Артефакт. 14. Кадмон - послание

- Мы с Линда... с Ваннаборном Линда любили друг друга... по крайней мере, мне так казалось, - заговорила Андарен тихим надтреснутым голосом. -  Это была закатная любовь, ведь наши отношения совпали с закатом Бурмаса. Но я тогда была молода и наивна и не осознавала масштаба и трагизма происходящего. Я не интересовалась политикой - но политика заинтересовалась мною и втянула меня в игрища сильных мира сего. Общение с Линда и его партийные дела побудили меня разбираться в политических течениях Бурмаса, но моё отношение к ним оставалось наивно-восторженным. Мне казалось, что Линда и его друзья - сказочные творцы, легендарные личности из учебника истории. Если бы я тогда знала, чем обернутся их идеи и проекты...
               
В то время на Бурмасе копились разногласия двух партий: военной и интеграционной. Сторонников войны с Аэнганом возглавлял Гиллерво Гарнаго - трагически погибший Мёрзлый Мудрец. Его преемником стал Ангуан Солла. Мне Солла казался слишком замкнутым и погружённым в свои идеи, чтобы ему можно было доверять - но Линда поначалу состоял в его партии. Третий видный деятель партии войны, Айентейя... Гиллерво Айентейя, сын Гарнаго - был так опечален гибелью отца, так поглощён необходимостью исполнения его последней воли, что казался одержимым. Но, наверно, именно отчаяние дало ему силу для принятия радикального решения.

Встретившись с маленьким контактёром ЛланРруком, Айентейя стал горячим сторонником ускоренной интеграции - и увлёк за собой часть сторонников, включая Линда и его друга Эллеро Карна. Я в то время плохо разбиралась в политике, но чувствовала, что война - неверное решение. Я любила Линда и обрадовалась, когда он ушёл в партию интеграции, возглавляемую Аэннаром Затомисом.

События развивались стремительно: прошение Ядру было направлено, и ответ пришёл. Он склонил чашу весов в пользу интеграционной партии, и все мы, чтобы не допустить раскола в обществе, согласились с программой ускоренной интеграции. Если бы мы знали, что это решение вызовет в будущем множество расколов и в итоге - великий Распад! Но, когда на орбите барражируют корабли Ядра, угрожая карой за развязывание войны, а времени на размышление нет, невольно начинаешь думать чёрно-белыми категориями. Или-или - война или интеграция, третьего не дано.

Итак, решение было принято... решение об уничтожении нашей родной планеты. Таковы правила игры, и не нам их менять. Даже непрошибаемый Ангуан Солла был вынужден согласиться, даже он полетел с нами. Вся планета начала готовиться к эвакуации - стремительно и неотвратимо.

Я тогда жила в Лиэллене, а Линда - в Ойномуно. Он, в противоположность Мёрзлым Мудрецам, нуждался в столичной суете, дарившей ощущение причастности к ходу истории. Я прилетела к нему под удачным предлогом: в Ойномуно находился крупнейший космопорт для эвакуации. У меня было легкомысленное настроение - солнце светило ярко, я была молода и прекрасна, а эвакуация казалась весёлым приключением.

- Линда, повлияй на своих товарищей, пусть они подберут нам один корабль. Об одной каюте я даже не смею мечтать, - говорила я, улыбаясь.
- Анди, я давно хотел тебе сказать, но всё откладывал... я остаюсь.
- Что? Не шути так, не надо!
- Анди, это не шутка. Я должен остаться.
- Что за ерунда? Опять твои партийные глупости? Скажи этому чванливому Гиллерво, чтобы даже думать не смел втягивать тебя в свои авантюры!
- Это не глупости. Я должен исполнить миссию, для которой Гиллерво меня подготовил.
- Ты... скажи, что это неправда! Скажи, Линда! Вы же все погибнете!
- Нет, нет, любимая... я не погибну. Я полечу на Аэнган, чтобы установить контакт с его жителями.
- С этими дикарями?! Зачем? Что за бред?
- Это миссия, которую давно готовил Аэннар - на случай, если ускоренная интеграция сорвётся, и нам надо будет срочно остановить войну с Аэнганом. Сейчас миссия официально заморожена, поскольку интеграция заработала и все эвакуируются... Но Айентейя сказал, что не хочет терять готовую ракету и столько человеко-часов труда. Он станет последним Мёрзлым Мудрецом - уйдёт на полярную шапку и будет размышлять, как можно достойно завершить миссию.
- Ты безумен, безумен... Я не хочу с тобой сейчас говорить. Ты повторяешь какой-то бред вслед за своим Гиллерво. Ты просто не любишь меня и решил бросить?
- Я люблю тебя, Анди...

Но я не слушала его. Мы разругались вдрызг. До эвакуации оставалось несколько дней. Я весь день бродила по Ойномуно, с торжеством отчаяния ловя сигналы волноприёмника: он пытался связаться со мной снова и снова, но я отключила синхронизацию. Потом Линда связывался ещё с кем-то, и ещё с одним человеком, и ещё с одним, но я отказывалась вступить в чат... Что ж, пусть болтает со своими однопартийцами, пусть умоляет их отменить задание!

