Под действием пыльцы фей. Глава 2

— Господин, это уже ни в какие ворота не лезет! — возмущенный крик пронёсся по капитанской каюте. — Вы только и делаете, что пьете ром из запасов и пытаетесь что-то разглядеть на карте. Ладно ром, купим ещё пару бочек, но в чём смысл пялиться на пустое пространство посреди океана? Замечу, что это безумие творится уже целую неделю.
Хоть юнга был и невысок ростом, но его силы хватало, чтобы убрать огромные опустошённые напрочь бочки из каюты. Этому месту срочно нужна была генеральная уборка хотя бы потому что от запаха перегара проще было откинуть коньки, чем здесь находиться.

Юнга бывал в этом месте чуть ли не все свое свободное время о корабельных дел. Так уж вышло, что между ним и капитаном была какая-то особая связь, что позволяла двоим находиться в компании друг друга без каких либо намёков на скорую погибель молодого моряка. Молодость не по возрасту, они были одногодками, а по навыкам жизни в океане.

Хотя, признаться честно, юноша часто задумывался о том, что было бы, если бы господин Ким не был тем ужасным пиратом, а он — его правой во всём рукой? Может быть, они ходили бы вместе в трактир, где подавали отличные пельмени? Или рыбачили бы на берегу, обсуждая свою повседневность? Так или иначе, в реальности их своеобразную дружбу скрепили штормы и окропила кровь, пролитая врагами капитана. Было страшно каждый раз вспоминать, как его стальной крюк пробивал череп и выходил через глазные отверстия. Было страшно засыпать, когда в ушах адскими криками проносилось слово «Крюк». Его пугала эта дружба, но вместе с тем это было чем-то таким, от чего невозможно было отказаться.

И даже сейчас, наблюдая, как пьяный в самые последние дрова капитан, некогда ранее гроза всех морей и смертных, нависал над столом с картами и лихорадочно искал какое-то нечто.
— Где же оно… — этот вопрос срывался с его губ каждые минут пять, словно какая-то заевшая пластинка проигрывателя. — Где же этот остров… — и вот он опять раскрывает карту, в надежде, что от этого она изменится. Крайне жалкое зрелище даже для самого подкованного зрителя.

— Неужели… она пропала в тот день…? — и вот уже снова все карты летят на пол, а стол дрожит, будто готовясь отправиться туда же.

Господин Ким выглядел просто отвратительно: засаленные волосы были растрепаны, под красными глазами чёрными лужами растеклись синяки. Недельная щетина покрывала лицо и давала эффект, словно человеку внезапно накинули лет пятнадцать сверху. Но во всем этом безобразии был важен лишь взгляд: до невозможности наполненный отчаянием.

—Чиминни, — прошептал он, поворачивая голову к юнге, — Ты точно клал ту карту в сундук, как я тебя просил?

Но юнга не расслышал этого вопроса. Он витал словно в другой реальности, а может, пытался вспомнить все события, которые привели его в это темное место, наполненное запахом перегара.

— Еще раз повторяю, где карта, трюмная крыса?! — в одно мгновение, преодолев расстояние в пару метров, капитан навис над своим помощником. Его крюк вбился в стену, а другая рука в принципе отрезала всякие варианты выбраться.

Страшная неожиданность. Секунды, полные ужаса.

— Я… я… не знаю, — пролепетал Чиминни, сжавшись, словно листок бумаги, когда его сжигают на огне. — Я правда не знаю, о какой карте вы говорите г…г…господин. Я даже не помню, давали ли вы мне её вообще или нет. П…просто словно пробел в памяти… и я действительно н…не имею и малейшего представления.

Страх. Именно это чувство способно показать настоящего человека, вне всяких масок и скрытого смысла. Именно в страхе становится ясно, кто жертва, а кто охотник. Юнге было страшно за свою жизнь. Но сам капитан боялся за другие вещи.

— Что ж… — протянул он еще больше нависая. Его звериный оскал был еще страшнее на расстоянии десяти сантиметров, — я так думаю, что ты совершенно не мог помнить свой первый поцелуй, просто потому что его и не было. Как насчёт того, чтобы восстановить тебе это воспоминание?

