Эдик Лимонов и настоящая война

  Из собственного "живого журнала":
  "Лимонов - гений, великий русский писатель."
  (Это чей-то прозрачный намёк на то, что лично я -- не гений, не
великий и не русский.)
  Эд Лимонов -- дегенерат-авангрдист, вытащенный двумя нехорошими
евреями (Юлианом Семёновым-Ляндресом и Борисом Березовским) из
какой-то парижской помойки и обеспеченный квартирой в Москве.
  Как раз в то самое время лично я тщетно обивал пороги с "тео-
рией радикального проектирования" и тому подобными вещами спаса-
тельского типа, но везде были востребованы только гадости.
  Когда я два года защищал Сталингр... эээ... Волгоград от ужжас-
ных войск НАТО в 1985-1987 гг., Лимонов пасся на Елисейсих полях.
В русских войсках он вообще не служил (у мегапатриотов такое
сплошь и рядом). Якобы из-за близорукости, ага. Как будто я был
здоровяк и спортсмен.
  Когда я не пропускал ни одного митинга и ни одной демонстрации
против КПСС-ных зажратиков и строчил подрывные статейки в само-
стрельные малотиражные газеты, Лимонова в этой стране ещё не бы-
ло: он явился на готовенькое.
  Кстати, по какой линии он сподобился попасть за границу -- тот
ещё неотвеченный вопрос. В советское время даже многим евреям до-
водилось бороться за право выезда, а этому -- вдруг возьми, пожа-
луйста. Впрочем, есть мнение, что Лимонов -- как раз еврей по
маме. Если это и в самом деле так, тогда можно считать, что на
указанный вопрос отвечено.
  Лимонов повадился таскаться в "горячие точки" вокруг России:
красоваться там перед фотоаппаратом, подливать маслица в огонь,
добывать материал для своих некрофилистых писулек. Правда, как
обзавёлся, наконец, детьми, стал дожидаться, пока "точки" поосты-
нут.
  Якобы он воевал в Югославии на стороне сербов, а не только тёр-
ся о Младичей и Караджичей в качестве военного корреспондента ка-
кой-то провокационной газетёнки. Почему на стороне именно сербов,
а не, скажем, хорватов или боснийских мусульман, -- мне не по-
нять. Далее, если разрешили подержать автомат и пострелять в сто-
рону "врагов" (на самом деле -- моих братьев по славянству) --
это ещё не значит "воевал". Ну что этот близорукий стрелок по
своим сделал, чтобы затушить конфликт? НИЧЕГО. Лимонов, наоборот,
радовался, что оказался на настоящей войне; что можно уравняться
в этом с Хемингуэем и пр. До миротворчества ли тут? И у меня сло-
жилось впечатление, что в Югославию Лимонов таскался, КАК НА
САФАРИ.
  У Лимонова:
  "Вы когда-нибудь ездили на бэтээре через города, с молодыми
зверюгами? Железо оружия пылает на теле. Не ездили? Тогда вы
жалкий тип, и только. Когда ты так едешь, то чувствуешь себя вои-
ном Александра, покоряющим Индию." ("Книга воды")
  Разрешили проехаться на БТР с чужим автоматом на грудях, и Эдик
-- уже воин Александра Македонского, надо же.
  Настоящий воин Александра топал 1000 км по полупустынной пере-
сечённой местности, волоча на себе запасец еды-воды и кое-какое
оружие и проклиная день и час, когда ввязался в македонскую
авантюру.
  Романтик войны, да? А попробовать НА СЕБЕ вполне вероятные по-
следствия деятельности "военных романтиков" -- типа слабо? Ну,
хоть для вящих впечатлений, а? Может, очередная книжка получит-
ся... Предлагаю, к примеру, отпилюкать Лимонову ногу, как будто
её из крупнокалиберного пулемёта отстрелило. А лучше -- обе ноги,
для симметрии. А супругу Лимонова подвергнуть групповому
изнасилованию: на войне, как на войне. И с детишками Лимонова
надо бы тоже что-нибудь этакое сотворить: другие дети, бывает,
страдают ведь от войны немало.
  Отвечать за "базар" -- дело святое, так что ногу на стол, Эду-
ард Вениаминович! И дальше без наркоза, конечно: будем считать,
что дежурная порция морфина затерялась в окопе или была израсхо-
дована на боевого товарища. Или что вы просто попались в лапы
"молодым зверюгам" противной стороны (на настоящей войне такое
случается, и мы вас подготовим к этому морально).
  Романтика войны -- это у карателей и устроителей этнических
чисток (коими сербы как раз немало занимались в Боснии), посколь-
ку вероятность пострадать при этом самим невелика, окопов рыть
не надо, караульная служба -- по боку, стреляй, в кого хочешь.
Наёмники на сильно рискованные дела не подписываются.