Солнце ушло за горизонт, и по небу покатился Унтуайрен, наматывая последние круги перед эвакуацией - нам оставалось всего семь дней на Бурмасе... Я продолжала бродить по улицам, шепча под нос проклятия и признания в любви, ушла на несколько килошагов от города, полюбовалась его огнями, упала в какую-то яму, сосчитала яркие звёзды на небе, вернулась в город, заблудилась (на многих улицах из-за экономии энергии отключали освещение), познакомилась с тремя мужчинами, отказалась составить компанию всем троим поочерёдно, а утром снова пришла к Линда. Но его не было дома. Я впервые поставила волноприёмник на передачу - Линда не отвечал. Я не чувствовала его, как будто его не было в городе!

Только теперь меня накрыл ужас - таившийся в глубинах мозга, он будто ждал, пока я не окажусь беззащитна, пока не разыграю все свои камушки и не останусь с пустыми руками, чтобы донести до меня жестокую реальность. Линда не простит меня. Он пытался помириться, но я не выходила на связь, и он решил забыть о моём существовании, бежал куда-то - быть может, на другой конец планеты. Я почувствовала, что подо мной будто разверзается бездна, в которую я падаю, падаю и не могу остановиться. Всё вокруг потеряло цвет, сердце заныло, а ноги как будто стали ватными. Всё бесполезно, бесполезно...

Я приказала себе не раскисать и помчалась к Гиллерво. Пусть расскажет мне, что за бред они задумали! Они что, запихнули его в ракету и отправили на Аэнган раньше срока?! Гиллерво последние месяцы безвылазно сидел в городском штабе партии, в ангаре на окрайне Ойномуно. Говорят, компанию ему там составлял только моллюск-контактёр. Но сейчас и ангар был пуст. Гиллерво тоже куда-то исчез... Да будь он проклят вместе со своим моллюском! Правильно его тогда Ангуан-младший побил - жаль, что не изувечил.

У меня оставалось шесть дней, чтобы найти своего несчастного глупца, своего безумного храброго мечтателя, и сказать ему последнее прости. Я вселилась по обмену в жилкомплекс на окраине города и начала синхронизировать всех подряд. В городе царил хаос, большинство знакомых не выходило на связь. А те, с кем я смогла связаться, лихорадочно собирались, готовясь к эвакуации, и никто не знал, куда делись Линда, Карна, Гиллерво Айентейя, Аэннар Затомис и другие идиоты, втянувшие нас в этот кошмар. Я нашла только Ангуана Солла, но он развёл руками и посоветовал мне забыть Линда и ехать в космопорт не оглядываясь. Я что-то прокричала ему (не помню что) и, рыдая, выбежала из жилкомплекса - жаль, тогда я не понимала, что Ангуан - самый разумный человек в этом бедламе. В следующий раз я увижу его тридцать лет спустя, незадолго до его казни...

На следующий день Линда вернулся в город. Я тут же примчалась к нему с криком:
- Ну что?! Что вы решили?
- Кто это "мы"?
- Твои однопартийцы. Ты же их уговаривал? Вы куда-то ездили?
- Нет, я с ними не разговаривал, не до них было...
- Как не разговаривал?! Ты должен был их уговорить... объяснить... куда вообще делись эти придурки, когда они нам так нужны?
- Они нужны всей планете, Анди. Им сейчас не до меня и не до тебя - и уж тем более, они не будут исполнять твои капризы.

Я молчала, стиснув зубы. Им не до меня. Они на меня наплевали - ведь интересы общества, как всегда важнее. "Клянусь, когда-нибудь вы все, все бурмасяне, будете слушать меня и исполнять мои капризы", - подумала я, и неожиданно для себя решительно заявила:
- Я тоже остаюсь. С тобой.
- Это невозможно, Анди. В корабле нет места для двоих. Я должен полететь на Аэнган один, а ты... ты должна жить.
- Ты это называешь жизнью? Без тебя?! А ты, значит, погибнешь?
- Нет, нет, я полечу на Аэнган с миссией. Всё просчитано, со мной всё будет в порядке.
- Просчитано, да? И ты, наверно, уже присмотрел себе на Аэнгане смазливую аборигенку?
- Не говори ерунды, Анди - я люблю только тебя.
- Чем докажешь?
- А ты разве не чувствуешь?

Конечно, я чувствовала, что он любил меня - но мне этого было мало.
- Это не настоящая любовь, а лишь мимолётное увлечение. Оно пройдёт, пройдёт, на Аэнгане ты кого-нибудь встретишь, влюбишься в неё... Я слишком молода для тебя, мы оба слишком молоды и глупы, вот и внушили себе, что любим друг друга.
- Нет, Анди, это не так, - тихо сказал Линда.
- Если бы ты любил меня по-настоящему, то не бросил бы.
- Я расчертил тебе камень.
- Что?!
- Ты даже не спросила, где я был, глупышка. Я летал на Реадран, чтобы расчертить камень тебе. Я хотел позвать тебя с собой, но ты не отвечала. Мне пришлось лететь одному. Но я начертил тебе предложение.
               
Ком, который всё это время копился у меня в груди и потихоньку поднимался к горлу, наконец, прорвался. Я обняла Линда и расплакалась. Мы лихорадочно целовали друг друга - мы теперь вместе, наши судьбы прочерчены на камне...

Хотя нет, только наполовину прочерчены - ведь меня там не было. Финальная черта всё ещё не проведена.