С моих слов записано верно. Глава 8

              САШКИНЫ БОТИНКИ

     На соседней шконке с Таней жила Сашка.   Она попала в камеру лишь на пару дней раньше, но гордилась тем, что знает тюрьму лучше многих. Родителей у нее не было.  В пятнадцать лет Сашка родила от пожилого вора в законе. Они расстались, когда малыш еще не появился, и Сашка вернулась к бабушке, которая растила ее с младенчества. Новый роман вскоре увлек молодую маму, и опять она стала любовницей престарелого авторитета.  Оставив сынишку с бабушкой, Сашка оттачивала воровское мастерство в паре с новым возлюбленным. Однажды, убегая от ментов, она подвернула ногу, упала и не смогла подняться. Вор вернулся за ней, там их вместе и повязали. Ему, как давно разыскиваемому рецидивисту, грозил неминуемый срок, да еще статья за вовлечение малолетки. На время следствия их обоих оставили под стражей, чтобы не сбежали.
     - Кажется, я опять беременна,- поглаживая плоский живот, улыбнулась Сашка. – Я предполагала, но теперь точно уверенна, что жду ребенка.
     - Здорово!!! – воскликнула Таня, ощущая причастность к чуду, так близко – руку протянуть. Неужели, в этой серой казенной камере живет чудо! Маленькое живое чудо! У него бьется сердечко, растут ручки и ножки, а сам он такой маленький, что никто кроме мамы не заметит, что он уже есть.  – Ты точно в этом уверенна?
     - Абсолютно. Но пока не буду никому говорить, мало ли что…
     - И правильно. На вот, съешь, тебе витамины нужны, отец вчера ларек* передал, -  Таня протянула Сашке большое ароматное зеленое яблоко.
     Сашка с удовольствием приняла угощение.
     Бабушка писала ей письма, но приезжать не могла, не с кем было малыша оставить. Да и пенсия не позволила бы сделать внучке передачку. Бабушка суеверно не присылала фотографий, боялась, чтоб в тюрьме не сглазили дитя. В письмах она упрекала внучку, бросившую младенца на руках у старого больного человека.  Но Сашка знала: бабуля покричит, да и успокоится, как на правнука поглядит – прослезится, перекрестит родимого, расцелует. Ни за что не бросит она свою кровиночку, никому не отдаст!
     Сашка гордо держалась. Жила одна, ни с кем не сходилась. Говорила, что своего добра не имеет, а чужого ей не надо. Таня угощала ее фруктами.
     - Ешь – ешь, это для ребеночка полезно, - приговаривала, тихонько передавая на соседнюю шконку апельсин или яблоко. Через пару месяцев, когда уже прорисовывался живот, Сашка рассказала сокамерницам о своем положении. Сперва ей не поверили. Решили, что она внимание привлекает, на жалость давит. Однако, живот начал расти так быстро, что девчонки диву давались, буквально каждый день замечая прирост Сашкиной ноши. Теперь уже вся камера относилась к ней, как к цветку из хрусталя. Каждой хотелось заботиться о младенце. Сашка не успевала съедать фрукты, которые теперь  подгнивали на ее тумбочке, дожидаясь своей очереди.
     Последние месяцы каталась по камере шариком надутая Сашка. До родов оставалось несколько недель, и она надеялась на милость судей.  Как и все перед судом, долго готовилась, подбирая приличную одежду для выхода к людям. Балахон и джинсы для беременных ей выдали из гуманитарной помощи. Куртку надела нараспашку. Но накануне суда порвались ее кроссовки. Не в чем было Сашке ехать на суд.
     - Мать, возьми мои ботинки, - неожиданно предложила Вася, - только верни, когда за вещами приедешь.
     - Конечно, мне бы только домой попасть! Спасибо, - обрадовалась беременная.
     Как все и предполагали, рано утром в день суда Сашку вывели из камеры, а вечером она не вернулась.
    - Откинулась наша мамуля, слава тебе Боже! – там и тут добродушно  вздыхали сокамерницы.
     - Дай Бог ей здоровья! - Со слезами, шептала Варвара Ивановна. – Девочки, милые, вы же все для меня тут как родные!
      Пять лет провела Ивановна в этой камере. Ей дали семь, но на зону не повезли –  хорошо она с малолетками ладила –  разрешили досиживать в Москве. 
     Через пару дней Сашка приехала за вещами. Девчонки давно уже аккуратно сложили в маленький баул ее немногочисленные пожитки.  Как только в распахнутой кормушке появилась голова присевшей на корточки продольной и прозвучала Сашкина фамилия,  Вася крикнула, чтобы сразу забрали сумку, не заставляли ждать беднягу на сносях.
     Дежурная забрала баул. Потом была прогулка, обед, раздача писем… И вдруг Варвара Ивановна встрепенулась:
     - Светка! А ботинки-то?! Ботинки-то она не вернула!!!
     Повисло молчание. Никто не решался его нарушить нелепым предположением или злым упреком. Не верилось как-то, что всеми любимая Сашка может так поступить…
     Прошла неделя, другая. Вася редко вспоминала об этом, но вот Варвара Ивановна каждый день предпринимала новые попытки достучаться до Сашкиной совести. Она писала ей письма, на свиданке просила дочку ей дозвониться, обсуждала даже с приятельницей - адвокатом, как можно заставить ее отдать Светкину вещь. Месяц спустя, вконец рассорившись с Сашкой, она добилась-таки возвращения злополучных ботинок. Ликующая, принесла она  их Васе, как кот-крысолов, гордый добычей, приносит отъеденную голову к ногам хозяина.
     Вася улыбнулась, поблагодарила, не поддерживая бранящий Сашку монолог.
     - Не ругайся, Ивановна, ей и так тяжело. Не от хорошей жизни ведь ботинки зажала. Значит, на воле ходить не в чем. 

__________
*  продукты и предметы первой необходимости из тюремного магазина