Про хорошее. Укок

Часть первая. "К горе"


Меня давно подмывала мечта походить по Укоку. Она казалась мне почти несбыточной, пока я не набрел в сети на предложение Артема. Понял, что надо брать, пока дают.

Первый день похода обещал быть прогулочным, не больше пяти часов пешком. Но, пока тебя привезут на машине к мосту через Жасатер, пока упакуешь большие рюкзаки в гермомешки, пока все это навьючишь на лошадей – обед… Но, уже на втором этом этапе, мы удивили Рулана – нашего коновода. С его точки зрения девять мешков нельзя громоздить на двух вьючных лошадей, и в одиночку ему с этим не справиться. Были, конечно, еще две лошади. На одной гарцевал сам Рулан, а вторую украшала наша Ирис – русская дама, из Израиля. Рулан с нашим руководителем Артемом сошлись на том, что Артем и Павел будут помогать вьючить лошадей по утрам. Это оказалось трудоемким и высокотехнологичным процессом. И это при том, что специальные вьючные седла с крюками у нас были и Рулан - мастер в этом деле.

Я все время похода следил за руками Рулана, когда они плели сети из веревки для того, чтобы обеспечить надежное крепление вьюков на спине у лошади. Но до сих пор я не уверен, что смогу повторить эти паучьи манипуляции. Значимость этого процесса подтвердилась уже на первом подъеме в гору, когда от точки старта не было и полутора километров. Вьюки поехали с лошади и опрокинули ее. Она билась на дороге в попытках встать, но вьюки не давали. Рулан не мог сразу бросить остальных лошадей, все прилично растерялись. Но я лошадей не боялся, вспомнив свое трудное детство и счастливое общение с лошадьми, сбросил штурмовой рюкзак и успокоил лежащую лошадь. Подоспел и Рулан, привязав остальных лошадей к кусту на обочине. Расседлали, снова навьючили и пошли дальше к первому лагерю. Судя по взглядам Рулана, я сильно удивил его своим участием к лошади. Но этим я подписал себе приговор: меня зачислили в утреннее рабство к Рулану, а нашего повара Павла отпустили на свободу. В авангарде от нас он спешил на следующую стоянку, чтобы успеть сварить для нас кашу. Сам же Рулан мой статус оценивал значительно выше, где-то на уровне Санчо Пансы, и благосклонно позволял подержать стремя, когда взлетал в свое седло. Но скоро в его взгляде появилась какая-то практичность, он начинал напоминать испытующий взгляд человека, выбирающего лошадь на базаре. Я уже чувствовал один из вьюков у себя на спине…

Второй день пути. Сзади уже вовсю вырос Южно-Чуйский хребет.
Но вожделенного перевала Бугымуиз пока не видно. А он нам очень нужен, ведь те, кто относится строго к предмету под названием "география", считают, что северная граница Укока начинается только после этого перевала. А кто не дружат с этим предметом, те считают, что как только переправился через речку Жасатер, так и Укок. Можно дальше и не идти - садись чай пить, вскипело...

Наконец, после обеда мы на перевале Бугымуиз. Высота 2843. А сзади по-прежнему - Южно-Чуйский хребет. И еще с перевала стало видно Белуху и массив Шенелю, которые до сих пор скрывались за пучившимися между нами местными буграми.

А впереди - наша заветная цель, массив Табын-Богдо-Ола. Состоит из пяти вершин. С монгольского так и переводится: "Пять священных вершин". Но, до него еще четыре дня пехом, и только потом - восхождение на две из них, если дойдем... Вершина в центре, которая на этой фотке больше бросается в глаза - это Найрамдал (Кыйтын). Она повыше остальных (4374), находится на территории Монголии. Нам туда не надо. Она оттеняет две вершины перед собой. Они почти на нашей территории и метров на 200 пониже. Вот нам на них.
Прежде, чем пойти сюда, я облазил интернет, поговорил с людьми бывалыми. Все говорят, что Укок - это место силы. А меня интересовало, что это за сила такая. Она ведь бывает и отрицательная. А жить-то хочется. Один товарищ – тоже фотограф… За пять минут червонец… А! Это из другой оперы… В общем, был он здесь, не обрадовал, сказал, что с этого Укока взять, если он считается "Зоной Покоя"... Сейчас, когда я вернулся оттуда, думаю, что дурак этот товарищ...

Сразу после перевала, в весенней промоине, под дерном, я увидел лед. Про весну вру, конечно, 3 июля все-таки. Хотя, по укокским меркам это, похоже, и есть весна. Пласт сантиметров 40 был вечной мерзлотой. Меня это как-то прилично озадачило - кругом же 3 июля! Хотя, что тут удивляться? Высота залегания этого пласта льда над уровнем моря около 2800 метров. А нулевая изотерма летом 3000 метров. Выше нее вода уже и сама замерзает, рядом в общем. А если вспомнить, что мумию Принцессы Укока нашли в ледяной линзе еще ниже метров на 500, в долине, то становится ясным, что там под нами будет тоже лед...

Укок начинает разворачиваться перед нами своими чудищами и чудесами.
 
Теперь наша цель - две вершины: Табын-Богдо-Ола и Русский Шатер. Они еще пять дней будут звать нас к себе на срезе нашей дороги и неба.

Обычно мой процесс отбора фоток, которые можно показывать людям, проходит много этапов. Сначала надо эти тысячи фоток (укокских оказалось 6500) обработать, некоторые отбраковать сразу, какие-то разбить по кучкам и свести их в панорамы. В итоге остается 500-700 фоток (от укокских в этот раз осталось целых полторы тысячи), просматривая которые в несколько этапов отбраковки, надо довести до нескольких десятков, чтобы тем, кому потом я их буду показывать, не стало скучно. Желательно, чтобы среди них оказалось как можно больше фоток, хоть какого-то художественного качества.

Никакого художественного качества в фотках, привезенных с Укока, я обнаружить не могу. А вот выбросить еще что-то из более, чем сотни оставшихся фоток, тоже не в силах. Уже пускался на всякие хитрости, главная из которых - это дать им "отлежаться". Через какое-то время, после того, как их сюжеты прилично забудешь и глаз перестает "замыливаться", начинаешь на них смотреть более трезво и уже понятно, какие из них не жалко и выбросить... А тут все отлежалось и просмотрено давно и на много-много раз... В общем, крепитесь, люди, - всю сотню придется смотреть. Или не придется...

Когда мы спускались с перевала Бугымуиз и подходили к долине реки Аккол, где собирались остановиться на ночевку, меня уже явственно начали торкать какие-то смутные возвышенные ощущения, которые наслаивались на обычный телячий туристический восторг.

Рулан опять начал колдовать над своим фирменным блюдом - «баран, пляшущий на углях». Не могу оценить, мне не дали под предлогом «не в коня корм», но остальные сладко закатывали глаза и жмурились... Надо сказать, что уже к середине нашего одиннадцатидневного похода, где-то под заветной горой, когда позади было уже около 100 км, мясоед-казах-Рулан все-таки вышел из себя, когда я в очередной раз отказался от «барашка, пляшущего на углях а-ля Рулан». Он - творец этого несравненного блюда - сказал: «А не жри! А то сдохнешь. Куда тебя тащить хоронить тогда, вперед или назад? Назад и то пять дней! А если вперед, то шесть!»

Ее название знал только наш Рулан. Тут уже отчетливо я почувствовал, что моя душа куда-то улетает. При том, что мой мозг и фотограф во мне соглашались между собой, что картинка вокруг обыкновенная. Ну, горки не особенно высокие... речка уютная журчит... ну, долина, ровная как сковородка, между этими горами… кони пасутся...
Еще в эту копилку можно прибавить поле сплошных эдельвейсов, по которым пришлось ходить. Кощунство, конечно, но места свободного, чтобы просто поставить ногу, найти было нельзя...
Всего этого, по разумению моих извилин, недостаточно было, чтобы привести к такому улету. Тогда я опять вспомнил того фотографа, который говорил о негативности энергии Укока. Мне отчетливо подумалось, что это и есть энергия Укока и что она далеко не негативная...
 

Вот такая у нас бригада:
Маленькая Лена из Кемерово, большая Лена, Артем и Павел из Москвы, Рулан, конечно, джазаторец. Я - Новосибирск. И еще Ирис из Тель-Авива. Ее мы окрестили Укокской принцессой. Наверное, потому, что та спала в ледяной линзе в обнимку с конями, а наша ехала верхом на лошади. Мы пешком, но ей можно, она - девочка. И потом, за два дня до этого похода, мы с ней пришли из другого, в котором искали то самое Голубое озеро. Умаялась в общем.

Завтра эта уютная речка останется у нас за спиной. Но через шесть дней пути, когда мы обойдем Бертекскую котловину по периметру, заберемся на две горы, пересечем Урочище Бертек и зацепим слегка долину реки Ак-Алаха, она снова выбежит нам навстречу, наверное, чтобы поздравить нас с тем, что Табын-Богдо-Ола приняла нас.

Это старый метод Артема по сохранению мяса на большую протяженность маршрута. Рулан же оспаривает авторство Артема, утверждает, что это он научил его. Самого Рулана, похоже, научили еще древние казахи...
На каждой стоянке мясо вывешивается в некотором отдалении от огня, но так, чтобы дым, все же, дотягивался до него. Так оно подвяливается и слегка коптится и потом может сохраняться 7-8 дней. Но, не сохраняется, а исчезает в желудках под те же закатывания глаз и жмурки.

