Мормышки из красного петуха

Предыдущие байки от В.С.: http://proza.ru/2020/02/12/1909

          В.С. готовится на рыбалку. Не то чтобы готовится сразу подвязаться и уехать, нет. Сидит мормышки делает. Или вяжет? – не знаю как правильно. Да теперь ему, чтобы сразу подвязаться и не получится – нечем подвязываться, русское авось и леность всё умыкнули. Он думал: «Хрена которого лодку под дождём на крутой берег на Кузьмище вытаскивать, тем более одному, когда завтра снова сюда ехать». Не стал пупком упираться, оставил на песку, перевернул вверх дном, якорь повыше на берег отнёс, на сколько цепи хватило, и всё так бросил без присмотра и без пригляда, ни часовых не выставил, ни охрану не организовал: всё равно что палку вместо замка к продовольственному складу поставил. Сам на мотоцикл: дрынь кикстартёром и только его и видели, скорей в Красную, домой к жёнке, и никакой встречный ветер с дождём в лицо ему не помеха. Забыл ещё упомянуть, что помчался В.С. налегке, ничем себя не обременяя, всё, что было из снастей, под лодку затолкал, чтобы не мочило и со спокойным сердцем, не знающим сомнений и покоя, рванул к семье…
          А на завтра ни с того ни сего пригласили в Коду на юбилейные торжества по случаю.., не важно по какому, главное, ни увильнуть, ни отказаться, ни закосить. А как пойдёшь на такое мероприятие в заезженном и старом, в том, в чём уже в свет одиножды выходил? Это же просто не прилично. Зачем заведомо по таким мелочам на язык светским львицам попадать, если можно чём-то другим удивить? Себе-то бы и ладно, можно и в местных магазинах вечернее платье обновить, даже смокинг с бабочкой приобресть, а жене как выделиться среди кодовской толпы? чтобы не быть как все в юбке в горошек и в кофточке без знаков различия. Пришлось за обновками ехать в райцентр. А на это «бездорожье для танков» целый день уходит: с раннего утра и до позднего вечера, весь световой день от восхода до заката, ещё и не управишься. Потом сами трёхдневные торжества пошли, потом опохмел, потом отходной-отсыпной, пока в себя пришёл: неделя вжик и пролетела стрекозой, нигде не задерживаясь. А у дождика ни выходных, ни проходных нет, отпуска и того не предусмотрено коллективным договором. Он всё капал и капал, и не только на мозги, местами лил, местами струил и ни на минутку не переставал орошать землю и радовать огородников своим присутствием…
          Когда В.С. вернулся на Кузьмище, Кузьмище уже давно привечало рыбок и всё ушло под власть воды, лишь самые высокие возвышенности из последних сил тянули свои головы к небу; кругом было море, ни о каком песке и говорить не приходилось: все сенокосные луга с зародами кормили щук; лодка, как бесхозная собака, забытая хозяином на привязи возле магазина, подымая корму, металась из стороны в сторону и из последних сил освобождалась от короткого поводка. Все рыболовные снасти, собираемые годами, в условном месте не оказались – их потоком унесло вниз по реке на радость выянам (жителям Усть-Выи): весь «ядерный чемоданчик» с яркими поплавками, мушками, мормышками, блёснами, донками и жерлицами, все японские спиннинги и телескопические удилища с оснасткой, всё унесло в направлении к «Чёрному» морю в Ледовитый океан…
          После таких душевных расстройств с невосполнимыми убытками В.С. по настоянию жены неделю не принимал. Никого. Неделю беспробудно, а жена всё приговаривала: «Пускай. Слава Богу, там на берегу не представился, сердце выстояло как-то, выдюжил».
          И вот в таком состоянии невосполнимых потерь на пороге появились мы с братом – первые посетители. Вообще вязание рыболовных снастей дело секретное, у каждого свои хитрости, не для посторонних глаз. Вот и В.С. сидит не в доме, а в избушке, подальше от любопытствующих – хоронится. А тут мы, два лазутчика шпиона из-за кордона. Он на свои «тайны» тёмную вуаль набросил, как радистка Кэт, и с недовольным видом отвлёкся на нас, типа, чё припёрлись. Но, вспомнив, что ни брат, ни тем боле я в процессах рыболовства мало чего понимаем, если не сказать, что вообще ничего, откинул платок и вновь принялся за искусство обольщения родни русалок.
          – Вы по делу или как? – откусывая нить, процедил сквозь зубы В.С.
          – По делу просто так, – вывернулся я на нужный разговор.
          – Тебя я править всё равно не буду, бесполезно, а Володю можно и попробовать. Но не теперь. Вы ведь видите, что я крепко занят, то сенокос, то огороды, не продохнуть: холодёнки испить некогда, не то что чая или чего погорячей.
          – Ты сено ставишь? – удивился я, зная, что для внуков за молоком ходит к моему соседу мимо окон.
