорошо. Отец Федор, в данных обстоятельствах просто Федя, очень старался поправить свое состояние . И это ему удалось. Домой его доставил сотрудник Петра Семеновича в полубесознательном состоянии уже глубокой ночью.
Утром, проснушись с сильной головной болью, отец Федор первым делом подошел к зеркалу. И... О чудо! Прыщ исчез! На его месте осталось только малозаметное пятнышко. Воистину, неисповедимы пути Всевышнего!

   Проповедь отца Федора на этот раз была особенно образна и вдоховенна. И, когда в конце ее он запел речитативом, в его похмельном мозгу возник белокурый образ вчерашней знакомой обворожительной Светланы с ее небесно голубыми глазами и такого же цвета тонкими, нежными трусиками. "Господи! Как хорошо!" И светлели лица, глядевших на богоподобный, вдохновенный образ отца Федора, и слились все голоса в духовном и возвышенном экстазе, и вознеслись к куполу Храма, а может еще выше.
                "СЛАВА ТЕБЕ, ГОСПОДИ! АЛЛИЛУЙЯ!"