Кое-что об эволюции сознания

            Сейчас разве что только ленивый не рассуждает о том, что происходит эволюция сознания, сменившая биологическую эволюцию человека. Философствующие умники, большинство из которых даже не очень знакомы со школьной программой; забывшие о том, что обязанность философа — смотреть сквозь призму рациональности, а не обывательской фантазии; брать за пример таких философов, как Ньютон и Декарт, а не таких бездельников, как Ницше, и не таких агентов влияния, как Маркс с Энгельсом. И, если мы действительно вглядимся в этот вопрос сквозь призму рациональности, то и увидим, что совершенно никакой эволюции сознания как-то продолжающей эволюцию человека на данный момент нет. Человек и его сознание сформировались в первобытно-общинную эпоху окончательно.
            Хотелось начать с этого тезиса, чтобы не морочить голову, водя по пустыне, пока все не заблудятся. Итак, рационально — это значит, что опираемся на чёткое детальное видение механизмов.
            Человек разумный — биологический вид из отряда приматов. Банальный это вид или действительно наделённый какими-либо необыкновенными свойствами — другой вопрос; наверное, наделённый. Бобры нас вот тоже восхищают, когда смотрим «В МИРЕ ЖИВОТНЫХ». Измышления доморощенных философов ведут к тому, что человеческая биологическая эволюция закончилась и наступила эпоха эволюции сознания. Давайте разберёмся, а то ведь они и теории Дарвина о видообразовании не знают. Действительно ли закончилась биологическая эволюция и действительно ли происходит какая-то эволюция сознания, поди, вообще перестанем что-либо понимать, слушая их. А она, эта теория — великий инструмент, гениально показывающий во всём примитиве, как пошагово происходит биологическая эволюция. Начнём с неё, коль об эволюции зашла речь.
            Дарвин сформулировал три основных тезиса. Первый из них — это констатация наследования основных признаков, как мы сегодня говорим: ДНК, гены… Второй тезис — это мутационная изменчивость, т.е. время от времени в генах ДНК происходят изменения (мутации), которые в подавляющем большинстве случаев портят ген, а малая их часть (одна на тысячу) может улучшить признак. Третий тезис о естественном отборе, т.е. когда в ландшафте проживания наиболее приспособляющие мутации дают преимущества для выживания в данных условиях. Популяция изолируются ландшафтом, накапливает изменения, становится несопоставимой в половом размножении с популяциями прежнего вида. Т.е. новый вид образовался. А далее виды вечно приспосабливаются к ландшафтам своего обитания. Точнее, так было бы, если бы время от времени не происходили катаклизмы, заставляющие приспосабливаться по-новой. В глобальном смысле у эволюции биосферы два основополагающих двигателя: приспособление видов к месту и катаклизмы. Приспособительная эволюция происходит, и биологи её замечают от поколения к поколению, в потемнении белых крыльев бабочек, мимикрирующих на берёзах, например; происходит медленно и в незначительных деталях, которые мы можем контролировать за счёт уже давней научной традиции чёткого описания видов.
            Ну, а теперь человек с его загадочным сознанием, которое то-ли эволюционирует, то-ли нет. Неясностей много, ведь общество как-то меняется; радикально, или нет?.. Надо в этом разобраться и биологически, и не только. Сначала биологически. Во-первых, у сознания есть биологическая основа, заключающаяся в центральной нервной системе (ЦНС). Изменить ЦНС — это вам не коррекция цвета бабочкиных крылышек, сложность другого порядка. Пожалуй, за десять тысяч лет кое-какие изменения могут произойти. Во-вторых, сознание человека, как и других животных зиждется на инстинктах в директивном смысле, а инстинкты тоже быстро не трансформируются, потому что они есть функции всё той же ЦНС. Но вот инстинкты делают вопрос значительно интереснее. Инстинкты определяют общественную структуру, организуя племена, как разновидности человеческой стаи, организуя до сих пор, жёстко, непреклонно, безапелляционно; только в несколько новом качестве — в клубном. Надо ещё отметить, что философствующие умники утверждают, будто естественный отбор у человека закончен, хотя это вранье, ведь кроме летального есть отбор и турнирный и репутационный. Вот репутационный всегда был, есть и будет у всех высших стайных млекопитающих, включая человека.
