Ночь, когда я стал Бэтменом

Много лет я работал молекулярным нейробиологом в университетской школе медицины. Поскольку я не читал лекций, а в своей исследовательской работе не был ни на кого завязан, у меня был полностью свободный график работы. Как и у всех штатных сотрудников школы, у меня была электронная карточка, позволявшая входить на работу абсолютно в любое время суток, включая ночь. Мне нравилось работать в такое время, когда в лаборатории никого нет. Обычно я приходил на работу в самом конце рабочего дня, а уходил глубокой ночью.
 
Проблема в том, что ночью городские автобусы ходят очень редко и к тому же по особому ночному тарифу. Это получалось весьма накладно, поэтому зимой и первую половину весны я предпочитал ходить на работу и с работы пешком, совмещая собственно перемещение с прогулкой. Почему только зимой и первую половину весны? Потому что по суше от работы до дома мне пришлось бы идти пешком два с половиной, а то и три часа только в одну сторону. А зимой, когда озеро покрывал лёд, можно было ходить напрямик. В общей сложности всего часа полтора – минут двадцать от работы до озера через лес, час по льду и минут десять от озера до дома. Этой дорогой в соответствующее время года я ходил чуть ни каждую ночь, благодаря чему часто видел всякое интересное лесное, по преимуществу ночное зверьё вроде лис, а также совершенно шикарные полярные сияния, случавшиеся как раз тогда, когда большинство добропорядочных горожан мирно спит в своих домах.
 
Поначалу ходить было немного страшновато. Во-первых, срезая путь, приходилось уходить далеко от линии городских огней и идти в полной темноте, особенно в новолуния и в пасмурную погоду. Во-вторых, подо льдом периодически пробегают воздушные пузыри, создавая такой гул, который человека непривычного может изрядно напугать даже днём, особенно если он приближается издалека, двигаясь прямо на вас, а потом «пробегает» прямо под вашими ногами. Когда-то по неопытности я принимал этот звук за признак того, что пошла трещина. Потом понял, что это всего лишь воздушный пузырь, и он совершенно безопасен. Со временем я настолько освоился и так хорошо знал береговую линию и все окрестные острова, что уверенно и спокойно добирался с работы до дома даже в самые тёмные ночи, ориентируясь по приметным городским огням и по маяку, который находился как раз на полпути.
 
Но вот в одну такую ночь на озеро лёг туман – такой плотный, что видимость исчезла полностью. Если что-то и можно было разглядеть, то только метров на пять-семь, не больше. В густом молоке тумана исчезли не только береговые линии и городские огни, но и маяк. Поначалу я недооценил ситуацию. Поскольку местность я знал превосходно, то, правильно взяв направление от одного берега, я вполне мог, как мне казалось, дойти до другого и вообще вслепую. Однако путь не везде был одинаково хорош. В некоторых местах из трещин натекала вода и стояла между поверхностью льда и покрывавшим его снегом. Вещь вполне обычная и в принципе не опасная: провалиться под лёд, случайно зайдя в такую лужу, нельзя: сам лёд в полном порядке. Но вот промочить ноги, уйдя в месиво из воды и снега по колено, очень даже можно. Поэтому такие образовавшиеся подснежные лужи приходится всё же обходить вокруг. В обычное время с этим не возникает проблем, разве что немного удлиняет путь и отнимает время. Но теперь ситуация была иная. В условиях почти нулевой видимости пару раз обойдя вокруг такие лужи, я понял, что не уверен в направлении, в котором иду. Озеро у нас большое. Если с направлением промахнуться совсем неудачно, то можно идти всю ночь и уйти очень далеко. Какое-то время я надеялся, что выйду к маяку достаточно близко, чтобы его заметить. Но нет. Маяк не показывался. Никаких ориентиров, которые я бы мог узнать – ни огней, ни берега, ни островов. Только одинаковый во все стороны лёд, видимый на пять-семь метров, да непроглядный туман. В густом тумане, к тому же глубокой ночью, не слышно было даже звуков города, которые помогли бы сориентироваться.
 
Звуки города могли бы помочь сориентироваться. Если бы они были слышны. Эта мысль показалась мне интересной. Если бы были звуки, по ним можно было бы ориентироваться. А если звуков нет? Тогда почему бы их не создать самому? Как ориентируется в полной темноте летучая мышь? По эху! А я чем хуже? Я вообще люблю это явление и часто не упускаю случай громко покричать, если передо мной есть отражающее звук препятствие. А поскольку я это делал во время походов довольно часто, то по задержке между своим криком и возвратившимся эхо могу сносно прикинуть расстояние до отражающего объекта. А какие здесь могут быть отражающие объекты? Конечно, острова! Не все конечно, а только те, на которых есть достаточно высокие скальные выходы. Все острова в этом районе озера, их взаимное расположение, наличие или отсутствие на них скальных выходов я прекрасно помнил, так что дело за малым.
 
Чем я рискую? Почему бы не попробовать? Я первый раз крикнул. Для того, чтобы получить хорошее эхо, крик должен быть не только громким, но коротким и резким, без протяжности. Я крикнул что-то вроде резкого короткого «У!». Прислушался. Явственного надёжного эха не было, значит, очевидно до островов далеко. Но мне показалось, что где-то далеко слева от себя я всё же уловил слабый отголосок. Если это не обман слуха на почве сильного желания его услышать, то знак хороший, надо только скорректировать направление движения: свернуть левее. Очевидно, что, обходя лужи, я всё же сбился с курса и какое-то время шёл не к нужному мне берегу, а параллельно ему в сторону основной акватории.
 
Теперь я свернул на призрачный отголосок. Минут через пять снова крикнул. На этот раз эхо было хоть слабым и далёким, но уже явственно различимым и несомненным. Сразу поднялось настроение – не столько даже от того, что нашёл путь, сколько от сознания собственной изобретательности. «Ай да молодец!» – похвалил я себя. – «Прям человек – летучая мышь». Так, издавая каждые минут пять резкий короткий вопль, я уверенно корректировал своё направление и шёл прямо на остров. Когда, судя по эху, до острова оставалось метров двести, я ещё раз свернул левее. Мне не нужно было выходить на остров, мне нужно было, чтобы он оставался от меня по правую руку. Как раз в это время в ответ на мои крики эхо стало двойным. Это значит, что в зоне моего голоса оказался второй остров. Точнее, третий: на втором, как я хорошо помнил, не было скальника и крупных камней, поэтому он столь эффективно отражать звук не мог. Крикнул несколько раз и вслушался в направление от первого эха и от второго. Прикинул угол между ними и примерное расстояние. Ну да, теперь я представлял своё местоположение на умозрительной карте местности совершенно точно. Последний раз немного скорректировал направление и уверенно ускорил шаг.
 
Минут через десять из тумана вынырнул берег. Только что не было, а вот уже прямо передо мной метрах в десяти из белого молока вынырнули чёрные силуэты сосен и ёлок. Теперь уже до дома было буквально рукой подать.
 
Тут, конечно по законам жанра нужно было бы вставить что-то драматическое, начинающее с слов «и вдруг как раз в этот момент...». Но нет, никакого «вдруг» не случилось. Я просто вышел на берег и через десять минут был дома. А успешный опыт эхолокации запомнил на случай, если подобные приключения случатся не в собственном знакомом как свои пять пальцев городе, а где-нибудь в серьёзном путешествии.