  У 300 спартанцев никакой романтики войны не было, а была вер-
ная и скорая смерть по необходимости. И у камикадзе никакой ро-
мантики войны не было, а была боль за страну и был приказ совес-
ти. И вообще, романтики войны не было у 99% её героев, а были
ужас, боль, лишения, хроническая усталость, реальное сострадание
до слёз (а не дежурное "сочувствую"), умирающие лучшие друзья с
вывороченными кишками и столкновение острого желания жить с не-
приемлемостью прятания за чужие спины.
  А "романтик войны" Лимонов на самом деле глубоко скрывает свой
"комплекс неполноценности" по поводу чего-то там. И пытается
преодолеть этот "комплекс" через насилие -- по большей части не
собственноручное (хотя кто его знает), а спровоцированное и во-
ображаемое (после реального долго в живых и на свободе не похо-
дишь). Может, его в детстве избивали и насиловали старшие маль-
чики во дворе, и он грезил о том, как будет убивать их из писто-
лета.
  Романтика войны -- ни фига себе! Один раз прокатился в тёплую
погоду на БТР на какую-то карательную акцию и вообразил себя
ландскнехтом и "человеком Киплинга". Настоящие человеки Киплинга
-- это "грязь коростой на обмотках мокрых", "вгонял нас в пот
Хайберский перевал", "нас дуриком за милю щёлкал бур" и "нам не
дожить до блёванной победы".
  Я сам был "молодым зверюгой" с пистолетом, но впечатление от
НАСТОЯЩЕЙ военной службы -- как от кошмара. Служить мне не нрави-
лось, мне нравилось быть офицером и примерять к себе "романтику",
а в реальности приходилось работать на износ в грязи, под дождём,
на жаре и на холоде, неоднократно спать возле дизеля, который за-
менял печку и который надо было прогревать несколько раз за зим-
нюю ночь. Я пару сапог снашивал за полгода. Один раз я даже вшей
выводил. Вот так защищается Родина. А ведь ещё даже войны не бы-
ло (для моего полка, во всяком случае), упаси от неё Аллах. Как
только оттикали часики, я радостно выскочил из армии, как пробка
из бутылки шампанского, но руки некоторое время ещё слегка
тряслись.
  Романтик хренов выискался... Сначала научись надевать противо-
газ за 7 секунд, разбирать-собирать автомат Калашникова с закры-
тыми глазами, а главное -- коечку застилать, конечно.
  В бандитских и полубандитских формированиях -- это да, роман-
тика: выпили, закусили, изнасиловали, постреляли в безоружных,
поиздевались над кем-нибудь всласть под предлогом защиты право-
славных ценностей или хоть чего-нибудь, и никаких тебе учений,
никакой караульной службы. Потом, правда, Гаагский трибунал, если
повезёт. А если не повезёт, то американский рейнджер прирежет.
Он, разумеется, не романтик, а задрюченная бесконечными учениями
"шестёрка" на службе американского империализма, но резать умеет
хорошо.
  Правильные военные писатели -- это Денис Давыдов, Лев Толстой,
Всеволод Гаршин, Борис Лавренёв, Ричард Олдингтон и др. А Эдичка
Лимонов -- трындося, позёр, путальщик, провокатор, деструктор и
салага.
  Я был реальным военнослужащим реальной серьёзной армии, можно
даже сказать, солдатом империи, а Эдик -- дерьмом на палочке и
кратковременной с боку припёкой при каких-то партизанах. Потусо-
вался чуть-чуть при полубандитских формированиях и вообразил себя
великим воином, ах ты, боже мой.
  Лимонов -- порожденьице особо подлой эпошки, пачкун культурного
пространства, порочное существо с вампирским менталитетом, парази-
тирующее на чужих слабостях и глупостях.
  И, кстати, всяким "прирождённым воинам", точнее, комплекснути-
кам с тягой к бандитизму и этническим чисткам, лучше держать свои
дегенератские хваталки от нашего Киплинга подальше: он сочинял не
про них и не для них. Он уважал противника, защищавшего своё мес-
то под солнцем. Это у Киплинга можно прочесть такое:
       За твоё здоровье, Фуззи! За Судан, страну твою!
       Бесподобным, нехристь голый, был ты воином в бою!

  И это у Киплинга солдат -- "зад империи, предназначенный полу-
чать пинки". По сути -- отброс общества, который ВЫНУЖДЕН идти
воевать, а не весело бежит на войну хлебать "романтику".
  В "тонкой красной линии" под Балаклавой и в быстро редевших
британских каре под Ватерлоо не было никакой "романтики", горя-
щих глаз и юного насильнического задора, а просто насмерть стояли
хмурые люди, которым нельзя (или некуда) было отступать. Это они
и такие, как они, -- создатели и разрушители империй, спасатели
своих Родин, невольники чести, герои (пусть, как правило, зряш-
ные). А всякие там Лимоновы, свободно порхающие между "горячими
точками" и зарабатывающие свои строчунские три рубля на чужих
бедах, чужой крови, -- это шушера, пыль на сапогах настоящих
солдат.