Прошли оба перевала и, наконец, вышли в Бертекскую котловину.
Левее этого снежного массива Табын-Богдо-Ола видна невысокая и округлая горка - это Аргамджи. На ней даже снега нет. Но она дала название, аж четырем речкам Аргамджи.
Их различают только по номерам. Почему-то фантазии у картографов или у местных пастухов не хватило для обеспечения разнообразия. Причем, с самой горы Аргамджи стекает только одна речка – Аргамджи 1.
Аргамджи 4 мы перебредем и искупаемся в ней, запив ее сладкими водами наш обед завтра, после предстоящей сегодняшней ночевки. И случится это в районе старой погранзаставы.
Аргамджи 4 еще на этой, северной стороне Бертекской котловины, а Аргамджи 2 и Аргамджи 3 сбегают с массива Табын-Богдо-Ола уже на ее южной стороне.
Вторая Аргамджи вытекает из ущелья с красивым названием Барсово. (Водятся они там)… Все эти речки нам придется форсировать. Какую-то до восхождения, какую-то после. Но, все они встретятся вместе, когда сольются с водами Калгуты (в переводе с монгольского – «ворота»). Калгуты пробила проход («ворота») в небольшой горной гряде. У нее есть и еще одно красивое название: «Бомбутай».

Мы уже говорили, что бывалые географы считают, что настоящий Укок на севере начинается только после пересечения перевала Бугымуиз. Но после этого перевала надо еще день оленем скакать по горам и пересечь еще один, хотя и небольшой, перевал Карсулу. Только потом откроется эта ровная часть Укока.
Не будем повторяться и говорить, что это и есть настоящий Укок. Скажем, что это его сердце. Еще его называют «Зоной Покоя».
Сердце Укока («Зона Покоя») вытянуто по параллели и оказалось трехкамерным. Первая ее часть, на западе – долина реки Ак-Алаха (ударение на последнем слоге).
Средняя часть – Урочище Бертек – холмистая и живописная местность.
И третья – восточная часть – это как раз та самая Бертекская котловина, в которую мы сейчас и вгрызаемся с любовью.

К концу третьего дня пути, мы, наконец, вошли в Бертекскую котловину и принялись обходить ее по периметру. Чаша котловины, разливы Калгуты на ней, Гусиное озеро были как на ладони. Я стал озираться по сторонам в поисках какой-нибудь горки, чтобы все это снять сверху. Горки были, а возможности оставить строй - нет...
Впереди была небольшая каменная грива, за которой раскинулось зимовье Рулана. Но ночевку Артем решил устроить раньше - за час до гривы было еще одно стойбище – не Руланово… Тут и задумывалась наша третья ночевка. Даже сюда мы уже сильно спешили - дождь подгонял. А в зимовье, на крайняк, есть сухая избушка. Но в этом зимовье Рулан нас не ждал. Не видно было и лошадей.

Сегодня утром, как и всегда, Артем все подробно рассказал Рулану о маршруте, оговорили, где будет стоянка. После этого Рулан обычно уводил вьючных лошадей вперед и ждал нас там, где ему сказали. Всегда. Но не сегодня... Ему, видимо, хотелось ночевки на своем стойбище, и он промахнулся на час и прошел мимо первого стойбища, где мы его сейчас ждали. В избушке этого первого стойбища было сухо, а снаружи уже шёл хороший дождь. Можно было здесь и остаться, но вещи были у Рулана. И Артем ушел в дождь ко второму стойбищу на разведку, оставив нам рацию на случай, если Рулан там, то ему не надо будет возвращаться за нами - сами дойдем. Но возвращаться ему пришлось - рация в дожде не работала...

И вот, уже на этой гриве и еще не спустившись с нее к Рулановому стойбищу, увидев эти просторы и сюжеты, мне становится понятно, что в эту ночь мне не придется в теплом спальнике встречать закат, а потом и рассвет. Уж больно виды завораживают. Быстро ставим палатки под дождем. Спать в Рулановом магазине не хочется. Там мы только сушимся.
Теперь про магазин, про который мы уже день говорим.
Я не воспринимал его, как когда-то действующий, именно как магазин. Но, оказалось, зря. Не смотря на то, что он давно стал частью стойбища Рулана, он когда-то был и магазином. Это место так и называется: «Магазин». Удивительно. Вернее, не удивительно, что магазин прогорел. Удивительно то, что он когда-то был и востребованным. Ведь за те семь дней, пока мы обмеряли одну только Бертекскую котловину своими ногами, мы встретили всего одну группу людей  - туристов на машинах. И тех на другой стороне долины и полностью упакованными "горючим". Там есть автомобильная, но глубокая колея, только буханки и пройдут.

Вернулся на гриву. Нельзя такую панораму здесь обнародовать - слишком мелко. Ее надо на стену вешать в размере по вертикали, хотя бы 40 см, но, тогда по горизонтали она выскочит в немногим менее двух метров. Вот тогда смотри - не хочу. Но уж больно хорошо она показывает весь наш путь. По крайней мере эти 12 кадров охватывают почти все 360 градусов обзора. Здесь практически вся Бертекская котловина и пять дней нашего будущего пути.

Мы вошли в нее справа за последней скалой, спустившись с двух перевалов. Под туманом забрались на гриву и слева спустились в туман к стойбищу Рулана, к «Магазину».
На фото левее центра видно рыжее пятно. Это прошлогодняя жухлая трава. Хотя вокруг все уже зеленое и прет весной. А на рыжем - белое. Это не всегда вода, есть и кучи нерастаявшего еще снега. Хотя уже 4 июля. Похоже для Укока это, все еще весна
Завтра также пойдем по периметру долины, обнимая ее по часовой стрелке. Завтра же, познакомившись со стелами Укока в левой дальней стороне долины, выйдем для ночевки к речке Домалак-Тобе, уже под массивом Табын-Богдо-Ола, что в центре. Оттуда до штурмового лагеря останется день пути... Потом две горы,.. Потом спуск к Ледянной речке в правом дальнем углу картинки... Ночевка.. И - прощание с Бертекской котловиной, уходим в само Урочище Бертек...

Закат, конечно, не очень красочный, словил я в этот раз. Зато, как прощались с вечером и носились над всем этим гуси и, даже, лебеди!
Артем потом смотрел на меня недоверчиво - откуда лебеди, озеро-то Гусиное вон там, под левым сполохом заката?.. Ну, видел я лебедей!.. Летали и эти красавцы олуши – то ли утки, то ли гуси... И все это каркало и курлыкало. Завораживающее зрелище! К фотоаппарату тянуться не хотелось. Но, руки сами делали свое дело...

Похоже, рано встал. До Cолнца далеко, а Луна вот она!
И вот – та же речка Калгуты с той же гривы. И левая часть той же панорамы. Сегодня мы пойдем в этот туман по границе гор и Бертекской котловины. Там, где на фотографии нет речки, это берег, но условно. Не твердь в общем, болото.
Артем рассказывал, что из предыдущих 8 раз, когда он водил группы на Укок, он раз пять пытался напрямую пересечь эти болота. Прямо к вожделенному массиву Табын-Богдо-Ола. Очень уж заманчиво было сократить путь. И все пять раз пожалел об этом…
Но, вот там, слева, куда уходит в горы туман, болото длинным языком вклинилось в ущелье. Обходить по периметру было далеко. Тем более, в центре кадра видна еще одна грива, с которой, мне показалось, тоже откроются такие же красивые виды, как и с этой.
Если сэкономить время и опередить нашу группу, пересечь это болото не напрямую к горе, а выйти, хотя бы к той гриве… Тем более, сапоги я с собой взял… В общем сэкономил я минут 30-40…

Опять на душе радость, что у меня случилась сегодняшняя ночь, спасибо Рулану. Если бы не его вчерашнее «недопонимание», а скорее, его своеволие, мне бы не удалось снять всю эту утренне-вечерне-ночную лунную феерию.
Слава богу, вчера Рулан нас ждал на своем стойбище, слава Богу, что лошади не расседлались, растеряв вьюки на полпути, не пришлось их искать неизвестно где. Слава Богу, что я не проспал ночь и сделал эти снимки!
Если бы все случилось не так! Тогда бы мы, переночевав в предварительном стойбище, взобрались на эту гриву. Я все бы увидел, в голове бы пролетели сюжеты, которые я мог бы снять, но не снял, открыл бы рот, тут же закрыл его, и мы двинулись бы, не останавливаясь, а я - с отчаянием в душе о том, что не видел этой ночи и не снял ее…

Утро позади. Мы идем к той же цели, к массиву Табын-Богдо-Ола. Но, как и положено настоящим героям, идем в обход всей Бертекской котловины.
Только я пытаюсь сократить и выиграть время - прусь через болото к той самой гриве. Но выиграть время для меня - это и не пижонство вовсе. Дело в том, что когда Артем видит кадр, достойный его внимания, он неторопливо снимает свой рюкзак, достает фотоаппарат, меняет объектив, вдумчиво ищет кадр... А для меня, идущего в его кильваторе, такая техника съемки слишком расточительна. Я и без этих изысков, если просто остановился, поднял фотоаппарат, висящий у меня на шее уже наготове, посмотрел в него и чакнул, все! Я уже отстал от группы метров на 200.
А если еще и панорамку отснял, то и на 300... И если каждый раз после этого рысью догонять группу, то к середине дня руки опустятся ниже колен и фотоаппарат будешь волочить уже по земле.

Когда до Стел Укока было совсем рукой подать и они должны были показаться за каким-нибудь уже совсем маленьким холмиком, вместо него показалась в очередной раз та самая река Калгуты, которая еще и Бомбутай… Но, поскольку у меня были с собой сапоги-скороходы, то я опять словил ту самую возжу под хвост, которая опять давала надежду на выигрыш во времени. И пока мои спутники снимали кроссовки и закатывали штаны, я рванул напрямик. Мне хотелось поснимать стелы, так сказать, в дикой природе. А то придут, начнут обнимать, слушать энергетику, хороводы водить… Несмотря на то, что я только по карте знал примерное направление на эту достопримечательность, интуиция вывела меня точно. По пути, кроме Калгуты, наверное, перемахнул и не заметил Аргамджи 1, в этом месте они разлились и перепутались. А может я до этой путаницы и не дошел – сапоги так несли, что не уследил.

Времени мне хватило – отснял, что хотел. Показалась и наша отставшая кавалерия во главе с Ирис на лихом коне.
Артем провел небольшую научную лекцию на тему происхождения и установления назад этих, упавших было когда-то, стел и их истории. Передавая же слово Павлу, он предупредил нас, что то, что будет говорить Павел на эту тему, только личное убеждение Павла, к которому наука и он сам – Артем отношения не имеют.
 
