Штепсель и тарапунька

                ШТЕПСЕЛЬ И ТАРАПУНЬКА
Частыми гостями в нашем клубе ШСУ № 1 были артисты самодеятельного кукольного театра ДК имени Маяковского и руководитель В. Краевский. Вадим  Сергеевич – талантливый организатор, администратор и прекрасный человек.
Однажды он получил приглашение на работу в Донецкую областную филармонию на должность администратора. Теперь он работал не только с самодеятельными артистами, но и с профессионалами.
В те годы, он, нередко обращался ко мне, с предложением. Организовать гастроли того или иного артиста, или эстрадного коллектива, в городе и соседних городах.  Я с удовольствием это делал. Из года в год  получалось у меня все лучше. Бывало, приедет он  Торез. Найдет меня, бросит на пол рекламные плакаты, и начинает рассказывать «гастрольную кухню» коллектива, который предстоит «раскрутить» в клубах, ДК, на стадионах. Так постепенно я у него учился всем тонкостям рекламного дела: умению правильно встретить артистов, организовать гримерные, питание, отдых и т.д. Это хлопотное дело, зато скольких знаменитостей мне пришлось повидать!
Помню, в 1988 году Краевский предложил мне рекламировать предстоящие гастроли Тимошенко и Березина не только в Торезе, но и в Шахтерске, Снежном, Амвросиевке и Харцызске. А это народные артисты Украинской ССР, мастера парного конферанса,  лауреаты государственной премии. Так что – честь большая.
Вадим Сергеевич привез знаменитостей в Торез. А мне к тому времени нужно было успеть провести рекламную компанию на предприятиях и в учреждениях, составить договора с заведующими клубами и ДК, согласовать с отделом культуры исполкома,  проследить,  чтобы  в гостинице и гримерных было чисто, приготовленный чай или кофе.  Краевский даже предложил мне, за отдельную плату, возить артистов в собственном автомобиле. Я с радостью согласился. Ведь это была замечательная возможность пообщаться со Штепселем и  Тарапунькой  один  на  один.
В Торезе гастроли планировались на два дня. Но так много было желающих увидеть и услышать юмористов, что  они задержались в нашем городе еще на один день. Поэтому пришлось сдвигать график выступлений в других  городах.  Было приятно в том,    что  в  личном «Москвиче» возил знаменитых артистов, Штепселя и Тарапуньку. Как правило, в точно назначенное время я их забирал из гостиницы, привозил на концерт, и вновь увозил. Во время этих поездок, как я и предполагал, они мне рассказывали много эпизодов из своей совместной пятидесятилетней  деятельности на эстраде.
Как-то в пути я спросил, как и где они познакомились, с чего все начиналось. Но вместо ответа услышал совсем другой рассказ Березина, который мне запомнился и очень меня поразил.
- Представь себе, начал он свой длинный рассказ, - Киевская государственная консерватория имени П. И. Чайковского. Идет выступление победителей первого  тура,  второго всесоюзного конкурса артистов эстрады.
Зрители наслаждались мастерством и искусством танцоров, певцов, представителей цирковых жанров. А мы конферировали в образах милиционера и театрального осветителя. Атмосфера в зале и на сцене приподнятая. Успех полный! Концерт тогда затянулся.
Артисты разошлись далеко за полночь. Мы с Женей получили направление в Москву на второй тур конкурса.
Итак, завтра в Москву! Но, этим «завтра» было 22 июня 1941 года. Началась война. Мы все-таки поехали на вокзал. Конечно, не для того, чтобы отправиться в Москву, а чтобы выступать перед первыми эшелонами солдат, уезжающих на фронт.
Каждый день, сложив в чемодан милицейскую форму и комбинезон, осветителя мы отправлялись выступать на призывные пункты, в госпиталь, на вокзал.
Как-то Киевская радиостанция сообщила, что в город заброшены фашистские диверсанты. Часть из них одета в милицейскую форму. Киевлян призывали к бдительности.
И надо же такому случиться, что при нашей посадке в трамвай чемоданчик открылся, и на землю вывалилась… милицейская форма. Пассажиры трамвая двинулись на нас. Мы оправдывались, доказывали, что артисты, а это наш реквизит. Отвели нас в милицию. По дороге обзывали всевозможными словами, даже били. Перед сотрудниками милиции мы предстали в жалком виде. После допросов и проверок истина была восстановлена, и нас отпустили. Но форму мы оставили в милиции.
На следующий день мы уже надели военную форму, так как в карманах лежали повестки военкомата. Так мы и оказались в Ансамбле красноармейской песни и пляски Юго-Западного фронта. Это было начало нашего военного пути. С армией мы прошли от Киева до Сталинграда, от Сталинграда до Берлина.
Сценический образ мы сменили. На этот раз были – повар походной кухни в колпаке и с поварешкой, и банщик с березовым веником в руках. Повар Галкин и банщик  Мочалкин.Вот что пели мы тогда, в июле 1941 года:
Лезут к нам  фашисты-гады,
В наши села, города.
Шею им намылить надо
Один раз и навсегда!

