Яблонька - Белый налив-

Сыну моему, Виталию,  посвящается в день рождения.

Предисловие:

        Есть в Задонье маленький хуторок -  Рыбацкий, который и по сей день сторожилы хутора называют не иначе как Рыков.  Кратко история его такова:
Ранее в состав столицы Донского казачества Черкасска входили три Рыковские станицы (Верхняя, Средняя и Нижняя), но под влиянием наводнений они были большей частью смыты водой и затоплены, а новое русло Дона отделило остатки этих станиц от  Черкасска. Таким образом из остатков этих трех Рыковских станиц, оказавшихся на другом берегу Дона, в конечном итоге остался лишь хуторок Рыбацкий или Рыков, в котором то и жителей всего-навсего человек семьсот, да и то в основном далеко не казачьего рода. Родовитых – раз-два и обчёлся, как и казачьих куреней где век свой доживают наследники некогда зажиточных казаков бунтарей-булавинцев.


  Один из таких ветхих небольших куреней, принадлежащих Петру Багаевскому по казачьему прозвищу «Валет» и был куплен мною и моей жёнушкой, наследницей некогда богатых казаков Черкасска Грековых и Татариновых. Ей передались по наследству «казачий зуд» вольности и трудолюбие, что и привело нас в Рыков.


  Флигелёк был в плачевном состоянии, как и крохотный дворик всего в одну сотку. Достоинство приобретения было в том, что рядом был Дон, озарённый солнцем и ... история, безраздельно связанная с судьбой предков моей жены, Женечки, и особенностью рыковчан. А особенностью их является то, что в каждом дворе живет страстный рыбак-браконьер, для которого жизнь без рыбалки – совсем не жизнь.

  Уходят в небытиё не только наследники казаков, но и возможность послушать от них о былой жизни. Мне повезло. От стареньких, некогда красавиц, Полей, Зой, Миланей и других  казачек я впитал в себя любовь к этому дивному племени – КАЗАКИ, исчезающему как вид. Скажу сразу, мы не пытались «возрождать казачество». Мы просто творили из своего крохотного флигелька и дворика оазис красоты средь утопающего захолустного хутора. Ярким примером моих слов была страшная свалка всякого дерьма посреди хутора, где в старину было озерцо. Покупка была совершена в ноябре, когда с небес тихо, нехотя кружась, летели и летели белыми перьинками снежинки, серебря землю. С невероятной охотой мы взялись крушить все сараюшки и закуты бывших нерадивых хозяев. Слава Богу, «Валет » - Пётр Константинович,  с кем-то договорился и пригнал клячу, впряженную в бричку.  Вот ту бричку я грузил и мы вывозили всю дрянь на свалку. И куда вы думаете? На берег Стародонья! Как оказалось, старое русло некогда могучего Дона было превращено в свалку от ответления от нового русла и до впадения его далеко за хуторм вновь в Дон. Валили на берег некогда кормильца Дона все отходы быта. От этого стояла вонь неописуемая.
 
  Когда развалили и вывезли убогие сараюшку, курятник , свинарник и перекошенный сортир, оказалось, что никакого забора с соседями нет. Вместо него лежали полусгнившие доски, брёвна и всякая дребедень. Я стоял и размышлял как же мне поступить в данной ситуации. И вдруг из куреня соседа вышел  его жилец бирючьего вида с топором в руках и со злобой говорит мне: - Если ты хоть на сантиметр залезешь на мою территорию, зарубаю.

 
  Вот так я был встречен казаком. Это уже потом я узнал, что купленный мною участок, как и по другую сторону от моего теперь уже участка другой, купленный иным  человеком, когда-то принадлежали этому казаку. Так же узнал, что в курене, где теперь предстояло мне с женою быть, жила одна из сорока хуторских ведьм, мать Петра Валета. Узнал и то, что вокруг нашего куренька по соседству живут  Полька Бирючка, Шурка Хайма и Дора Оса. Три хуторские ведьмы в одном кутке. Более того - к ужасу моей жёнушки, оказалось, что я спал на кровати ведьмы, матери Петра Валета, которая улетела по смерти своей в дыру  прорубленной в крыше!  Я узнал много всего в этом хуторке, что и старался описать в своих «Дневниках».

        Но речь сейчас не об этом, а о светлом, о яблоньке белого налива.