Артем и Павел давно дружат и водят не только друг друга в более сложные, чем туристические, походы, а еще и хорошо знают друг друга. И вызубрили уже то, что может сказать каждый.
 
Павел на фоне стел был увлекателен, ярок и завораживал своими смелыми историческими обобщениями. Но мы были предупреждены… Да и мимика Артема, маячившая в это время где-то за Павлом, помогала нам оставаться в реальности. Надо сказать, что они оба имели не только образования, опыт нескольких десятилетий в туризме и альпинизме, но и ученые степени. У Артема что-то там в физике… Укок они тоже знали почти в совершенстве. Думаю, удельная нагрузка ученых мозгов, с которой они давят на стопу самого ученого, а та, в свою очередь, на каждый квадратный сантиметр Укока и потом весь Укок в целом, в этом походе была необычайно высока. Что поднимало и мое самосознание на приличную высоту. И я не упустил момента и возможности самообразоваться. Дело в том, что Артем был сведущ и в фотографии тоже…

Почти в таком строю мы начинали дневной переход каждое утро. Павел попросился в этот поход с Артемом в качестве повара для реабилитации и, наверное, для прощания с Укоком, а может быть и с туризмом.
Он на 4 года старше меня, и на его участие в походах начали сказываться его связки. Подколенные связки… Но говорит он, действительно, много и увлекательно… Поэтому, утром, пока я помогал Артему и Рулану вьючить лошадей, Павел получал фору примерно в час и уходил вперед пешком. Чтобы прийти на место, которое указал Артем, как следующую нашу ночевку, и начать приготовление для нас ужина.
Но, потом еще долго мы не могли догнать мелькающий меж холмов фирменный стул на спине этого «болезного»… Иногда на марше мы его, конечно, догоняли.
Грешен я, испорчен, наверное, - я начал его подозревать, что он рассчитывал скорость перехода так, чтобы прийти на место, поставить свой стул-трон, воссесть на него к нашему приходу и позволить нам помогать ему…

Следом уезжали Рулан с вьючными лошадями и Ирис верхом. Оставались Артем, я и две Лены. Выдвигались мы вместе. Но, Лены только в первые несколько дней успевали за Артемом, может из гендерных интересов, а может, еще и потому, что Артем - интересный рассказчик. Но, оказалось, что география их путешествий была шире, чем даже у Артема. Хотя, Алтай они, конечно, не знали, но за рубежом и, по крайней мере, по поводу путешествия где-то в Бразилии, к какому-то каньону, к какому-то вулкану, это он у них консультировался. Я помалкивал. Я и названий-то таких не встречал, да и заучить башки бы не хватило... Потом они начали отставать от нас, а я получил возможность консультироваться у Артема по самым разным вопросам. Артем пропагандировал свободный ход – он шел своим темпом, который, как он говорил, позволял ему не уставать. Те, кто не успевал за нами, оставались далеко и далеко позади.

В районе Стел Укока Артем знал еще достаточное количество достопримечательностей, которым хотелось уделить внимание. Ну, разграбленными курганами нас не удивишь. А вот какое-то, похожее на астрономическое, древнее сооружение, он нам показал. Артем много раз его фотографировал, рассылал всяким ученым, но членораздельного ответа о его назначении не получил. Вон тот камень – что-то типа  кресла наблюдателя, перед ним два камня, типа ворот, ограничивающих угол зрения наблюдателя, приводящих взгляд в нужное место. Дальше – большой круг, очерченный камнями, разделенный на секторы. Секторы идут не от наблюдателя, а из центра круга, что никак нельзя объяснить с точки зрения функциональности. Но, интересно же…

Пока мы все это разглядывали, наш трудовой день начал уверенно иссякать. Это напомнило нам, что до намеченной стоянки еще час ходу. По пути наши девчонки, в результате несложных математических расчетов, созрели до претензии к Артему. Утром он нам пообещал нетрудный день и переход всего километров в 10-12. Мы в пути уже часов 8, не считая времени на любование достопримечательностями. По их расчетам, мы прошли никак не менее 25 км, хотя это и укладывалось в ежедневные нормативы. Артем отшучивался тем, что расстояние-то он говорил, если идти через болото напрямую, а мы же пошли вокруг… Девчонки не сдавались – напрямую тоже было не менее 15 километров. Но Артем был подготовлен к таким дурацким вопросам предыдущими 8 походами. Он заявил, что тут все измеряется, конечно, в километрах, но в алтайском понимании измерений… Плюс ко всему, он эти километры мерил курвиметром по карте, а мы ногами на местности…

Опять видно пятно рыжей прошлогодней травы над лагерем. На этом пятне два дня назад, когда мы гостили на стойбище у Рулана, лежал еще прошлогодний снег.
По приходу я топаю на эту скалу, потому как, пока мы шли к ней, Артем мне рассказал, что там он несколько раз фотографировал гнезда с птенцами орлов.
Артем дал мне свой телевик сказав, что по скале ближе, чем метра на два к гнездам не подобраться, а мои два объектива не дотягивают до характеристик телевика и могут меня сильно огорчить. Чем меня изрядно удивил. Святой человек! А может он признал во мне какую-никакую профессиональность в фотоделе? Хочется так думать, ведь фотографы говорят, что своих - женщину и фототехнику - нельзя доверять никому. И у меня всю жизнь было правило: не просить, даже посмотреть чужой фотоаппарат, впрочем, как и автомобиль покататься.
Гнездо я нашел только одно. И пустое. Но, наверное, в качестве компенсации для меня, орлиного помета под гнездом хватило на всю скалу. Невольно вспомнилась старая байка о прелестях того, что, хотя бы у коров нет крыльев.

Речка является еще и дорогой, единственной дорогой, по которой в этом месте можно проехать. По этой дороге машины все-таки ходят, а не ездят. Именно «ходят», потому, что по дороге течет и река. С точки зрения какой-нибудь «морской души» в тельняшке, пароходы не плавают, а «ходят». А машины там так ходят,  что волны половину Укока захлестывают. Прошли там и встреченные нами туристы на «буханках». Но как-то странно было видеть таких туристов здесь, так далеко от цивилизации. Они обитают обычно в Нижнем Алтае. Положение их пальцев говорило об их определенном социальном статусе. И в их разговорах, хотя и восторженных, но на особый манер и с особой лексикой, участвовать не хотелось. В сторонке было уютней. В эту же сторонку их проводник-алтаец-местный отозвал нашего Артема-москвича.  Оказалось, он просил совета у Артема, что бы ему рассказать своим туристам о Стелах Укока,  с которых мы только что пришли и куда они сейчас собираются... Тут меня и обуяла, в который раз уже, гордость за нашего Артема!

Сегодня последний рывок к штурмовому лагерю.
Что касается деления Алтая на три части, то я это слышал от очень грамотного алтайца. Он сказал, что Нижний Алтай, это где-то, начиная с северных его территорий и на юг, примерно до Чемала. Ну, там, где летом - основное столпотворение и где водятся в больших количествах туристы, подобные встреченным нами… Средний Алтай – это где-то до Чике-Тамана. Он «придуман» алтайцами для того, чтобы не допустить иноверцев и всяких купцов в святая святых Алтая, в Верхний Алтай. Где все самое вкусненькое только и начинается. В среднем Алтае, до Чике-Тамана, для того, чтобы все-таки организовать торговлю и общение с купцами, как место базаров, организовали поселок Онгудай…
Естественно мы сейчас в самом, что ни на есть, Верхнем Алтае, в сердце Укока – в «Зоне Покоя».

В это утро я, под впечатлением от ожидания в течение всего похода чего-то чудесного от Укока, подумал, что крик души он все-таки слышит. Во всяком случае, Укок компенсировал мои вчерашние тщетные надежды пофотографировать гнездо орла встречей вот с этими птенцами какой-то пичужки. Не представляю, как я их, таких мелких, увидел под ногами. Пушистенькие! Прямо панки какие-то! Делают вид, что не видят меня...

Трудно перейти эти потоки с сухими штанами. Давно не помогали в этом и мои волшебные сапоги. Только Павел делал это лихо. Не останавливаясь, он входил в воду с бесшабашностью фокусника. Ему не нужно было беречь его шикарные трекинговые кроссовки. Штаны ему было жалко еще меньше. А все потому, что несколько стоянок назад, где-то на Акколе, он увлеченно проводил экскурс в одну из его походных историй. Это требовало задействования не только рук, но и ног. Вдруг я увидел, что подошвы его новых кроссовок прилипают к ним самим только в районе пяток. Обе. Не мог он этого не заметить. Наверное, ждал нашей реакции для пущего эффекта. Я и повелся, спросил, что это за фасон такой? С тех пор Павел перед каждым выходом наматывал на них километры нашего скотча и шел по воде, аки по суху. Скотч закончился где-то на штурмовом лагере. И он с хитрющим глазом, приглашающим нас на представление, запустил руку в свой рюкзак жестом фокусника. Я подумал, почему-то: "Сейчас вытащит кролика". Но он вытащил еще одни новые кроссовки...

Пошли альпийские луга.
Заберемся вон на ту, последнюю, не снежную еще морену и – штурмовой лагерь. У меня еще хватает сил на фотоаппарат. Но вот там, именно в начале той морены, сегодня мои силы закончатся. Сначала я отстал от Артема, потом меня обогнали девчонки… Потом в отчаянии пришлось остановиться для пятиминутного отдыха, чего не было в течение всего похода. Я вспомнил о правилах туризма: после четырех дней пути делать дневку. Мы шли пятый день, но завтра же восхождение на две горы, которые выше штурмового лагеря почти на полторы тысячи метров. Как я пойду, если сегодня уже сдох? Еще хорошо, что постепенным подъемом в течение всего похода, мы автоматически акклиматизировались к высокогорью. Штурмовой лагерь будет на высоте почти 3000. В прошлом году в таком же случае, при походе на озеро Дарашколь, мне понадобилась дневка для отдыха. Правда, мы шли тогда с 30-килограмовыми рюкзаками… В голове буря. Но, к моему удивлению, пяти минут отдыха хватило, и я снова довольно уверенно пошел в гору. Наверное, я слишком много времени потратил на съемку сначала птенцов, а потом и альпийских оранжевых маков, прилично отстал при этом, так, что догонялки группы сильно меня подкосили физически при том, что сегодняшняя дорога после ночевки уверенно повернула в гору.