            Итак, что мы меняем? Хороший вопрос. А что у нас есть? Какие аспекты нашего бытия? У нас есть наше индивидуальное сознание, основанное на биологической платформе ЦНС; у нас есть наше общественное сознание, основанное на инстинктах социальной группы и на инфраструктуре с традициями; у нас есть окружающая среда, в которую мы пытаемся переделать окружающую природу (чёрная шутка). Ну, если мы окончательно переделаем окружающую природу в окружающую среду, то нам всем хана. Мы физически будем кашлять и задыхаться, да и психически тоже не выдержим и сойдём с ума, потому что инстинктивно мы заточены под контакт с нормальной живой природой. Наша ЦНС будет двигаться не спеша в течение десяти тысяч лет. А вот инфраструктура с традициями — это по-настоящему интересно.
            У всех животных, по крайней мере это известно для птиц и млекопитающих, имеет место стайное совершенствование навыков, а уж через традиции высших млекопитающих, тем более человека, это происходит ещё эффективнее. Довольно значительная часть индивидуального сознания передаётся общественному под стайный контроль, как и у человека под контроль племени. Правда, человек на протяжении уже многих веков пытается исказить этот принцип, поэтому государственный административно-юридический контроль содержит много извращений, слишком далеко отходящих от человеческой природы. В нашем человеческом обществе ведь тоже огромную роль играет вынос целого ряда психических функций в общественную сферу, в общественное сознание. И мы сохраняем наши традиции и развиваем нашу инфраструктуру. Правда, всё чаще и чаще нам хотят подменить эти традиции, ломая здоровую и необходимую консервативность в некоторых аспектах. И это ни есть эволюция, потому что природа возьмёт верх, и все либеральные и демократические затеи рухнут. Но мы, как можем, стараемся продолжать своё общественное сознание и развивать инфраструктуру. Наша инфраструктура — это наша общечеловеческая техносфера, без которой мы ничего не значим. Не только наши современные навыки, но и все наши современные знания целиком зависят от этой инфраструктуры. Представьте, что с помощью машины времени вас занесло в прошлое, и вы захотели там прослыть знатоком, умником и умельцем. Вы очень мало чего сможете воплотить в тех временах из нашего времени без наших инструментов, справочников, консультантов, материалов. Вы можете оказаться ещё беспомощнее, чем люди той эпохи. Вот так современный человек умрёт в лесу от голода, как это ни абсурдно. Мы просто меняем свою общечеловеческую инфраструктуру, которая и в самом деле эволюционирует, причём, буквально на глазах. У неё есть константная часть (разумное, доброе, вечное), основанная на культуре в её инстинктивном смысле, на высокой и истинной человеческой культуре, эволюционно выработанной у нас от природы, а не на пикасне; и у неё есть вариабельная часть, основанная на технике. Причём, вторая (техническая) обязана заботиться о первой, иначе мы все пропадём и одичаем в технократических джунглях, сходя с ума, вешаясь и ширяясь, обрекая себя на быструю и медленную смерти. Почему так? Потому что человеческая природа неизменна во мгновение, в жизнь, в поколение, она изменяема лишь в десятках тысяч лет согласно биологии. Даже эволюция нашей инфраструктуры может происходить лишь так, чтобы наше сознание сохранять в стабильности, без встряски, как в контейнере. В противном случае цивилизация, пытающаяся увильнуть пропадёт в биологических инстинктивных противоречиях. Мы двигаем прогресс порой и бесконтрольно, но тут же, посмотрите, кто-то сходит с ума тем или иным способом. И чем больше мы сходим с этой тропы — тем больше нас корёжит. Нам остаётся только отдаться на милость природы. Мы можем летать к далёким звёздам, создавать новые технические образцы, материалы и даже организмы, но мы не властны над своей природой, которую можем лишь испортить вмешательством, но не усовершенствовать, как испортили сорта животных и растений (на воле они не выживут без человеческой поддержки). И наше сознание, как биологически предопределённый аспект, не может показать заметной внебиологической эволюции. В этом смысле всё, что в наших силах — это рационализация нашего обучения и воспитания, согласованных с нашей биологической природой. Но тут, поверьте, резерв ещё довольно большой, если отойти от извращённых и лженаучных педагогических принципов. В конце концов, мы сможем выделить и сформулировать некую базовую универсальную платформу навыков, когда станем обучать и воспитывать по действительной и рациональной науке, а не по лженауке педагогике, у которой нет ни одной рациональной технической идеи. И мы будем вечно заботиться об эволюции не нашего человеческого сознания, а об эволюции нашей инфраструктуры, да и то в согласованных с нашей природой рамках. И уж если когда-нибудь мы сможем перенести наше сознание в какой-нибудь другой носитель… Но тогда, простите, я дальше не знаю, и не возьмусь анализировать, философствовать и предполагать.