        Годы мчались словно ураган. В стране произошли уму не постижимые перемены, в результате которых наши дети оказались за рубежом своей Родины, а мне с женой пришлось сдать квартиру в наём, а самим пять лет жить на своей даче, в хуторе Рыков. О том, что за годы захолустный двор Петра Валета нами превратился в цветущий оазис говорил и стар и мал в хуторе. Из кованных в старину кружевных секций, найденных мною на подворье одной старушки, была сработана веранда и к ней ступенчатое крылечко. И теперь супруженция моя могла сидеть на том крылечке и любоваться донской рыбой в сотворённом мною озерце. Могли мы и загорать на огромном валуне у этого озерца. Валун нашёл я вдалеке от хутора на займище Старого Дона. За две бутылки водки братья, Колька и Серёжка по родовому прозвищу «Вороны», обвязав валун тросами, трактором приволокли к нашему двору.  С божьей помощью и моими усилиями он и занял место у озерца среди зелёного чакана и камыша, став любимым лежбищем нашего незабываемого кота Барона.

 
  Но нам было мало этого. Решил я соорудить ещё и баньку в конце дворика. Но на том месте росла яблонька, привезённая нами, как и виноград, с Морского Чулека. Конечно мы решили яблоньку пересадить. А она уже большая, как на этом фото. Обкопал я её пошире кроны, чтобы корни не повредить. А корни основательно вросли землю. Никак не вытащу переселенку. Опять копаю. Никак. Залазит в раскоп и моя супруженция. Взялись в четыре руки, ногами упёрлись и по команде моей «раз-два-три» потянули. От натуги аж глаза позакрывали. А яблонька вдруг пошла да прямо на нас. И придавила своими ветвями нас в яме. Лежим под ветвями и гомерическим смехом оглашаем свою победу. Не учли мы одного- наша соседка, Анна Андреевна, имела слабость с детства подсматривать. А чтобы подсматривать за нами она придумала здорово – на стекло окна она повесила газеты «Правда» и «Известия». Чуть газетку за краешек приподымет и наш дворик весь как на ладошке в её глазах. Как она в этот раз подсматривала мы не видели. Привыкли к её любопытству. Но лишь, когда хлопнула дверь в её коридоре, я увидел, что Анна Андреевна коршуном вылетела из-за двери, через ступеньку сбежала с крыльца и ломанула на улицу. Как и что она сообщала по хутору,  мы не знали, но у калитки нашего двора стали собираться женщины  и подходящим на вопрос:
  - А чего там случилось? – отвечали:
  - Мишку Цыгана с Женей деревом задавило.  А калитку мы открыть не можем. Она на замке.

Мы ещё в яме под ветвями лежали и от хохота охали и ахали, как услышали голос Ленки Куршихи: - Женя, вы там живые? Щас я через забор перелезу. А вы, курвячки чо стоите людям не поможете?
Ленка кошкой перескочила через заборчик, подлетела к нам, и, увидя нас хохочущими, сама расхохоталась. И стала кричать: - Сбегайте до Галки Гитлерши, пусть даст бутылку водки. Щас я их в сознание приведу! А вы расходитесь по хатам, дуры недоделанные.


  Бабы вошли во двор и увидели меня и Женю живыми и здоровыми, вылезающими из-под веток яблони. Все «спустили Полкана» на Анну Андреевну за ложную информацию.  Она сквозанула в свою хату и зырила за происходящем в нашем дворике  из-за газеты «Правда». Я то увидел и сказал всем  сбежавшимся нам на помощь, что за ними глаз да глаз, и не исключена возможность в том, что по хутору о каждой из них пойдут «кривые новости». И тут пошла потеха! Хуторянки устремили свои взоры в газету «Правда» и показывали Анне кто дулю, а кто и юбку задирал себе сзади. Но она уже подсматривала не через «Правду», а через «Известия».

P.S. Яблоньку мы пересадили поближе к окошку. А по весне она расцвела и по утрам стояла цветущая в росянице.
                "И яблок белого налива душистый мёд,
  Мой сын, в душе моей, истерзанной любовью,
  Как дивный сон, с тех пор  живёт..."
 
          И баньку, как говорится - собрав «с миру по нитке», построили мы кирпичную миниатюрную. Кирпич из развалин старочеркасской крепости, добытых мною с помощью зубила и кувалды у Рыбацкого стана. Внутри потолок и стены обшиты дубовой и липовой доской, в уголочке чугунная печка «буржуйка», да вокруг окошка развешаны пучки духмянных трав и венички берёзовые. С банькой связано много чудных мгновений, но об этом я расскажу в следующий раз.


  28.3.2020 год,