До Табын-Богдо-Ола, кажется, рукой подать.
Артем и раньше нам рассказывал, что только в этих местах он встречал альпийские маки оранжевого цвета. До сих пор я видел только желтые и белые маки, но тут увидел и такую, обещанную мне красоту. Смотрите, как трогательно они с горой перемигиваются, головой качают.



 

Часть вторая. Штурм.

Простая и естественная красота поражает. Кругом потоки воды, кругом снег, кругом небо! Правее палаток – два потока ручьев, между ними островок. Две Лены в своем восторге хотели было палатку разбить на этом островке – робинзонки! Артем запретил – были случаи, когда начиналось интенсивное таяние и островок смывало. Чудеса чудесные!
Вон в то ущелье мы завтра пойдем, чтобы подняться на две вершины: Табын-Богдо-Ола и Русский шатер.
 
Последние приготовления для четверых из нас – трое туристов: две Лены и я. И Артем. Ирис тоже туристка, но она уже второй год ходит с Артемом в целях восстановления здоровья. После чего восстанавливается, я спрашивать не стал. Она и так сходила со мной в тяжелый предыдущий поход на Голубое озеро… Вот так надо восстанавливать здоровье! Не лежа в кроватке, а в скачке по горам - по долам двухсоткилометровых походов.
В графике похода есть день на непогоду. В случае, если восхождение приходится отложить из-за нее, этот день позволяет переждать один день и потом – вверх. Если и второй день после этого провальный – не судьба, уходим на маршрут без восхождения. У нас же погода была такая, что казалось, вершины сами звали нас к себе! Будем штурмовать Табын-Богдо-Ола с ходу. И еще держим в уме и вторую вершину – Русский Шатер. Если сил хватит…

Встаем рано, пока снег еще не подтаял и будет держать нас.
Шесть утра, а мы уже в 2-3 километрах от лагеря, у линии снегов и льдов, в обвязке, привязанные к одной веревке, в кошках и уже прослушали все инструкции Артема.
Артем объясняет нам, что первый пойдет он. Если и есть вероятность кому-то провалиться в трещину, так для впереди идущего она наиболее велика. Вторая роль после него, у того, кто пойдет за ним. Для того, чтобы вытащить его из трещины в случае чего, он назначил меня. Гордюсь! У двух Лен роль только одна – держать веревки натянутыми…

Ледник оказался и правда весь в трещинах, но занесенных снегом, что, оказывается, еще опасней, хотя меня это не испугало почему-то. Девчонок тоже, а зря… Мне показалось не серьезным, когда Артем рассказывал, успокаивая нас, что у него есть карта особо опасных и глубоких трещин (и в карман что-то спрятал…), что туда он нас не поведет... Артем еще применил термин «распутывать трещины», пообещав, что сможет это сделать. Мелкие трещины, которые мы и проходили, были шириной менее метра. Их надо было просто перепрыгивать. День был солнечный, радостный, и Артем во взаимоисключающих попытках мобилизовать нас на серьезность и одновременно успокоить добивался не понятно какого результата. Это напоминало старую историю про замечательного старого актера Жарова Михаила. Его друзья восхищались эффектом, когда видели, как тот двумя руками одновременно чешет голову и задницу…
Хорошо еще, что моя давняя принадлежность к уставной организации заставляла меня тупо выполнять команды, даже если день не располагал к бдительности, тем более в деле, в котором я ничего не понимал. Я и держал веревку выбранной и натянутой…

Вот мы и прыгаем через эти несерьезные трещины, приближаясь к крутяку. Только Лена большая видя, что трещина заметена снегом, спрашивает каждый раз, можно ли туда наступить. А когда не спрашивает, проваливается туда без спроса… Три раза провалилась, но, слава Богу, не глубже, чем по грудь.
Вот она провалилась первый раз в неглубокую трещину. На чем стоит, не понятно, но все это может быстро уйти у нее из-под ног, и она ухнет дальше. Артем в это время кричит мне: «Тяни!». А я не могу, у меня руки фотоаппаратом заняты. И обратите внимание, как безучастно стоит Лена маленькая, это ведь она должна ее тянуть. Спокойно опирается на палочку… Она идет последняя, все видит и должна моментально реагировать. Что сделаешь, если значимость восходителя с приближением к концу веревки катастрофически падает.

Вот эти ступеньки изо льда слева от нас (на самом деле, громадного размера) красиво называются «ледопад». Мы идем мимо него, а меня, в связи с ролью каждого на веревке, и предыдущего безучастного наблюдения Лены маленькой за долгими и безуспешными попытками выбраться из трещины Лены большой, почему-то пучат воспоминания старой летчицкой байки о роли каждого члена в экипаже.
Расскажу, однако.
Разбивается самолет. Из-под обломков вылезает командир: «Это я принимал решение! Я виноват! Судите меня!»
Вылезает штурман: «Я завел их в горы, и мы разбились! Судите меня!»
Бортинженер: «Я не долил топлива, и нам его не хватило!..»
Второй пилот вылезает из-под обломков, отряхивает коленки: «Сволочи! Опять чуть не убили…». Что сделаешь, последний на веревке…

Артем все-таки тоже провалился. Но, как-то красиво. Похоже, еще в падении, крикнул мне: «Тяни!». Я был начеку, веревка была выбрана, мне пришлось только слегка ее натянуть и упереться кошками в лед. Все это в одно движение. Артем почувствовал ее, как опору, и моментально и ловко выкрутился из трещины, как это делают, скажем, опытные утопающие, которые «выкручиваются» на льдину из воды. Ощущение такое, что все не заняло более 2 секунд…

Когда начинается подъем, Артем выбирает темп, наверное, по самому медлительному из нас. Мне этот темп подходит. Я уже потом, на вершине, с удивлением осознал, что вчерашний день – день подхода к штурмовому лагерю - был для меня более трудным в физическом плане, чем само восхождение. А сейчас Артем внимателен к нашему состоянию и дает отдохнуть, но не больше минуты. Сначала отдыхаем через 70 шагов, потом  интервалы становятся меньше и меньше. Уже перед седловиной они доходят и до 20 шагов.

Здесь, на середине склона, мы отдыхаем целых три минуты перед тем, как крутизна подъема значительно увеличится. На фотках этот угол трудно передать и выглядит это не страшно. Но я смотрю склону в профиль и спрашиваю Артема об угле его наклона. По-моему, он достигает градусов 40. Артем разочаровывает меня и определяет склон не более 30 градусов, может быть, иногда 35… Прямо в лоб склону почему-то смотреть не хочется – сразу хочется домой. Нависает он над нами очень уж нахально, и смотрит тяжело, исподлобья. Интересный эффект…

Не останавливаясь, постоянно делаю быстрые снимки и, даже, панорамки из 5-6 кадров. На что получаю замечания. Но, как всегда, поделать с собой ничего не могу…

Вот и Белуха опять показалась из-за гор.

Интересные потеки, наверное, из мелких обломков скалы и песка, на смотрящем нам вслед склоне пика Алтай-гид. Артем оглядывается и спрашивает, какую фигню я там снимаю. Потом вытаскивает свой фотоаппарат и тоже делает несколько снимков. Продолжаем движение.

Вот мы и забрались на седловину между двумя нашими целями, двумя вершинами. Табын-Богдо-Ола – в центре фото, левее нас, снежная и округлая. Справа от нас - Русский Шатер. До них примерно одинаковое расстояние и по высоте они почти равны. Высота седловины примерно 4000 метров. Высота Табын-Богдо-Ола 4082, Русского Шатра 4117. До каждой за час можно добраться, кроме Найрамдала. Вон тот, самый левый и корявый – это пик Найрамдал (Кыйтын).
Всю дорогу Артем нес ледоруб сам. Я и не просил. Зачем мне лишний вес?.. Здесь я прошу ледоруб, чтобы сфотографироваться – с такой железякой же смотришься мужественней? Артем меня огорошил отказом. Оказывается, у них, у альпинистов, правило: не давать инструмент тем, кто еще не альпинист.
- А, когда я стану альпинистом?
- Когда заберешься на гору.
- Так осталось же не больше часа!
- …
- И я же заходил на Купол Трех Озер в прошлом году!
- …
Но серьезность отношения братства альпинистов к такому вопросу подкупает! Это мне смутно напоминает посвящение в рыцари по-альпинистски.

Что поделаешь? Фотографируюсь без ледоруба, зато на фоне Табын-Богдо-Ола.
Все время Артем восхищается погодой и прозрачностью воздуха. Говорит, что за предыдущие 8 его восхождений к этому часу горизонт и Белуху уже значительно заволакивало сначала дымкой, а потом и облаками. А иногда и того хуже. Далеко не всегда удавалось зайти на вторую вершину, приходилось ограничиться одной и спускаться от греха подальше…

Идем на Табын-Богдо-Ола. Мы уже знаем, что, когда зайдем на вершину, под нами будут сразу три границы: монгольская, китайская и российская. Весь массив из пяти пиков называется Табын-Богдо-Ола и эта третья по высоте гора тоже называется Табын-Богдо-Ола. Переводится это, как мы раньше и говорили: Пять Священных вершин. Получается, что Табын-Богдо-Ола, хотя и не превосходит остальных по высоте, но самая из них священная, потому как с монгольской стороны она имеет самую совершенную форму, с точки зрения монголов. На нее поднимались с монгольской стороны ламы для того, чтобы ее освятить…

Вот мы и на Табын-Богдо-Ола. Я на фоне Найрамдал (Кыйтын) и с ледорубом! Высота Кыйтын 4374, и он уже четко на территории Монголии. Когда мы забирались на вершину, Лена большая натягивала веревку и отдыхала уже каждые, наверное, 10 шагов – совсем выдохлась. При подходе к самой вершине, когда по высоте оставалось не более 10 метров, мне казалось, что она в основном стоит. А вершина - вот она! И Артем уже достал свой фотоаппарат. Казалось, надо мной опять нависла угроза, что, когда я, все-таки дотяну Лену до него и только вытащу свой, без паузы поступит команда спускаться к Русскому Шатру. Я не выдержал и затащил Лену силой. Не оглядываясь на нее и боясь, что она мне всыплет…
Со стороны Монголии мы обнаружили цепочку чужих следов, идущих нам навстречу, и поняли, что не сегодня, так вчера здесь побывали другие нарушители границы – монголы.