От такого предложения юнга вжался в стену, будто желая сквозь нее провалиться. Такая перспектива абсолютно не радовала его, а лишь вселяла неподдельный ужас, ведь с самого детства он душой и телом был верен лишь одной девушке. И сейчас на него буквально наваливался неотвратимый грех и подлый поступок, который только мог совершить человек. Капитану Киму это не стоило бы и пенни, но для Чиминни это было бы невыносимой ценой.

— Н… не надо. П… пожалуйста. Если вы сделаете это, мне придётся лишить себя жизни! — в сердцах выкрикнул он. Горячие слезы брызнули из глаз. Кристаллики слёз вонзились в лицо напавшего пирата. Но это скорее стало сигналом для пробуждения:

—Думаю, оно всё еще действует на меня…

***

<tab>Ночь выдалась беспокойной. Что уж говорить, вся последняя неделя, казалось, не закончится никогда. То ветер дул не в ту сторону, то кровать казалась неудобной, то прерывался сон. Да и в нем было мало отрады: какие-то крики, странные звуки и не менее странные образы. Все это грузило, томило и совершенно лишало возможности нормально отдыхать. Было такое ощущение, что скоро предстоит встретить что-то отдалённо знакомое, но почему-то напрочь ускользающее из памяти.
И с мыслями об этом мальчишка сел на подоконник. Его глаза смогли поймать отражение луны, но так они казались ещё грустнее. Пальцы нервно теребили лёгкую ткань штанов.

«Почему весь мой мир словно потерял краски, в которые был окрашен ранее? Почему цветы Нетландии больше не цвели всеми цветами радуги, а лазурное небо впредь не было таковым?» — эти мысли пролетали в его голове раз за разом. Он будто бы знал ответ, но был далёк от этой разгадки. И так каждую ночь он сидел на подоконнике, в надежде, что сама луна пришлёт ему ответ как падающую звезду. Или… звездопад.

Внезапно в чёрном небе с серыми звёздами зажглась одна такая маленькая, но ослепительно фиолетовая. Она пронеслась через остров, стремительно направляясь к окошку мальчика. Тот поспешил открыть окно, ведь, именно этому цвету он был рад больше всего в жизни.

— Ами, наконец-то ты прилетела ко мне! — воскликнул мальчик, протягивая ладонь внезапной гостье. На неё ступила хрупкая нога девочки размером с палец руки, а с крыльев, таких хрустальных и невообразимо красивых, посыпалась пыльца.
— Я так рад тебя видеть! — продолжил свои восторги мальчик, — Ты даже не представляешь, как мне было одиноко в мире, потерявшем всякие краски. О, как я рад, как я счастлив вновь увидеть тебя, моя милая Ами!

На эти восклицания фея лишь нахмурила бровки и поставила в бок руки, как бы говоря: «Краски? Что ты такое говоришь?!»

— Да, Ами, я почему-то перестал различать цвета. Раньше это было не так заметно, но сейчас я не различаю зеленый и голубой, а еще практически не вижу жёлтый. Мне страшно, Ами, очень страшно. Небо становится всё темнее с каждой ночью, а я всё меньше могу спать. Что бы то ни было, оно убивает меня.

Одного слова «Убивает» было достаточно, чтобы фея взмыла с ладошки и начала тянуть мальчика за палец. Она пыталась сказать ему, что нужно что-то сделать.

— Да, я знаю, что нужно что-нибудь придумать. Давай наведаемся к Юнджи? Она всегда могла найти выход из самых тяжелых ситуаций. А еще, она разбирается во снах. — мальчишка спрыгнул с подоконника и подошёл к столу, чтобы надеть свою шляпу с одним пером.

Фея вновь была в недоумении. И всё также хмурила свои маленькие бровки.
Это выглядело настолько мило, что и сам мальчишка расплылся в улыбке:

— Мне просто нужно понять… что означает красный плащ.