  Киплинг войну-то романтизировал, но не такую, как у Лимонова. У
Киплинга война -- это пот, грязь, прекрасные дальние страны ("Не
отчизна им мила — Пряный дух, как из котла, Той земли, где пле-
щут пальмы и звенят колокола."), уважение к противнику и готов-
ность с ним помириться (см. "Балладу о Востоке и Западе"). Война
у Лимонова -- это возможность покрасоваться с оружием, безнака-
занно пострелять в людей и понюхать их разлагающиеся трупы... В
XIX веке и в начале XX века лимоновская дегенератская "эстетика
войны" вызывала бы у культурной публики в основном брезгливость:
"эстеты" лимоновского типа, конечно, имелись, но литературно про-
пагандировать свою порочность им не позволялось.
  Киплинг потерял в Первую Мировую войну сына. Заплатил, так ска-
зать, за свои вольности с военной романтикой, пусть и далеко не
такой порочной, как у Лимонова. И это Киплинг написал в "Эпитафи-
ях войны" (1919): "Если кто-то спросит, почему мы погибли, от-
ветьте им: потому что наши отцы лгали нам" (попробуем догадаться
с 15 раз, какого отца он имел в виду в первую очередь). Большая
война ведь начинается очень издалека, в том числе немножко и с
прекрасных стихов о дороге в Мандалай.
  В природе людей хватает "зверского", страшного, но почти всегда
пребывающего в придавленном состоянии: сдерживаемого социальным
порядком, мирными привычками, осуждением окружающих. Люди ответс-
твенные стараются, чтобы "зверское" и оставалось придавленным и
чтобы можно было спокойно выпускать своих детей на улицу, но на-
ходятся некоторые суетливые Лимоновы, стремящиеся привлечь к себе
внимание любой ценой. Эти готовы "зверское" бередить, мусолить,
выпячивать: как же, они ведь такие "свободные", расшоренные, ис-
ключительные. На самом деле -- всего лишь моральные уроды.
  На войну надо идти не с намерением получить награду и написать
потом книжку, а с уверенностью, что ты с этой войны вряд ли вер-
нёшься. Вот когда станет приемлемой такая уверенность, тогда и
иди, если есть выбор. Тогда уж точно не засцышь ни разу, не сбе-
жишь и не предашь. Потому что встретить смерть ты уже настроился,
а дальше дело за случаем. А если ты идёшь на войну ради победы,
славы, добычи, впечатлений, то ты -- при условии твоей психичес-
кой нормальности -- почувствуешь острейший дискомфорт, как только
опасность превысит некоторый очень невысокий уровень. И тебе
придётся перестраивать психику на ходу, а это далеко не у всех
получается быстро, из-за чего люди пачкают себе штаны изнутри,
имитируют болезни, решаются на самострел, впадают в панику,
сдаются в плен, даже сходят с ума.
  Кстати, заметим себе честно, что Киплинг сам не то, что не вое-
вал, но даже в войсках не служил и не был в зоне боевых действий,
а только школу с военным уклоном закончил, да ещё возле бывалых
солдат потёрся.
  Разумеется, я в курсе того, что к примеру, на такой войне, как
советско-афганская 1979-1989 гг. по меньшей мере половина будущих
как бы ветеранов рисковала не более, чем я поздно вечером у себя
на районе: кто-то чертил схемы в штабах, кто-то перекладывал под-
штанники в каптёрках, шустрил по продовольственной части, обстре-
ливал кишлаки с закрытых артиллерийских позиций, бомбил те же ки-
шлаки с высоты в несколько километров и т. д. -- и наслаждался
двойным окладом и потрясающим заграничным шоппингом, а позже --
разными льготами. Всегда ведь кому война, а кому мать родная.
Романтика... Такие "ветераны" потом больше других ноют: войну бы
очередную, всё равно с кем, хоть с хохлами, хоть с грузинами, за
Россию, за Империю, за чёрта лысого, лишь бы на прежних условиях
-- в каптёрке, в штабе и т. д. Но я говорю не про подобных "во-
як", а про "тонкую красную линию". На любой войне она есть, пока
солдаты не начали брататься с "врагами" -- с "тонкой красной
линией", выставленной против них.
  Если мне вдруг стукнет в голову попроситься на какую войну,
меня ведь не в каптёрку пристроят (все безопасные и хлебные места
на любой войне расхватаны "профессионалами" и "блатняком"), а от-
правят в эту самую "линию" сражаться за чужие льготы (до своих я
там вряд ли доживу, по крайней мере, со всеми частями тела), а
если передумаю умирать за тыловую сволочь (= намерюсь свалить) --
объявят дезертиром и расстреляют.
  Таков расклад. Поэтому я очень придирчив к качеству войн и пока
что не нашёл войны, подходящей мне по параметрам. Если вообще не
найду -- фиг с нею. И молю на досуге Аллаха, чтобы затеянная дура-
ками война сама меня не нашла.