На узенькие квадратные метры всего двух вершин и столько моих портретов. Неудобняк, конечно, но мысли-то нетленные надо куда-то пихать... Тем более, я тут на фоне Белухи…
Когда я затащил Лену большую на вершину, я засуетился, принимаясь фотографировать все подряд, оступился на камне и почувствовал, что кошка на одной ноге стала болтаться. Некогда было даже опустить глаза на нее. Когда же я удовлетворился фотографированием, то обнаружил на ноге болтавшиеся только на ремнях уже две части одной обувки альпиниста. Кошка имела универсальную конструкцию и состояла из двух частей для того, чтобы можно было подогнать ее под разные размеры ног. Фиксировался размер металлической скобой, которую я и не обнаружил на ее законном месте. Артем приказал искать, потому, как без нее вниз я не спущусь… Во дает! А что, мне придется ночевать на горе до следующего Потопа, когда лед растает или, когда к Табын-Богдо-Ола причалит Ковчег?
Спасла меня Лена маленькая – нашла железяку. А я уж отчаялся попасть домой к ужину…

Найрамдал вместе с Табын-Богдо-Ола маячат теперь сзади, а впереди Русский Шатер. Вниз шли еще ничего, а к вершине все повторилось, как и на Табын-Богдо-Ола. Нет, мои кошки, в этот раз, слава Богу, были исправны. А Лена большая в основном висела на палках. Мы изо всех сил старались ее подбадривать. Любой человек пожалел бы, что не взошел на вторую вершину, а остался отдыхать на седловине.
Да и наедине с нашим, пока еще не съеденным, обедом мы ее оставлять опасались. Мы решили не терять время на обед, а, значит, и на хорошую погоду, до тех пор, пока не уделим внимание обеим вершинам. Вот сходим на Шатер, а там, хоть трава не расти - хочешь ешь, а хочешь вниз катись, если погода подопрет…
Отсюда, с седловины, оглядываясь фотоаппаратом на оставленную сзади красоту, я с удивлением обнаружил на склоне Найрамдала шесть точек - монгольские альпинисты спускались с его вершины. Трафик усиливался… Конкуренты, однако? Артем снял их из своего телевичка…
- Прицелился?..
- Огонь!..
И Ленки чепчики бросают…

На вершине Русского Шатра мы обнаружили выложенный из камня постамент и на нем статуэтку Будды. Раньше Артем его тут не видел. Когда же вернулись в Джазатор, и он позвонил кому-то из своих друзей далеко-далеко и для просто так, разговор невзначай коснулся и этого Будды. Оказалось, что эти друзья и установили Будду за два дня до нас. Такие вот неожиданные переплетения так же неожиданно распутываются на Укоке. Прям, как трещины…

Виды с Шатра совсем не заграничные, а вполне наши, отечественные. Вон Южно-Чуйский хребет, Маашей-Баши, Аргамджи 2, которую мы вчера форсировали. А вон Гусиное озеро, мимо которого завтра пойдем. И где-то рядом, прямо под нами, за этой горкой, наш лагерь на берегу ручья и там нас ждут трое наших товарищей.
Еще будучи на вершинах, я не упустил возможности, даже в той суматохе, ощупать себя изнутри. Я ждал, что на вершине меня обуяет какое-нибудь особое потрясение. Но, этого не чувствовалось. Я пытался докопаться до себя: может это от того, что я всем этим был уже пресыщен и избалован в этом походе? Что-то, конечно, было, но не ярким всплеском, что бы аж, ух!.. Потом, уже внизу, когда при встрече с очередным простым чудом Укока, все это поднималось внутри, мне удалось его разглядеть. Все оказалось, хотя и без огромного пика, но глубже, чем до этого, гуще и выше. Вершины меня заполнили еще чем-то. Потом мне пришло в голову сравнить это, как сравниваются Влюбленность с Любовью. Если за время пика Влюбленности душа не заполнилась чем-то подобным, то большее и не придет.

Прощальный снимок и вниз. Только вниз, оказалось, чуть ли не посложней, чем вверх. Снег подтаял, и мы значительную часть маршрута брели иногда по пояс.
И по трещинам мы кружились дольше, пока Артем их «распутывал». Пришлось быть особенно внимательным с веревками, натягивая их за Артемом, пока он носился между трещин как паровоз маневровый, туда-сюда.
На все про все у нас ушло 13 часов. Внизу нас ждал праздничный ужин и обнимашки и поздравляшки наших друзей. По времени они и определились, что мы вернемся, осилив обе вершины.
И про погоду. Только, перед самым спуском, и этот снимок подтверждает, начала появляться дымка, что сильно удивляло Артема такой благосклонностью Укока к нам.




Часть Третья "Все только начинается"
 

Вот и седьмой день, мы ссыпаемся по склону к шестой нашей стоянке на реке Музды-Булак. Уходим влево через этот косогор – там за ним можно форсировать Аргамджи 3, потом через болото к этому Гусиному озеру, а там еще километров 10-15 и мы купаемся в Ледяной речке.
Но, душа все еще возвращалась на вершины. Почему-то вспоминалось, как перед спуском Артем опять нас инструктировал. Чтобы не расслаблялись, спуск может оказаться опасней подъема… Веревочки должны быть выбраны... Как зарываться кошками в снег, если кто вниз полетит… Как якориться ледорубом… Только ледоруб опять нес сам… Я проникся – ему видней, я же молодой альпинист, но старый… ну это, ладно…  И только мы начали спускаться, как я услышал веселое щебетание сзади. Оглянулся, а эти две Лены идут рядышком и чирикают… Какие там натянутые веревки?.. Хорошо еще крутяк не начался. А то бы одна поехала на «пятой точке» и сдернула за собой всю нашу связку. Еще по склону бы весело съехали до самых трещин, а по ним, как тот кот по наждачке - до вершины Алтай-тур доехали бы только наши уши…

Пока мы подкреплялись после форсирования последней на нашем пути речки Аргамджи - Аргамджи номер 3, рядом стоял и жевал коник, на котором ехала Ирис. Покладистая скотина. Смирная. Сейчас он привязан к кусту, но мы его оставляли и свободным, доверяя ему. Форсируя же эту последнюю Аргамджи, бедолага совсем занервничал – потоки ее показались коню слишком бурными. Километров через 10 от этого места надо было перебредать еще одну мелкую речку. Там Ирис решила спешиться и, оступившись, выпустила повод из рук. Коник, как мне показалось, злорадно улыбнулся и отошел на несколько метров. Ирис потянулась к поводу, он скривился еще раз и спокойно пошел прочь. Попытки Артема догнать его оказались тщетными. Причем, чем быстрее бежал Артем, тем расстояние между ними только увеличивалось. Крики Ирис ему вслед с обещаниями, что Рулан пустит его на колбасу, если тот не остановится, похоже, он не слышал. Благо, что упорхнул он в том направлении, где должна была быть наша сегодняшняя стоянка. И мы идем в том направлении.

Артем уже решает, что делать, если конь уйдет домой. Во-первых, на нем гермомешок с вещами Артема, во вторых, еще четыре дня нам без него не продержаться. Лошади перегружены вьюками так, что еще и Ирис они не осилят, даже вдвоем. Артем склонялся к тому, что по спутниковому телефону надо будет с базы заказывать еще одного такого же гнедого. Но, сколько при этом придется ждать? Все это его сильно тревожило. Баранчика-то  уже съели. Пошли попытки перейти на местного хариуса, пока безуспешные… Я же думал, что коник придет к нашим коням, которые уже щиплют травку в районе нашей сегодняшней ночевки. Но не все разделяли мои радужные мечтания. И тут мы увидели в стороне мирно пасущегося нашего непутевого. Вспомнилось мое «трудное детство», когда в поте лица (лошадиного), я пытался заработать на фотоаппарат на колхозном сенокосе, подвозя копны сена к скирдующемуся стогу на таких же взмыленных лошадях. И удалось же мне поймать сразу двух таких беглецов в предпоследнем походе на Чокпартас, чему в тот раз  несказанно удивился тогдашний коновод. Артем, наверное, вспомнив тот мой рассказ, неожиданно разрешил мне попытаться поймать этого.

Все стояли и, затаив дыхание, смотрели на нашу с конем дуэль: кто кому глубже усыпит бдительность…
Зная, что животные сами находятся в том состоянии, в которое я каждое утро, морща лобик, пытаюсь войти в своих медитациях, я попытался вызвать в себе сейчас такой покой, чтобы коник не почувствовал моей агрессии. Медленно и уверенно я приближался к нему. Конь спокойно смотрел на меня и щипал траву. Когда я был от него на расстоянии вытянутой руки, он поднял голову и посмотрел на меня в упор. Потом начал отворачивать голову от меня. Просто отворачивал голову, не убегал. У меня сдали нервы, и я попытался поймать его за узду, но повод только чиркнул по пальцу. И конь побежал. Больше он не подпустил меня и на 100 метров.
Я убедил Артема, что не стоит отпускать коня из виду, хотя бы проследить за ним. А, когда они дойдут до места стоянки, где уже нас ждет Рулан со своим скакуном, он приедет и укротит его.

