Горькая память

                ГОРЬКАЯ       ПАМЯТЬ
               
        Ветер сердито бился в зарешеченное оконце, кружил, рассыпал по промерзшей земле клочья снега, а он неподвижно, сгорбившись, сидел на нарах и видел не этот опостылевший пейзаж, а далекое приазовское село Корнталь,  маленького ушастого белобрысого мальчонку, прижимающего к себе смешного, взъерошенного, вчера родившегося жеребенка.
        Отцовский дом не помнил он иначе, как переполненный теплом и солнечным светом, веселым смехом ребятни, вкусными мамиными пирогами и постоянными, несуетливыми хлопотами всех членов семьи.
       Думал ли он тогда, что в 22 года придется ему дорого платить за принадлежность к немецкой нации?
        Конечно, нет. Учился в немецкой, а потом, в Мариуполе, в русской школе,  закончил ФЗО, с удовольствием работал слесарем на заводе, мечтал учиться дальше, но война, проклятая, не одну судьбу изломала. Не обошла стороной и Альберта Фридриховича  Ромеля.
     Только вместо повестки в военкомат – арест.   Долго не мог понять – за что?  Требовали, чтобы признался в контрреволюционной пропаганде и агитации. Что было на это ответить парню, если даже мыслей дурных в голове никогда не держал?
      Но колесо завертелось, и в свои 22 получил Альберт 10 лет тюрьмы.
      Сейчас, когда Альберт Фридрихович оправдан и приговор суда опротестован, рассказывая о своих мытарствах, он говорит, что не обижается на судьбу. Может, он и прав, но лишь в том, что оказался в числе немногих, кто остался живым после такой мясорубки.
        Сегодня ему вернули доброе имя. Но кто вернет молодость, годы мучительного, каторжного труда, здоровье (в тюрьме Ромель стал туберкулезником) и главное – веру в справедливость суда и власти?
        К сожалению, есть на свете вещи, которые вернуть нельзя. И еще-нельзя заставить молчать память. А она, нет-нет, да и обдаст жаром воспоминаний.
        То, как наяву, встанет длинный поезд, ползучий в дальний сибирский   городок Барнаул с живым грузом в теплушках: по 120 полуголодных, ободранных, таких же, как Альберт, без вины виноватых странных «зэков» - в каждом вагоне.
         А  то - лязгает в ушах  металлический звон топоров да ломов, вгрызающихся в промерзшую сибирскую землю в поисках глины.
          Помнит, как с удивлением смотрели на коммунистов замечательные люди, честные, добрые, а главное - верные  своим убеждениям, а смотри ж ты, тоже стране не угодили. Вот и попробуй, разберись,  что да как…
         Память, память, мучает, тревожит она старческими бессонными ночами.
       Давно уже вернулся Ромель в Донбасс, и детей успел вырастить, и внуками обзавестись. Люди дурного слова не скажут.
       Все у него хорошо, да только нет-нет,  да  и защемит сердце, заноет душа от запекшегося за долгие годы в соленую, разъедающую мозг каплю – беду, обиду безответную: «За что?..».