          – А как? – более меня удивился В.С. в моей некомпетентности, – в огороде-то вон сколько травы, всё заросло. Хорошо у тебя сосед Витя Артемьев есть, косит, а у меня никого в округе по соседству нет. Только Нинка да Наташка. Наташке самой надо помогать, а Ниночка дом заколотила крест на крест и в город, живёт, в ус не дует, что тут мой огород травой заростает, не до огорода ей, тем более моего. Траву раз не скосил и больше можешь не пытаться, всё будет в сухостое. А сухостой, как порох: горит, не остановишь. Потом вон Таня Ни…ва сено забирает своему коню на зиму. Чё хихикаешь?! не удивляйся, коню, а не Валику. У неё ведь конь есть, серый, вона на песку у реки каждый день загорает, полЯживает, бока греет, жир на зиму нагуливает. Летом-то конь на вольных хлебах, сам себя кормит и поит, как отшельник шмындает по посёлку, то по той, то по этой стороне; иногда реку вплавь перебредёт, а то и по мосту перейдёт, никого не боится. Ночью как приведение из тумана появляется: огромное и непонятное. Вначале думаешь, человек какой-то странный идёт, а потом понимаешь, что таким большим человек не может быть, только приведение. Татьяна-то бойкая, у неё и конь, и коровы и другая живность поменьше есть. Моё сено втроём забирали: она, конь и Валик. Зимой. Снегу в огороде выше пояса. А стог-то вона видите, где стоит, вдалеке, так она одна с лопатой всё прокопала, дорогу для саней освободила от снега, а Валик как конюх на коне въехал и сено забрал. Есть ещё женщины в русских селеньях…
          Вам некогда или есть ещё время меня слушать?
          – Ты уже пишешь опять?! – отвлёкся на меня В.С. от рыбных снастей. – Хрен с тобой, пиши, всё равно правды в твоих писаниях нет. – И снова полез в мешок за перьями для очередного изделия, не забывая удерживать наше внимание:
          – О, перьев у меня сколько хошь. Я же ходил Таньку стриг. Да как будто ты не знаешь какую? Года не прошло, как уже всех забыл. Не помнит он. Подвиги дней минувшей молодости помнит, а тут забыл, не помнит… Раньше красных петухов держали, а теперь кто где достаёт рыжих волос. А Петрович, тот-то на хохол на свой удит. Он как закинет, так они уже убежали сразу все до Пысомы, вся рыба от мала до велика, всю испужал. Раньше было ведь мало красных-то. Петухов. Народу-то много было, хрен найдёшь где. А сейчас-то чего, теперь вон до Таньки сходи у неё петух, сколько хошь. Тот-там раз мы сено привезли. Он вышел такой. Он ещё её клюёт. Я говорю ей: Танька! дай мне хоть перьев. Она его ногой там запнула в это…ну, в стайку. Его там схватила, принесла так – раз сюда, на стол прямо, говорит, стригите. Говорю: ножницы бы Танька надо. Она: вон висят тут на столбе – стриги. Я спрашиваю, много ли? Она говорит, стриги сколько хошь. Я такой вот пакет и настриг.
          – Наш папа тоже красного петуха держал, для рыбалки, – вспомнил брат.
          Ну вот, и вы держали, в том смысле, что родители…
          А сначала ведь, ещё у Сухопарова такой же был, раньше, давно, не помню. Сейчас-то, может, и нету, был тоже красный. Я, мы пришли чё-то с Сухопаровым, пили ли или чё ли там, короче, делали чё-то там. Он там раз: петух-то красный, выходит. Дак мы пьяные-то пришли к петуху в стаю, и рвём его ощипываем, перья-то, прямо так. Он сначала ревел, жалобно так: ку-ку, ку-ку, хриплым голосом, ку-ка-реку-то не получалось, а потом больше голову отвернулся и так смотрит на меня осуждающе одним глазом, думает: ну ты придурок, люди! вы все придурки: ведь я ещё живой, смотри ко, рвёшь меня по живому, ощипливаешь…
          Так вот видишь, сколько тут всякой ерунды, – тряся пакетом, завершил рассказ В.С.
          – Когда на рыбалку поедешь, сейчас? – спрашиваю его.
          – Как на рыбалку поедешь?! если у меня сенокос ещё не закончился, сено ещё не сгребёно.
          – Дак ты чего сено на сенокосе ставишь что ли? у тебя кто-то есть?
          – А жёнка-то?! Есть пока ещё, – и, дождавшись пока мы просмеёмся, продолжил наставлять меня по второму кругу. – Так ведь, Ваня, это то ведь не оставишь тут с этим, ну, с травой. Всё равно надо косить. Прошлый-то год, ну, всё раньше ставил Папе вон, ну, Кольке Мили…ву, а он прошлый год корову зарезал, так больше всё, не это, знаешь ли. Так прошлый год Таньке, Ни…вой и отдавал. Отдал. Она пришла тут, уж в марте, наверно, с Валиком. Пришли. Ну, она одна пришла-то, спрашивает меня: ну чего? это как? типа, расплачиваться. Я говорю: забирай, чего мене, кому хошь забирай, кому оно? Так она воде: с дороги, а у меня зарод-то во-о-н где, там под берёзами. Так она пришла, Пан ещё с ними, ну этот, Сашка Фисе…ёв. Ак, Валик стоит у лошади, так голову наклонил, а она бредёт, снегу во, ну, хоть так, бредёт по снегу-то, а Пан сзади маленькой лопаткой отгребается, а она это. Я говорю, Валик ты чё? пойди это, ну помогай хоть жёнке-то. Нет, говорит, я чё пойду, я же конюх. Стоит с конём, дак, значит, конюх, типа, я конюх, дак чего я пойду. Думаю, не хрена себе, конюх так конюх и есть. А Татьяна гребёт как танк в снегу, моготная такая жёнка…
          Вот, нет, это я всё потом отрежу, где тут у меня этот кончик-то, – завершал очередную мормышку В.С.
          Тьфу ты, не мормышка, а мушка, мушки В.С. вязал, для летней рыбалки, а мормышка для зимней.

Продолжение баек от В.С.: http://proza.ru/2020/08/28/1856

01.07.2020. 07:10 … 13:09, СПб.