Они ушли, а я, пытаясь не сильно пугать коня, оттирал его от речки Калгуты. Мне казалось, что, если он в нее кинется от меня, переплывет, то уж точно поспешит домой в Джазатор нашим путем, которым мы пришли сюда, ведь мы были уже где-то напротив зимней стоянки Рулана, только с другой стороны реки. Так мы с ним минут 40 соревновались в сокращении и увеличении дистанции между нами. Как только дистанция сокращалась, с его точки зрения, критически, он уходил от меня рысью. Но, через несколько сот метров все же останавливался, не упуская меня из виду, принимаясь за траву. Наконец, он неожиданно резво побежал от речки, куда-то в холмы Бертека. Сначала я испугался, потом появилась надежда, что он учуял наших коней. Метров через пятьсот в логу я его и увидел среди них спокойно стоящим и подставившим себя для расседлывания Артему... Мое эго, конечно, хотело еще раз блеснуть укрощением коня, но не случилось. Хотя по благодарному взгляду Артема можно было понять, что ему моя неудача таковой не казалась…
 
На седьмой вечер, при подходе к шестой стоянке Музды-Булак - Ледяная речка, хотя я и был занят попытками загнать коня Ирис к нашей стоянке, я все же увидел далеко впереди, как мне показалось, еще какие-то стелы. Артем же не знал в этих местах ничего подобного... Таких стел я перефотографировал уже множество, но все же поперся к этим после того, как пригнал коня на базу. К тому же, до того шикарного заката, который Артём наблюдал всегда в этом месте в предыдущих походах и который обещал нам сегодня, ещё было достаточно времени. Оказалось, что до «стел» ходу около часа. Но, уже минут через сорок, я смог разглядеть, что это не стелы, а остатки стойбища – повернул назад, ставить палатку и готовиться к фотосессии с обещанным чудесным закатом. Дурная башка… покой ногам… и все такое... Блин!..

Вернулся от лжестел, увидел этот «мультик» - облако похожее на волка из "Ну, погоди" и опять меня обуяли мои «колыхания» типа «верю - не верю». Почти с первого дня путешествия и, уж точно, после перевала Бугымуиз, меня начали терзать «смутные сомнения», что облака на Укоке особенные. Хотелось верить, но я же считаю себя человеком объективным. Вот и приходит на ум еще один мой друг-фотограф. Он работает в совсем другом жанре фотографии, нежели я, ему из города можно и не выходить... Приходит на мои и не только мои выставки, на одну, вторую… И резко подводит черту под моими и многокилометровыми скитаниями других фотографов: «Ну, горы, как горы»… «Ну, самолеты, как самолеты»… Я и сам столько облаков видел, что относился к своим восторгам на этот счет скептически. Но, любоваться не уставал.

С «волком» я еще устоял и скепсис во мне победил. Но, через час очередная гряда облаков принесла еще облако, похожее на даму в шляпе и с пером… Сломался я в общем. Особенные тут облака. Видите же, это не просто облако… Эта дама общается с нами. Смотрит пристально, насмешливо, даже с вызовом, не отводит своих глаз – настоящая женщина…

Смотреть на массив Табын-Богдо-Ола, когда он впереди, как цель, вошло в привычку за шесть дней. А вот сегодня, на седьмой день, приходится уже оглядываться.

Пообщался с речкой Музды-Булак, в переводе Ледяная речка. Оказалась совсем и не ледяная, хотя и бежит с ледников. Как приятно было в нее окунуться. Пусть и ширина у нее около метра, но погрузиться полностью в воду можно. Начинаешь понимать Лену маленькую. Она у нас – старая моржиха и в каждом мало-мальском ручье купается весь поход.

Подходит обещанный нам сногсшибательный закат. Кажется, Артем не подвел и подогнал его. И Укок помогает Артему и нам. Артем и сам где-то здесь же бешено носится на своем квадрокоптере…

Тени нереальные. Мой фотоаппарат о таких только мечтать мог. Только один раз раньше мне удалось набрести на подобные, когда фотографировал в позапрошлом уже году, недалеко от озера Букалу, рядом с хребтом Кулашта.

Такие созерцания располагают к философии. И меня опять понесло.
Я, вдруг осознал, что целых шесть дней, не отдавая себе отчета, подсознательно ждал только одного – восхождения на Табын-Богдо-Ола. Дальше этого момента мои извилины в будущее не проникали, ничего не планировали и ничего, что могло бы поразить их воображение, не ждали. Для них поход на спуске с горы, как бы, заканчивался. Оставалось только доплестись до дома. Но с Укоком такое не проходит. Уже на этой, первой после Восхождения, стоянке впечатления лавинами обрушивались на меня.

Укок не щадил меня и «добивал» такими вот умопомрачительными ночами. Стоило только подняться на холм над лагерем. Умиляло все, даже девчонки, которые вон там внизу, при фонарях, готовили сухой паек к завтрашнему обеду. Он понадобится, когда мы завтра двинемся вглубь холмистой части Укока - Урочище Бертек.

Рассвет был под стать вчерашнему дню, и им можно было захлебнуться, как парным молоком.
Названия-то какие сочные: Музды-Булак, Ледяная речка, Бертек, Река Калгуты, Аргамджи. Один Бомбутай чего только стоит…
 
Все еще дрыхнут в палатках, а Ледяная речка уже зовет на свидание к себе Лену маленькую.
Речка вчера выдала на-гора три первых хариуса. Героем дня был, конечно, Рулан со своим спинингом. Ну, и как хариусы? Хариусики… Девчонки их съели живьем. Ну, сырыми, в общем… Пищали и ели, говорят от удовольствия. А может, это и не девчонки пищали?..
 
Последний взгляд на Бертекскую котловину и уходим в Урочище Бертек.
Калгуты, она же Бомбутай, как и Аккол шесть дней назад, остается сегодня позади нас. Но не так надолго, как Аккол, всего на половину дневного перехода. Потом она в конце Урочища Бертек, так же, как Аккол, снова выйдет к нам навстречу и сольется с Ак-Алахой. А через пару часов и Аккол будет к нам навстречу.

Чего только не встретишь в этом урочище. Например, вот такое многорукое чудище.
Почему-то только сейчас я обратил внимание на шерстяные жгутики, аккуратно уложенные в пирамидки. Некоторое время я соображаю, что же это такое, кто их скрутил? Догадываюсь, что это волки поужинали овечкой, а то, от чего отказался желудок, аккуратненько сложили во множестве на нашем пути. Удивительно, что ничего другого, никаких добавок в них не было, только шерсть… Я уже кому-то из кровожадных собеседников про встречи с этим пирамидальным явлением рассказывал. А он начал меня пугать! Дескать, накрутят и из тебя жгутиков волки. Ха! Я же лысый!..
 
А вот и Бомбутай-Калгуты. Как и обещала, встречает! Но, если перед Стелами Укока я ее перешел вброд в сапогах, то сегодня она уже по брюхо коню, на котором мы в этот раз ее и будем форсировать вон в том дальнем ее конце. Тут даже знающий здешние места Павел, не может понять Артема, зачем надо здесь переходить Бомбутай? Ведь дальше, в левой части кадра, за поворотом Бомбутай-Калгуты сливается с Ак-Алахой, и они вместе ныряют вон в то ущелье Кызыл-Тас, что в середине кадра. А там человеку не пройти по скалам, считает Павел. Но мы переправляемся. Меня огорчает небо. И я чувствую, что мне надо в это ущелье, но еще не знаю, насколько мне это нужно! Только, когда я там окажусь, я пойму, что уже не меньше года я больше всего хотел попасть именно туда…

В ущелье Кызыл-Тас, куда я хотел, после переправы налево, а Артем ведет нас направо, в другое ущелье - Кара-Таш, к Бертекской Писанице. Я еще пытаюсь гундеть: «А мы пойдем налево?.. а Солнце выглянет, когда мы пойдем туда?.. мне для съемки Солнце надо…» Артем, наверное, чтобы отвязаться от меня, все готов пообещать, даже Солнце выкатить… И ведь не обманул! Когда мы вошли в Ущелье Кызыл-Тас после Бертекской писаницы, Солнце нам его осветило. Чудны дела твои, Укок!

Похоже, это наша Принцесса Укока - Ирис ведет под узцы своего двугорбового скакуна.
Не буду показывать всю Писаницу, как и очередную съеденную волками корову сразу под ней. Вид у той и другой удручающий. И сюда, в такую даль, прорвались современные неандертальцы и оставили свои автографы. И ладно бы рядом, где-нибудь сбоку. Нет! Прямо по всей этой древности. Поверху. Невольно и недобро вспомнились те распальцованные туристы на «буханках». И приехали-то они с этого направления – дорога же здесь одна. Но, дай Бог им здоровья!
Уходим в ущелье Кызыл-Тас. Солнце нас ждет! Мои смутные подозрения, которые появились еще на подходе к переправе, что это именно то место, которое я год назад нашел на снимках в сети, начало оправдываться. Снимки мне не очень понравились. Мне казалось, что можно снять и лучше, если залезть вот сюда… встать вот здесь…
Фишка в том, что я вообще, даже и не надеялся, что это место именно в этот раз и именно на нашем пути окажется. Просто и не думал об этом месте. Вообще! Теперь же не надо идти искать его специально на Укоке еще раз…

Тут и нашим лошадкам тоже хочется сказать спасибо! В общем-то, обыкновенные, выносливые алтайские кони. Почти не отличался от остальных и жеребец Рулана. Остальные, правда, мерины. Для тех, кто не знает, чем они отличаются легко объяснить. Мерин – просто беспородный выносливый, бывший жеребец, которого лишили возможности иметь такое же, как он сам, потомство. Жеребец же Рулана был вооружен и очень опасен. Если какая неверткая кобылка еще и зазевается, то у Рулана в табуне вскоре появится еще один породистый жеребенок.
Это я все для того, чтобы рассказать про еще одно красивое зрелище, которое Рулан устроил нам здесь на берегу Бомбутай. Зрелище в полной мере могло состояться только, если под Руланом жеребец.