Мы к обеду их не ждали,
Но составили меню:
Тонны пороха и стали
На фашистскую свинью!
Мы сами составляли программу и создавали репертуар. Вот Юра у нас еще и поэт. Конечно, нам было тяжело, требовалась литературная обработка. Но зрителям нравилось, и мы были довольны. Наши выступления всегда проходили на «ура».
Выступать приходилось в различных условиях. Да и в военной форме еще чувствовали себя неловко. Но концерты проходили с утра до позднего вечера. Ансамбль двигался с армией. Выступали в госпиталях, на аэродромах, просто на полянах.
Запомнилось нам, как двигались на Сумы. Дождь, грязь, дорога раскисла. Продвигались очень медленно. А тут еще и мотор у грузовика заглох. Шофер залез под машину, пытаясь что-то отремонтировать. А тут уже бегут  не помочь, а убрать ее с дороги, чтобы не мешала движению колонны.
- В чем дело? – недовольно спрашивали нас. Все молчали. Но тут нашелся кто-то из танцоров и закричал:
-Хотим дать вам концерт. А то все едем да едем.  Надо привал организовать. Он лихо притопнул, да так, что брызги грязи полетели в стороны. За ним пошли в пляс и другие ребята. Они плясали «цыганочку», а остальные дружно хлопали. На усталых лицах появились улыбки. Со всех сторон сбегались бойцы на интересное представление.
Затем танцоры лихо отбивали чечетку. И тут заработал двигатель грузовика, и колонна двинулась вперед. Мы продолжали идти на восток. Грязь на дорогах сменилась снегом.  Украина была под фашистским ярмом. Все тосковали по родным местам.
Вскоре в «цех комиков», как нас в шутку называли, пришла помощь. Мы встретились с поэтом-сатириком Александром Ильичем Безыменским, который работал в редакции фронтовой газеты и в нашем репертуаре появились куплеты и песни. Мы давали по восемь – десять выступлений в день на открытом воздухе. Зимой 1941 года это считалось нормальным. Были концерты и при температуре -30 градусов, на сквозняках. Но никто из нас не заболел. Согревало тепло, с каким относились к нам все, кто был рядом.
Пришел праздник и на нашу улицу! Утром  Совинформбюро сообщило об освобождении Армавира. Днем мы уже пели:
Писем фрау ждет с Кавказа,
Но молчит ее кумир –
Он вчера покинул сразу
Божий мир и Армавир!
А вот когда освобождали Украину, родились такие строки:

                Не страшны твои машины,
Поджигатель мировой!
Покатился с Украины
Ты кибиткой кочевой!
Война приближалась к своему победному концу. Впереди – битва за Берлин. Мы пели бойцам песенку:
Недалеко осталось нам
К родным деревням, городам.
Хоть вы – калужские,
Вы – белорусские,
А вы псковские –
Все равно!
Одна дорога, путь один –
Идти домой через Берлин.
Сквозь бури грозные –
Бои серьезные,
Зато последние бои!
Концерты в Люблине, Познани, во многих других городах Польши шли с неослабевающим успехом. Хор разучил и пел польские песни. Мы вдвоем выступали на польском языке.
Наступил мир, которого мы все так ждали эти трудные годы. Вскоре и мы, и наши сценические герои были демобилизованы, и веселый поезд помчал нас в родной Киев.
С гордостью и теплотой вспоминаются сегодня фронтовые концерты. Никогда мы не были близки так нашим слушателям, как в те годы, когда вся страна жила одним стремлением – победить! Бережно хранятся костюмы и парики Галкина и  Мочалкина.  Положили  в сундук березовый веник, мочалку и поварешку. Они сделали свое дело. Пусть никогда не повторяться страшные годы войны!
Мои любимые артисты еще несколько дней были в городах Донбасса. Я так подружился с Юрием и Ефимом, так восхищался их неиссякаемым оптимизмом и жизнелюбием, что с грустью прощался с ними. С тех пор прошли годы, но встречи эти я не забуду никогда.