Жеребец Рулана, как я уже сказал, не сильно выделялся статью, но в нем чувствовался норов именно жеребца, который ему удавалось скрывать, хотя и не ото всех. Мы подошли к броду, с другой стороны которого Рулан должен был уже подогнать лошадь Ирис, и на ней по одному перевезти нас на другой берег. Но он, в километре от брода, встретил рыбаков и забеседовался с ними. Наконец, увидел нас и погнал своего жеребца крупной рысью. Обычно в этом не было надобности, но сейчас Рулану явно захотелось продемонстрировать нам качества своего друга. Я понимаю в этом толк. Рулан заставил жеребца на ходу перебирать ногами, гарцевать и при этом высоко задирал ему голову. Сам привстал в стременах… Оба предстали перед нами, какими мы их еще не знали. Я залюбовался! Красавцы! Шашки не хватало… А так – чисто Дартаньян!..

Оказалось, что и тропу здесь можно найти, только надо знать, куда подняться, чтобы она проявилась. Артем был прав, и мы продвигаемся вперед. Только Ирис спешилась, и ее коня ведет Артем, под уздцы и осторожно.
Все мои эмоции сводятся к тому же восторгу, что и раньше, когда вот не ждал, а на тебе! Вишенка на тортик от Укока. Пожалуй, встреча с этим ущельем была самым большим потрясением для меня. Наверное, от того, что не ожидал вовсе!..
Погодите, но, ведь если вернуться к моим рассуждениям на предыдущей стоянке, где я пытался осознать свои эмоции, сравнивая Влюблённость и Любовь, сегодняшние переживания имеют характер пика. Умопомрачительно, но пика! Как и Влюблённость! А значит, это всего лишь временное?..
Все! Совсем этот Укок запутал меня! Ничего уже понять невозможно!..
Хотя у меня начинают оформляться впечатления, что все эти пики как-то уж плотно сгруппировались.

Я забыл, что мне не надо бы отставать от группы, тыкал фотоаппаратом во все стороны… Залезал на всякие камни и скалы... Справа налево и слева направо косил и косил свои панорамы. Где-то на краю сознания мерцало только то, что мне надо сюда приехать еще раз и лучше на недельку…

Из ущелья надо было, все-таки, заставить себя выйти и двигаться вон, под ту тучу, где через час нас встретит та самая долгожданная речка Аккол, с которой мы расстались шесть дней назад. После ее форсирования, еще через пятьсот метров, будет наша седьмая стоянка уже на реке Кара-Булак. Здесь же закончатся восьмой и девятый дни нашего похода.
Во всех этих речках и разгулялись назавтра наши рыбаки – Рулан и Артем. Несколько десятков выловленных ими хариусиков хватило и на уху, и на жареху… Единственно, я с тревогой смотрел, как Артем босиком стоит в воде со спинингом. Дело в том, что перед самым Восхождением, уже в кошках, он неловко повернулся и в спину ему вступило. Вроде расходился и поднял нас на вершины. Но, назавтра, боль напомнила о себе. Девчонки накормили его всякими пилюлями. У меня тоже были шприцы с сильным обезболивающим на более сложный случай, но я вспомнил про свой давнишний опыт эскулапства. Когда мои дети были маленькие, то часто болели простудными заболеваниями. И я, чтобы научиться их лечить, несколько лет самостоятельно осваивал аккупрессуру… С простудными заболеваниями тогда я не научился справляться. А вот по геморроям, радикулитам и т.д. у меня были пациенты… Я и предложил Артему сеанс. Мы его всем лагерем лечили, каждый своим способом, и ему полегчало. А мне пришлось предупредить Артема, что мое лечение надо повторить. Сначала у него в глазах был виден скепсис, но на следующий день Артем попросил меня о повторном сеансе, сказав, что склоняется к тому, что это мои пальчики помогли ему… А сейчас он стоит в холодной воде с удочкой!.. Но все обошлось.

Как тут не устанешь, ведь для оживления кадра, чтобы включить в него нашу конную группу, но так, чтобы она не сильно бросалась в глаза, мне надо было подняться метров на 300, хотя бы, на горку. И этого оказалось еще маловато, потому, что Ак-Алаху видно хорошо, а справа перед горой слабая полоска – это и есть Аккол. И чтобы Аккол было видней, чем здесь, надо было подняться еще метров на 200. Поленился. Зато уже виден наш седьмой лагерь перед входом в ущелье на поляне, а из ущелья течет речка Кара-Булак.

И Седьмая наша стоянка. На камнях видны первые капли дождя…
Кстати о камнях. Я и раньше привозил отовсюду маленькие камешки на память. Но у всех у них не было никакой индивидуальности. Просто память. В прошлом походе Ирис удивила меня тем, что собирала большие булыжники. На всех на них она видела лики. Впрочем, она находила такие, что лики и мне бросались в глаза. Удивляло то, как она их повезет через границу в Израиль… Но, она была еще и изотериком. Она их чувствует. Чувствует их отношение к себе. Хотят они или нет, что бы их взяли с собой. Брала не все, а только согласных…
Я вспомнил, что и у меня был изотерический опыт общения с камнем. Давно, когда я только начинал духовные практики и пробовал медитировать, на глаза мне попался булыжник. Я вспомнил, что в теории буддизма эволюция сознания проходит через разные формы существования, в том, числе и через минералы… Что медитируя на камень, можно слиться с его сознанием – на что медитируешь, тем и становишься… Я решил попробовать и тут же был ошарашен тем, что, во-первых, медитация получилась и, во-вторых, тем, что я почувствовал сознание камня. Ничего подобного мне мой разум подкинуть не мог, чтобы посмеяться надо мной. Я ведь ничего такого не испытывал раньше и не думал о таких ощущениях, потому, что придумать это невозможно. А значит, и в копилке моего разума нет подобных знаний, чтобы он мог их вытащить на поверхность из подсознания. Я был поражен ощущениями сознания камня. Это была мощная, безудержная, даже, дремучая, удерживаемая только формой, клубящаяся энергия… Хотя, с тех пор я предпочел не общаться в такой форме с камнями. Но, собирательством камней с индивидуальностями Ирис меня заразила… На этой стоянке я нашел пару невообразимых камней. Один из которых - серо-синий, включал в себя конкреции белого в форме не то оттиска печати, не то эмблемы  в форме изящного журавля, что изображают на киле японских самолетов… Павел, увидев его, оценил, как самый высокий раритет.

Лагерь на речке Кара-Булак (Речка с темным каменистым дном – дословно. Черная речка - по смыслу).
Опять – красота нестерпимая!
Опять – преклоняюсь перед Укоком и благодарю его!

Дождь не заставил себя ждать. Но была надежда, что еще же вечер, к утру же он закончится? Утром он не закончился... Днем не закончился… Следующим вечером не закончится - утром пойдем в дождь.
В этом дожде мы сидели в палатке и любовались его струями. Они были длинными - ливень. Но, по крайней мере, есть хотелось независимо от дождя. И Павел был на своем посту. Он водрузился на свой фирменный стул, между ног у него булькал котел на газовой горелке. На себя и на все, что было под ним, он надел свой длинный плащ, наверное, тоже фирменный. Был похож на куклу на самоваре – из-под плаща отовсюду шел пар. Павел парил. Но, дождь не попадал в кашу, и помешивать, наверное, было чем…
День мы потеряли. Палатки еще не протекали, кроме Рулановой, но в них уже собирался конденсат, что не сильно-то и утешало. На следующее утро сборы начали в дожде.

Дождь гнал нас к перевалу Судобай вдоль речки Кара-Булак.
Строго говоря, перевал с этой стороны и назывался Кара-Булак. Опять Рулан же мне и объяснил, что у них принято называть перевал по названию речки, которая с него стекает. Здесь речка Кара-Булак, значит, и на перевал мы идем Кара-Булак. А перевалим хребет, и по тому склону потечет другая речка – Судобай. Значит, и спускаться мы начнем уже, с перевала с другим названием – Судобай… Как все у них запутано… Хотя в этом есть правильность – направление движения, таким образом, задается четко.
Дождь за вторые сутки сделал полноводными все ручьи, впадающие в Кара-Булак. И наш Павел не жалел уже новые кроссовки – брел напропалую, пока мы в сапогах искали переправу по камням.
Опять под ассоциации с камнями всплывают сегодняутрешние сборы. Все было, как всегда. Только, когда начали вьючить лошадей, добавилось ворчание Рулана. Чертыхаясь, он грозился распотрошить наши гермомешки и выбросить наши с Ирис уловы. Кричал, что поход подходит к концу… мы все жрем и жрем… съели крупы уже килограммов тридцать… а вес мешков только увеличивается… вы у меня не первые… знаю я вас… опять камней насобирали…

Опять красота и дремучая неукротимость - в Кара-Булак  впадает река Успомдей! Водопад вдалеке, у горы справа, тоже называется Успомдей. И эти названия, конечно же, знает только наш Рулан – кладезь казахско-алтайской мудрости…
Позавчера, когда мы там, внизу еще, подходили к лагерю и от которого мы бредем сюда сегодня уже три часа (меньше трети нашего сегодняшнего маршрута), Артем про этот водопад рассказывал. А я прикидывал - успею сбегать засветло к водопаду или нет. Артем уверял, что это недалеко. Но, то ли он по привычке мерил все теми же алтайскими мерками, то ли хотел отправить меня на ночь глядя к волкам на «пушистые каральки»? Спас меня дождь и опять Рулан. Его мерки, тоже алтайские, но реальнее и ближе к нашим.  Посмотрел выразительно, помотал головой. Не рекомендовал, в общем…
Почти перед водопадом слева еле видно нашу вьючную лошадь – это Рулан кого-то переправляет вброд. Перебрести тут может только лошадь. Ну и мы, если на нее заберемся. А без такого парома снесет вниз до самой Ак-Алахи.

Вот и верхняя точка хребта, где перевал Кара-Булак плавно перетекает в перевал Судобай. Высота больше 3000.
Под перевалом Артем знает поляну посреди снегов, сплошных потоков воды с хребта и полей жарков. Там и переночуем. Там весна. Хотя уже одиннадцатое июля...

К перевалу дождь перешел в снег и не мудрено – нулевую изотерму прошли, но пойдем вниз, и все развернется в обратной последовательности – снег, дождь, снова весна...
В этом дожде мои штаны совсем расползлись. Всего-то второй сезон ношу. Видел я суровые взгляды обеих Лен еще перед началом маршрута, десять дней назад. Встречали они меня по одежке. Даже по штанам… Хотя на них никаких дыр еще не было. Да и понятно – Лены в своей экипировке сверкали, как новенькие ламборджини. А мне понадобились все булавки Ирис для дырок на коленках уже перед Восхождением. Все потому, что я ползал на коленках перед каждым цветком, приставая и склоняя к позированию. После Восхождения и булавки уже не спасали… И я вот тут, в этом дожде, с разошедшимися еще и сзади штанами. Совсем. Пополам. Поперек.
Я уже один раз оказывался в таких неожиданных штанах, на берегах Невы, с гранатой в руке… Вру… Гранаты не было... А штаны были... Верней штанов почти не было… Я дефелировал по Невскому проспекту, прикрываясь кофрами и фотоаппаратами спереди и сзади… Душераздирающее зрелище… Но про Питер я лучше в другом рассказе…
С перевала скатиться в таких штанах еще можно - лучше проветриваются. И трусы у меня в тему – как у волка в мультике, в крупный цветочек. Пока по лугам идем, так и вообще можно считать защитным костюмом. А вот через весь Джазатор завтра… А, я же умненький, спущу мою хобу на… пониже. Только не всякой хобой мою «хобу» прикрыть можно… А коленки?.. Что коленки?.. Мода-s…

Вон две точки прорываются сквозь облако. Это две Лены под перевалом. Уже девятый час торопятся дойти до лагеря засветло.
В то время, когда я уже лет семь ходил по Ергакам (Небольшой камерный хребет - Мекка для туристов не только Красноярского края. Юго-Запад Саян. Строго посередине между Абаканом и Кызылом.) и только начинал осваивать Алтай, мой друг Серега смог сравнить их вот как: «В Ергаках – сакральность и непознанность тайны… изящество архитектуры Флоренции… А Алтай – мощь и первозданность бытия… сила и красота… этой силы…». Я обалдел от того, как он глубоко «пашет»…

Очередное «чудо» природы возвращает к размышлениям о природе моих эмоций. Я опять про те же «пики» и «возвышенные возвышенности».  Кажется, что все предыдущие думы я неправильно думал. Хочется все это скорректировать. Действительно, еще до перевала Карсулу, где-то со стоянки на Акколе, я стал замечать, как Укок меня сильно встряхивает. Все чаще и чаще. И частокол этих пиковых состояний к Восхождению на Табын-Богдо-Ола стал очень плотным. После Восхождения что-то изменилось, но я тогда не смог достаточно внятно и образно себе самому объяснить мои переживания. Теперь я бы сказал, что Табын-Богдо-Ола заполнила все промежутки между этими всплесками чем-то возвышенным, выведя мои переживания на более высокий уровень нового горно-эмоционального плато. Как будто эта, уже частая, но, пока отдельная арматура пиков, заполнилась и скрепилась более высокого душевно-духовного уровня бетоном. Я, как будто, стал выше и богаче внутренне… Но, вдруг после этого, на этой новой высокой платформе под воздействием Укока незамедлительно стали расти новые пики!.. И что мне теперь, бродить между новыми пиками моих эмоций? Или искать какой-нибудь новый Укок с новой горой, чтобы опять затопить уже и эти пики?..

Последний лагерь. Девятый. И завтра - последний, одиннадцатый день похода. Осталось только спуститься к Джазатору. Часов восемь ходу и сказка закончится.
От моих сверстников я давно слышу фразу, что время сжимается и летит стремительно. Так, что кажется, что между двумя днями рождения прошло не более недели. И у меня такое же ощущение давно, но не последнее время. Точкой отсчета почему-то стала моя последняя выставка. Мне казалось, что после нее прошло очень много времени. Возникало ощущение сожаления, что я сейчас не могу замутить какую-нибудь самую маленькую выставку. Материала-то скопилось уже больше, чем на три больших. А денег на выставку совсем не скопилось – едва хватает на походы в горы. Неожиданно я осознал, что календарно, а не по ощущениям, с последней выставки прошло всего три года, а мне казалось – вечность. Может это потому, что за это время я сходил на Алтай не менее пятнадцати раз? Каждый поход ощущается, как маленькая жизнь. Да, наверное, только это и есть жизнь. Время растянулось. Похоже, я нашел Машину времени…

Думается, что Артем выстроил поход очень грамотно. И это сильно повлияло на нашу способность раскрыться перед Укоком. Можно ведь было зайти на Укок и с Судобая, а выйти через Бугымуиз. Ходят и так – в обратном порядке. Но, последовательность развертывания Укока перед нами в нашем случае значительно усиливала наше восприятие. Мне кажется, что для того, чтобы поддержать его уровень уже после Восхождения, нужны были такие восход и рассвет, как на Домалак-Тобе… ущелье Кара-Таш... рассветы и закаты на реке Кара-Булак, несмотря на дождь… водопад Успомдей… вот эта поляна под перевалом Судобай с ее жарками в дожде... Если бы мы шли в обратном направлении, после Восхождения таких событий, как эти перечисленные, таких сплошных полей жарков, за перевалом Карсулу не было бы…

Наверное у него сейчас ощущение Покоя и Вечности. Но, ненадолго, сейчас навьючим и вниз, домой… Форма одежды и место в строю - прежние.
Артем опять удивил – рванул вниз бегом. Только крикнул, что это можно делать только «на расслабленных ногах». Пока я на бегу настраивал электронику своих сапог-скороходов, мне вспомнилось, что мне это знакомо. Я делал так давно-давно, под впечатлением от повести, которую прочел в юности. В ней, на скале, на берегу моря, жила-была девушка-подросток. Она устраивала соревнования с мальчишками по скоростному бегу вниз по отвесной скале. И всегда побеждала. Надо было «скользить» вниз и не думать, куда поставишь ногу в следующий раз. Просто видишь уступ и ставишь ногу, не задействуя разум. Это медитативный бег… Но появился в ее жизни парень. Была назначена свадьба. Прощаясь с детской забавой, ей еще раз захотелось испытать состояние эйфории, когда разум молчит в короткие секунды бега к подножию скалы. Но ей уже было, что терять в жизни. И она включила разум... И разбилась…
Такая вот романтически-медитативная история преследовала меня на спуске, пока мои штаны «скользили» по нему…
Девчонок мы ждали у подножия горы, на развилке. Не дай Бог, свернут не туда.

Пока вьючили лошадей, хребет открылся.
Я знал, что не один в своем преклонении перед Укоком. Коснулось это и других. Было этому и смешное подтверждение. Уже в Новосибирске мне позвонил Артем и спросил: не я ли оставил в Барнауле, в трансферной машине свой рюкзак?.. Мой был дома. Лена маленькая вышла где-то до Горно-Алтайска у родителей… Лена большая – уже в Москве. Ирис – в Тель-Авиве… Кто-то забыл про все, продолжая снова и снова купаться в своих переживаниях и, вспоминая встречу с Укоком, вышел без рюкзака. Подозревались все трое…

Дождь закончился. Последний кадр…
В высокой литературе часто можно встретить: «Когда издание уже было в печати…». И у меня здесь такое же «Пы Сы» образовалось.

P.S. Наш Артем опубликовал статью об истории звания «Снежный барс». Не могу не использовать ее, что бы еще раз не похвалиться. Хотя все, что я писал здесь, на это и было направлено. Тем более выводы, которые я могу сделать из статьи Артема, неожиданно касаются меня. Я себя и туристом-то назвать могу, с натягом – так, человек с фотоаппаратом. Артем же – альпинист, опытный и  признанный. В статье он обобщил все материалы с сайта «Федерация Альпинизма России». Я и сам знал о звании «Снежный барс», о том, что его учредили в 1961 году за покорение четырех семитысячников Советского Союза. С тех пор, как Союза не стало, претерпело эволюцию и это красивое и престижное звание, частично от того, что некоторые семитысячники оказались за рубежом. Звание «Снежный барс» трансформировалось в «Снежный барс России». Наконец, в 2003 году, «Новосибирское отделение туристско-спортивного союза России» учредило программу под названием «Барс Алтая». Про большие и реальные достижения при завоевании звания «Барс Алтая I степени» говорить не буду… Но, в соответствии с этой программой, почётным знаком «Барс Алтая III степени» награждаются граждане, совершившие восхождение на одну из вершин Центрального Алтая выше 4000 м над уровнем моря. Возможно не все те три вершины, на которые я забрался относятся к Центральному Алтаю, как минимум две - это как раз массив Табын-Богдо-Ола, но Артем и поддерживает дискуссию о включении этого массива в ту программу, ведь в массив Табын-Богдо-Ола входят четыре вершины выше 4000 метров. Даешь восторги, лавры и цветы! Мне срочно нужен этот знак, «Барс Алтая III степени»! Я весь вечер задыхался от гордости! Конечно, если разобраться, это обыкновенный уровень третьего разряда альпиниста. Но, если я не буду акцентировать внимание на его третьестепенности, а буду представляться: «Барс... Просто Барс…». А?!.


PS: Часто мои рассказы опираются на фотографии, которые я сделал в путешествиях, собирая материал о них. Если читателя интересуют такие фото, то эти иллюстрированные рассказы можно найти на моей страничке на Яндекс Дзен: zen.yandex.ru/id/5eb61fd99dbe95648c545224
Большинство фотографий не вошедших в рассказы можно посмотреть на моей страничке в Одноклассниках https://ok.ru/profile/378570884685/photos.

21.11.2019